Таосский шум

– Бездомный, – мотнул головой Младший.

– На вокзале их полно, – продолжил высматривать номера домов Альгобар.

– Тут нет рядом вокзала.

– Я к тому, что я на них насмотрелся, когда на поезде ездил.

– Понятно, – ответил Младший. – Видимо, что-то изменилось в мире, если раньше бездомные таскали за спиной мешки, а сейчас катают перед собой тележки.

– Когда это – раньше?

– Давно. Нас ещё не было.

– Тележку катить удобнее, чем мешок на спине переть.

– Удобнее. Но с тележкой он ещё бездомнее, что ли. Продукты-то он в неё положить не может.

– Наверное, – согласился Альгобар. – Нам в эту сторону. Даже дорогу переходить не придётся.

– Отдадим ему яблоки? – предложил Младший.

– Кому? – уже отвлекся Альгобар. – А, бездомному. Почему бы и нет, я яблоки всё равно не очень люблю. Давай сюда своё, я сбегаю. Ты пока дом ищи.

Младший, любивший все фрукты, которые успел попробовать за жизнь, без капли сожаления отдал своё яблоко и, проводив друга, направившегося на другую сторону прямо через опустевшую на некоторое время проезжую часть, взглядом, продолжил поиски один. Хотя мальчишки не так уж и далеко ушли от дома Алоиза и Розы, многое вокруг изменилось. Сюда, будто по инерции или дуновению попутного ветра, ещё долетало ощущение, что двери можно не запирать и нежеланных, а иногда и желанных, гостей не будет, а детям допустимо выезжать на велосипеде на проезжую часть без угрозы быть сбитыми. Однако местами виднеющиеся строгие решетки на окнах и дверях и разносящийся над домами рёв двигателей намекали на обратное.

Младший вспомнил о бездомном и повернулся к дороге, чтобы увидеть, как Альгобар передаст яблоки, но друг уже мчался обратно, а мужчина в засаленных джинсах продолжал свой путь.

– Ну как? – спросил Младший, как только Альгобар запрыгнул на тротуар.

– Отдал, – оттянув майку на груди, ответил мальчишка. – Он поблагодарил и заулыбался. У него почти все передние зубы железные!

– Железные?

– Блестят точно, как железо. Ну и жара! Зря я бегал, можно было и пешком сходить. Вода ещё осталась?

– Допивай, – передал бутылку Младший.

– Всё, кончилась, – допив воду, потряс бутылкой Альгобар и поднес её к переполненной мусорке. – Выбрасываю?

– Если влезет. Надоело с ней таскаться.

– И мне. Дом-то не нашёл?

– Уже близко.

– Тогда пошли.

– Сегодня Алоиз про лото упоминал, – вспомнил Младший, прыгая взглядом с листка бумаги на стены домов. – Помнишь?

– Помню, – ответил Альгобар, – но я ни разу в жизни не играл.

– Я играл пару раз, – прикинул Младший, – но мне особо и не с кем. Я к тому, что мы сегодня чем-то похожим занимаемся – ищем номера.

– О! Мы выиграли!

– В лото говорят – бинго!

– Бинго! – решил, что лучше поздно, чем никогда Альгобар и подбежал к большому одноэтажному, но нуждающемуся в ремонте дому.

Младший ещё раз сверил номера и быстрым шагом направился вслед за другом.

– Смотри, там человек на скамейке спит, – показал пальцем Альгобар.

– Может, жарко, – посмотрел на падающую на скамейку тень от дерева Младший. – Звони, давай.

– Какая грязь, – поморщился Альгобар и, пересиливая брезгливость, нажал на звонок.

– Давай ещё раз, – прислушался Младший.

– Я могу так весь день, – с готовностью исполнил просьбу Альгобар.

– Звонок не работает, – разочарованно сказал Младший. – Придётся стучать.

Он несколько раз ударил костяшками пальцев по двери и прислонился к ней ухом. Дверь была шершавая и прохладная. Послышались приближающиеся тяжелые шаркающие шаги, и Младший резво отступил к краю крыльца.

– Идут, – негромко произнёс он.

– Ты зря к двери прислонился, – шепнул в ответ Альгобар. – У тебя теперь лицо грязное.

Младший смахнул со щеки пыль и куски высохшей краски. Раздался громкий щелчок, сменившийся скрипом, и ребята увидели перед собой полную бесформенную женщину в длинном домашнем халате. Её тусклые, безжизненные глаза недовольно скользнули по лицам мальчишек, а рот безобразно и вульгарно растянулся в громком зевке. Из кармана халата торчала скрученная телепрограмма с избирательно обведенными красной ручкой телепередачами и фильмами.

– Чего вам? – спросила женщина, выпятив нижнюю челюсть.

– Здравствуйте, – поздоровался будто против воли Младший. – Нам Алису.

– Кому – нам? – зевнула вновь женщина и поморщилась от света солнца, прикрыв глаза широкой ладонью.

– Вот – мне и ему, – показал Младший сначала на себя, а затем на друга.

– А вы Алисе кто?

– Мы с ней не знакомы, – честно ответил Младший. – Но хотим познакомиться.

– Вы?! – ещё сильнее выставила вперёд челюсть женщина и громко захохотала. – Она, конечно, всегда была избалована мужским вниманием, но это уже чересчур!

– Мы же для дела, – обиделся на смех Альгобар. – Нам нужно ей кое-что передать.

– Давайте, – протянув руку с длинными накрашенными ногтями, попыталась заглянуть гостям за спины женщина, – передам.

– Нам нужно лично.

– Да у вас всё равно ничего нет.

– Может мы собираемся передать ей что-то нематериальное, – продолжил спор Альгобар.

– Какое? – перекосило лицо у женщины.

– Нематериальное, – повторил Альгобар, задумавшись, а правильно ли он употребил это слово.

– Я поняла, – хлопнула ладонью по дверному косяку хозяйка дома. – Вы из детдома. Только там можно таких слов нахвататься.

– Допустим, – осторожно согласился Младший.

– Тогда вы опоздали, – ехидно произнесла женщина. – Эта лавочка уже закрылась.

– Какая лавочка? – не выдержал Альгобар. – Вы позовёте Алису или нет?

– Только когда ты, синеглазенький, – женщина попыталась щелкнуть Альгобара по носу, но мальчишка ловко увернулся, – скажешь мне, зачем вам понадобилась моя сестра. Вот такая я вредная.

– Мы хотим найти человека, которого она знает, – попытал счастья Младший, сказав правду.

– И кого же? – насторожилась женщина.

– Таоса, – вздохнул Младший.

– Таоса? – протянула женщина. – Сто лет о нём не слышала. Как он поживает?

– Мы не знаем, – ответил Альгобар. – Мы же его ещё не нашли.

– Как найдёте – передавайте привет, – кокетливо попросила женщина. – Он всегда мне нравился. Такой характерный и в то же время добрый. В нашей дыре таких редко встретишь – всё больше бесхребетные бездельники попадаются. Алиса сглупила, что разошлась с Таосом, я ей всегда это говорила. Хотя нынешний её муж побогаче, скорее всего.

– Нам бы тоже с ней поговорить, хотя пять минут, – попросил Младший. – Вдруг она знает, где Таос.

– Ты представляешь, сколько лет уже прошло? – с сомнением проговорила женщина. – Да и я тут одна – сестра давно съехала.

– А куда? – расстроено спросил Альгобар.

– Ох! – спохватилась женщина и заглянула в дом. – Реклама уже кончилась! Езжайте к своей Алисе! Панини, дом семь, квартира одиннадцать.

– А записать нечем? – показал пустые руки Альгобар.

– Молодые – запомните, – подобрала женщина полы халата, захлопнула дверь и шумно удалилась вглубь дома, громко восклицая.

– С кем это она там? – развернувшись, задумался вслух Альгобар. – Вроде сама сказала, что одна дома.

– С телевизором, – ответил Младший. – Моя мать постоянно с ним разговаривает. Даже вопросы задает.

– А мой отец с телевизором ругается, – поделился Альгобар. – Видимо, это такая особенность у взрослых.

– Ты знаешь, где находится улица Панини?

– Нет.

– И я нет. Придётся спрашивать. Надеюсь, Алиса недалеко отсюда уехала.

Ребята увидели неподалеку девушку в красном платье в горошек и направились к ней. Её точеная фигура в сочетании с яркой одеждой и элегантной обувью смотрелась неуместно на фоне ограждений из облезших металлических прутьев, разбитых бордюров с муравьями и заросших участков. Будто мастер поставил греческую скульптуру посреди дешёвого супермаркета. Об улице Панини девушка никогда не слышала, однако, поделилась, что заказала такси и предложила мальчишкам задать свой вопрос водителю. Желтый автомобиль не заставил себя долго ждать, а щуплый мужчина за рулём уверенно сообщил, к сожалению для ребят, что улица, которую они ищут, находится в центре города, и добираться туда лучше на автобусе, тем более в такую жару. Подходящий номер автобуса водитель вспомнить не сумел, и желтый автомобиль стремительно умчался прочь, забрав с собой девушку, но оставив мальчишек.

– Вроде и помог, – посмотрел Альгобар такси вслед, – но не совсем.

– Можем на автобусах поискать название улицы, – предложил Младший. – Там же пишут маршрут.

– Тогда на остановку?

– Да.

– Давай только поесть купим, – взмолился Альгобар.

– Поесть бы не мешало, – согласился Младший, уже и сам начинавший чувствовать тошноту от голода. – Пошли, может, по пути что-то найдём.

Улица была прямой, что позволяло смотреть вдаль, не опасаясь за своё самое ближайшее будущее. Машины стремительно становились цветными чёрточками, а синие навесы остановок приближались куда менее расторопно. Перекрестков больше не попадалось, только повороты на ещё сильнее забытые улочки с разбитым асфальтом, голубями, совершенно не боящимися людей, и мусорными баками. Мальчишки по привычке смотрели по сторонам, но от голода и усталости уже не находили для себя ничего примечательного. Они без интереса прошли мимо и огромного белого лимузина, невесть как сюда забредшего, и фигуры робота в человеческий рост, собранной из старых запчастей механиками местной автомастерской, и мужчины, выгуливающего с десяток лохматых и невоспитанных собак. В одном из поворотов, наконец, показался крошечный киоск под деревьями, от которого исходил запах поджаренных булок и вареных сосисок, и мальчишки ускорили шаг, не имея больше необходимости экономить силы. Приветливый продавец, заметив посетителей, почти по пояс высунулся на улицу и призывно помахал рукой.

– День добрый! – поздоровался он с легким южным акцентом. – Что вам, молодые люди? Всё готово, только скажите, как вам сделать!

– Нам, пожалуйста, два самых простых с горчицей, – протянул Младший деньги, мельком взглянув на своеобразное меню за стеклом, написанное от руки неровными печатными буквами.

– А зелень? – почти обиженно спросил продавец. – Бесплатно для вас!

– Мне можно, – ответил Младший.

– А мне без лука, – заглянул в окно киоска Альгобар. – И горчицы немного. А то я икать начну, а вода у нас закончилась.

– Это твой выбор! – щёлкнув языком, воскликнул мужчина, ловко собрал два хот-дога и протянул их ребятам на одноразовой картонной тарелке вместе со сдачей. Младший, вдохнув аромат горячей пищи, взял тарелку, отошёл с ней немного в сторону и протянул руки с быстро нагревающейся и размокающей посудой к другу, давая тому возможность выбрать хот-дог.

– Я ближний возьму, – оказался непривередлив Альгобар.

Младший схватил оставшийся хот-дог, ссыпал монеты в карман, выбросил тарелку в урну и откусил край булки с соусом.

– Вкуснотища, – жуя, восхитился Альгобар.

– На улице всегда вкуснее.

– Кто ж дома хот-доги ест?

– Думаю, никто, – согласился Младший. – Пошли на остановку. Мы сейчас выйдем на улицу побольше, там нужно сразу автобус высматривать.

– Договорились, – сказал Альгобар и спугнул статью голубей, которые дружно взлетели, вынудив мальчишек укрыть собой бесценную пищу.

Дорога вскоре привела в тупик, и ребята разбрелись в поисках выхода. Устав от вида старых, неухоженных домов, Альгобар предложил залезть в чужой двор, а оттуда выбраться на улицу, но поблизости залаяла собака, будто предостерегая мальчишек от глупостей. Тут Младший заглянул за деревья и обнаружил там узкий проход между двумя заборами.

– Пролезем, – примерился Младший. – Обходить долго.

– Так тесно, что если бы я успел доесть хот-дог, то я бы уже не пролез, – пожаловался Альгобар, пробираясь между двумя сетками. – Но идти вокруг я не согласен, уж лучше так. Одежду бы не порвать.

– Собака! – воскликнул Младший, и тут же большой чёрный пес со свирепым лаем прыгнул на сетку, вынудив мальчишек прижаться к другой стороне.

– Может, он тоже есть хочет? – предположил Альгобар, шагая боком. – Но свой хот-дог я ему не отдам!

– И я! – утонули в лае слова Младшего. – Недалеко осталось!

Пес продолжал преследовать непрошенных гостей, капая из пасти слюнями. Наконец, узкая тропа оборвалась, выведя ребят на широкую, оживленную улицу, и уже злобный лай стал едва различимым в городском шуме.

– Неприятно было, – обернулся Младший.

– Он бы до нас всё равно не добрался, – не слишком уверенно заявил Альгобар и посмотрел вокруг. – Мы тут уже были сегодня, там дальше кинотеатр. Хотя, не прямо близко.

Мимо проезжали автобусы. На некоторые ребята успевали взглянуть, чтобы прочитать номер и маршрут, другие же оставались неопознанными. Остановка располагалась совсем рядом, и на подходе к ней Альгобар, жуя, несколько раз слегка похлопал друга по плечу и ткнул пальцем в покосившийся на правый бок автобус, на котором где-то в середине маршрута было написано: «Панини».

– Побежим? – спросил Младший, видя, что Альгобар не может произнести ни слова из-за набитого едой рта.

– Конечно! – с трудом выговорил Альгобар, и они оба, крепко держа остатки хот-догов, устремились к автобусу и запрыгнули в заднюю дверь. Автобус неспешно тронулся, почти не побеспокоив своих пассажиров.

– Я пойду спрошу, где нам выходить, – решил Младший, держась за поручень. – И заодно за проезд заплачу.

– Ага, – кивнул Альгобар. – А я место нам займу.

Младший ловко пробежал между кресел, протянул водителю несколько монет с просьбой высадить на нужной остановке и вернулся в конец салона, сопровождаемый короткими незаинтересованными взглядами расположившихся на сиденьях людей. Альгобар устроился в самом углу и молча смотрел в окно, жуя остывающую булку. Пассажиров в автобусе было мало, и ребята без зазрения совести развалились вдвоем на три места.

– Младший, а тебя по имени кто-нибудь называет? – проглотив последний кусок, спросил Альгобар.

– Учителя и мама иногда.

– А родственники?

– У меня их как будто особо нет.

– Меня постоянно пацаны на улице спрашивают, как тебя зовут, – поделился Альгобар и поставил ногу на выступ, под которым вращалось колесо. – Все привыкли, что ты – Младший. Некоторые думают, что это твое настоящее имя.

– Я был бы не против, если бы меня и правда так назвали, – ответил Младший со сдержанной грустью, некогда бывшей злостью, но переваренной многими месяцами раздумий.

– Это из-за отца?

Младший не любил таких вопросов, но Альгобар задал свой так просто, без жалости и не из праздного любопытства, что не ответить означало бы самому проявить бестактность, а потому, быстро что-то посчитав в уме, признался:

– Я его давно не видел – пропал не хуже Таоса. В последний раз он навещал нас, когда мне исполнилось тринадцать.

– А сейчас тебе сколько?

– Четырнадцать.

– И он тебя даже не поздравил?

– Нет. Мама говорит, что он плохой отец и человек.

– Ты смотри, – растекся по сиденью Альгобар, – про Таоса тоже много всего говорят. Не поймёшь, где правда. Хотя, если он тебя большего года не видел, то отец он точно так себе. Мне так кажется, не обижайся, если что. Но, может, это твоя мать запрещает ему приходить. У Пиона из первого подъезда похожая история. Знаешь Пиона? Заикается который.

– Знаю, – с трудом вспомнил Младший.

– Его мать топтала и выбрасывала все подарки, которые его отец ему передавал! – воскликнул Альгобар. – А Пиону говорила, что, мол, папа совсем о нём забыл. В итоге всё смешно закончилось. Мать Пиона отнесла новенький самокат от отца на помойку. А Пион на следующий день увидел этот самокат у друзей и подошёл спросить, где купили и сколько стоит. А те ему рассказали, что это его мама же и выбросила. Вот так всё и раскрылось.

– Пиону, наверное, не очень смешно было, – представил себя на месте героя истории Младший.

– Это смотря с какой стороны посмотреть, – вспомнил Альгобар фразу своего отца, которую тот использовал, если не хотел спорить, но и не стремился соглашаться с собеседником. – Пион сейчас уже вырос, на автомойке подрабатывает. У всех свои проблемы в семье. Меня вот сёстры достают. Я их весь год отводил в школу, а иногда ещё и дожидался после уроков. Сегодня чуть не пошёл их будить по привычке. Да и дома от них спасения нет – поиграй, да поиграй. А расскажи историю. А покажи фокусы. Я ведь знаю карточные фокусы. А у меня, может, свои дела есть! Эх, вот раньше была свобода.

Младший догадался, что Альгобар своей жалобой на сестёр хотел, пусть и весьма неловко, поддержать друга, мол, не у одного тебя всё плохо, и подумал, что всё же хотел бы иметь сестру или брата. А ещё подумал, что Альгобар страдает от того, что его семья слишком большая. Сам же Младший переживал, что его семья слишком маленькая.

– Альго, а давай играть, – предложил Младший, желая сменить тему.

– Во что?

– Будем по очереди угадывать, чем занимаются по жизни люди, которые с нами едут в автобусе.

– А как мы узнаем – правы мы или нет? – засомневался Альгобар.

– Никак. Но если мы оба согласны, значит так и есть.

– Идёт. С кого начнем? – Альгобар выпрямился и положил руки на спинку сидения перед собой.

– Вон стоит мужчина в костюме, – выбрал пассажира Младший.

– Так, – присмотрелся Альгобар. – Пиджак и брюки выглажены, волосы расчесаны. Обувь плохо видно, но, думаю этот мужчина работает в банке.

– С чего ты взял?

– В такую жару пиджак носят только те, кто много зарабатывает. А в банке хранятся все деньги.

– Чего ж он тогда на автобусе едет?

– Не знаю – машина сломалась или ему недалеко ехать. А! У него много мелочи скопилось, вот и решил потратить.

– А я думаю, что он безработный и едет на собеседование, – высказал предположение Младший.

– Что? – с сомнением взглянул на друга Альгобар.

– Посуди сам, в жару посреди дня едет в костюме, а рабочий день-то ещё не закончился. И не садится – не хочет одежду помять. И пиджак, кажется, зашит на спине, а в банке уже бы заработал на новый.

– Безработный – это, конечно, не занятие, но звучит логично, – признал Альгобар. – Теперь я выбираю.

Альгобар обвёл взглядом людей в автобусе и показал на женщину лет сорока с короткой стрижкой и выкрашенными в жёлтый цвет волосами, сидящую спиной к ребятам.

– Вот, – был доволен выбором Альгобар, – в этот раз посложнее.

– Она точно не работает в школе, – вспомнил Младший неброский внешний вид учителей. – Думаю, ключ ко всему – её волосы. На шее куча цепочек и верёвочек. На плече вроде татуировка есть. А ещё её одежда в кошачьей шерсти, а руки в мелких царапинах. Уверен, она художница, которая везет кошку к ветеринару.

– Как ты там шерсть-то разглядел? – перегнувшись через спинку сиденья, присмотрелся Альгобар.

– Никак, – признался с улыбкой Младший. – У неё на коленях клетка с кошкой, я видел, когда за проезд платил.

– Удачно я выбрал, – посетовал Альгобар и отпрянул назад, почувствовав, как тормозит автобус. – Но про художницу я бы тоже догадался. У меня ещё был вариант – скрипачка или певица, они тоже часто странные на вид, но они все молодые.

– Молодые? А с возрастом куда деваются?

– Не знаю, в банк, наверное, идут работать.

– Мы выходим, – подскочил вдруг Младший, увидев машущего ему водителя.

– Не слышите, что ли? – проворчал водитель. – Мне ехать надо!

– Извините, мы заигрались! – крикнул в ответ Альгобар и выпрыгнул из автобуса следом за другом.

Раздалось шипение закрывающихся дверей, и автобус укатил прочь, всё так же накренившись на один бок. А ребята остались стоять на широком тротуаре, граничащим с дорогой с одной стороны и ухоженной клумбой с другой, окружаемые потоками идущих людей.

– Ого, сколько народу, – присвистнул Младший, глядя вокруг.

– В центре всегда так, – потянулся Альгобар. – Тем более, середина недели. Представляешь, через несколько лет и мы будет ходить на работу.

– Надеюсь, не скоро. Но было бы неплохо не зависеть ни от кого.

– У людей обычно очень небольшой промежуток в жизни, когда и они ни от кого не зависят, и самим не надо ни о ком заботиться. Это время и называется молодостью. Так мой дед говорит, а он начал работать в четырнадцать лет.

– Давай дом искать, – ответил Младший, желая поскорее выбраться из толпы.

– Дом семь, квартира одиннадцать – отрапортовал Альгобар и изобразил будто смотрит в бинокль. – Панини вижу, дом семь не вижу.

– На той стороне уже другая улица, – подошёл Младший к краю тротуара, чтобы прочитать надпись на синей табличке на стене дома, стоящего через дорогу. – Давай во дворы.

Ребята прошли между высокими кирпичными стенами без окон и почувствовали неприятный холод и сырость, похожие на те, что ощущались в подвале около кинотеатра.

– Вот тебе и центр, – пнул валявшуюся под ногами картонную коробку Младший. – А всего-то на несколько шагов отошли.

– Надеюсь, – сказал Альгобар, оглядываясь, – сильно далеко не придется забредать. Уже даже людей не видно.

Проулки между домами виляли из стороны в сторону и становились то шире, то уже. Пропали из виду прилично одетые люди и красивые фасады зданий, но шум машин продолжал сопровождать ребят.

– Кажется, мы параллельно улице идем, – догадался Младший.

– Мы столько раз свернули, что я не удивлюсь, даже если мы сейчас опять на остановке окажемся, – усмехнулся Альгобар.

– Надо было идти как все, – признал свою ошибку Младший. – Зря я нас сюда повёл.

– Да ладно, мы – не все, – протиснувшись между едва ли не соприкасающимися углами домов, ответил Альгобар. – Так интереснее. Только номеров давно не было, надо бы выбраться на свет – посмотреть.

И ребята вышли в широкий переулок, в котором стоял автомобиль со спущенными колесами и разбитыми стеклами, а на кирпичных стенах появились окна и несколько балконов.

– Вот варвары, – посмотрел на автомобиль Альгобар. – А зачем, интересно, тут балконы? Смотреть-то особо не на что.

– Дом же рядом должен быть, – недоумевал Младший.

– Рядом, но не здесь, – констатировал Альгобар и подошёл к разбитому автомобилю. – Не видать эмблему.

– Оторвали уже, – принялся разглядывать покорёженный металл Младший.

– Иностранная, стопудово. Видишь, какие фары узкие?

– Подожди, там на руле значок остался.

– И какой?

– Я такого не знаю.

– Давай я посмотрю, – деловито предложил Альгобар и заглянул через разбитое боковое окно. – Я тоже такого не видел раньше. Иностранная, точно говорю.

– Багажник закрыт, – дернул крышку Младший.

– Ты хотел в нём спрятаться? – засмеялся Альгобар.

– Просто интересно, что там лежит.

– Да что там может лежать? Пустая пластиковая бутылка, огнетушитель, да тряпка какая-нибудь. Вот капот другое дело, посмотрим, откроется ли он.

Но не успел Альгобар сделать и шага, как за спинами ребят раздался голос:

– Эй, вы кто такие?

Младший и Альгобар обернулись и увидели четверых подростков, направляющихся к ним на велосипедах. Незнакомцы ехали вальяжно, чуть привстав и виляя передними колёсами из стороны в сторону.

– Похоже, это местные, – многозначительно прошептал Альгобар.

– Зря мы на машину отвлеклись, – ответил Младший. – Иначе уже ушли бы отсюда.

– Вы чего там шепчетесь? – крикнул подросток в красной бейсболке, прислонил велосипед к стене и подошёл к Младшему и Альгобару, напряженно наблюдавшим, как все четверо выстроились полукругом перед ними.

– Ничего мы не шепчемся, – хмыкнул Младший и показал на разбитый автомобиль. – Пытались понять, что за марка.

– Вам-то какая разница?

– Просто интересно.

– За всё интересное надо платить. А раз уж эта машина практически наша, то…

– Как так – практически? – перебил Альгобар.

– А так, что мы с ней делаем всё, что захотим, и никто нам слова не говорит, – едко пояснил подросток. – Значит, она наша, понял? Правильно, парни?

Друзья с готовностью поддержали своего самопровозглашенного лидера громкими возгласами и взмахами сжатых кулаков.

– Мы вообще думали, что тут бездомные опять хотят пожить денек в нашей машине. Вы же не бездомные? – задал новый вопрос подросток и повернул бейсболку козырьком назад.

– Так давно уже никто не носит, – простодушно заметил Альгобар.

– А я тебя забыл спросить! – крикнул подросток.

– Мы не бездомные, – поспешил вклиниться в разговор Младший.

– И где живёте?

– Далеко, – пожал плечами Альгобар.

– А тут что забыли?

– Заблудились, – честно признался Младший.

– Неслабо вы заблудились, на вид – как будто с окраины самой приперлись.

– Классный велик, – снова отвлекся Альгобар. – Сколько скоростей?

– Почему ты опять лезешь не в своё дело? – в отчаянии высоко взмахнул руками подросток в красной бейсболке и обратился к Младшему. – Как ты с ним дружишь?