Колючка

В подвале было темно, пахло плесенью и мышами. Я вновь зажгла огонь. Меня окружали мрачные каменные стены, промерзшие до основания: сюда когда-то стекала вода с улицы. Двери не было – выход перекрывала железная решетка, запертая на замок. Я попыталась разъять его магией – тщетно!

Мне нужно было как-то протащить кисти сквозь браслеты. Я сосредоточилась и представила, что металл раздувается, как тесто в печи. Через пару мгновений я услышала лязг. Цепи упали на каменный пол, я освободилась! Оказывается, и это могу!

Я вернулась к окну. Полицейский не последовал за мной, но он мог остаться снаружи. Я зацепилась пальцами за край окна и попробовала подтянуться, как вдруг услышала голос:

– Удобно, когда преступник сам забирается в камеру!

Полицейский, который вел меня, стоял по ту сторону решетки и наблюдал за моими прыжками с немалым любопытством.

– Эта камера называется «Последнее искушение», – объяснил он. – Сюда мы приводим тех, кого вот-вот должны отпустить на свободу. И если они пытаются бежать, а соблазн велик – на окне нет решеток – им добавляют год-другой для вразумления.

Ярость заставила меня потерять рассудок. Руки вспыхнули, сила потекла потоком.

– Остановись! – предупредил полицейский. – За нападение на меня ты точно получишь срок. Это не нужно ни тебе, ни мне. А если ты проникся сочувствием к несчастным арестантам, то знай, что мы поступаем так только с теми, кто был бы опасен на свободе. Например, с грабителями, которым самое место на плахе.

– Кто вы, чтобы решать, кому жить, а кому умереть?! – сказала я, подавляя злость. – Святая Агудина?

Полицейский пожал плечами:

– Служитель закона. И если ты перестанешь кипятиться, я выпущу тебя и мы поговорим в более приятной обстановке. Ты как, готов остыть?

Я погасила пламя и кивнула. Полицейский достал ключ и отпер камеру, выпуская меня в коридор.

– За мной! – скомандовал он.

Мы вышли из подвала и оказались в просторном помещении, в которое выходило несколько дверей. Одну из них полицейский по-хозяйски распахнул, приглашая меня внутрь.

– Мой кабинет, – сказал он и жестом приказал сесть в кресло перед столом, а сам устроился напротив.

Я молча изучала окно. Если выбить стекло воздушным ударом, можно второй раз попробовать сбежать. Полицейский, кажется, понял, что у меня на уме, и усмехнулся:

– Не советую. Окно выходит во двор, а там казарма. И весь гарнизон на утренней тренировке.

Я сжала челюсти и посмотрела на него с вызовом.

– Хотите казнить меня, как того мага, который убил соседей?

– Пипа Гольштата? Нет, ты ему не ровня.

– Тогда что?

– Позволь мне начать нашу милую беседу о твоем будущем, – предложил полицейский. – Во-первых, имена. Меня зовут Оден Нотис, я капитан королевской полиции и по совместительству барон Вир, если тебя интересуют титулы.

– Не интересуют! – буркнула я.

– Жаль, – сказал капитан Нотис. – А я надеялся, мечтал. Теперь ты можешь назваться.

– Не хочу.

– Я настаиваю.

– Рин Яффи.

Под таким именем я устроилась на работу в «Соловей». Конечно, опасно было сохранять осколок старого имени: весть о пожаре, учиненном мной в Пичуге, рано или поздно должна была добраться до столицы, но я решила, что прятать дерево лучше всего в лесу. Мальчиков часто называют Рин, а тот, кто хотел бы найти меня, решил бы, что я полностью сменила имя.

– Ты славно дрался, Рин Яффи! – похвалил меня капитан. – Для своих лет ты достаточно крепок и владеешь магической силой под стать придворному магу.

Я недоверчиво хмыкнула. Капитан взялся мне льстить, и это не сулило добра. Ему что-то от меня нужно.

– Думаете завербовать меня в полицию?

Серые глаза капитана пристально разглядывали меня.

– Да. Думаю. И уже вербую.

– Спасибо за предложение, но я говорю «нет».

– И почему же? – капитана, казалось, ничуть не расстроил мой отказ.

– Мне не нравится защищать закон, который несправедлив к людям. Мне не нравится, что вы устраиваете ловушки – вроде той, с открытым окном в камере. Мне не нравится, что вы рубите головы магам.

– К слову сказать, этим занимается палач.

– А вы подкидываете ему работу! Нет! Лучше каменоломни. Сколько там полагается за мое колдовство? Пять лет, десять?

– Дюжина. Нападение на человека с применением магии – тягчайшее преступление, – сказал капитан, откидываясь на спинку кресла. – Ты хоть представляешь себе каторгу? Пыль, тяжелая кирка, охрана с длинными хлыстами, похлебка на воде раз в день. Там и год-то протянуть трудно, не то что дюжину лет.

– Вот еще одна причина, по которой я не хочу в полицию. Вы это знаете, и вам все равно.

Ладони уже начал покалывать огонь, и я старалась дышать ровнее, чтобы не давать воли гневу. Капитан спокойно сидел напротив и улыбался.

– Теперь, когда ты нашел истинных чудовищ и обличил их с таким пылом, позволь тебе прояснить кое-то. Завтра будет казнь – казнь мага, ты уже знаешь. Пип Гольштат, сорока трех лет от роду, две недели назад, в праздник Черного Листа встал поутру и нашел этот мир дрянным местечком. Он вытянул из колодца воду, соорудил шар и пошел в соседний дом, где жена купца Люта Мажина и его дети собирались в церковь. С купцом у Гольштата были давние счеты, и потому он решил, что вправе мстить ему по своему вкусу. На глазах у детей он утопил в водном шаре несчастную женщину, а потом пошел искать Люта. Тот как раз на заднем дворе занимался ремонтом телеги. И тоже погиб. Вроде бы тут-то магу и остановиться, но он вернулся в дом и вытащил спрятавшихся в печи детей. Как ты думаешь, что было дальше?

Мороз прошел по моей коже, на глаза навернулись слезы.

– Как вы можете?.. – прошептала я. – Как вы можете рассказывать об этом с таким равнодушием?

Капитан вскочил на ноги и склонился надо мной.

– Могу! Потому что моя работа – смотреть в мертвые лица детей. Моя работа – ловить таких, как Гольштат, и вести их на плаху. И если это не справедливость, то что тогда?

Капитан сел обратно. Его кулаки разжались.

– Допустим, есть маги, которые причиняют людям зло, – сказала я. – Но при чем тут магия? Гольштат мог убить соседей ножом, дубиной, ядом, что бы изменилось?

– В случае Гольштата – ничего, – согласился капитан. – Он точно так же был бы арестован и казнен.

– Тогда в чем вина магов? Почему, например, сегодня вы схватили меня, а не Шеда, который напал первый?

Капитан вздохнул.

– Шеда тоже схватили. Как только мы покинули проулок, моя команда забрала его и тех недоносков, что он с собой привел. Должно быть, они уже сидят в камерах и, если очухались, дают показания.

Я обрадовалась: Шед арестован! Хойл и матушка Зюзанна могут спать спокойно – хотя бы какое-то время, пока преступников не отпустят.

– Сколько полагается за нападение? – поинтересовалась я.

– Месяц работ в королевских конюшнях.

– Что?! Месяц?

– А ты сколько хотел, мой кровожадный мальчик? Годы? Ты ушел с поля боя, гордо неся три ссадины и один синяк.

– Они меня убить собирались!

Капитан покачал головой.

– Нет. Подходя к переулку, я слышал, как Шед требует, чтобы тебя взяли живьем. По большому счету, что мы имеем? Драку. Даже без грабежа, простую, обычную. Почти. Ведь ты использовал магию, а большая часть твоих противников была безоружна.

– Камни и кинжал оружием вы не считаете?

– Более серьезное наказание полагается за использование меча или удлиненных клинков. А так никакого отягчения.

Я опять ощутила, как огонь пробивает защиту, чтобы вырваться и положить конец этому фарсу.

– Ненавижу законы, по которым Шед – несчастная жертва, а я – преступник. И тех, кто служит таким законам, тоже ненавижу.

– Ты подожди, послушай и потом уже ненавидь с чистой совестью, – осадил меня капитан. – Рюмер Зоггуд, или Шед, как ты его называешь, мой давний знакомый. Я уже дважды арестовывал его, но за мелкие дела. Он отделывался исправительными работами, на каменоломни так и не попал. Я подозреваю, хотя доказательств нет, что он причастен по крайней мере к четырем убийствам.

Я со свистом втянула воздух. Угораздило же меня с ним связаться! Просто чудо, что я осталась жива после стычки.

Капитан с любопытством следил за моей реакцией.

– Вчера мне доложили, – продолжил он, – что Шед вернулся в город и привез с собой контрабандный груз. В прежних местах, где его могли заметить, он решил не останавливаться. Наш человек караулил его, стараясь не спугнуть. Но вечером, к его изумлению, Шед вывалился из ночлежки со своими тюками и перебрался на квартиру к бывшей любовнице. А потом на улицу вышел неизвестный мальчишка и принялся колдовать. Утром я собрал команду для твоего ареста, а вместо этого пришлось тебя спасать, причем от Шеда. То ли удача, то ли провал – никак не пойму.

Дверь в кабинет капитана распахнулась, и я увидела невероятную леди – изящную, с фарфоровой кожей и огромными синими глазами. Она нетерпеливо крутила зонтик и, надув алые губы, недовольно щурилась на капитана.

– Эна, пару минут, и я твой!

Дверь захлопнулась.

– Рин, – капитан устало потер лоб. – Давай прямо. Ты нам нужен, нужен полиции. Закон, запрещающий свободную магию, был написан не просто так, но у меня нет времени посвящать тебя в историю Узора и его войн. Поверь на слово, почти каждый маг, за редким исключением, перестает контролировать дар и пускается во все тяжкие.

– Не каждый!

– Я же сказал – за редким исключением. Возможно, ты им будешь. Глядя на тебя, можно предположить, что ты удержишься. Хотя с гневом придется поработать. Полицейскому нужно трезво мыслить и не кидаться очертя голову искать приключений на свой зад.

Он помолчал некоторое время и добавил:

– Вот мое предложение. Шеда будут судить за нападение не на простого гражданина, а на полицейского, что позволит королевскому прокурору на суде требовать каменоломни. Отправив его туда, мы спасем жизни людей.

Скрестив руки на груди, я ждала продолжения. Какова цена сделки?

– Ты останешься в полиции, и мы тебя обучим всему, что нужно: тактике боя, магическим приемам, основам медицины. Ты будешь получать жалование – не слишком обильное, но существенно больше, чем в харчевне. Что ты об этом скажешь?

– Мне надо подумать.

– Другого ответа я и не ожидал. Оставайся в гарнизоне, пока не определишься. Завтра вернемся к разговору, а пока иди во двор и найди коменданта. Он покажет тебе комнаты курсантов. И никакой магии сегодня, понял?

– Да, капитан.

На этом мы расстались.

Во дворе шли тренировки: арбалетчики дырявили мишени, слышался звон мечей, шипенье и свист точильного камня. Комендант – грузный мужчина преклонных лет – зорко наблюдал за разгрузкой телег.

– Капитан Нотис просил определить меня в казарму, – сказала я.

– Новый курсант? – удивился он. – И давно ли мы стали набирать на службу детей?

– Мне семнадцать! – заявила я, выпячивая грудь и надеясь, что под личиной это выглядит так же, как в моем воображении.

– Ага, семнадцать, – усмехнулся комендант. – Без десяти. Ладно, иди за мной.

Меня поселили в комнату, где жило пятеро парней. Все они готовились к службе в полиции. Старший из них, Родериг, подошел ко мне и больно ткнул пальцем в лоб.

– Кто такой? – поинтересовался он. – Чего здесь забыл?

– Не твое дело, – огрызнулась я, и тут же получила кулаком в ухо.

– Будешь называть меня мастер Родериг, понял? Пока не поумнеешь, спишь на полу.

– Нет, – сказала я спокойно. – Моя кровать вон там, и я сплю на ней, Родди.

Родериг осатанел от такой наглости и с глухим ревом бросился на меня. Вторая драка за день – это уже перебор. Я уклонилась от его удара и спряталась за кровать.

– Как насчет мирных переговоров? – предложила я. Курсанты, окружившие нас, радостно заржали. Родериг одним ловким движением преодолел разделявшее нас расстояние и попытался схватить меня за шиворот. Я перекатилась под кроватью и показала ему язык. Он бросился в погоню. Мы метались, как два зайца, между кроватей, опрокидывали на пол соломенные матрасы, кидали друг в друга сапоги, кружки, корки хлеба. За нашей борьбой собрались понаблюдать все, кто трудился во дворе. Комендант одобрительно кричал:

– Бей его, парень!

Родериг считал, что подбадривают его, а я – что меня. Правда на стороне сильнейшего!

Наконец Родериг выдохся и сел на ближайшую кровать.

– Тебе конец, – просипел он, глядя в мою сторону налитыми кровью глазами. – Задушу ночью, как куренка.

– Ты не сделаешь этого, Родди, – улыбнулась я. – Мы ведь друзья. Кстати, я не против, чтобы ты звал меня Рин.

– Ты покойник, Рин!

– Хорошо, сам напросился.

Я соорудила воздушную петлю, обвила ее вокруг предплечья Родерига и с силой потянула. Он кубарем свалился на пол под хохот всей казармы.

– Как ты это сделал? – пробормотал он, оскальзываясь на соломе, выпавшей из матраса.

Я ухмыльнулась и пожала плечами.

– Готовься превратиться в жабу, Родди!

Когда он подошел ко мне и встал рядом, мне показалось, что надо мной нависла скала, которая того и гляди меня раздавит. Но Родериг хлопнул меня по плечу и сказал:

– А ты не промах! Пойдем, я угощаю. Тебе хоть пиво-то можно?

– Предпочитаю молоко.

Новый взрыв смеха чуть не сшиб меня с ног. Только сейчас я стала понимать, чем могла кончиться моя выходка. Отец часто говорил, что острый и притом болтливый язык – прямой путь в раннюю могилу, но я никогда не придавала значения его словам. Впредь стоит вести себя чуточку осторожнее.

Мы с Родеригом вышли из казарм и направились к ближайшей таверне. Девушка, разносившая пиво, подмигнула ему, и я поняла, что он тут свой.

– Падай, – сказал Родериг, шлепая по натертой до блеска лавке. – Пиво мне и молоко братику.

– Про молоко – это шутка была, – объяснила я официантке. – Тащи палинку.

Палинкой в Узоре называли пряное варево из фруктов и ягод. Хмеля в ней было чуть, а согревала она лучше, чем глинтвейн. Матушка Зузанна знала секретный рецепт, и ее палинка славилась на всю округу. Здесь же повар жалел черноплодной рябины, поэтому настой был светло-красным и приторно сладким, без оттенков.

– Рассказывай, откуда такой взялся, – велел Родериг, отхлебывая пиво. – Ты маг, да?

– Маг, – подтвердила я. – Мать послала на зиму в город, на заработки. Пристроился в «Соловей».

– А колдовал зачем? Жить надоело?

– Ты, Родди, когда-нибудь раньше видел мага?

Тот неопределенно мотнул головой.

– Для мага колдовать, как для человека есть кашу ложкой. То есть можно жить и без ложки, но обычно все-таки хочется с ней.

– Понятно, – протянул Родериг. – Ты прокололся, и тебя замели.

– Вроде того. А ты как попал в полицию?

– Захотел и попал. Мой батя держит лавку на улице Жгутов, это у Западных ворот. Хотел, чтобы я помогал, а мне до чертиков все надоело. Утром продаешь чеснок, днем продаешь чеснок, вечером – продаешь чеснок и идешь спать. Как тебе такое?

Я согласилась, что это ни с чем не сравнимый ужас. Мы допили напитки, и девушка принесла нам еще.

– Капитана Нотиса видел? – спросил Родериг.

– Именно он меня и арестовал.

– Ты с ним потише, без этих твоих магических штучек. Говорят, он убивает взглядом.

– Тоже маг? – удивилась я. В капитане не чувствовалось магии, разве что какой-то легкий флер, и в бою он использовал меч.

– Не маг он, а поганая василиска. Оборотень! – прошептал Родериг, наклоняясь к моему уху. – Если захочет, убьет на месте, пикнуть не успеешь. А бабы за ним табунами ходят.

– Чтобы умереть? – предположила я.

Родериг брякнул на стол тяжелый кулачище.

– Дурак! Василика – это ж такое… Ну, он их заманивает – взглядом.

Я чуть было не сказала, что меня он вовсе не заманил, а потом вспомнила про личину. Вряд ли мальчик Рин клюнул бы на чары василиска, которых у капитана явно не было. Но знание полезное, надо иметь в виду.

Мы еще немного посидели в таверне, обсуждая полицейские дела. Я узнала, что в полиции Узора постоянно не хватает людей, и парней набирают круглый год. Потом идут тренировки: неграмотных учат читать и писать, не владеющим оружием показывают приемы боя на мечах и кинжалах. Магов в полиции мало. Родериг знал только двоих: мастера Жиля Осорга – пожилого полицейского, который еле носил ноги и почти не принимал участия в делах, и леди Эну Дхар, ту самую синеглазую красавицу, которая заглянула в кабинет капитана. Родериг скрывать не стал: он давно сох по леди Эне, но на курсантов она даже не глядела. Увивалась вокруг Нотиса, чего и следовало ожидать. Он тут первый парень на деревне.

Я пыталась ничем не выдать своего изумления: неужели есть еще одна женщина-маг, кроме меня?! Отец говорил, такого быть не может. Ошибся? Надо во что бы то ни стало узнать побольше об этой таинственной леди. Если она не скрывает магию, значит, и для меня опасности нет.

Когда Родериг повеселел, и щеки его вспыхнули, как маков цвет, на что существенно повлияли четыре кружки ржаного пива, я спросила его, не видел ли он Меченого. Родериг отрицательно покачал головой.

– А что тебе от него надо?

– За ним должок, – сказала я.

– Тогда попробуй сходить к лейтенанту Галту.

– Кто это?

– Броган Галт, – важно сказал Родериг. – Самый что ни на есть головастый голован среди нашего сброда. У него в башке – целая Академия! Всех помнит, кого видел.

Родериг вынул из кошелька восемь грошей и положил их на стол, накрыв перевернутой кружкой.

– Пойдем, – мотнул он головой в направлении казарм.

– Мне в другую сторону, – сказала я. – Возвращайся один, я скоро приду.

– Хорошо, – Родериг сделал пару шагов, потом повернулся ко мне и проговорил. – И больше никогда не называй меня Родди!

– Ага, Родди!

И я под жуткую ругань Родерига потрусила в таверну «Соловей». В общем зале трапезничали гости, матушка Зузанна с заплаканным лицом смешивала сметану, жгучий драконий корень и жареный лук, чтобы подать к телятине соус святой Ненилы.

– Рин, где ты был? – вскрикнула она, отставляя миску. – Мы думали, с тобой случилась беда.

– Пойдем на кухню, – попросила я.

Хойл раскладывал жаркое по плошкам. Горячее мясо дымилось, окутывая кухню сытным дымом. Мне сунули в руки большой кусок, завернутый в пресную лепешку, и я жадно набросилась на еду. Я рассказала Хойлу и матушке все, как есть: что скрывала от них магический дар, что на меня напал Шед и что теперь его будут судить и надолго сошлют. Они слушали с мрачными лицами.

Я думала, они выгонят меня тут же, как узнают правду, но матушка обняла меня, а Хойл погладил по спине.

– Приходи к нам, когда будут отпускать. «Соловей» навсегда твой дом, что бы ни случилось.

Я поцеловала их на прощание, собрала в узелок нажитое за месяц добро и, едва сдерживая слезы, направилась к казармам. В моей сделке с капитаном Нотисом было много плюсов: я могла творить магию, сколько хочу, и меня научат тому, чего я еще не умею. Не надо будет изобретать приемы на ходу, рискуя попасть впросак. Да и найти Меченого полицейскому легче, чем безродному мальчишке, работнику харчевни. С другой стороны, мне не хотелось участвовать в арестах магов. Я представляла себе Фира Даггира, который подсматривал за путанами: всего лишь за такое – в каменоломни? Что за дикость?

Возможно, я чего-то не понимаю, и капитан мне откроет глаза. Но пока я решила для себя, что буду предотвращать аресты магов, если их волшебство не приносит никому явного зла. Спасу столько жизней, столько могу. Буду тайным агентом магии в полиции Узора.

С этими мыслями я вернулась в казарму. Курсанты отдыхали, лежа на кроватях, Родериг читал им вслух вечернюю газету. Я бухнулась на матрас и постаралась не думать ни о чем. Ровный голос Родерига усыплял, и меня понесло по волнам памяти. Передо мной появилась фигура капитана Нотиса. В тонких, благородных чертах не было ни малейшего изъяна, его красота была сродни песне. И он улыбался мне так, что сердце в груди трепетало и принималось частить. Может, и правда василиск? После смерти отца и предательства Тильда я словно окаменела, перестала дышать полной грудью. И тут вдруг камень раскололся, сквозь щели в нем полилось что-то теплое, обволакивающее и целебное, как настойка цветов драконьей горечавки.

Нет, нельзя думать о капитане. Нельзя! Он никогда не поймет меня.

– Нельзя, – пробормотала я вслух.

– А по-моему, можно, – раздался громкий голос Родерига. – Вставай, Рин, тренировка. Потом завтрак.

Утреннее солнце заливало двор. Курсанты под командованием сержанта Певира выполняли упражнения. Мы прыгали, отжимались, отрабатывали удары, колотили дубинками соломенные чучела, стреляли из арбалета. Я старалась делать все наравне с остальными, не используя магию, пока Певир не приказал иное.

– Глупо иметь оружие и не применять его, – сказал он. – Нож от бездействия ржавеет и тупится. Можешь бить магией – бей.

И сразу же точность моих попаданий в мишень изменилась в лучшую сторону. Десять из десяти! Я всаживала один болт в другой, а потом раздухарилась и выбила в мишени огромную дыру. Родериг и остальные курсанты наблюдали за мной с отвисшими челюстями и затаенным страхом.

– Во дает! – пораженно протянул Зибик, худощавый парень с вечным вихром на затылке.

Я победоносно улыбнулась и оглядела всех.

– Что смотрите, атакуйте его! – приказал Певир, и на меня одновременно навалилось пятнадцать человек. Я попыталась выставить щит, но меня придавили к земле и заломили руки. От боли я едва соображала.

– Нечего нос задирать, – проворчал Певир. – Отпустите его, парни. Разбиться по двое. Бой до девяти ударов.

Курсанты сошлись в рукопашной, а я осталась сидеть на земле.

– К оружию! – потребовал Певир, вставая передо мной.

– Ну уж нет! – запротестовала я. – Вы меня в тюрьму посадите за нападение на офицера.

– Я не офицер. Учи теорию, сынок.

– Ладно, вы сами напросились, – сказала я и свила воздушную петлю. Певир атаковал первый, заставив меня отпрыгнуть назад и сбросить заклинание. Я укрылась за бочками, и обойдя их справа, надеялась ударить ему в тыл. И вдруг шум стих. По внутренней галерее, покачивая бедрами, прошла леди Эна. Аромат ее духов, с нотой морской соли, заливал воздух. Курсанты пялились на красотку, бросив тузить друг друга. Даже Певир, который поджидал меня у бочек, развернулся к ней и почтительно сказал:

– Леди Дхар, доброго утречка.

Эна кивнула всем – и в то же время никому, а потом нашла взглядом меня. Мне показалось, она взяла меня за подбородок и повертела, как пеструю безделушку на ярмарке. Я мысленно отбросила ее руку, внутри разгорелся огонь. Эна улыбнулась и скользнула в дверь.

– Чего встали, остолопы? – гаркнул Певир. – Работаем, работаем, до завтрака еще добрая четверть часа.

Курсанты нехотя вернулись к своим занятиям. Вслед за Эной из той же комнаты вышел капитан. Он держал дымящуюся кружку и смотрел на парней с самодовольством оленя-вожака, забодавшего всех соперников в округе. Меня как будто кольнуло огромное шило, я собрала воздух в кулак и послала навстречу капитану волну. Она ударила в кружку, та упала, и горячая жидкость залила галерею. На секунду я испугалась своего поступка. Напала на капитана! При десятке свидетелей, средь бела дня.

Капитан Нотис поднял взгляд от разбитой кружки. Я ожидала увидеть в его глазах гнев, огорчение, досаду, но никак не азарт и вызов. Он перепрыгнул перила, ограждавшие галерею, схватил тренировочный меч и мгновенно оказался рядом с бочками.

Я ударила его со всей силы, но он выставил меч и отбил заклинание, словно оно было детской игрушкой из смолы и перьев. Я рванула в сторону, ища укрытие. Курсанты расступились, пропуская меня к мешкам, скинутым в кучу у ворот. Мимо моего уха просвистел нож, который метнул Нотис.

– Вам не хватает точности, капитан! – крикнула я из-за мешков.

– Это было предупреждение, – весело откликнулся он. – В следующий раз бью на поражение.

– Если сможете, – пробормотала я и вновь послала в его сторону волну. На этот раз я задала ей траекторию поворота. Воздух, начиненный магией, сильнее и опаснее ветра, он может менять направление, налетать сзади, скользить вниз или вверх по желанию мага. Нотис не угадал, откуда придет удар, и его повалило с ног. Он ловко перекатился, прячась за бочкой. Мой удар разбил ее в щепки, а обруч помчался к воротам, как будто искал спасения.

– Сдавайтесь! – предложила я капитану, но его нигде не было видно. Мне стало тревожно. Я высунула нос из-за мешков и вдруг спиной почувствовала опасность. Я вслепую направила удар назад и полезла вверх, цепляясь за мешковину. Капитан схватил меня за шиворот, я попыталась стряхнуть его, но он дернул со всей силы, и мы упали вниз, кувыркнувшись.

Я ударилась о лед спиной и застонала. Капитан сидел на мне верхом и держал меч у моего горла. Хоть и затупленное, оружие выглядело грозно. Моя грудь ходила ходуном, рубашка прилипла к телу, а батистовая сорочка капитана даже не помялась ничуточки! И он смотрел на меня таким взглядом, от которого по коже пошли мурашки. Я растерялась.