Полная версия
Время посадить дерево. Сборник поэзии и прозы
Он увидел Итту издали – она ждала его. Поравнявшись с ней, он торопливо заговорил:
– Сегодня я не смог принести вам хлеба. Мне кажется, что за мной следят. Будьте и вы осторожны. Мне не хотелось подвергать вас опасности, но не в моих силах не видеть вас.
Рауль нагнулся, быстро сорвал несколько чахлых незабудок, которым чудом удалось выжить на ежедневно обновляемой земляной насыпи. Он только было попытался передать их сквозь проволоку, как автоматная очередь пронзила его. Рука с голубыми цветочками лишь на секунду замерла в воздухе, и тело, лишившись последней связи с миром, обмякло и застыло…
Утром следующего дня Итта вместе с двумя сотнями заключённых шла по «Дороге на небеса», так её здесь называли, к газовым камерам. Начальник лагеря, которого прозвали «Куклой» за красивое холёное лицо и элегантный костюм, только что сменил очередную пару обуви. Сожалея лишь о том, что обувь его вновь забрызгана кровью, он отдал приказ заводить моторы танка…
***
Туман рассеялся с первыми лучами солнца, и лес встретил новый день радостным щебетанием птиц и стрекотом кузнечиков.
Трое копателей молча сложили палатку, погрузили собранный инвентарь и так же, не произнеся ни слова, уселись в наскоро заведённую машину, которая, фыркнув, тут же скрылась за деревьями.
На старом, повидавшем многое на своем веку бревне лежала оставленная половина буханки хлеба, маленький букетик незабудок и клочок бумаги, на котором корявым почерком было написано «Рауль для Итты»…
Словарь
Шурфить – углубляться вертикально вниз.
Дёрнуть – выкопать, поднять.
Порожняк – кубометры земли, выкопанные впустую.
Зачётная – представляющая ценность.
Копанина – поднятое из земли.
Курица – эмблема частей вермахта в виде орла со свастикой.
Шпингалет – затвор.
Хабар – найденные откопанные артефакты.
Аллес – от немецкого – все, хватит.
Долбить – копать, откапывать.
Выбить лежака – выкопать бойца.
Коп – процесс поиска, «поехать на коп».
Je dois dire que… – Смею заметить…
Mon cher – Моя дорогая.
Bonjour! – Здравствуйте!
Comment vous appelez-vous? – Как вас зовут?
Je dois y aller. – Мне нужно идти.
А demain! – До завтра!
Ne vous inquiétez pas! – Не волнуйтесь!
Je crains de… – Боюсь, что…
Rue Fdolphe-Jullien – улица Адольфа Жюльена – инженера-железнодорожника, получила название в 1903 году.
Размышления о подтяжке лица
Как-то вдруг, неожиданно, стала она замечать, что ровесницы, а частенько и дамочки помоложе ставят в соцсетях заметочки про гимнастику для позвоночника, зарядку для избавления от складок на животе, массаж лица и шеи. Даже отметила себе несколько упражнений. Посмотрела на руки, ноги, шею, живот. Отметила про себя, что всё это уже не то, что было раньше, но вполне ещё ничего. Про лицо и думать не стала. Красавица. Такая же, как и была…
Но однажды, как гром среди ясного неба, прозвучал этот голос. Голос весело спросил:
– Не хочешь ли ты сделать подтяжку лица? Немножко, чуть-чуть, всего на полсантиметра.
Эти полсантиметра заставили её по-иному взглянуть на своё лицо, чаще, проходя мимо зеркала, останавливаться, чтобы посмотреть на морщинки, которые она раньше как-то и не замечала. Стала натягивать кожу на эти полсантиметра и отводить образовавшуюся складку вверх, в стороны и даже умудрялась заправлять за уши. Эффект и правда был хорош. Лицо становилось ровным, как яйцо, немного похожим на маску из желатина. Теперь она точно могла сказать, что лица артисток, певиц и даже певцов претерпели именно такие изменения. Они были хороши, конечно, но искусственны до неприличия. Так, изучая свои морщинки, она подумала о том, что неплохо было бы вспомнить об их происхождении. Хотя утверждают, что «с годами тонус мышц лица ослабевает, а сила притяжения Земли настолько велика, что они начинают сливаться вниз». Наверное, так оно и есть, и все мы рано или поздно сольёмся с Землёй, но всё-таки, если подумать хорошенько, нет ли другого объяснения?
«Стоит посмотреть и посчитать, каких морщинок больше, и где кожа сливается с Землёй быстрее всего», – подсказывало лицо. «Так и сделаю», – отвечала его обладательница и пристально всматривалась в зеркальце с увеличением. «Смешинок» совсем мало, хотя все говорят об очаровательной улыбке. Ребёнком она была очень серьёзным, да и потом, в школе тоже редко улыбалась. Она отчётливо помнила, как сама выработала эту привычку ярко улыбаться в ответ на все жизненные трудности. «Они ведь есть у всех, эти трудности, так что же лить слёзы или жаловаться, или ходить с постным выражением? Буду улыбаться!» Улыбаться она стала после того, как её глаза стали бесцветными. Она их выплакала. Тогда же решила подвести контур чёрным карандашом, а когда уронила немного блестящей акварельной краски на верхнее веко, то осталась довольной полученным результатом. Глазки вновь заблестели, а улыбка заставила их искриться. Вводить людей в заблуждение о своей жизни стало её основной фишкой. «Удивлялки» тоже есть. Это такие чёрточки у бровей. И появляются они не от того, что «удивительное рядом», а от того, что только и можешь широко открыть глаза от удивления. От этого брови сами в изумлении подпрыгивают вверх. Отсюда и пошло выражение «глаза вылезли на лоб», и брови в том числе. Таких чёрточек у нее много. Можно было бы поименно вспомнить виновников чертежей, но зачем. Ведь у каждого они свои, эти чудо-чертёжники. А вот эти самые глубокие. Это – «поджатые губки». Молчала. Сглатывала обиду, недовольство. А что делать? «Можно было и по-другому». А результат какой? Вывод один, по-другому было нельзя. Там нельзя – «в лоб получишь», тут нельзя – «пулей вылетишь», здесь – «работы лишишься». Страшно, вот и терпела, а губки всё больше поджимались. Маленькими стали. А когда-то психолог читала лекцию. «Чувственные губы, – говорила, – это вот такие…» и указывала на её пухлые, налитые, как ягоды, без всякого силикона. А вот следы саркастических ехидных улыбочек. Назовём их «ехидинками». А как же без них? Чем старше, тем «ехидинок» больше. Немного сарказма можно себе позволить. Не правда ли? О чем вещают по телевидению, как выражается молодежь, что «день грядущий нам готовит»? Об этом только с горьким юмором и иронией, и никак по-другому. А вот ещё и веки стали над глазами нависать. «Поднимите мне веки!» Нет, уже не получится смотреть на мир широко раскрытыми глазами. Так смотрят только дети. Потому что ничего не боятся и глаз не защищают. Вот ещё несколько лучиков умиления пробежало. Это от внучки. Чудо лучики, солнечные. Какая подтяжка лица? Ну, предположим, уберёт она все свои «лучики», «смешинки», «ехидинки», «поджатые губки» и что? Будет мумия египетская!
Читают же хироманты по руке, судьбу предсказывают. А вы на лицо посмотрите, к морщинкам присмотритесь, и всё, что захотите, узнаете. Так и просидела она над увеличительным зеркальцем со своими мыслями до самого вечера и решила, что подтяжку лица пусть делают те, у кого ничего на лице не написано. А то потом заново улыбаться, удивляться, сокрушаться, умиляться… придётся.
Елена Полещикова
г. Москва
«Как страшно жить, когда ты никому не нужен…»
Как страшно жить, когда ты никому не нужен,Как здорово, когда ты нужен всем!Когда работой по уши загруженИ пашешь, словно лошадь по весне.Как здорово, когда теснятся мысли, планы,И не смолкает в доме телефон,И всё успеть стараешься упрямо,Хоть не хватает времени на сон.Как здорово увидеть результаты,Добиться цели, слабость победить —И снова в бой, в атаку и на старты!Наверно, только так и стоит жить!«На пороге увяданья…»
На пороге увяданьяВремя тронуто прохладой,И кружит в лучах закатаЛистопад моих желаний.Уходящий день окутанЛёгкой нежною печалью,День грядущий полон томнымИ манящим обещаньем,Ночи чёрные глубиныИ тревожны, и опасны,Но лишь утро наступило —Жизнь и осенью прекрасна!«Обмануть я свой возраст пытаюсь…»
Обмануть я свой возраст пытаюсь:Я танцую, пою, улыбаюсь,Я пишу, несмотря на усталость,Прочь гоню безразличье и вялость,Быть игривой шалуньей стараюсь,Слишком смело порой одеваюсь,И веду себя эпатажно —Благо, это уже не важно.И мечтаю: открою дверь,А за дверью мой юный Апрель!«Мне сегодня приснилась мама…»
Мне сегодня приснилась мама…Как же я без неё устала!Как же пуст и печален мой мир,Вижу жизнь как событий пунктир.В них участвую, но не живу,Как потерянная хожу.Хоть самой мне немало лет,Но как нужен мне мамин совет,Её мудрость, тепло, доброта,Её смех и души широта,И родного голоса звук,И объятья любимых рук,Её жертвенность, искренность словИ святая слепая любовь!!!«Как же это получилось?..»
Как же это получилось?Как же так произошло?Раньше я бы удивилась,А сегодня вдруг дошло!Стали место уступать мне,Неужели видно всем,Что уже не молода я,И здорова не совсем,Но скрывать пытаюсь возраст —Ведь душой-то не стара,Только время не обманешь —Это мне признать пора.И пора уже смириться —Для кокетства нету сил,И в автобусе садиться,Если кто-то предложил!«Сирень бушует под окном…»
Сирень бушует под окном,И волны ароматаПод вечер наполняют дом,Как в прошлом, как когда-то…Когда был полон дом людей,Таких родных и близких,И сад был гуще и пышней —Сирени сад душистый.И гроздья крупные своиОна дарила щедро —Цветы весны, цветы любвиУтяжеляли ветви.Но жалко обрывать красу —Усладу глаз и сердца.Пусть распускаются, цветут,Чтоб радостью согреться!«Мой красочный волшебный сон…»
Мой красочный волшебный сонУдерживает память:Деревню вижу, всю в садах,Какую – не узнать мне.Резные избы в ряд стоят,Горит заката пламень,И окна весело блестятВ узорных рамках ставен.И ветер, путаясь в стволах,Ласкаясь и играя,Взбивает пену на ветвяхЧеремух, вишен, яблонь.И голоса вокруг звучатКак будто ниоткуда.Они зовут, они манятИ обещают чудо.Я слышу в ярком сне моёмТравы душистой шелест.Мне хорошо, спокойно в нём —Вот и запечатлелось!«Бледнеют звёзды, близится рассвет…»
Бледнеют звёзды, близится рассвет,Прозрачная роса на травы пала,Край солнца показался – и в моментВсё засверкало, заискрилось, заиграло!Как свежи краски, как нежны полутона,Какая нега разлита в природе!Взор восхищенный услаждает красота,Особенно при солнечной погоде.Так было, есть и будет после нас:Рассвет, закат, дожди, снега, туманы…А наша жизнь хрупка – оборвалась,И мы красоты эти видеть перестанем.Событий круговерть, ошибок груз,Необходимость принимать решенья,Палитра восприятия и чувств —Всё повторится в новых поколеньях.И кто-то встанет на ликующей зареИ безмятежно солнцу улыбнётся!Всё будет так же, но не будет нас уже…Всё, что ушло, обратно не вернётся.«Я говорю тебе «спасибо…»
Я говорю тебе «спасибо»За этот долгий яркий день.Он полон солнца и улыбок,Воспоминаний и идей.Забыв про вечные проблемыИ постоянные дела,Мы праздно бродим по аллеям,Душа спокойна и светла.Нам осень дарит ощущеньеБлаженства цвета янтаряИ растворяет все сомненьяВ прозрачном небе сентября.Светлана Нагибина
г. Киров
Зима. Галилейское море
Чан моря, кипение буриИ ночи зловещие фурииЛаскают, их цепки объятия.А братия? Беды черватееЯзычества бьют в языки волн,Чёлн полон паники.«Британника» матросы раскосы,Вод торосы, папиросыЗатухшие, вопросы курносы,В четвёртую стражу жаждут и, вторяМорю, метутся возле горя,Споря. В злобе идя к гонцу,Венцу и штормы к лицу.По шее волн лёгкий чёлнШёл, лёгок и полн.Мелькание, мельтешение —Медленное сближениеГрешных с вечностью.В бесконечностиВсё ещё огоньки папиросИ Галилейского моря заносы,Торосы. Сливается время в чан.Тяжёлой луны кочанНакренился пузом, грузом,Юзом скребёт по днуНеведомую никомуКорму. Лишь морю,Что вторит и спорит,И пенит, и бреет время,Семя веры сея меж теми,В чьё темя бьётсяЧетвёртая стража ночи.Нет мочи пророчить.Обломки фраз, падений очи,Не корчась в порче,Не выйдешь за прочее, охочееВ воды одиночеств.Без отчеств, без сна и весаШтормы-повесыВ одной руке, протянутой вечно.Но как безупречноВ судьбе скоротечной вскипаетМедный чан, твой океанЗдесь. Спесь взвесь,В единственный рейс иди не один.До годин в бурю шагни,Его помяни, протяни руку,Иди Петром на волю,По морю, с горем не споря.Ветру и тому не под силу:Помилуй мя, Боже, помилуй,Ведь Ты один един.И в чан сединОбломками «Британника»Без паники войти вели,Святой землиВлагой прилива коснуться дай.Кучевых стай пеной врастая,Мачтами времени шей небо.Рыхлый плат зимыИ снега, и ночлега,И последнего побегаКинь на город холмов и горок,Моих коморок нарушив морок,И вынь из створок,И пестуй с палубы.По-детски глупые,Такие шумные, такие жалкиеЛюдские жалобы – тень бури злой,Поветрие лихое.Но где-то там, высоко надо мной,Штормит и пенится всё то жеГалилейское море.На российских туманах пой
Я иду по земле родной,Моросящий осенний сон,Нахлобученной ватной мглойНаполняюсь со всех сторон.Слова крохотный огонёкЗа оградой зелёных глазОбещанием новых строкИз неволи спасёт сейчас.На российских туманах пой,Ржавым голосом дрогни*, медь.**Невеликая Русь судьбойПродолжает в поэтах зреть.Слово русское, выправь статьБезупречной чертой полей,Помоги захолустной встать,Со слезами молись о ней.* дрогни – здесь, пошевельнуться, сделать быстрое, незначительное движение.
** медь – здесь, слово.
Лариса Хлопкова
Воронежская область
Звёздочка
Варя не любила ночь: за окном становилось темно, родители гнали спать. Спать ей всегда не хотелось, но папа строго говорил: «Режим дня!» и поднимал указательный палец вверх. Зачем он так делал, девочка не знала, но нехотя плелась в спальню, где уже сладко сопел в подушку её младший братишка Колька. Войдя в детскую, она услышала его спокойное дыхание.
«У, предатель, уже дрыхнет!» – подумала Варя. Она взобралась на высокий подоконник, укуталась в мягкий пледик и посмотрела в окно…
Темень… Ничего не видно. Девочка подняла глаза к небу и ахнула – красота-то какая! Необъятное чёрное бархатное полотно было усыпано мириадами звёзд! Они переливались разными цветами, как будто подмигивали девочке. Млечный путь пересекал небо светлой полосой. Большая Медведица висела перевёрнутым ковшом. Варя узнала это созвездие. Папа показал его однажды, когда они поздно ночью возвращались домой из гостей.
Варя всё смотрела и смотрела на звёздное небо. Ей казалось, что где-то далеко в космосе на неизведанной планете живут необычные люди и животные. И может быть, на ней в этот самый момент кто-то так же грустит, как она, и ему тоже одиноко…
Вдруг яркая белая звёздочка мигнула и быстро понеслась к Земле! Она упала, как показалось Варе, где-то рядом, за садом на лугу.
Девочка спрыгнула с подоконника и побежала к родителям.
– Папа, папа, там звёздочка упала! Её нужно срочно найти!
– Варюшка, ты чего до сих пор не спишь? – сонно отозвался с кровати отец.
– Папа, да вставай же ты! Пойдём искать звёздочку! Она в траве, и ей там одиноко и страшно!
– Ну какая звезда, дочь? Она просто сгорела.
– Нет, папа, ты не понимаешь, я точно знаю! Пойдём скорее!
– Ладно, пойдём, ты ведь всё равно не отстанешь. Накинь кофточку, на улице ночью прохладно.
Девочка быстро набросила на плечи кофту и даже надела носочки. Папа взял фонарь, и они вышли в ночь. На улице было страшновато и необычно: трещали сверчки, пели соловьи, раздавались ещё какие-то непонятные, а потому жутковатые звуки. Варя с замиранием сердца шла по свету фонаря. Пройдя через двор и сад, они вышли на луг.
– Ну и где твоя звезда, фантазёрка-полуночница? – спросил отец, зевая и ёжась от ночной прохлады.
– Давай внимательно посмотрим, поищем, она где-то здесь. Я видела! Я знаю! – с волнением сказала девочка.
Они ходили по траве, освещая фонарём участок.
– Папа, папа, смотри! Я нашла её! – закричала Варя.
В траве сидел маленький, мокрый, дрожащий котёнок. Он был совершенно белым, только на лбу рыжее пятнышко, как звёздочка.
– Но, дочь, это же котёнок, а не звезда, – удивился папа.
Но девочка нежно прижимала малыша к себе и счастливо улыбалась:
– Это и есть моя Звёздочка, папочка! Спасибо тебе!
С этой ночи Звёздочка стала жить в семье у Вари. И хоть все считали, что это обычная кошка, Варя точно знала, что она упавшая звезда.
Три красных бусины
Соня и Саша познакомились в институте, когда приехали поступать на геологический факультет. Как оказалось, ни он, ни она никогда не были в горах: Соня была из Воронежской области, а Саша из Орловской. Но ребята просто бредили путешествиями, поэтому хотели быть именно геологами: что может быть романтичнее, чем бродить по тайге, лазать по горам, разведывая новые месторождения полезных ископаемых. Баллы у них были высокие, и ребята легко справились со вступительными испытаниями.
Учёба пролетела быстро. Со второго курса ребята стали жить вместе в общежитии, помогая друг другу в учёбе. Летом после третьего курса они улетели с группой на Урал, потом были Кавказ, Алтай и необъятная сибирская тайга. Всё больше они любили друг друга и дело, которое выбрали своей профессией. После выпускного они скромно расписались в ЗАГСе, посидели с друзьями на природе, спели любимые песни под гитару.
Прошло три года… Во всех экспедициях Соня и Саша были вместе, дома появлялись редко, да их там никто и не ждал. Они были очень счастливы, только дети у них так и не появились, а годы проходили… После очередного обследования в частной клинике был поставлен диагноз, что у Саши не может быть детей. Соня сначала поплакала, а потом вытерла слёзы и решила, что никогда не расстанется с мужем, разделит с ним все тяготы таёжной романтики, а там видно будет…
Очередная экспедиция проходила в глухой тайге, которая покрывала плоскогорье. Геологи очень устали пробираться через камни и завалы, да к тому же близился вечер. Решили разбить лагерь на небольшой полянке возле чистой речушки. Порядок был отлажен, быстро съели нехитрый ужин и разошлись по палаткам, оставив дежурного у костра. Соня и Саша тоже ушли к себе в палатку и вскоре уже крепко спали.
Вдруг Саша резко проснулся как от толчка. Он открыл глаза и прислушался: Соня тихо посапывала. Он не мог понять, что его разбудило, но знал, что ему нужно встать и идти. Мужчина обул сапоги, набросил ветровку, выбрался из палатки и шагнул за деревья. Ему казалось, что тропинка уводит его всё дальше и дальше от лагеря…
Наконец он увидел свет впереди и вышел к двум огромным каменным идолам, головы которых прятались в верхушках кедров. За ними горел костёр, у которого сидел старик с длинной седой бородой. Он махнул Саше рукой, и парень прошёл между идолами.
– Будь нашим гостем, – сказал старик.
Саша с удивлением огляделся: он стоял посреди деревни! Все дома были рубленые, крытые соломой. Деревню ограждал высокий частокол, а между идолами стояли крепкие ворота, которых он не заметил ранее. В деревне было много народу. Все веселились. Сашу поразил их внешний вид: мужчины и старики были с бородами и длинными волосами. У женщин волосы заплетены в косы. Все были в полотняных одеждах, богато украшенных вышивкой, с кожаными плетёными повязками на головах. Красные тканые пояса были с кистями. А на ногах самые настоящие лапти! Парень не мог понять, как такое возможно, неужели он попал в прошлое?!
Старик сказал:
– То, что ты пришёл сегодня к нашему костру, да ещё в такую ночь, значит, что тебе нужна помощь. Ничего не говори, проведи её с нами, отведай угощения, веселись и не отказывайся ни от чего, что тебе предложат. С рассветом ты уйдёшь и всё забудешь.
Из толпы вышла статная русокосая девица в длинной до пят белой рубахе. Она с поклоном подала парню деревянную утицу с напитком.
– Что это? – спросил Сашка.
– Взвар с мёдом. Пей, голова будет ясной, – с улыбкой сказала девица, которую звали Ляной.
Саша выпил напиток, и словно огонь пронёсся по его венам, глаза стали видеть зорче, во всех членах появилась лёгкость. Девица взяла его за руку и увлекла в хоровод.
Ночь была просто волшебной! Парню было легко и спокойно, он кружился то в медленном, то в быстром танце. И не помнил, как они с Ляной оказались возле небольшого озерца, от воды которого поднимался лёгкий туман. Девица сбросила рубаху, вошла в воду и позвала парня за собой. Саша поспешил к ней. Вода была тёплой, как парное молоко, нежный поцелуй девушки обжёг губы, и им казалось, что они одни на всём белом свете…