Воздушный замок с видом на пропасть

Все произошло быстро и непонятно и это оглушило Наденьку. Она с трудом сознавала, что происходит, с трудом понимала, о чем он шепчет ей.

Единственное, что она запомнила и поняла это его удивление и умиление.

– Я у тебя первый? Ты чудо!

– Ты на мне женишься? – глупо улыбалась она в темноте.

– Конечно, – жарко шептал он. – Только нужно подождать.

Проснувшись утром Наденька обнаружила, что Альберта рядом нет, и она даже обрадовалась, потому что после того что произошло между ними ночью чувствовала страшную неловкость.

Приняв душ и принарядившись, она уже справилась со своим смущением и сияющая в предвкушении встречи с любимым, постучала в его дверь. Тишина за дверью красноречиво дала понять, что Альберта нет, и она с полыхающими от тревожного волнения щеками кинулась в столовую.

Ее возлюбленный уже позавтракал и сидя за столом рядом с Евой Михайловской, рассказывал очередной анекдот. Девушка заразительно смеялась, а он не сводил с нее влюбленного взгляда.

У Наденьки мгновенно потемнело в глазах от ревности и боли, весь мир и люди показались ничтожными и отвратительными. Боясь выдать свое состояние, она низко нагнулась над тарелкой. Барятьев шестым чувством почувствовал ее присутствие и взглянул на нее.

Наденька пересела на свободное место к нему спиной. Похоже, его это задело, и он с досадой дернулся, но поймав удивленный взор Евы, беспечно продолжил веселиться.

С трудом выпив стакан чая, Надя отодвинула кашу и стремглав выскочила из столовой. Ей хотелось уединиться, чтобы дать волю чувствам. Или нет, немедленно покинуть это место, уехать куда—нибудь далеко—далеко и навсегда. Почему-то в памяти возник Дима Осташенко, запоздалое сожаление и раскаяние волной поднялось в ней и обожгло. В глазах предательски защипало, и она ринулась к лифту. Подбежав к своему номеру, она никак не могла попасть ключом в скважину, мешали предательски нахлынувшие слезы.

Внезапно она почувствовала на своих плечах тяжесть чьих-то рук и резко обернулась.

– Что случилось? – услышала она веселый, насмешливый голос Альберта. – Ты даже со мной не поздоровалась.

– Ничего, – глухо буркнула Наденька.

Вслед за ней он вошел в номер.

– Это что за слезы? – обнял он ее. – Ты что, меня к Михайловской ревнуешь?

– Нет, – пытаясь вырваться из его объятий, беспомощно пискнула она. – Откуда ты это взял?

– Видел твое лицо, когда ты в столовую вошла, – усмехнулся он.

– Лицо как лицо, – огрызнулась она.

Посадив ее к себе на колени, он погладил ее волосы.

– Какой ты еще, в сущности, ребенок, – задумчиво произнес он. – Чистое дитя.

Глава 13. Разбитые в прах мечты

В Москву из Дома творчества возвращались в сильную пургу. Со скоростью черепахи автобус пробивался сквозь вьюгу по занесенной метелью дороге. Впереди сквозь плотную снежную пелену слышался надрывно кашляющий, непрерывный рокот трактора, расчищавшего дорогу, которую тут же заносило снегом.

Наденька сидела одна на заднем сиденье и с тоской смотрела в окно, покрытое толстым слоем узорного льда.

В ее фиалковых глазах замерла, затаилась острая боль. Она старалась не смотреть на парочку, сидевшую впереди, но у нее это плохо получалось, и она время от времени, поглядывала на Альберта с Евой. Они сидели обнявшись. Барятьев с нежностью смотрел на свою спутницу и что-то то и дело шептал ей на ухо.

У Наденьки от этого все холодело в груди, к тому же замерзли руки, тонкие, почти детские пальчики заледенели, и она, пытаясь согреться, отчаянно дышала на них. Ни одна дорога не казалась ей такой бесконечно долгой и мучительной, как эта. Ей казалось, что никогда в жизни она не была так несчастна как сейчас. Лишь один раз Барятьев украдкой бросил на нее любопытный, испытующий взгляд и тут же отвернулся.

Наденька попросила водителя остановить автобус у первого метро и, проходя на ватных ногах мимо Барятьева, споткнулась о его сумку, стоявшую в проходе. Он насмешливо посмотрел на нее, а Ева громко засмеялась. Альберту не понравилось это, и он слегка отстранился от нее. Ева почувствовала его недовольство и, замолчала, лишь проводила Наденьку враждебным, презрительным взглядом.

Горестно доковыляв до дома, Надя в очередной раз дала волю слезам. Наверное, она сама виновата в том, что Альберт увлекся красоткой Евой. Надо сказать, Наденька прекрасно понимала, что проигрывает во внешности Михайловской, но как каждая женщина думала, что все равно она гораздо лучше соперницы, что душа у нее чище, она добрее и любит Альберта в тысячу раз больше, чем эта холодная змеючка Ева. Что в ней есть, что-то такое чудесное, чего в другой женщине нет, и как каждая женщина обвиняла в предательстве не мужчину, а женщину. Она не хотела понимать, что подло с ней поступил Барятьев, а не Ева. Боль жгла нестерпимым огнем внутри и слезы не приносили облегчения. Она поклялась себе, что несмотря ни на что завоюет Альберта и покажет Еве чего она стоит.

Вволю нарыдавшись, она разобрала вещи и разложила их по своим местам.

В дверь постучали, у Нади радостно забилось сердце: – «Альберт!». Она опрометью кинулась к двери и распахнула ее. Перед ней в запорошенной снегом оренбургской, пуховой шали и потертой кроличьей шубке стояла ее мать Зоя Валериановна.

От неожиданности Надя отпрянула.

– Мама? Как ты узнала, что я здесь?

Мать обожгла ее укоряющим, сердитым взглядом.

– Сима сказала.

– Сима, – виновато повторила Наденька. – Зачем? Я же просила ее… – И бросилась снимать с матери мокрую от растаявшего снега шубу. – Не злись, пожалуйста, просто я не хотела тебе говорить пока, чтобы не расстраивать, а потом я бы тебе все обязательно рассказала.

Зоя Валериановна раздраженно выпалила.

– Мне Симка вчера все рассказала про твои дела. Влюбилась, университет бросила, костюмершей устроилась в театр к любовнику. – Вырвав из рук дочери свою шубу, она гневно стряхнула с нее снег и повесила на вешалку.

Сняв сапоги, Зоя Валериановна прошла в комнату и огляделась.

– Неплохо устроилась.

– Я же просила Симку тебе нечего не рассказывать, – угрюмо пробормотала Надя. – Зря я ей написала.

– Ты не об этом беспокойся, – прикрикнула мать. – Не в Симке дело, а в тебе. Я думала, ты учишься, а ты дурака валяешь. Не ожидала я от тебя этого, – вдруг всхлипнула она и ее бледные губы жалко вздрогнули и беспомощно скривились. – Мы ли с отцом для тебя не старались, а ты вон, что нам устроила…

Наденьке стало бесконечно жаль мать, и ее собственная боль куда—то отошла и притупилась, вместо нее нахлынула нежность, и глубокая жалость к матери. Одновременно она почувствовала себя виноватой. Наденька обняла мать и горячо зашептала.

– Мама прости, пожалуйста. Я больше никогда не буду делать так, никогда. Я все исправлю.

Всплакнув, Зоя Валериановна успокоилась и заявила.

– Первым делом ты должна восстановиться в университете.

Но тут Наденька заупрямилась.

– Я буду работать и перейду на вечерний факультет или заочный.

Зоя Валериановна расстроилась.

– Зачем тебе вечерний? Спокойно училась бы на дневном, и стипендию получала бы.

– Мама ну как ты не понимаешь, стипендия маленькая на нее не проживешь, а я уже взрослая девушка, мне и одеться надо.

Всплеснув руками, Зоя Валериановна воскликнула.

– Мы же тебе деньжат все время подкидывали.

– Этих денег не достаточно мама.

Беспомощно опустившись на стул, мать горько вздохнула.

– Дочка, дочка, – покачала она головой. – Ты раньше мало интересовалась нарядами, выучилась бы сначала.

Наденька упрямо поджала губы.

– Знаешь мама, я думаю, девушке не учеба нужна, а хороший надежный муж.

–Уж не этот ли артист, про которого Симка говорила, тебе голову задурил? – сердито прищурилась мать.

Стоя посреди комнаты, дочь вызывающе подбоченилась.

– Хоть бы и он, и что?

– А то, – окончательно рассердилась мать. – Не потому ли у тебя все лицо зареванное, что нашла надежного мужа? Артисты на артистках женятся или на каких-нибудь знаменитостях, а ты провинциальная девчонка, ни профессии, ни образования, да и не красавица.

– Спасибо мама, – обиделась Надежда. – Только если ты считаешь меня дурнушкой – это не значит, что я не нравлюсь другим.

Мать не стала с ней спорить и примирительно спросила.

– Что хоть за артист? Как зовут его?

– Тебе что, правда, интересно? – неуверенно пробормотала Надя.

– Правда, ты же моя дочь, мне все важно знать о тебе.

Помолчав, Надя смущенно назвала имя своего возлюбленного.

– Знакомая фамилия, только не могу вспомнить, – сконфузилась мать. – В каких фильмах он снимался?

Моментально оживившись, Надя начала рассказывать о ролях Барятьева

– Так он же старый для тебя, – невольно вырвалось у Зои Валериановны.

Наденька гневно взглянула на мать, ее ноздри затрепетали, и она выкрикнула.

– Никакой он не старый, что ты придумываешь?!

Зоя Валериановна испуганно покосилась на дочь. Впервые она видела ее такой.

– Что ты кричишь? Посчитай на сколько лет он тебя старше.

– Да мне плевать, сколько ему лет, – выкрикнула Надя. Ее лицо покраснело от натуги, жилы на шее натянулись от крика. Она сразу стала некрасивой.

Мать увидела, что дочь не в себе, не контролирует свои эмоции и решила больше не испытывать судьбу. Зоя Валериановна порывисто обняла Наденьку.

– Ну, любишь и люби, – тихонько шепнула она. – Только я вижу, не очень—то ты счастлива.

От участливого голоса матери у Наденьки все перевернулось в душе и слезы хлынули из глаз. Она уткнулась в теплую материнскую грудь и, вдохнув знакомый с детства запах, сбивчиво и торопливо поведала о своей короткой и горькой истории любви.

Глава 14. Неприятности Марфы Байзюк

Приструнив мужа, довольная Марфа праздновала победу.

Для начала потребовала от неверного супруга давно приглянувшиеся ей в модном ювелирном магазине колье и сережки из белого золота с изумительными сапфирами.

По кислому выражению лица благоверного Марфа поняла, что эта покупка не слишком порадовала его, но получив желанный подарок, она не остановилась и через несколько дней, проснувшись, потребовала новую машину. И неожиданно нарвалась на жесткое сопротивление.

Лицо супруга приняло каменное, непроницаемое выражение.

– Нет. К сожалению, дорогая, сейчас кризис в стране и мой бизнес трещит по швам. Завтра вам с Антоном есть будет нечего.

Обескураженная Марфа пришла в бешенство и начала упрекать мужа в измене. Вопреки ее ожиданиям, что муж начнет извиняться перед ней, супруг сунул ноги в шлепанцы и ринулся в ванную.

Марфа растерялась. Скомкав попавшийся под руки пеньюар, она со злостью кинула его вслед ушедшему мужу.

Но тут же опомнилась, и накинув пеньюар на плечи, побежала вслед за супругом. Дверь ванной была закрыта. Она с яростью подергала дверную ручку, но муж предусмотрительно закрылся изнутри.

– У тебя всегда кризис, – запоздало крикнула она. В ответ послышался звук льющейся из душа воды.

Разъяренная словно тигрица, Марфа ринулась в свою ванную. Бросив в воду ароматическую соль с косметическим маслом и лепестками роз, она забралась в ванну и блаженно вытянулась. Но в ее ушах звучал непреклонный голос мужа. Его слова приводили ее в бешенство и, руки невольно сжимались в кулаки.

– Жмот поганый, – бормотала она с ненавистью. – Скряга чертов! Ну, я тебе устрою.

Марфа понимала, что расслабилась перед мужем раньше времени и упустила шанс что—то изменить в их отношениях. Самое ужасное было то, что она не знала, что делать. В течение десяти лет ей с легкостью удавалось управлять им, он выполнял любые ее прихоти и стелился перед ней словно джин из лампы, и вдруг в один момент резко изменился, стал колючим и равнодушным. Вначале у Марфы возникло подозрение, что виной всему увлечение другой женщиной, но лишь после того как застала супруга в объятиях некрасивой домработницы до нее дошло, что дело не в женщине, просто его любовь к ней исчерпала себя до дна. Его чувства растаяли как дым, а она прозевала тот момент, когда нужно было подогреть их ревностью, или чем—нибудь другим и вот наступил финал. «Самое скверное, – думала она, – что этот мерзавец, в свое время, несмотря на страстную любовь ко мне, себе соломку подстелил и все обштопал таким образом, что я ни на что из его имущества не имею права. Даже ребенка он меня может лишить. Нужно было мне дуре не орать как ненормальной, когда увидела его в объятиях домработницы, а тихонько заснять их на мобильник, а потом нанять адвоката и разводиться».

Распахнулась дверь и на пороге появился Петр.

– Ты случайно не видела мой мобильник?

– Мобильник? – нахмурилась Марфа. – Нет, не видела.

Он хотел что-то сказать, но замешкался и, бросив на супругу опасливый взгляд, вышел.

Раздосадованная Марфа поспешно выбралась из ванны. Натянула махровый халат и, оставляя клочья пены и мокрые следы, босиком побежала за ним.

– Петя, – истерично крикнула она. – Подожди. – Но опоздала, в прихожей хлопнула дверь, а на шум, словно черт из табакерки появилась новая горничная. Увидев ее, Марфа заскрипела зубами от злости. Молоденькая брюнетка в ослепительно белой блузке и коротенькой черной юбке была настолько хороша, что Марфе стало плохо.

– Доброе утро, – проворковала девица обворожительным голоском. – Меня зовут Яна, я ваша горничная. А Петр Антонович уже ушел.

– Я поняла, – холодно процедила Марфа и промаршировала мимо нее в спальню. Там она дала волю своей ярости. Набрав номер мобильного мужа, она вспомнила, что он потерял его где—то дома. Натянув джинсы и свитер, она ринулась на поиски мобильника. Обыскав спальню, бросилась в гостиную и столкнулась с Яной.

– Милочка, вам случайно не встречался мобильный телефон? – высокомерно протянула она.

– Встречался, – любезно улыбнулась Яна и вытащила мобильник Петра из нагрудного карманчика блузки. – Этот?

– Этот, – грубо вырвала телефон из ее рук Марфа. – а почему вы его в кармане носите?

Девушка прощебетала.

– Он валялся под обеденным столом, я подумала, что его Петр Антонович потерял, хотела вечером ему отдать.

– Если вы не в курсе у Петра Антоновича, жена имеется, – угрожающе прошипела она.

Горничная с готовностью кивнула и вежливо улыбаясь, сверкнула белоснежными зубками без единого изъяна.

– Знаю.

– То—то же, – бросила Марфа и побежала звонить своему психологу.

Александра с сочувствием выслушала ее и предложила приехать, благо у нее образовалось свободное окно. Но ярость душила Марфу, она вся кипела от негодования.

– Меня как сглазили, этот мерзавец новенькую горничную нанял, а мне словом не обмолвился об этом, не посоветовался со мной, – захлебывалась она от злости. – Я сейчас приеду к вам.

Марфе было невмоготу оставаться в одном доме с домработницей. Схватив ключи от машины, она натянула куртку и выскочила на улицу.

Ей повезло, особенных пробок не было, и Марфа быстро добралась до дома Барятьевых.

Озабоченно взглянув на расстроенную клиентку, Александра предложила ей выпить чая или кофе.

– Я от чего-нибудь покрепче не отказалась бы, – жалко улыбнулась Марфа, да я за рулем.

– Лучше бы вы такси взяли, – вздохнула Александра.

Скинув куртку и бросив ее на кушетку, Марфа уселась рядом.

– Плевать, я могу машину у вас во дворе оставить и поехать домой на такси. Так что рюмочку коньяка я бы с удовольствием пропустила.

– Тогда прошу в столовую.

– C удовольствием, – широко улыбнулась Марфа.

Глава 15. Исповедь Марфы

Чаепитие с коньяком затянулось чуть ли не до полуночи. Марфа Байзюк с наслаждением освобождалась от накопившейся ненависти к мужу.

– Всю молодость ему отдала, – кипела она. – Я могла бы такую выгодную партию сделать, какие мужики за мной бегали, даже один миллиардер из Америки, а я дура этого козла предпочла. И что в нем хорошего, маленький, толстый, лысый.

Александра молча слушала ее. Сбоку стола прилепилась Зинаида и, подперев щеку, жалостливо внимала откровениям Марфы.

– И туда же ни одной юбки мимо не пропустит, он что думает, такой неотразимый, да это кошелек его неотразимый, его бабки. Сам—то он, ничего из себя не представляет.

– Меня одно удивляет, – вздохнула Александра. – Как вы Марфа могли подумать, что я с ним в коалиции против вас?

Разгоряченная коньяком, Марфа изумленно уставилась на Александру, но вспомнив свой недавний выпад против нее, нервно хихикнула.

– Ах, вы про тот случай. Я тогда была на таком взводе, ну и сорвалась, накинулась на вас, извините.

Взглянув в окно, где в голубоватом свете фонарей тревожно и загадочно метались снежинки, Александра многозначительно улыбнулась.

– Конечно, поняла, теперь мне кое—что понятно и о Надежде Барятьевой.

– Надежде? – встрепенулась Марфа. – Что это вдруг вы о ней вспомнили?

– Разве ваши ситуации не похожи?

Густо покраснев, Марфа пробормотала.

– При чем здесь Надежда?

– Ну как же, – не унималась Александра, – вы же сами говорили, что над Надеждой муж издевался.

Горестно по—бабьи подперев щеку, Марфа вдруг всхлипнула.

– В отличие от моего урода, Надькин муж ее любил. Альберт мужик был – глыба, не то, что мой – сморчок гнилой.

– Любил? – удивилась Александра.

–Да, любил, – опустила голову Марфа и глухо продолжила. – Это была трагедия великой любви, такой любви, о которой мы в книжках читаем.

– Так значит, она действительно сама повесилась? – вырвалось у Александры.

– Вот это не факт, – горько усмехнулась Марфа. – Очень много странного и страшного во всей этой истории. Жаль, что Надька в последнее время отошла от меня, да и я, к сожалению, была слишком занята собой.

– Так значит, вы все-таки думаете, что Надежду убили. Почему?

Марфа саркастически хмыкнула.

– Думаю, кому-то она сильно мешала.

– Чем она могла мешать? – изумилась Александра.

– Понятия не имею, может, кому-нибудь дорогу перешла, я же не знаю, чем она в последнее время занималась, – замялась Марфа.

– Как же все эти разговоры про дом, который убивает? – произнесла Александра.

Марфа мгновенно протрезвела и взглянула на наручные часы.

– Ой, что-то я припозднилась, пора домой. – Она вскочила, – спасибо за гостеприимство.

– Погоди, я такси вызову, – засуетилась Александра.

Гостья отчаянно замотала головой.

– Не стоит, возьму машину на улице. Заодно прошвырнусь немного.

Александра вызвалась ее проводить.

Шел первый, робкий снег и тут же таял в темных лужах. Стояла промозглая осенняя погода.

Александра зябко поежилась.

– Как время летит, только совсем недавно палила жара, было лето и вот уже зима катит в глаза.

– Действительно, – немедленно откликнулась Марфа, – время летит мгновенно. Раньше наоборот, тянулось словно резина.

– Просто раньше было много свободного времени, – засмеялась Александра, – а сейчас оно забито под завязку.

Задумавшись, Марфа рассеяно кивнула.

– Наверное.

После недолгого молчания Александра спросила.

– Интересно, у Надежды есть близкие родственники, сестры или братья?

– Это мне неизвестно, – скривилась Марфа. – Скорее всего – нет, если бы родня имелась, на похороны бы приехала, а никого не было.

– Может, вы просто не поняли, что это родственники?

Марфа сердито вскинулась.

– Надежду в последний путь маленькая кучка народу провожала и все мне знакомы. Так что неизвестных мне людей на похоронах не было.

Александра сокрушенно вздохнула.

– Такие скромные похороны, и кто же проводил ее в последний путь?

– Домработницы, Луиза Загоруйко, я и несколько ее знакомых.

– И больше никого?!

– Никого, – мрачно произнесла Марфа, – со мной даже муж не поехал. Ну, это, конечно, не считая журналистов, этих пройдох было немало.

Мимо них проехало свободное такси. Марфа запоздало замахала руками и побежала за машиной. Таксист не заметил женщину и выехал из переулка.

– Здесь мы машину не поймаем, – с досадой выпалила Марфа.

–Так пойдемте к метро, – предложила Александра. – Там стоянка такси есть.

Снег закончился, его сменил колючий, мелкий, противный дождь. Марфа зябко куталась в куртку.

– Что это вы так Надеждой интересуетесь? – спросила она и застала Александру врасплох.

– Сама не могу объяснить, – вздохнула Александра. – Наверное, из любопытства.

– Нет, – мрачно произнесла Марфа, – вы не из любопытства это делаете, вы самым настоящим расследованием занялись. Только я бы на вашем месте бросила эту затею.

– Почему? – изумилась Александра.

– Потому, —уклонилась от ответа Марфа.

Александра хотела возразить, но удержалась и простодушно улыбнулась.

–Да мне, собственно говоря, и некогда заниматься расследованием. Живу в этом доме, поэтому заинтересовалась, а ваша реакция меня, честно говоря, удивила, вас что—то пугает?

Марфа нервно зевнула.

–Что меня может пугать? История смерти Надежды действительно темная, вот я и подумала, зачем вам в этом копаться, ведь это может быть кому—то невыгодно, и если Надьку убили, то, что им стоит убить кого—то еще. Опасно это.

Они вышли к метро. Вокруг было многолюдно. Разноцветными огнями ослепила реклама. Проспект был забит гудящим, транспортом.

– Опасно? – остановилась Александра. – Почему? Что мне может угрожать?

– Марфа не ответила, а увидев свободное такси, ринулась к нему.

– Машину завтра заберу, – крикнула она, садясь в такси.

Глава 16. Крах семьи Марфы Байзюк

В доме было темно и тихо. Марфа бесшумно скинула куртку в прихожей и на цыпочках пробралась в спальню. Переоделась в халат, зашла в ванную и сполоснулась под душем.

Высушив и расчесав волосы, она поспешила в комнату сына.

Сын уже сладко спал, тоненько посапывая. Осторожно поцеловав ребенка, Марфа с нежностью вдохнула его запах и, подоткнув одеяло, бесшумно удалилась.

Утром ее разбудил грубый окрик мужа.

– Дрыхнешь! Фу как перегаром несет! Потаскуха, ребенок брошен, мать называется!

Марфа с трудом оторвала голову от подушки и увидела перекошенное злобой лицо мужа. Ее голова раскалывалась от боли, в горле першило.

– С ума сошел? – прохрипела она. – Чего орешь, Антона разбудишь.

– Антон давно в школе, – издевательски бросил он. – Скоро обед, а ты дрыхнешь без задних ног. Меня абсолютно не волнует где ты таскаешься, мне уже надоело считать твоих качков. Опять какой—нибудь очередной фитнес—тренер, но меня волнует ребенок, своим поведением ты травмируешь парня.

Сначала Марфе показалось, что это ей снится, потому что прежде Петр ничего подобного даже в мыслях себе позволить не мог, а сейчас, его точно подменили. Изумленно глядя в налитые ненавистью глаза, она приподнялась в постели и тут же сползла на подушку от сильного приступа кашля.

Одетый с иголочки, и уже готовый к выходу, Петр крикнул.

– Алкоголичка! – Услышав шорох у раскрытой двери, он обернулся и осклабился. – Яна, идите сюда.

Девушка мгновенно появилась на пороге и с готовностью уставилась на хозяина.

– Слушаю.

Брезгливо кивнув на жену, Байзюк произнес.

– Приглядите за хозяйкой Яна, и ни в коем случае не давайте ей спиртного. Человек болен алкоголизмом.

Марфа гневно взглянула на мужа.

– Ты Петя точно мозгами съехал, когда это я пила?

Не прореагировав на ее слова, Байзюк обратился к домработнице.

– В случае чего будете свидетелем ее неадекватного поведения.

Оскорбленная Марфа открыла рот и попыталась возразить, но из ее больного горла вырвалось лишь сердитое шипение.

– Не беспокойтесь, все сделаю, как вы сказали, – послушно пискнуло юное создание.

Молодцевато крутнувшись на каблуках, Петр стремительно покинул спальню жены.

Яна метнулась за хозяином, и из прихожей донесся ее звонкий смех, ему вторил мужественный басок Байзюка.

Ошеломленная Марфа даже в кошмарном сне не могла себе представить, что так скоро наступит конец ее отношений с мужем и тем более таким образом. «Можно прожить с человеком всю жизнь и так и не узнать, что он из себя представляет, а вот стань от него зависимой и увидишь – кто перед тобой», – горько подумала она.

Качаясь от слабости, Марфа поплелась на кухню.

Включила чайник и полезла в холодильник за лимоном. Выполняя волю хозяина, в дверях тут же нарисовалась Яна. Встав за спиной Марфы, она стальным голоском, заявила.

– Надеюсь, вы не водку ищете?

Марфа смерила горничную испепеляющим взглядом.

– Вы что не видите, я заболела, мне не до водки, тем более что я водку вообще не пью.

Тем не менее, Яна недоверчиво покрутив носиком, сунулась в холодильник и, вытащив початую бутылку водки, унесла ее с собой.

Сделав себе чая с медом и лимоном, Марфа вернулась в постель.

Не дождавшись звонка от Марфы, Александра сама позвонила ей.