Осенний дом

– Сначала, но ещё медленнее, – слышался со сцены голос Тони. – Вин, подожди. Вернись в начало. Никто не начинает с этой стойки, но ты должен быстро изменить позицию и удар нанести мгновенно. И мне не нравится положение твоих рук. В теле не хватает напряжения. Сил для того, чтобы так рубануть, надо очень и очень не мало. Напрягись.

Мирминелль посмотрела на Гасэ. Та глядела сочувствующе:

– Я тоже через это прошла. Как ни пыталась соблазнить – не вышло. Но он хорош, я тебя понимаю. Лакомый кусочек. Смотри каков. Ревнуешь?

Тони скинул френч, и, приобняв сзади Вина, держал руки актёра. Гасэ читала мысли Мирминелль. Обе самым грешным образом позавидовали Вину.

– Руку вот так, – почти ласково говорил Тони. – Эту заведи подальше. Хм… Замрите! Вин, сейчас твоя рука вверху. Ты должен рубануть вниз и при этом постараться задеть Сорорибэ. Вот так. Ещё раз. Теперь без меня, и сделай глубокий шаг вперёд. Сорорибэ…

– Эшберн, – привлёк внимание хозяина-постановщика Джаскони. – Сдаётся мне, дуэль будет зрелищной, но очень уж быстрой. Нельзя ли придумать что-нибудь, что бы продлить эту сцену?

– Давай соберём сначала сами телодвижения, а уж потом решим, где господа будут задыхаться и скрежетать зубами. Хотя я уже всё решил.

– Задыхаться и скрежетать зубами? – с недоверием спросил Вин. – Обязательно?

– А как же. Так оно и бывает, когда парочка ребят серьёзно настроена на убийство по всем правилам.

– Но Роджер Шели-Шедвард, говорят, приканчивал бутылку эйерна, проводил по две дуэли за одно утро, а затем…

– Баронетом Шели-Шедвардом он был до войны. Сейчас "Пёрышко" – маркиз Кардиф. Однако и ныне, спустя много лет, нет никого, похожего на него, и никто из пытавшихся подражать ему идиотов, не выжил. К тому же это двуручники. Тут естественно взмокнуть от напряжения.

Поскольку Тони сказал это самым серьёзным тоном, ему не свойственным, все некоторое время молчали.

– А у вас было много дуэлей? – спросил Сорорибэ. – Ведёте счёт?

– Ни одной не было.

– Как это?

– Повод не представился.

– Не может быть, – недоверчиво протянул Бренган. – Только не ты.

– Ничего, ясновидящий как раз вчера предсказал мне подобное веселье. Подробностей не говорил, но предупредил, что противник уважения достоин. Так что театр я завещал своему сыну, если что.

Снова молчание.

– Сыну? – вдруг спросила Гасэ. – У вас родился наследник?.. По этому случаю был праздник?..

– Тридцать три года тому назад он родился. Причём, дорогая Гасэ, моя жена узнала об этом только этим летом. Забавно, не так ли? Даже не знаю, станет она сначала вдовой или разведённой женщиной. В общем, там видно будет. И давайте всё-таки поставим пьесу, пока я ещё не захлебнулся в крови или эйерне. Потом мне уже будет не интересно. Сорорибэ, повторим всё с начала, а в самом конце замедли отвод меча, сделай крохотную паузу и заметно усиль хватку. До судорожного заметно. При этом заканчивай отвод меча. Будет вполне, вполне похоже…

Гасэ и Мирминелль медленно повернули друг к другу лица.

– Желаю удачи, – прошептала Гасэ с удивительной смесью холодности и жара в глазах.

Всего одно мгновение в её лице было что-то напоминающее боль и презрение, но затем актриса изобразила дружелюбие и симпатию так натурально, что неприятное впечатление почти полностью изгладилось.

Затем Мирминелль долго впитывала в себя всего Тони Эшберна, запоминая его движения, слова, голос. В первую встречу, он был другим: язвительным, резким и даже немного злым. Сегодня – нет. Испарилась энергичность, но и появилось эта приятная, чарующая мягкость и почти забота. Она не знала, что всю ночь будет пытаться разгадать, в чём причина необыкновенной привлекательности Тони Эшберна, и ломать голову над тем, как и чем можно завлечь титулованного, у которого уже есть всё, чего бы он ни пожелал.

22.6.34. – Двадцать второй день шестого лунного периода тридцать четвёртого года эпохи Террора Сапфира.

Поднявшись в занимаемую в Белых Колоннах комнату, Чайна Циан первым делом прошла в гардеробную и выбрала туфли для дома – зеленовато-голубые, лёгкие, нежные, с тонкой подошвой и невысоким устойчивым каблуком. Всё не помещалось на полках. Почти половина пола была занята разноцветьем всех фасонов обуви. Полюбовалась полусапожками, туфельками на лентах, другими, третьими, захотела поставить здесь вазочку с цветами, разложить жемчуг, а потом… устроить среди этого всего пикник. Удивилась своим желаниям и подумала о том, что сказал бы на это Тони. Что-то вроде ехидного: "И что, ты всё ещё будешь говорить, что просто нуждаешься в удобной обуви?! Интересно, как скоро я проснусь на подушках, крайне напоминающих сабо по форме и под одеялом с рисунком переплетающихся сандалий? А, да, ещё на стене будет картина… ботинки на меху на фоне заснеженных просторов. О, я что, только что подал идею?!"

Чайну Циан улыбнулась, представив лицо Тони, затем откинула голову к дверке шкафа и крепко зажмурилась.

Это всё так грустно, что почти невыносимо.

Внезапно тошнота подступила к самому горлу. Чет едва успела добежать до уборной, прежде чем её вырвало.

Отдышавшись и вытерев выступивший пот, она обрела способность мыслить. Тони несколько раз говорил ей, что нельзя всё всегда держать в себе – надо учиться вскрывать свои эмоции, выводить их на поверхность хоть каким-нибудь способом, иначе она либо поубивает всех, свихнувшись, как бабушка Рэйна, либо заболеет чем-то изнутри. И Чайна Циан честно пыталась понять, что с ней не так, почему в ней будто ничего нет. Теперь, кажется, всё ясно.

Боль и обида там, внутри, ураганной силы.

Это похоже на те случаи с фитскими принцессами. Иногда в дом Си приходила Красная Кэс и всё ещё слепая Чайна Циан не чувствовала её вовсе. А фитка могла сидеть совсем рядом.

Так и с чувствами. Они есть, всегда были внутри. Но Чет не замечала их настолько успешно, что перестала разбираться в своих эмоциях. И уже привыкла не думать и даже не знать, что чувствует, не думать о том, чувствует ли вообще что-то. Не было времени обращать внимание. За двести лет служения отцу эта способность въелась в самую суть.

– Чет? Чет, ты здесь?

– Да, Шер! Подожди, я сейчас к тебе выйду.

Чайна Циан быстро привела себя в порядок и присоединилась к подруге, удобно устроившейся на софе у окна.

– Мелисса обещала приехать без Рэйна, – сообщила Шерил. – Хочет потащить нас в дом свиданий. Пойдём. Всё равно будем в масках.

– Не хочется.

– Брось.

Чайна Циан покачала головой и когда Шерил кивнула, соглашаясь с отказом, заметила:

– Странные у Лиссы идеи.

– Девочку мучает любопытство. Собирается обожать Рэйна всеми силами, а если так, то в доме свиданий ей не оказаться ещё веков сорок-пятьдесят. А хотя бы посмотреть на то, как другие развратничают – хочется.

– Что ж. Слышала, как Сильверстоуны обсуждали вечера в домах свиданий. Как они это называют "жаркие вечеринки". Если Мелисса слышала это тоже, то она рано или поздно заглянет туда всё равно.

– М-м-м… – с понимающим видом протянула Шерил.

Однако Чайна Циан не могла бы сейчас сказать, о чём подумала Шерил и что ей как будто бы понятно.

– Я ещё не проверяла метакарту, – вспомнила Чайна Циан и встала. – Ты не против?

– Нет. Конечно, проверь, вдруг кто-нибудь написал…

– Кроме леди из Си могут написать только Адмор и Тони, – проговорила Чайна Циан, пройдя ко столу и беря в руки личную карточку-передатчик. – Но на счёт последних двух… неправдоподобно.

– Думаешь, Тони решит таким образом сообщить, что ты свободная женщина?

– Думаю, он решит поиздеваться и, наоборот, никогда не сообщит. Чтобы я держала руки при себе, когда вижу Адмора. Или что бы вызвать какие-нибудь ещё нестандартные чувства у меня.

– Тони ужасен.

– О да… – Чайна Циан опустила глаза на метакарту.

Высветилось письмо от Тони. От неожиданности даже икнула.

– Что такое? – рассмеялась наблюдавшая за подругой Шерил. – Что это с тобой такое было сейчас?

– Тони… прислал письмо.

"Будет здорово обсудить кое-какие детали завтра. Если согласна на личную встречу, то напиши мне, где и в какое время сделаем это".

Шерил уже стояла рядом и читала. Подруги переглянулись.

– Это что может означать? – спросила Шерил.

– Не знаю. Завтра будет понятно.

– Согласишься встретиться?

– Да… не вижу причин отказываться. Наверное, это действительно важно.

– Ты справишься? – Шерил смотрела с участием.

– Уверена.

– Пусть встреча пройдёт у нас. Вечером.

– Согласна.

– Не хочешь всё-таки пойти в дом свиданий с Мелиссой?

– Нет. Тебе не кажется, что следует отговорить её?

– Хм… может быть. Напиши ей, что мы против её идеи.

– Хорошо.

– Спускайся в мою гостиную, когда закончишь с письмами, – сказала Шерил и исчезла за дверью.

Чайна Циан красиво вывела на листке бумаги пару недлинных фраз, сделала слепок на метакарту и отправила его Мелиссе. Затем уведомила Тони о времени. Он изноется, мол, отчего так поздно. Либо приедет слегка нетрезвым.

Следующим вечером его проводили сразу в приёмную гостиную Белых Колонн.

И он стоял перед ней весь такой… чужой… непривычно элегантно одетый, с иначе уложенными волосами и ненастоящим, выцветшим, остановившимся взглядом.

Раньше на нём идеально сидел только галстук, а глаза всегда смотрели прямо и ярко, то с насмешкой, то с искренним недоумением, то выражая заданные им же эмоции, но чаще – с полной уверенностью отражая его обязательное желание обсмеять всё важное для окружающих. Несомненно, не будь Даймонда рядом все прошедшие десятилетия, Тони был бы мягче.

Но Тони снова изменился.

– Макферсты посмотрели на меня, как на нечто поганое, когда я пришёл.

– Ну, а я пришла к ним почти ночью, без ничего, и сказала, что ты разрываешь контракт. Как это выглядело, как ты думаешь?

– А, надо запомнить на будущее: никогда не выставлять за дверь жён без вещей, и около полуночи. Только без вещей – днём или с вещами – ночью. Хотя кого я обманываю? Я никогда не запоминаю всех этих дурацких правил, – Тони обвёл взглядом гостиную и вдруг опустился прямо рядом с Чайной Циан на диван. – Как живёшь? Всё отлично? Как продвигается с Адмором? Без интимных подробностей, вкратце… или с интимными. А то острых ощущений не хватает. И Джереми напишу. Ему будет интересно.

Хотя бы говорил похоже на себя – и то хорошо.

Чайна Циан почувствовала близость Тони и с трудом подавила желание положить голову на спинку дивана, ближе к его плечу, и притвориться податливой и ласковой. Взгляд Тони давил – в глубине его глаз копилась то ли страсть, то ли ярость. Цвет его радужек ещё не изменился, но ощущение, что сейчас что-то нагрянет, уже присутствовало. Она промолчала.

Тони опустил ресницы и медленно-медленно поднял их. Теперь её крылатый супруг, бывший или настоящий, выглядел спокойным, угасшим и безразличным, а взгляд был твёрд, и лишь лёгкая заинтересованность стояла в зеленовато-голубых глазах.

– Не моё дело, ясно, – сделал он вывод. И тут же удивил: – А я купил тебе дом.

– Что? Правда? – обрадовалась она. – Это мне очень поможет.

– Я сам буду содержать его до тех пор, пока ты не станешь полностью от меня свободна и ещё год после того. Разговоры с агентством я тоже взял на себя. Можешь поехать посмотреть дом хоть сейчас. Мебель частично подвезли сегодня, и сервы расставят её завтра как смогут. А потом ты сама…

– Почему ты решил сделать это?

– Я… думал о тебе.

Он отвёл глаза, когда говорил это. Чайне Циан редко когда так сильно хотелось поцеловать его за что-то. Но она сдержалась.

– Спасибо, – спокойно сказала она.

Он достал из внутреннего кармана френча сложенные втрое бумаги, связку ключей, и передал ей:

– Шестнадцатый по улице Ров в Денкасре.

– О, я знаю эту улицу. Наверняка отличный дом. Спасибо ещё раз.

– Пожалуйста.

– Ты… как в этом году переносишь жару?

Тони слабо улыбнулся.

– Не могу сказать, что прямо-таки ужасно, – сказал он и поднялся, явно собираясь уходить.

– Предупреди меня, когда контракт перестанет действовать, – попросила Чайна Циан.

Он бросил на неё странный взгляд. Скорее посмотрел на её тело, чем на неё саму.

– Да, – кивнул и ушёл.

Фактически не хохмил. Странно. Не помят даже слегка. Очень странно. Не жаловался, не скандалил, не издевался и не притронулся к ней. Как необычно! Что это с ним?

Едва стихли его шаги, Чайна Циан пошла рассказывать новость Шерил. Вот это она точно должна знать.

– Поедем посмотрим? – с интересом предложила Шерил.

– Да. Мне тоже любопытно.

Шестнадцатый дом по улице Ров оказался даже слишком хорош.

– Может, ошибка? – неуверенно произнесла Чайна Циан. Фасад отличался от всех прочих домов витражной розой, вчетверо меньшей, чем та, что украшает стену над троном в зале сбора кланов империи, но не менее красивой.

– Это легко выяснить. Если ключ подойдёт, то дом – твой.

– Сейчас.

И ключ подошёл.

Шерил выкрутила свет, и Чайна Циан, даже ещё особенно не оглядевшись, глубоко вздохнула:

– Чудесный дом.

– Странно, – вдруг сказала Шерил. – Раньше ты сказала бы, что он плох – не защищён там-то и там-то, а вот здесь ты бы натыкала шипов в рост, а вот здесь – решётку бы поставила. И что, вообще, это всё сгорит за пару минут, случись здесь пожар – надо перестроить.

– Да, всё верно. Но он такой просторный. Нет лишних кабинеток и закутков – мне это так нравится. Наверное, я когда-то говорила об этом Тони.

– Наверное, это совпадение, – решительно сказала Шерил. – И он просто купил самый красивый дом, находящийся в продаже. Впрочем, когда твой дядя – губернатор города, возможности несколько расширяются, полагаю. Даже без всякого превышения полномочий.

Чайна Циан улыбнулась.

– Тебе нравится ощущать его заботу, – после недолгого молчания сказала Шерил. – Но это его прощальный подарок, Чет. Не забудь об этом.

Подруги молча прошли вглубь дома.

– Я намерена посмотреть все комнаты и мебель, – сказала Чайна Циан. – Подумаешь со мной вместе, что куда лучше поставить?

– Д-да.

Сделав ещё два шага, Шерил неожиданно извинилась:

– Прости.

– За что?

– Ты… тебе так понравился дом, а я тут наговорила. Лишний раз напомнила… просто ты так…

– Легко переношу расставание с Тони?

– Да.

– Ты правильно сказала, Шер. Я действительно… слишком рада была слышать, что Тони думал обо мне. Это же любой женщине было бы приятно.

– Да, из тех, кого чужая забота о себе ни к чему не обязывает.

– Уверена, что меня не обязывает. А в крайнем случае, я как всегда прикинусь недоходчивой.

– А Тони знает, насколько ты лучшая актриса, чем все те, что на него работают? – со смешком спросила Шерил.

– Даже не догадывается, – улыбнулась Чайна Циан.

Мелисса пришла к Чайне Циан с поздравлениями и с большим букетом цветов. И сразу – с вазой. Дамы поставили цветы на стол и сели завтракать в первый раз в новом месте – новом доме Чет.

Пахло деревом и свежестью, ещё тёплыми булочками, крепким кофе Шерил и шоколадом Мелиссы и Чайны Циан.

– Приятное утро, – проговорила Мелисса, глядя в большое окно напротив. В него, сквозь кроны садовых деревьев, заглядывало солнце.

– Шерил явно работала полночи, – заметила Чайна Циан.

– Одно дело не давало мне покоя, – рассказала Шерил замедленно. – Оно даже не для моего рассмотрения – для практики. Ерунда, но почему-то всё равно не могла заснуть.

– Шер, – позвала подругу Мелисса.

– Да?

– Надо рассказать Чет.

– Что именно? – насторожилась Чайна Циан.

– Тони закатил вечеринку в Армроуде. Си праздновали ваш развод. Имели же наглость!.. – с возмущением закончила Шерил.

– Это просто одна из дурацких традиций нашей семьи, – вступилась за родственников Мелисса. – Им как-то надо оправдывать пьянство, если честно. Вот они и празднуют тореннским любую глупость. Лошадь пала – пьют за лошадь. Передрались и ничего друг другу не сломали – тоже пьют. Сломали – ещё лучше. Надираются все: от не вполне совершеннолетних и до Сапфира.

– Так… значит… я теперь свободна, – сделала вывод Чайна Циан. Тони, конечно, обещал сообщить ей о финальном мгновении брака, но так странно посмотрел…

– Мелисса? – повернулась Шерил к одной из Си.

– Полагаю, что да. Из всего, сказанного в тот и последующий день, я полагаю, что да. Чет? Чет, поздравляю тебя.

– Спасибо. Теперь… я должна рассказать вам кое-что, что вам не понравится.

– Что же?

– Я и Адмор. Заключаем контракт.

– Что? – глаза Мелиссы расширились. – Но это же замечательно, разве нет?

– Нет. Этот контракт не сделает меня его женой. Мы вступим в связь. Ненадолго.

– Разве у вас и такое бывает? По контракту? То есть, имею в виду… для перевёртышей это нормально?

– Да. Бывает. Вполне нормально. И если я забеременею, то буду годна для серьёзных контрактов. Но если нет – пойду служить в регулярную армию.

– П-почему? – начала заикаться Шерил. – Эт-то как? За… за-зач-чем?!

– Ни разу, за почти сорок лет, у меня не было ни одной, даже неудачной беременности. При этом уже давно вступила в идеальный возраст, а у Тони есть сын. Значит, дело было либо в несовместимости, либо проблема со мной. Я должна знать, точно ли я бесплодна или нет. Это слишком важно для любой женщины.

– Но… зачем так торопиться? – недоумевала всё ещё очень удивлённая Мелисса. – Я же не спешу выяснить…

– Я перевёртыш. Для нас это крайне важно. У нас бесплодные женщины подвергаются ссылке в храмы Хенера. Но я планирую попросить Джулиана защитить меня от такой судьбы.

– Моя голова такая тяжёлая, – Шерил уронила лицо на руки. – Чет, это значит, что ты собираешься оставить нас в любом случае. Я правильно поняла?

– Да. Нет, я совсем не хочу расставаться. Но это то, с чем мне обязательно нужно определиться.

– Ты женщина, Чет. В том, втором случае, тебе не обязательно служить в армии. Ты могла бы заключить контракт с нашим кланом. Имею в виду Макферстов. Охрана, скажем, или ещё что-нибудь…

– Я сильна и способна на большее. Это неправильно – не использовать свои способности и не развиваться, сидя на месте.

– А в другом случае… ты не чья-то дочь… тебе не обязательно жить как типичной серене…

– Это же ужасно! – добавила Мелисса.

– Я понимаю, что для вас обеих это дикость. Но я и не говорила, что буду обязательно жить, как серена, всё время. Это не слишком весёлая перспектива. Я хочу служить империи. Но если я вступлю в любовную связь с кем-то из сослуживцев или подвергнусь изнасилованию и забеременею – это будет очень неудобно. В армии детям не место.

– Ты так спокойно говоришь об этом… – заметила Шерил. – Кажется, меня тошнит.

– Я тоже больше не хочу есть, – негромко проговорила Мелисса.

– Извините. Я подумала, что наступило время признаний.

– Ты не виновата, – поспешила сказать Шерил. – Ты правильно сделала, что всё рассказала. А ты уверена, что всё будет хорошо?

– С Адмором? За ту часть моей жизни, что связана с ним, я беспокоюсь меньше всего.

– А за какую больше?

– Поговорим об этом позже. Не хочу портить вам утро совсем.

Мелисса сменила тему, рассказав о том, что Сильверстоуны официально помирились с кланом Мэйнов, а затем принялась расписывать свои планы на день. Предстоял праздник первого урожая, объявленный свободным от ежедневных трудов. В этот день все хозяева вспоминали рецепты традиционных блюд из первых фруктов и овощей этого года, а заготовленные с прошлого года настойки и латкоры наконец-то разливались по бокалам и подносились домочадцам. С полудня на улицах можно было встретить музыкантов и актёров, развлекающих толпу почти бесплатно. Апогеем праздника считалось разбрызгивание императором сладкого сока кили на толпу, но народ больше любил следующее за тем закидывание друг друга лепестками цветов, крашеным пухом и яркими лоскутками. К тем, к кому что-то прилипало (наверняка благодаря попавшему на одежду или волосы сладкому соку) считалось, обязана была прийти удача.

Чайна Циан договорилась встретиться позже с Мелиссой и Шерил у ворот Цитадели, чтобы хотя бы издали посмотреть на веселье.

Однако стук в дверь в середине дня нарушил её планы.

Это был незнакомец, но позади него стоял Сорорибэ – один из актёров Тони.

– Хорошо, что вы здесь, – мгновенно узнал её Сорорибэ. – Граф приказал привезти его именно сюда. Простите, если…

– А что случилось?..

– Он ранен и почти истёк кровью.

– Где он? – Чайна Циан посмотрела на экипаж возле её калитки. – Там? Вносите скорее.

Сорорибэ и его товарищ бросились к экипажу и вытащили оттуда Тони. Он, однако, пришёл в себя и даже сказал что-то. Видимо, что-то о том, что может идти сам. На левом рукаве – потёки застывшего металла, но с рукава, похоже, ещё сочилась полупрозрачная, голубоватая кровь крылатого – плечо поддерживающего Тони актёра заблестело. Раненый сделал достаточное количество шагов до кровати. Чайна Циан убедилась, что Тони уложен на постель и села рядом, чтобы найти место ранения.

Абсолютно вся рубашка оказалась посеребрена. Френч изнутри тоже весь застыл, но только слева.

– Вы знаете, что делать? – спросил Сорорибэ. – Никто из нас понятия не имеет, как ему помочь. Если бы он был обычным крылатым, мы бы его раздели и перевязали, и дело с концом. А у него кровь на рубашке уже застыла, когда он в первый раз упал в театре. Мы не смогли её разрезать.

– А что случилось?

– Мы не знаем. Наверное, была дуэль. Он говорил, что Сапфир предсказывал ему её.

– Хорошо. Останьтесь ненадолго. Сейчас мы всё сделаем.

Тони, и так слишком белокожий для нормального крылатого, теперь казался вылепленным из сероватого, подтаивающего снега.

Чайна Циан аккуратно взрастила из запястья острое и тонкое лезвие.

– Другой крылатый действительно истёк бы кровью, – сказала она, как можно аккуратнее, но с силой начав "вскрывать" металлизировавшиеся френч и рубашку Тони. – У них кровь обращается золотом с большим содержанием воздуха и песка. Кровь истекает через саму себя. Но Сильверстоуны из другой Вселенной. У них кровь обращается чистым серебром. Это значит, что окровавленная и застывшая рубашка сама по себе остановила кровотечение. Но нужно убрать её, пытался Тони исцелиться или нет. В одном случае она могла срастись с закрывшейся раной и нарушить работу кровотока или мышц. А в другом… да.

Чайна Циан замолчала. Это был ровный, но очень глубокий разрез мышцы под рукой. Там, где Тони не увидел его. Рубашка Тони попала прямо в рану. Часть ткани и серебра оказалась под кожей.

– Мне придётся вырезать её. Ищите любого чистокровного крылатого. На улице кто-то должен быть. Если я задену кровоток, и целителя не будет… он точно умрёт.

Сорорибэ и его товарищ уже загрохотали по лестнице вниз.

– Тони! – позвала Чайна Циан бывшего мужа. – Тони, очнись!

Он пробормотал что-то непонятное.

– Тони, это важно!

– Что именно, дорогая? – наконец открыл глаза он и заговорил привычно быстро. – А где это я? А, вспомнил. Понятно, – вздохнул и обратился к ней, как ни в чём ни бывало: – Что делаешь?

– Переживаю, что ты убьёшь меня.

– С чего бы это мне тебя убивать?

– У тебя рубашка вросла в рану. Придётся резать тебя.

– Правда? Я бы хотел на это посмотреть.

– Ты будешь смотреть на меня, когда я буду делать это.

– И у тебя хватит духа меня искромсать? Всегда знал, что ты кровожадна и мечтаешь по ночам о расчленении. Но чего это мне тебя убивать? Я не такой, как ты, да-да-аа…

– На тот, вероятный, на мой взгляд, случай, если у тебя опять случится обморок, а ты потом придёшь в себя от боли и решишь, что я тебя убить хочу. И снесёшь мне голову. И меня не станет.

– Э, милая-милая, во-первых… – он сделала паузу для глубокого вдоха и продолжил: – У Сильверстоунов не случается обмороков. Мы теряем сознание. И только от боли, разрывающей на части. От боли, которой не представить никому.

– Хм… – иронически посмотрела на бывшего мужа Чайна Циан. – Помню, как ты этой весной полз с очередной тренировки по коридору. Боль, говоришь, разрывала на части?

– Тебе не понять, женщина, каково это, быть Сильверстоуном, – он ещё и ухмылялся.

– Да, конечно. А что там, во-вторых?

– Во-вторых? Ну… Я уже забыл.

– Как быстро. Обычно ты не забываешь, если хочешь что-то сказать. Ведь все твои мысли так великолепны и важны, что мир слишком многое потеряет, не будь они озвучены!

– Как-то да, именно так, – растерянно захлопал глазами Тони, пропустив мимо ушей её иронию. – Ты единственная женщина, настолько хорошо понимающая мою важность. Как я мог так просто отпустить тебя?

– Тебе рассказать, как?

– Нет, – поморщился Тони и отвернулся.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила Чайна Циан. Она всё ещё сидела рядом и, ожидая помощи, старалась внимательно следить за состоянием Тони.