Продана оборотням

Он ест и иногда задает мне вопросы, которые кажутся совершенно бессмысленными. Например, какой была моя самая долгая прогулка, во сколько лет у меня выпал первый зуб или…

– Когда начались месячные?

Я давлюсь куском вареной спаржи.

– Что?

– Месячные. Когда они у тебя начались?

Я росла в простом окружении. Мальчишки называли друг друга дебилами, девчонки – перетирали друг другу кости на переменах и соревновались в том, кто быстрее заведет себе парня.

Но даже они, такие безрассудные и юные, не додумались бы задать столь бестактный вопрос.

– Зачем тебе это знать?

– Мне нужно знать о тебе все.

Джек откидывается на спинку стула и смотрит на меня пристально. Его голубые глаза ярко горят в полумраке.

За окном уже темнеет. Мне нравится, как закатное солнце рассыпает малиновые лучи на готовящийся ко сну сад. Но мне не нравится быть здесь.

– Это отвратительно.

– Это нормально, – спорит он. – Все, что касается тебя, твоего тела, твоей природы – нормально. Как мне нормально выть на луну.

Это первый раз, когда он заговаривает о своей волчьей сущности при мне, и я бы обязательно завалила его вопросами, раз уж он сам начал, но я слишком зла.

– Я не собираюсь отвечать.

– Ты мастурбируешь?

Это уже ни в какие ворота…

Мой аппетит сходит на нет, и я отодвигаю от себя тарелку, демонстративно вытирая салфеткой рот.

– Спасибо. Я сыта.

– А я вот голоден, Джулетта, а ты не даешь мне насытиться.

Я понимаю, о чем он – не о еде. Он говорит об информации обо мне, которую я ему не даю, но почему-то его последняя фраза звучит так двусмысленно, что я краснею.

– Я могу пойти к себе? – спрашиваю, прекрасно зная ответ.

– Нет.

– Что ж, тогда я просто буду смотреть в окно.

– Ты не ответила на вопрос. Ты мастурбируешь?

Мне хочется воткнуть ему вилку в глаз.

Серьезно, очень хочется. Сделать так, чтобы он закричал от боли. И да, скорее всего, он быстро исцелится, а потом перегрызет мне горло, но эта секунда удовольствия будет стоить того.

– Чего ты добиваешься? – спрашиваю в ответ. – Что это за вопросы такие, боже?

– Нормальные.

Он выглядит так, словно разговоры о подобных вещах – это обыденность. Словно он ведет их всегда, круглые сутки напролет, за кофе с друзьями, например.

Это ужасно. Просто омерзительно, и я ненавижу себя за то, что полыхаю от смущения и негодования у него на глазах.

– Не вижу в этом ничего нормального.

Джек подзывает служанку, чтобы та добавила немного шампанского в наши бокалы, ей-богу, словно у него нет для этого собственных рук. Я вспоминаю, что мы с ним не одни, и от этого мне становится еще противнее.

Когда бокалы полны, он делает глоток и облизывает губы. Возможно, все дело в том, что он завел подобную (просто возмутительную) тему, но в какой-то момент я застываю, глядя на язык, скользящий по его нижней губе. Это длится всего секунду. Какую-то чертову секунду, но все мое тело вдруг вспыхивает от возбуждения, и я, к своему стыду и позору, чувствую, как трусики пропитываются влагой.

Боже, нет.

Что это такое?!

Что со мной?!

Просто груда эмоций, как булыжники, наваливаются на меня – злость, страсть, ненависть к себе, желание, ярость, ужас, стыд…

ОТ-ВРА-ТИ-ТЕЛЬ-НО.

Но еще отвратительнее то, что я знаю – Джек все видит и, что хуже – чувствует. Мое состояние. Мой запах.

Запах.

Господи.

Мне хочется провалиться сквозь землю, и я быстро отвожу глаза, рассматривая цветок в горшке на стене напротив.

Джек продолжает таким тоном, словно ничего не происходит.

– Видишь ли, Джульетта, я – не такой, как мой брат. Мы слишком разные.

– Я заметила, – произношу я и ужасаюсь от того, как хрипит мой голос.

– Сейчас тебе стыдно, – говорит он. – Тебе кажется, что я – озабоченный монстр во плоти, но вскоре ты поймешь, что мы похожи. Что ты – такая же, как я.

Мне хочется кричать, спорить, топать ногами. Мне не хочется слушать его и не хочется верить в ту чушь, что он несет, но все, что мне удается – это прошептать:

– Это совсем не так.

Я перевожу на него взгляд. Джек смотрит на меня, не моргая. Сейчас его взгляд (о, слава богу), не блуждает по ему телу, а задерживается только на лице. На щеках и губах. На глазах.

– Ты сама увидишь…

– Да что я увижу, боже?! – срываюсь на крик.

Джек вдруг наклоняется и касается моей руки своей. Пальцы у него оказываются неожиданно холодными, что совершенно противоречит теории о том, что все оборотни – горячие от природы.

– Не пройдет и пары дней, когда ты будешь скулить от желания. Ты будешь хотеть не моего брата, не его добрых поступков и пламенных речей, а меня. Только меня.

Он изгибает уголки губ, и это определенно самая страшная улыбка из всех, что я видела в своей жизни.

– Этого не будет.

Я встаю, и стул с грохотом падает на пол.

Джек не останавливает меня, когда я поднимаюсь по лестнице, слишком громко стуча каблуками.

Я так возмущена, что практически бегу, не обращая внимания на то, что невидимки выпали из пучка, а волосы волной рассыпались по плечам. Щеки мои горят, дыхание сбивается, сердце колотится так, что, кажется, я вот-вот рухну без чувств.

Мне просто нужно побыстрее попасть в свою комнату.

Нужно остаться одной, взаперти, в хоть каком-то подобии личного пространства, подальше от Джека и…

От этих ужасных, постыдных мыслей.

Преодолеваю лестницу и коридор, вот она – дверь в мою комнату, я хватаюсь за ручку, но вдруг оказываюсь резко развернута и прижата к холодной поверхности спиной.

Это все случается так быстро и так неожиданно, что я успеваю только вскрикнуть, а потом…

Губы Джека накрывают мой рот.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.