Плоды манцинеллы

– Здравствуй, Кристоф, – Марта заключила его в крепкие объятия. – У тебя здесь темно, как в пещере. Ты бы хоть шторы открыл.

– Дорогая моя, – Кьорди шутливо отмахнулся. – Дом должен быть уютным. Чем меньше света, тем лучше для моих немощных глаз.

– Кристоф, – Себастьян сухо кивнул. – Что стряслось?

Старик пристально воззрился на Майера. Его ярко-серые глаза горели азартом и возбуждением, таким восторгом, какой не смогли исказить даже невероятно толстые линзы ветхих очков.

– Ты сейчас упадешь, Бастиан. Надо найти парочку стульев!

Кристоф заметался по тесной лаборатории, разбрасывая кучки сваленного хлама, под которыми, по мере их освобождения, узнавались совершенно неожиданные вещи: торшеры, мониторы, системные блоки, старый кофейный аппарат – ржавый, с облупившейся краской.

– У тебя здесь настоящая барахолка, – улыбаясь, произнесла Марта. – Зачем ты хранишь весь этот хлам?

– Все просто, дорогая моя, – пропыхтел Кристоф, победно извлекая из очередной груды мусора покосившийся стул. – Этот хлам мне дорог. Мы, старики, такие… – он тепло улыбнулся. – Сентиментальные. Вот, садитесь.

Он пододвинул пару стульев к длинному металлическому столу, по центру прямоугольной комнаты.

– А теперь, – Кьорди схватил ноутбук, поставил его перед Майером и прикоснулся к тачпаду. – Ну же, давай! Давай! Ах-ха! – компьютер откликнулся на действия старика. – Чертова машина, совсем слушаться перестала. Хотя дело не в ней, я знаю. Кровообращение у меня плохое, пальцы вечно холодные и синие, вот она и чудит. Проблемы стариков, дорогие мои.

– Я подарю тебе мышку, – подал голос Себастьян.

– Не стоит, не стоит. Думаешь, я не могу себе позволить компьютерную мышь? – старик ехидно прищурился. – Думаешь, у меня ее нет?

– Тогда зачем ты мучаешься с тачпадом?

– Я здесь провел столько времени, что потерял ему счет, Бастиан. Жизнь, кажется, прошла мимо, – он печально улыбнулся. – Но ведь смерть мимо пройти не должна, верно? А я боюсь, что пройдет. Каждый день боюсь. Забудет про меня, костлявая, и бросит в этом мире, а я и не узнаю. Так и буду ходить тут, работать, работать и работать. Я, конечно, поработать-то готов, но век мой давно уже прошел, чувствуется… Но вот этот вот дружок, – он тыкнул пальцем в ноутбук, – говорит мне, что я еще жив. Боюсь того дня, когда тачпад все-таки не сработает.

Резкое, жутковатое откровение прозвучало неожиданно. Лишенный слов Себастьян нелепо воззрился на Марту, не зная, какие теперь слова стоит произносить.

– Ты… Кхм… – Бастиан прочистил горло. – Ты бы…

– Да бросьте, дорогие мои! Это лишь шутка дремучего старика, – Кристоф улыбнулся широко и чисто, но глаза его блестели правдой. Не смогли спрятать ту печаль, что засела глубоко внутри. – Просто шутка, не обращайте внимания. А теперь, давайте к делу, позвал-то я вас не ради смеха.

Кьорди вернулся к ноутбуку, и перед глазами Майера возникло целое множество системных папок. Кристоф зашел на сервер лаборатории, переместился в директорию сохраненных входящих писем, пролистал несколько страниц обработанных сканов и остановил курсор тачпада на файле с именем ND.5.581.364.829.

– А теперь, дорогие мои, смотрите. Только, прошу, не падайте в обморок.

Кьорди мягко нажал на клавишу, запустив загрузку выбранного файла. На экране появились первые цифры обработанного скана, машина делала свое дело и выводила на монитор данные, расшифрованные Кристофом. Им так и не удалось автоматизировать этот процесс, избавиться от нудной аналитики – никакая машина, даже самая мощная, не могла сопоставить сухие цифры с образом человеческого мышления.

– Сейчас-сейчас, дайте ему время, – Кристоф заботливо похлопал ладонью по клавиатуре. – Он обычно грузит быстрее, но не в этот раз.

– Не в этот раз? – Бастиан поднял глаза на старика, и в ответ увидел лишь хитрую улыбку.

Полоса загрузки неумолимо приближалась к финишу.

– Вот… Вот… – шептал Кьорди.

«Загрузка завершена».

– Вот и она, – выдохнул старик. – Вот и она…

Тишина поглотила лабораторию. Все звуки замерли, осталось лишь тихое гудение вентиляторов ноутбука. Себастьян заворожено смотрел в монитор, не веря своим глазам.

– Если это шутка, то очень жестокая, – наконец вымолвил Майер.

– Что вы, дорогие мои, какая шутка. Я сам был в не меньшем шоке, чем вы сейчас. У меня даже давление скакнуло…

– Ошибки нет? – вставила Марта.

– А они бывали? Не припомню, чтобы за все время работы, сканы приходили настолько… Настолько…

– Невероятные, – выдохнул Себастьян.

Цифры на экране были невозможными. Мозг, чей скан расшифровал Кристоф, поражал.

– Сколько здесь нейронов?

– Сто шестьдесят миллиардов.

Где-то на фоне, но совсем рядом, ошеломленно выдохнула Марта.

– А потенциал?

– Выше раза в полтора. И время пика значительно меньше. Мозг этой девочки быстрее и мощнее всего, что мы когда-либо видели.

Максимум нейронной плотности, полученный за все десять лет исследований, составлял девяносто миллиардов. Девяносто. Почти вдвое меньше, чем у этого образца. Себастьян вскочил, повернулся к старику и схватил его за плечи.

– Кому ты рассказал об этом, Кристоф? Ты отправил данные в… – Бастиан запнулся. – Откуда вообще пришел этот скан?

– Потише, друг, потише. Ты мне суставы вывернешь.

– Прости, – Майер разжал объятия и тяжело опустился на стул. – Так откуда он? И кто еще о нем знает?

– О ней, Бастиан, о ней. Это девочка, живой человек, а не просто сухой результат измерений. И о ней знаете только вы двое. Я не мог поступить иначе, ведь для вас это важно.

– Спасибо, Кристоф.

– Ты ведь это искал, да? – Кьорди махнул рукой на ноутбук. – Нечто такое, с самого начала. Все эти твои уникальные больные были лишь пылью в глаза.

Бастиан не ответил.

– Ладно, давай по порядку: скан пришел из России. Недалеко от столицы есть город… – старик замялся. – Коломна, вроде так произносится. Вот из местной больницы и поступил наш невероятный образец.

– Кто она?

– Сирота. Из детского дома.

– Сирота? В России сканируют сирот?

– А ты не в курсе?

– Он не следит за новостями, – подала голос Марта.

– Ах, понимаю. Себастьян Майер не желает меняться. В России за последние пять лет население сократилось на двадцать пять миллионов человек. Такого упадка нигде и никогда не было, даже во времена чумы, – старик задумчиво потер подбородок. – Хотя могу и наврать, не обессудьте.

– Сократилось? Что там происходит?

– Ничего. Просто все, кто мог позволить себе сканирование, и кто при этом получал результаты, превышающие медиану, покинули страну. Там остались либо «темные», у кого нет денег на обследование, либо…

– Те, кто ниже медианы, – догадался Бастиан. – Ничего не понимаю. Почему так?

– Я не знаю, дорогие мои, я ведь там не живу. В общем, они бесплатно сканируют всех сирот.

– А других детей? – спросил Себастьян.

– За деньги, как и всех.

– Что за бред? В чем логика?

– В том, – ответила Марта, – что сироты, пока они в детских домах, находятся во власти государства. Они не могут сбежать, как все остальные, не могут, даже если окажутся чем-то… Невероятным.

– Совершенным, – пробормотал Майер.

Марта и Бастиан переглянулись.

– Мы должны ехать. Забрать ее с собой, проверить, нет ли ошибки.

– Согласна. И как можно скорее.

Майер видел, как загорелись ее глаза, как в них проснулся давно угасший интерес. Он вновь видел перед собой Марту Бремер, рука об руку с которой несколько лет назад создавал НСГМ. Она словно проснулась ото сна, долгого и изнурительного.

– Вы думаете, вам дадут? – Кристоф медленно снял очки и тщательно протер линзы. – Вот так просто, да? Приехали и забрали?

– Мы что-нибудь придумаем, – Майер был настроен решительно.

– Это не почтовая посылка, Бастиан, – не унимался старик. – Тем более, она в России. Тем более, она сирота.

– Мы удочерим ее. Я удочерю. Все что угодно, лишь бы…

– Заполучить ее? Изучить? – Кристоф помрачнел и осунулся. – У меня уже нет того запала, что был раньше, дорогие мои. Но даже мне прежнему это показалось бы неправильным. Я понимаю, что мы ученые, но… Она ведь еще ребенок. Это не твои инвалиды, которых можно допрашивать с согласия попечителей. У всего должен быть предел, Бастиан. Вы ведь даже не знаете, кто она, как ее зовут, сколько ей лет.

– Она представляет ценность, Кристоф. Тебе ли этого не знать. Критическую ценность.

– Да, да, наверное, – протянул старик. – Но все равно, мне как-то не по себе.

– От тебя ничего не требуется. Просто, – Себастьян крепко зажмурился и сжал виски. – Просто не говори никому. Не отправляй анализ скана обратно в больницу. Дай нам несколько дней.

Серые глаза старика блеснули холодом.

– Кристоф, пойми, – Марта поддержала Себастьяна. – Случай действительно феноменальный. Если здесь нет ошибки, то мы не имеем права его упустить. Она может оказаться новым этапом эволюции.

Кьорди ничего не ответил. Он продолжал хмуро глядеть на давних коллег, сердито поджав губы.

– Кристоф, – голос Марты смягчился. Она медленно протянула руку и прикоснулась к груди старика. – Мы же не хотим ее препарировать – просто слетаем в Россию, поговорим с ней. Если получится, привезем сюда, сделаем новый скан. Расскажи о ней. Все, что знаешь сам.

Старик немного расслабился и приветливо улыбнулся Марте.

– Вы хорошие ребята, дорогие мои, я в этом никогда не сомневался. Просто… Не наделайте ошибок…

– Не переживай, Кристоф, все будет хорошо. Так что ты о ней знаешь?

– Ее зовут Мария Иванова, – старик пожал плечами. – Насколько я знаю, это стандартное имя для сирот, о родителях которых ничего неизвестно. И ей сейчас… Пять? Да, пять лет.

Кристоф замолчал и выжидающе посмотрел на Марту.

– Это все?

– Все, что было в письме.

– Адрес?

– Точно! – чересчур громко воскликнул Кьорди. – Самое важное то чуть не забыл. Память, дорогие мои, память…

Кристоф уткнулся в ноутбук и, неразборчиво бубня под нос, заводил пальцем по тачпаду.

– Во-о-о-от, – слабо протянул он. – Вот. Все здесь.

Карточка обследованного пациента была заполнена лишь наполовину. Графы «мать» и «отец» пустовали, графа «адрес» содержала лишь данные о расположении больницы: город Коломна, улица Тургенева, дом 1, корпус Б.

– Где это вообще? – Майер отвернулся от монитора и встал. – Я бы выпил кофе, Кристоф. У тебя тут есть, – он внимательно осмотрел древний автомат, обнаруженный под завалами местного хлама. – У тебя тут есть рабочий аппарат?

– Нет, Бастиан. Я не пью кофе, уже давно, – старик похлопал себя по груди. – Он садит сердце. Могу предложить чашку зеленого чая. С лимоном или молоком, как по вкусу.

– С лимоном, – Кьорди кивнул и удалился в угол лаборатории.

– Марта, тебе налить чего?

– Нет, благодарю.

– Коломна находится недалеко от Москвы, на юго-востоке, – прозвучал приглушенный голос Кристофа. – Где находится приют… Или как он там – детский дом… В общем, где живет Мария, я не знаю. Вам придется выяснить это самим.

– Мы можем зайти в больницу, – Марта взяла один из помятых листков, что были щедро разбросаны по столу, вытащила из сумочки ручку и переписала адрес, указанный в карточке. – Там наверняка знают.

Кьорди вернулся к коллегам, держа в руках две керамические кружки, поставил одну перед Себастьяном, медленно сделал большой глоток и спросил:

– А кто из вас говорит по-русски?

– Я говорю, – Марта аккуратно сложила листок и отправила его вслед за ручкой в дебри большой женской сумочки. – Учила его когда-то давно. Кое-какие знания еще остались.

Все складывалось как нельзя лучше – девочку обнаружил Кристоф, а не кто-то из сотен лаборантов, она оказалась сиротой, что, по мнению Изобретателя, невероятно все упрощало, Бремер знала язык. Майер, конечно, был немного удивлен – он не знал, что Марта владеет русским. Но тогда, сидя в лаборатории Кристофа, Себастьян воспринял эту новость как добрый знак, хоть и сам в знаки никогда не верил. Бастиан был из тех, кто всю жизнь отвергал любую суеверную белиберду, отвергал набожность, нелепые фантазии и все, что в его понимании считалось разглагольствованием и выдумкой. Но этот скан… Словно сам Бог, в которого Майер не верил, сложил простенький пазл, решение которого предоставил Себастьяну в награду за все труды, тяготы и лишения. И Бастиан был готов.

– Ну-у-у-у, – старик невинно улыбнулся. – Тогда в путь-дорогу? Не переживайте, дорогие мои, я никому не скажу. Уж вы-то меня знаете, если я что пообещал – слово сдержу. Но в ответ, – Кьорди пристально посмотрел на Себастьяна. – Пообещай мне, Бастиан, что ты не наломаешь дров.

– Обещаю, Кристоф, обещаю.

– Ладно, пошли, – поторопила Марта.

Когда они покидали лабораторию старика, она сжимала в руках мобильник. Когда шли по коридорам университета, что-то сконцентрировано читала и печатала. Когда вышли на улицу, Марта произнесла:

– На завтра есть два билета. Вылет в девять утра. Время в пути – почти три часа, то есть… На месте мы будем около двух после полудня. По местному.

– Бронируй, – коротко ответил Майер.

– Уже.

Она шла, уткнувшись в телефон, ловко следуя за Себастьяном, распаляясь и набирая темп. Когда они достигли дверей дома, Марту трясло, буквально лихорадило, а ее глаза яростно сияли возбуждением. Оказавшись внутри, за обжитыми стенами небольшого таунхауса, она набросилась на Бастиана, начала срывать с него одежду, дыша тяжело и прерывисто.

– Это случилось, – прошептала Марта уже после душа. – Я не верила, что мы найдем что-нибудь такое… Но это, наконец-то, случилось.

– И я, признаться, уже давно утратил надежду… Но нужно все проверить, – женщина лежала на кровати, лишь слегка прикрыв одеялом притягательную наготу. Себастьян пристроился рядом. – Исключить вероятность ошибки.

– Сканер не допускает ошибок.

– Не допускал.

– Все так, как мы видели. Я в этом уверена.

– Скоро узнаем, – он прикоснулся губами к ровной округлости обнаженного плеча. – Совсем скоро.

Глава 5. Вчера и сегодня

Энди приник к мониторам, ожидая пробуждения Изобретателя. Взгляд Майера постепенно прояснялся, становился осмысленным.

– А вот и наш славный доктор, – на выдохе прошептал Андрас.

Себастьян мелко заморгал, посмотрел на Саммерса, оглядел студию, людей на трибунах, и резко взмахнул руками.

– Каждый человек уникален! – живо начал он. И тут же запнулся, поник. – Каждый… Понимаете? – Майер сдвинул брови и что-то невнятно пробормотал под нос. Слов Энди не слышал.

– Здравствуйте, доктор! – Саммерс приветливо улыбнулся и протянул руку.

Алан сидел справа. Расположение «ведущего» и «гостя» соответствовало стандартным обстановкам популярных в начале века телешоу. Между участниками интервью располагался небольшой, низкий стол с парой хрустальных бокалов и наполненным кристально-чистой жидкостью графином.

Себастьян не ответил на рукопожатие.

– Как вы себя сегодня чувствуете?

– Я… Я не знаю… Что происходит?

– О чем вы, доктор?

– Я не понимаю, – Майер потянулся к вискам, но тут же себя отдернул. – Словно это уже было. Сильнейшее дежавю. Что происходит, мистер Грей?

– Я не Эллиот Грей, Себастьян.

Изобретатель недоуменно смотрел на Саммерса, смотрел, не сводя глаз, а неживая публика студии наигранно затаила дыхание в ожидании долгожданной развязки. В какой-то момент, на долю секунды, Энди проникся уверенностью, что вот сейчас, буквально через мгновение, доктор вновь погрузится в транс, из которого уже не выйдет.

– Кхм, – Майер прочистил горло. – Что, простите?

– Меня зовут не Эллиот Грей, доктор. Более того, известный вам мистер Грей погиб лет двадцать назад. Вы знаете, какой сейчас год?

Очередная затяжная пауза.

– Что вы такое говорите? Кто вы?

– Меня зовут Алан Саммерс. Мы находимся в Центре патологий и мозговой диагностики, в Копенгагене. Вы помните, в какой стране этот город?

– Д… В Дании, это столица Дании, – чуть заторможено ответил Майер.

– Все верно, доктор. Вы знаете, какой сейчас год?

Майер медленно огляделся. Его взгляд остановился на ближайшем операторе, что вцепился в массивную камеру, слившись с ней воедино, перелетел на забитые трибуны, скользнув по чистым, удивленным лицам, и вернулся к собеседнику.

– 2017-ый. Мы только-только разработали сканер, протестировали и показали…

– 2053-ий, – оборвал его Саммерс.

Себастьян дернулся, вздрогнул.

– Что за глупые шутки? Вы думаете, это смешно? Мистер Гр… Или как вас там, что вы несете? Вы себя слышите вообще? Меня пригласили на это чертово интервью ради насмешек? Вы думаете, мне мало было?

– Я понимаю ваше удивление, доктор. И понимаю вашу… – Алан учтиво склонил голову. – Растерянность. Но, поверьте мне, никто над вами не смеется.

Бастиан мрачнел. Энди видел злость в глазах Изобретателя, и это поражало – еще несколько минут назад Себастьян был овощем и совершенно не реагировал на окружающий мир.

«О-хо-хо, старина Майер еще тряхнет стариной», – глупая шутка. Бывали и получше, но Энди не смог промолчать от волнения. Андрас внимательно смотрел на мониторы и ждал, чем ответит Саммерс.

Алан же был невозмутим. Он медленно снял очки, подышал на стекла окуляров, протер их подолом пиджака и надел обратно.

– Отвечайте мне, мистер, – не унимался Майер. – Отвечайте, сейчас же!

– Энди, – Саммерс повернулся к одной из камер. – Будь любезен, выключи все.

Андрас вздрогнул от неожиданности – он никак не предвидел, что доктор обратится к нему, да еще и с подобной просьбой. Саммерс, не мигая, смотрел на Энди с мониторов, и, словно почувствовав неуверенность протеже, слабо кивнул и проговорил:

– Давай, парень. Выключай.

«Ну ладно, док. Как знаешь», – подумал он и потянулся к массивной кнопке.

Легкое нажатие, слабый щелчок, затухающее гудение множества механизмов – и зал на экранах вновь стал серым и безжизненным. Ненастоящие зрители мигнули и исчезли, операторы растворились в воздухе, побросав одинокие камеры, а реалистичные декорации обнажили пустые стены. Майер испуганно озирался, вжавшись в большое кожаное кресло.

– Это не розыгрыш, доктор, – вкрадчиво произнес Алан. – Здесь никто не смеется над вами, разве вы не слышите? Мы находимся в Центре патологий и мозговой диагностики, а на дворе сентябрь 2053-го.

Майер гулко сглотнул, вскинул руки, мимолетно дотронулся до висков и порывисто кивнул головой.

– Я вам не…

– Не верите, – закончил за него Саммерс. – Понимаю. Я бы и сам не поверил. Энди, – он вновь обернулся к камере. – Дай изображение новостей.

«Изображение новостей?» – Андрас упрямо пялился в монитор, пытаясь понять смысл услышанного.

– Изображение, мать их, новостей? Ты умом тронулся, док? – вслух проговорил Энди. – Дай мне, сынок, изображения новостей. Мне их распечатать что ли? Комикс склеить?

– Энди! – Алан терпеливо смотрел в объектив камеры. – Рядом с тобой, за одним из мониторов стоит микрофон. На нем есть кнопка. Нажми ее и скажи что-нибудь.

– Раз, раз, – Андрас поступил так, как велел Саммерс.

Услышав посторонний, новый голос, глухим скрежетом разрывающий слабенькие динамики студии, Майер напрягся еще сильнее.

– Кто это? Кто за нами следит?

– Это Андрас Ланге, мой помощник. Дайте нам секунду, доктор, – Алан прочистил горло и обратился к Энди. – На правом верхнем… Или нижнем? Да, на правом нижнем мониторе есть синяя полоска, видишь?

– Да, – спустя непродолжительную паузу, послышался тихий голос. – На правом верхнем.

– Пусть так. Нажми ее.

– Дальше?

– Меню появилось?

– Да.

– Оно отвечает за декорации стен. Выбери там пункт…

Зал наполнился светом, а на стенах обширной комнаты замелькали цветастые картинки. Новости сразу нескольких крупнейших каналов Государства.

– Молодец, Энди, спасибо.

Майер затравленно озирался, оглушенный звуковым потоком, что лился со всех сторон. «Ты рискуешь, док», – подумал Андрас. – «Он же сейчас отъедет». Но Себастьян не «отъезжал». Напротив, по мере того, как слуховые и зрительные рецепторы приспосабливались к происходящим событиям, доктор выглядел все более и более заинтересованным.

– Что это? – спустя несколько минут Бастиан вытянул руку, указывая на стену слева. – Что там происходит?

Энди посмотрел – ничего необычного. Для современного человека. Люди на экране обедали – огромной толпой, на улице, они сидели за длинными металлическими столами и поглощали простую еду. Каждый из них был похож на соседа. По крайней мере, в одежде.

– Это… – Саммерс подыскивал слова. – Это Родство. Вы не знаете о них, верно? – Майер покачал головой. – Стоит рассказать вам, что происходит в мире. А точнее, что произошло.

«Старина Майер сейчас удивится. И при этом неслабо».

– Нет, – к удивлению Андраса отрезал Себастьян. – Я хочу знать, где я, почему я здесь и как тут оказался. Все остальное – потом.

– Вы пропали в начале 2044 года, почти девять лет назад. Тогда же, когда началась смута и появилось, – Алан махнул на стену-экран, – Родство. Вас долго искали, но безуспешно, вообще никаких следов. Власти считали, что вы в плену у обезумевших радикалов, но те, конечно же, все отрицали.

– Девять лет назад… – выдохнул Бастиан.

– Мне жаль, доктор.

– Как такое может быть? Наш труд… Мы так долго к этому шли. Почему я ничего не помню?

– Это мы и пытаемся выяснить. Вас давно уже считали без вести пропавшим, считали, что тайна исчезновения Себастьяна Майера никогда не будет разгадана. Но потом вы появились. Вас обнаружили в Цюрихе, неподалеку от университета, – Алан запнулся, на мгновение повисла неловка пауза. – Неподалеку от того, что когда-то было Цюрихским университетом.

– В… в каком смысле?

– Цюриха больше нет, доктор. От всей Швейцарии вообще ничего не осталось, только Альпы.

Тишина сомкнулась, запечатала студию. Саммерс ждал ответной реакции.

– Высокие пики. Снег, – задумчиво пробормотал Изобретатель.

– Этого там в достатке, да.

– Как это произошло?

– Как вас нашли? Сработал один из датчиков движения на некогда охраняемой территории, а когда прибыл патруль…

– Нет, – Майер схватился за голову и надсадно простонал. – То есть, да. И это тоже, но… Что стало с Цюрихом?

«Не говори ему, док. Зачем все это? Оставь», – молнией пронеслось в голове Андраса. Энди помнил события 2044-го. Тогда ему было восемнадцать, и он учился в тихом пригороде Кембриджа, не зная бед. Тогда он еще не понимал, насколько опасным может оказаться даже самый близкий человек.

– Это было чем-то шокирующим, – размеренно начал Алан. – Мы просто жили и жили, удивляясь тому, насколько быстро меняется мир. Как-то даже и не успевали за всем – столько открытий. В науке, медицине, технике. Каждое исследование приносило плоды, – Саммерс широко улыбнулся. – И ведь все благодаря вам.

– Мне? Как это?

– Конечно вам. НСГМ изменил мир. Сделал его лучше, чище, – Алан помрачнел. – Но, как оказалось, это была не вся правда. Точнее, у кого-то, а они составляли чуть ли не большинство, истина оказалась совсем иной.

– И что это значит?

– Начиналось все не так уж и плохо. Точнее, начало-то как раз и было хорошим, никто и не заметил, как мы шагнули в будущее, – Саммерс начал загибать пальцы: – Умные автомобили, лекарства от СПИДа и рака, вообще понимание развития раковых клеток достигло своего пика после прихода сканера. Роботизированные протезы с передачей тактильных ощущений, высокотемпературные сверхпроводники, проявляющие свои свойства даже при комнатных температурах. И многое, многое другое. Открытий было столько, что каждый новый день становился действительно новым. За первые пятнадцать лет эпохи НСГМ человечество совершило настоящий научный прорыв, да притом не один, не в одной сфере знаний.

Майер молчал. Он напряженно слушал Алана. Тем же занимался и Энди в операторской.

– Но потом… – Саммерс устало покачал головой. – Потом все полетело к чертям…

Современная история Государства и Родства. Алан говорил правду – все полетело к чертям. И начало мирового краха было заложено задолго до смуты – еще в 2017 году, заложено самими человечеством и характером современного общества. Сканер стал лишь катализатором глобального раскола, толчком грядущего террора.

– Недовольных было много. И с каждым годом становилось все больше.

– Недовольных? – Себастьян непонимающе вскинул бровь. – Недовольных чем?

– Вашим изобретением.

Когда-то их называли «темными». Всех тех, кто не мог позволить себе сканирование, либо отказывался от него. Обычное понятие, пусть и несколько грубое. Родители Энди были из их числа, но в каком-то ином, добром смысле. Мать и отец проработали в школе всю жизнь, преподавали и учили. У них имелись деньги на обследование, но желания не было вовсе. Андрас считал их чем-то уникальным, необычным. Но к 2027 году от сканирования стали отказываться все чаще и чаще. И дело оказалось не в деньгах.