Продана оборотням

3. Найти людей, на которых я смогу положиться – сбежать от оборотней не так-то легко, в одиночку это сделать не получится.

4. Набраться терпения. На все это может уйти месяц, а может – год и больше. Главное – это четко понимать, чего я хочу и не отступать ни за что на свете.

Касаюсь медальона в форме месяца на моей шее. Странно, почему Айрис не сняла его с меня? Не заметила? Или решила, что он не представляет опасности? Трогаю пальцами золотой узор, высеченный полукругом. Потом подношу медальон к губам и целую его.

Я вернусь, Аарон. Я не оставлю тебя одного, обещаю.

Глава 4

Три дня не происходит ничего.

Совсем.

Меня не выпускают из комнаты, ко мне не приходит никто, кроме служанки, приносящей еду, я не вижу ничего, кроме стен и вида из окна, который, в конечном счете, начинает надоедать, ведь я не могу выйти и погулять, я могу только смотреть.

Когда я спрашиваю у служанки, долго ли мне придется сидеть здесь, она сообщает, что ей не велено со мной говорить.

Это ужасно.

Я чувствую себя, как в тюрьме, у меня даже книги нет!

С утра и до вечера я брожу по комнате, изучая ее, хотя прекрасно знаю, что ничего нового не появится.

Я рассматриваю шкаф с одеждой и прихожу к выводу, что мне нечего носить, ведь весь мой новый гардероб состоит из платьев настолько коротких и прозрачных, что я бы в жизни ничего подобного не надела.

В какой-то момент, когда я смотрю на эти платья, в голове вспыхивает мысль – я буду шлюхой. Меня купили, чтобы отправить в бордель, а эти платья – моя будущая рабочая одежда.

Мыслями об этом я загоняю себя так глубоко, что в какой-то момент нахожу себя, рвущей платья на кусочки.

Это очень опрометчиво, ведь из более-менее нормальной одежды у меня есть только халат, который также едва прикрывает попу…

Но я ничего не могу поделать.

Эта тишина, это одиночество и отсутствие ответов на мои вопросы так раздражают меня, что мне нужно куда-то выплеснуть агрессию.

Кусочек за кусочком я разрываю явно недешевые платья, оставляя от них лоскутки. Я отпарываю подклады, раздираю воротнички и оборки, я отрываю рукава и уродую юбки.

Это доставляет мне удовольствие.

Я так увлечена этим, что не сразу замечаю служанку с подносом в руках. Я не слышала, как она вошла, и сейчас она стоит и смотрит на меня полными ужаса глазами.

– Ты что делаешь? – спрашивает она.

Я поднимаюсь на ноги, вздергиваю подбородок вверх.

– Тебе ведь нельзя со мной говорить.

– Нельзя, но… Бог мой.

Она выглядывает в коридор и, убедившись, что никого нет, закрывает дверь изнутри.

Я сажусь на край кровати. Она – стоит и смотрит на груду тряпья под моими ногами.

– Так что? – интересуюсь я.

Она пожимает плечами.

– Мне за это влетит. Тебе ничего не будет, а мне – влетит.

– Почему мне за это ничего не будет?

Видно, как неохотно она отвечает. Ставит поднос на столик – я вижу большую отбивную на тарелке, горошек и пюре из картофеля. В горле пересыхает от вида кувшина с апельсиновым соком, но я сдерживаю себя. Сейчас еда – не главное.

Наконец, служанка заговаривает.

– Мы с тобой на разных ступенях. Ты – служанка, а ты…

– Я кто?

Я уверена, она сейчас скажет, что я – девочка по вызову.

Она мнется, явно не уверенная, стоит ли мне говорить. Но когда поднимает на меня взгляд, понимает, что я не отстану, и выдыхает устало:

– Ты избранница.

– Что это значит?

– Почему ты задаешь эти вопросы мне?!

Она срывается, и меня почему-то это чертовски радует. Мне приятно, что она – такой же человек, как я, она испытывает эмоции, злится, чувствует. Она не просто кукла, машина или робот, который способен только выполнять указания.

Я встаю и подхожу к ней ближе.

– Как тебя зовут?

Она снова выдерживает паузу – сомневается, нужно ли говорить…

– Мария.

Я беру ее за руку.

– Послушай, Мария. Тебя ведь тоже когда-то купили. И ты испытывала то же самое, что я сейчас, верно?

– Верно.

– Я никому не скажу о том, что мы говорили, обещаю. Я просто хочу знать…

Мария оглядывается, и я вижу, как ее взгляд падает на остатки платьев.

– Мне придется доложить хозяину об этом.

Внутри меня все холодеет.

– Которому именно из хозяев?

Она не моргает.

– Ричарду – для начала. Но если ты продолжишь в том же духе…

– Что будет? – чувствую, как колотится сердце. Как густо, липко становится в груди. – Что сделает Джек, если узнает?

Она мотает головой.

– Не могу сказать.

– Пожалуйста.

Я вижу в ее глазах страх. Вижу, что-то, о чем она не говорит, нечто, беспокоящее ее так сильно, что она снова теряет контроль.

– Хватит. И больше не заговаривай со мной, иначе худо будет.

Она выходит торопливо, словно боится, что я могу ее остановить. Я слышу, как снаружи проворачивается ключ в замке, и опускаюсь на кровать.

Дверь передо мной теперь кажется в три раза больше, а замки – в три раза надежнее.

Реакция Марии на мой вопрос была странной.

Она как будто вмиг постарела, и все ужасы, которые она пережила, опустились на ее плечи, придавливая к земле.

Так что же произошло?

И что значит «избранница»?

С этими мыслями я беру поднос, ставлю перед собой и принимаюсь за еду.

В ту ночь я просыпаюсь от странного сна.

Я совершенно голая, лежу на поляне посреди леса, а Ричард нависает надо мной. На нем тоже нет одежды, и я чувствую, как он упирается членом мне в промежность, как скользит по ней влажной головкой. Мне до безумия хочется раздвинуть ноги и позволить ему войти.

Где-то там, далеко, на подкорке плещется мысль, что я совершенно его не знаю, что он – чужой, а еще очень опасный, и я не могу его хотеть, но сон такой сладкий…

Его тело такое крепкое. Я выгибаюсь ему навстречу, охаю, раздвигаю ноги широко и чувствую, как он входит в меня.

Во сне это совсем не больно. Его член огромный, он едва в меня вмещается, но мне приятно до головокружения. Я начинаю качать бедрами ему навстречу, путешествовать губами и пальцами по его телу и стонать от наслаждения.

Никогда в жизни я подобного не испытывала, ведь я – девственница. Но этот сон, он не похож на мою жизнь. Здесь мне не страшно, а наоборот – приятно и хорошо.

И руки Ричарда, сжимающие мою грудь, и его член внутри меня, и то, как он смотрит мне в глаза, нависая сверху.

Я почти кончаю.

Чувствую, как приближаюсь к оргазму, и начинаю двигаться ему навстречу быстрее, стонать громче.

Ричард ускоряется. Его прекрасное лицо с острыми скулами так близко, что я подаюсь вперед и целую его. Я знаю, что еще секунда, и я взорвусь, разлечусь на кусочки, от удовольствия сводит все тело, и я я уже почти кончаю, когда Ричард прерывает поцелуй…

И я вижу его.

Словно все исчезает. Мягкая трава под моей спиной, чистое небо над головой и полное ощущение правильности происходящего – этого больше нет.

Потому что вместо Ричарда теперь надо мной нависает Джек.

Я начинаю кричать.

Так громко, что от собственного крика просыпаюсь, хватаясь за простыни, как за спасательную соломинку.

Горло от страха сдавливает, воздуха не хватает, я стараюсь дышать, но это так сложно.

Оглядываюсь, чувствуя, как крупными каплями слезы начинают течь по щекам.

Я в комнате. Я одна. Вокруг меня только примятая кровать и все та же мебель, что была здесь с первого дня.

Только вот…

Только…

Встаю на ноги, а руки трясутся. Все тело в мурашках. Глотаю слезы, вытираю их с лица пальцами. Подхожу к тумбочке и вижу красную розу, лежащую на столе.

Прежде ее здесь не было. Оглядываю комнату, прекрасно зная, что здесь никого нет. Но кто-то ведь принес розу?

Боюсь взять ее в руки. Просто стою и смотрю, пока не замечаю небольшой лист бумаги, аккуратно сложенный в четыре раза.

Подхожу к стене и включаю верхний свет. Сразу становится спокойнее.

Беру листок и раскрываю его, читая послание.

«Наше знакомство было слишком быстрым. Предлагаю начать все заново завтра, в саду. Р»

Р – Ричард.

Обрывки сновидения, когда Ричард прижимал меня к земле и входил в меня, наполняя собой до краев, нападают на меня, как мелкие птички – на свою добычу, и я отбрасываю листок в сторону, словно он может меня проглотить.

Глава 5

Уснуть мне не удается еще долго.

Я просто лежу в темноте, глядя в потолок, и размышляю о том, что меня ждет.

А еще сопоставляю вместе все те факты, что я узнала.

В этом доме два хозяина – Джек и Ричард. Они братья, что очевидно. Дом полон прислуги человеческой расы, которой запрещено говорить со мной. Я – избранница, что бы это ни значило.

И меня приглашает на прогулку Ричард.

Это странно.

Еще и сон. Боже, я в жизни не видела эротических снов, ведь как можно увидеть то, о чем не имеешь понятия?

А этот сон… Он был таким откровенным.

Таким четким, что я не могу забыть его, выбросить из своей головы.

Кручусь с боку на бок. Ругаю себя за то, что мне снятся такие сны, хотя понимаю, что моей вины в этом нет.

Не в силах устоять, снова беру в руки записку и перечитываю ее.

Прогулка.

Мне даже надеть на нее нечего, ведь я разорвала все платья…

Боже.

Мне придется идти с ним голой?!

Одна мысль наслаивается на другую и я, продолжая сжимать листок в руке, все-таки засыпаю, когда солнце уже начинает подниматься над горизонтом.

Завтрак мне приносит другая девушка. Меня это удивляет, поэтому я спрашиваю у новой служанки, куда делась Мария, но она вообще не разговаривает со мной.

Меня это беспокоит.

Надеюсь, наш разговор не навредил Марии? Никто ведь не мог о нем узнать?

Вместе с завтраком мне приносят коробку, на которую я смотрю с настороженностью. Открывать не спешу – наслаждаюсь омлетом, свежими булочками и молоком.

Когда заканчиваю есть, любопытство берет верх, и я ставлю коробку на кровать перед собой. Снимаю крышку.

В коробке лежит платье.

Оно не похоже ни на одно их тех платьев, что я разорвала – оно красивое, эстетичное, не вульгарное. Приятный темно-зеленый цвет, который, я уже заранее знаю, будет гармонировать с моими волосами. Юбка достаточно короткая, но за счет формы «колокольчик» не выглядит вызывающе. Декольте почти полностью закрытое, лямки широкие, а на талии – серебристого цвета лента.

Мне нравится это платье. Очень. Предвкушаю, как смогу надеть его, и заглядываю в коробку, чтобы достать черные туфли-лодочки на средней высоты каблуке.

На дне коробки есть еще и конверт, и я открываю его в последнюю очередь.

Тот же почерк, те же пара строк…

«Встретимся в 13:00 в саду. Буду с нетерпением ждать. Р».

Все утро я в предвкушении.

Не потому что я так жажду встречи с Ричардом (если честно, после ночного сна, меня эта перспектива все больше пугает), а потому что мне ужасно хочется выйти из комнаты. Оказаться на воздухе после нескольких дней взаперти – что может быть лучше?

Я принимаю ванну с пеной, долго привожу себя в порядок, бреюсь и мою волосы. После чего стою перед зеркалом и рассматриваю свое лицо.

Айрис не зря просила меня смыть косметику.

Это правда – мои ресницы и губы действительно слишком яркие. Помню, как получала за это в школе. Учителя постоянно вызывали маму или отца, угрожая отчислить меня, если я не перестану краситься на уроки.

И тогда родители объясняли, что я не могу перестать, потому что краски на мне совершенно нет. Только та, что дала мне природа.

Вспоминая об этом, в очередной раз задаюсь мыслью, как так вышло, что отец решил меня продать? В какой момент он понял, что это нужно сделать? В какую минуту жизни он решил, что деньги для него важнее дочери?

Трясу головой, чтобы избавиться от этих дурацких мыслей.

Роюсь в ящичках в ванной и нахожу фен.

Чтобы высушить волосы, мне нужно не менее получаса. Я никогда их не укладываю, потому что они завиваются сами по себе, но сейчас мне удается придать им небрежный, но очень милый вид, и я радуюсь тому, что у меня получилось.

Понимаю, что какого-то черта нервничаю, как перед свиданием.

Это странно.

Ричард может быть кем угодно, но только не кандидатом в мои ухажеры. Как и Джек. Это же бред, зачем им я, если они – оборотни? По логике, им нужны волчицы, а не простые девчонки из деревни.

Пока думаю обо всем этим, надеваю платье и туфли. Становлюсь перед зеркалом и охаю от увиденного.

С одной стороны, я узнаю себя сразу – те же медные волосы, те же яркие ресницы, губы, глаза. Но, с другой стороны, в этом платье, туфлях, с укладкой и предвкушающим блеском в глазах я чувствую себя какой-то особенной.

Я никогда так раньше не одевалась.

И никогда так себя не ощущала.

В 12:50 раздается стук в дверь.

Для меня это ново, ведь прежде ко мне входили без стука, а, уходя – запирали меня снаружи. Сейчас в дверь стучат, и я неуверенно дергаю ручку.

Открыто.

Распахиваю дверь пошире и вижу перед собой Марию.

Не знаю почему, но я так рада ее видеть, что широко улыбаюсь и с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься ей на шею. С ней все в порядке! Я не подвергла ее опасности, это просто прекрасно.

Вижу, как подрагивает уголок ее губ – она хочет улыбнуться мне тоже, но не решается сделать это в коридоре.

– Хозяин приказал сопроводить вас в сад, – говорит она, опустив взгляд. – Следуйте за мной.

Я киваю, и мы спускаемся по лестнице вниз.

В первый день, когда меня только привезли в дом, я не успела рассмотреть его изнутри как следует – была слишком занята переживаниями о том, что меня раздели и ощупали чужие руки.

Сейчас же я чувствую себя, как в музее. Картины, цветы, высокие окна во всю стену, заливающие светом коридоры и фойе.

Мы идем быстро, но я все равно успеваю оглядеться и понять, в насколько же роскошное место я попала.

Какими бы ни были Джек и Ричард, одного у них не отнять – это чувство вкуса.

Это не старомодные тяжелые шторы и люстры, а элегантное, дорогое, очень фактурное оформление, какого я не видела никогда. Я понимаю, что это всего лишь коридоры и лестничные пролеты, что там, в наглухо закрытых комнатах все может быть еще прекраснее. Но что там? Там, за дверьми?

– Как здесь красиво, – шепчу я, когда мы спускаемся в холл на первом этаже.

Невероятное ощущение тепла и уюта накрывает на меня, и я расслабилась окончательно.

Когда Мария толкает входную дверь, и мы спускаемся по лестнице в сад, я останавливаюсь, вдыхая в себя сладкий запах цветов и зелени, прислушиваясь к журчанию воды в фонтане и мягкому, теплому шуму ветра, блуждающего между деревьев.

Я закрываю глаза, подставив лицо под солнечные лучи и просто наслаждаюсь моментом. А когда открываю – Марии рядом нет.

Вместо нее напротив меня, в классической белой рубашке и брюках, элегантный и благоухающий свежестью стоит Ричард.

– Джульетта, – произносит он, и мое имя на его губах звучит тягуче и нежно. – Я рад, что ты пришла.

Он выставляет локоть вперед, приглашая меня взять его под руку, и я, не пытаясь сопротивляться, послушно делаю это.

Глава 6

Какое-то время мы с Ричардом идем молча.

Я дышу свежим воздухом жадно, потому что боюсь, что после прогулки меня снова запрут в комнате на долгое время.

Он не спешит говорить, и я молчу тоже, наслаждаясь красотой сада, его яркими красками, зеленью, утопающей в солнечном свете.

Я никогда прежде не видела такого количества разных цветов. Многие из них мне незнакомы, и все они растут по какой-то схеме, высаженные так, чтобы каждый цветок сочетался с растущим рядом растением.

От этой красоты перехватывает дыхание.

Я вспоминаю наш маленький сад за домом. Там было всего две клумбы, за которыми мы с Аароном тщательно ухаживали, но так как работы по дому было много, часто цветы высыхали и слабели.

Мы обходим по кругу весь дом перед тем, как остановиться у скамейки. Она в тени, и я присаживаюсь, стараясь натянуть юбку так, чтобы она прикрывала колени.

Ричард какое-то время стоит и рассматривает меня.

Под его взглядом я чувствую себя неспокойно.

Не смотрю в ответ, но чувствую, как он блуждает по моему лицу, талии и ногам.

– Ты восхитительна в этом платье, – говорит он.

– Спасибо.

– Остальные ты разорвала.

Я ищу капельки злости в его голосе, но тон его даже игривый, и мне приятно, что моя выходка не повлияла на его отношение ко мне.

– Они были не для меня.

Поднимаю глаза, но солнце слепит, и я не могу рассмотреть выражение лица Ричарда.

– А что для тебя?

Не понимаю, к чему этот разговор об одежде. Разве сейчас нет более насущных тем? Например, зачем я здесь и с какой целью меня купили?

Но подстраиваюсь под его игру. Позволяю ему вести.

– Я ношу более простые вещи. То, в чем комфортно. В подобных платьях я не чувствую себя… собой.

Ричард кивает и присаживается рядом со мной.

– Я попытаюсь что-то придумать с этим.

Улыбка сама появляется у меня на лице.

Ричард сидит не слишком близко, расстрояние между нами можно измерить тремя ладонями, но я все равно чувствую его сильный мужской аромат.

Я не до конца понимаю, парфюм это или так пахнет его тело, и неосознанно тянусь, чтобы вдохнуть его в себя.

Видимо, Ричард замечает это и смеется, чем вгоняет меня в краску.

Рядом с ним я не узнаю себя. Вспыхиваю, отворачиваюсь, чувствую себя ужасно нелепо.

Я же не могла влюбиться так скоро, верно? Тогда почему такая реакция на него?

– Прости, – шепчу я, а Ричард вдруг осторожно спрашивает.

– Можно мне взять тебя за руку?

Я вспоминаю, как Джек исследовал меня изнутри, не спрашивая, не реагируя на мое сопротивление и мольбу. Словно я – вещь. Словно я не имею ни права голоса, ни каких-либо прав. Поэтому вопрос Ричарда застает меня врасплох.

– Что?

– Взять тебя за руку… можно?

Медленно киваю и смотрю в его глаза.

Они такие яркие. Сейчас, когда в них отражается зелень и солнце, они кажутся не голубыми, а бирюзовыми. Завораживают.

Пальцы Ричарда накрывают мою руку, мягко сжимают, а потом он подносит мою ладонь к лицу и касается губами.

Это не похоже на то, что было в день знакомства.

Эти чувства – не магические, они реальные, они исходят от меня. Мне чертовски приятно. Его мягкие губы, легонько касающиеся моей кожи, его теплая рука…

– Ты вкусно пахнешь, – говорит он и улыбается так, что я вижу чуть выпирающие клыки. Это немного жутко, но так притягательно.

Не понимаю, что со мной происходит.

Я ведь вижу этого человека второй раз в жизни, но у меня внутри все ощущается иначе. Словно откуда-то я давно его знаю.

Мы сидим так, держась за руки и глядя друг другу в глаза, а я все еще не знаю, чувствовать мне себя блюдом на тарелке или же женщиной, которая перевернет его жизнь…

– У тебя, наверное, много вопросов?

Когда он говорит, я словно просыпаюсь ото сна.

– Да.

– Я готов ответить на все.

Вскидываю брови, чуть улыбаясь:

– На все-все?

– Да. Нам с тобой предстоит долгое общение. Не хочу начинать его с вранья.

Я удивлена и на какое-то время зависаю, не понимая, с чего начать.

Решаю, с главного.

– Зачем я здесь?

Ричард улыбается, поглаживает внутреннюю сторону моей ладони своим большим пальцем. Это дарит невероятные ощущения.

– Ты нам нужна.

– Вам – это…

– Мне с братом.

Упоминание Джека пускает мурашки по моим плечам. Я не хочу о нем ни говорить, ни вспоминать.

– Для чего?

– Это долгая история…

– Я никуда не спешу.

Улыбка Ричарда становится шире. Я явно его забавляю, но только пока не знаю, чем именно.

– Тогда, нам стоит продолжить прогулку?

Он встает и ждет, когда я поднимусь на ноги следом за ним. Я снова беру его под руку, но на этот раз свободной рукой он сжимает мои пальцы.

– Сколько тебе лет? – вдруг спрашиваю я, почувствовав необходимость узнать.

Ричард бросает на меня удивленный взгляд, словно в меньшей степени ожидал услышать этот вопрос.

– Скажем так – я старше, чем все, кого ты знаешь.

– Ты не ответил.

Он смеется, и его красивый, мужественный смех снова что-то внутри меня будоражит.

– Мне почти двести лет.

Я замираю.

Ричард останавливается вместе со мной и молча ждет, что же я скажу.

У меня в голове прокручиваются все легенды об оборотнях, все слухи и перешептывания. Я слышала, что они могут жить долго, но не думала, что настолько.

– Как это возможно?

– Регенерация.

– Вы все так можете?

– Нет. Не все.

– Какие-то… особенные виды?

– Вид, – поправляет он меня. – Только семья альфы. Его… потомство.

Чем больше он говорит, тем сильнее я чувствую провалы в знаниях. А я терпеть не могу чего-то не знать, это убивает меня.

– И кем ты приходишься альфе?

– Его младший сын.

Значит Джек – старший.

Я киваю, складывая одно с другим.

«Почти двести лет» все еще звенит в моей голове, но я продолжаю путь, пытаясь не думать об этом. Очевидно, впереди у меня много открытий, которые меня шокируют. Нужно привыкать.

– Значит… Когда его не станет, кто-то из вас будет альфой?

– Его уже не стало, Джульетта. Десять лет назад.

Я ничего не понимаю. Снова поворачиваюсь к Ричарду, брови мои сами по себе сводятся на переносице.

– Как это? И кто же теперь альфа? Джек?

Он мотает головой и останавливается. Я оборачиваюсь и понимаю, что мы отошли от скамейки всего на пару метров.

– Никто.

– Но разве стая не должна всегда быть под защитой альфы?

– Отец не успел передать силу, и теперь мы оба претендуем на трон. Но достанется он только одному из нас.

– И как вы это решите? Путем голосования?

Ричард смеется. В моей голове каша. Я не понимаю его, не понимаю их системы жизни, я даже не знаю, что за воротами этого дома – насколько эта стая оборотней велика? Там поселение? Или пара домов? А, быть может, целое государство? Поэтому, наверное, мои вопросы кажутся Ричарду глупыми, но я просто хочу разобраться.

– Нет.

– А как?

– Здесь мы переходим к твоей роли в этой истории.

– К… моей?

Я не понимаю.

Не понимаю, причем тут я – простая дочь сапожника из маленькой деревеньки, которая недавно закончила школу, и даже не успела понять, чем хочет заниматься по жизни? Какое я имею ко всему этому отношение?

– Да, Джульетта. Ты – главная героиня этой истории. Ты все определишь.

Мотаю головой и выпускаю его руку, отступая на пару шагов назад.

– Нет. Как это возможно?

Ричард протягивает мне ладонь.

– Пойдем со мной.

Через десять минут он приводит меня в большую просторную комнату. По книжным стеллажам, дубовому рабочему столу и ноутбуку, стоящему на нем, я понимаю, что это кабинет.

Но мы не останавливаемся внутри – Ричард ведет меня дальше, за стеллажи, к самой дальней стене, скрытой за стопками книг.

Я сначала не придаю этому значения – стена и стена, но потом Ричард делает то, от чего я в ужасе вскрикиваю.

Он выпускает когти.

Звук похож на щелчок, громкий и неожиданный, а потом я вижу их…

Они острые, как лезвия ножа, чуть загнутые, полупрозрачные. Я подумать боюсь, что он может сделать со мной этими когтями. Наверное, одного движения ими по горлу хватит, чтобы я упала замертво.

Но Ричард не обращает внимания на мою реакцию. Он проводит ладонью по стене, и на ней появляется полукруг с выбитыми отверстиями. Я понимаю, для чего они – чтобы он смог вставить когти в каждое отверстие. Потом легонько проворачивает ими…

Стена вдруг издает скрип и… Превращается в дверь.

Я все еще в шоке от происходящего, поэтому просто молчу, выпучив глаза.

Ричард открывает дверь и приглашает меня войти.

Мне не по себе.

Из милой прогулки по саду все превратилось в какую-то жуткую экскурсию по тайным местам этого дома. Я бы лучше изучила столовую или там, я не знаю, комнату для гостей?

Мне совсем не хочется здесь находиться.

– Что это за место? – спрашиваю я, потому что из-за создавшейся тишины мне не по себе.

Ричард щелкает включателем, и комнату озаряет тусклым светом. Здесь нет ни одного окна, и лишь одна крошечная лампочка горит под потолком.

– Тайная комната…

– Тогда что здесь делаю я?

– Ты – часть меня, Джульетта. И часть Джека тоже. Ты не сможешь нам навредить.

Его слова пугают меня.

Пугают так сильно, что я чувствую, как начинаю дрожать.

В комнате нет ничего, кроме пустой стены, увешанной бумажками. Это похоже на кадр из детективного сериала, где полицейский, чтобы было легче расследовать преступление, выстраивает цепочку из улик на пробковой доске.

Только вот…