Не наследник, которому по…

Сам я метлу привычно держал на перевязи за спиной, а бороду заплёл косой по северному обычаю и вполне комфортно себя ощущал.

Но если в среде малдар цель стояла пробудить большой дар, то в академии ещё предстояло разобраться, к чему подобные ухищрения.

А ещё нам выдали справочник обязательных к употреблению слов и фраз и теперь каждый разговор между студентами начинался примерно так:

– Здрав буди, добрый молодец Карл.

– И ты здрава будь, боярышня Камилла.

– Да не боярышня, а барышня!

– Тьфу, перепутал!

В столовой тётке раздатчице обязательно, забирая разнос, сказать – благодарствую. А ежели встретишь преподавателя, так непременно ему – «исполать» произнеси.

Идёт такой Сигурд Торнович по коридору, а ему со всех сторон:

– Исполать, исполать, исполать, исполать…

Мне с моей абсолютной памятью хватило одного взгляда на словарик, чтобы спокойно ходить, исполатить и здрав будить всех подряд абсолютно без какого-либо напряга. Хотите – получите.

– Дорогу дружине Херъ Феръ Еръ! – послышался трубный глас и по коридору важно протопало с десяток подпоясанных красными кушаками студентов боевиков старших курсов.

Дружины эти были чем-то вроде давным давно сформированных сообществ по интересам, составлялись из студентов одного направления и принимали строго ограниченное количество членов в свои ряды, доказавших, что достойны и прочее бла, бла, бла. По идее, как раз сейчас там должны были освободиться места, потому что последний курс выпустился.

На нашем направлении тоже было такое общество, называлось – дружина Кси Пси Шта.

Как можно понять, формировалось название дружины из трёх букв старославянской кириллицы. Зачем – непонятно. Но как всегда – традиции и всё тут. Я, кстати, заметил, что тут любили слова из трёх букв. Даже на заборах писали.

– Привет Дрейк, ой, то есть, здрав буди, добрый молодец Дрейк!

Я обернулся, увидел подошедшую Анюру, кивнул:

– И ты здрава буть.

Была она тоже в огроменном кокошнике и сарафане до пола, с веником в руках и сумой через плечо с учебниками.

– Ты видел, – начала она возмущаться, – чему тут учить собираются? Магия небесных цифр, астрология, флористика, эликсироведение, спиритизм, шаманизм, алхимия, магиеведение, теория магии… – При том, что минимум половина, это сборник древних преданий и ритуалов, практической пользы не имеющих.

Это да, тут она была права, ни химии, ни физики, ни матанализа, ни термеха, ни сопромата, ни гидродинамики, ни, даже, начертательной геометрии, которыми я так хотел плотно заняться в институте бездарей, тут не наблюдалось. И что делать с этой проблемой я пока не решил. Но терять время занимаясь ерундой и правда не хотелось. Впрочем, сначала надо было поглядеть на всё вживую. Поэтому я просто пожал плечами и ответил:

– Забей, не хочешь, не учи.

– Но ведь тогда выгонят?! – ахнула девушка.

– Ну выгонят и вы…

Тут я замер, ещё раз осмыслив сказанное Светловой, затем одобрительно качнул головой, по новому взглянув на девушку.

– А ты молодец, сразу сообразила.

– Что, сообразила? – на лбу Анюры возникла тонкая межбровная морщинка, она непонимающе посмотрела на меня.

– Что можно сделать так, чтобы нас выгнали. Это же так просто. Нас выгоняют и мы идём учиться в нормальный институт, где преподают физику, а не эликсироведение какой-нибудь.

– Дрейк, – она коснулась моей руки, спросила тихо, и даже чуточку жалобно, – может не надо?

– Надо, Анюра, надо!

Я уже всё решил и теперь оставалось только продумать все нюансы коварного плана. Впрочем, это было не слишком сложно. Я в прошлом был большой мастер коварных планов. Не побоюсь этого слова – гением коварства. Можно сказать, что коварство было моим вторым именем.

Помню в спальне у меня вся стена этими коварными планами завешана была, один другого коварней. Я даже игру придумал. Завязывал себе глаза, вставал к стене спиной и кидал нож за голову, в какой план он попадёт, тот и исполнять. И мне интерес и соседям неожиданность.

Хех, ни разу не смогли предугадать, где я ударю, и что сделаю в следующий раз.

Из воспоминаний меня выдернула Светлова, дернув за подрясник и шепнув:

– Смотри, Такаюки идёт.

– Да пускай себе идёт, – меня герой-простолюдин волновал меньше всего, так как ни в какой коварный план не входил.

Но Иванов просто пройти мимо не смог, или не захотел. Поэтому меня вновь отвлёк, только теперь уже его ломкий юношеский голос.

– Ты жульничал! – заявил он во всеуслышание, привлекая внимание окружающих.

Остановился возле меня, уперев руки в бока. Затем посмотрел на Светлову. Сказал с укором:

– Он и тебя заставил сжульничать на испытании. А ведь я знаю, что ты не такая. Ты лучше его. Разве ты не видишь, что он пытается тебя испортить, сделать такой, как он сам.

– Эх, Такаюки-кун, – устало произнёс я, недовольный, что вновь приходится тратить на него время, – ты ни пить не умеешь, ни поражение признавать. Ещё и поёшь отвратительно.

– Да как ты! – он вспыхнул, сжал кулаки, – да я тебя!

– Так, не заводись, – попытался его остановить подошедший сзади Гаврила, тоже попавший на боевой факультет. Похоже они уже успели скорефаниться. – Ан опять тебя провоцирует.

– Гавр, отпусти! – воскликнул тот, – я ему сейчас как дам, как дам…

– В полночь, во дворе замка, – лаконично произнёс я, не собираясь дожидаться, когда он придумает, что мне даст. Тем более мне от него ничего и не было нужно.

Тот завис на секунду, недоверчиво смотря на меня, затем резко дёрнул подбородком и прошипел:

– Я буду. Будь уверен, я надеру тебе твой зад.

Они пошли дальше: тяжело дышащий и гневно раздувающий ноздри Иванов, и хмурый и недовольный Горшков. Как пить дать, полезет ночью вместе с Такаюки, ведомый долгом дружбы.

Дружба… Для чего она вообще нужна? Чтобы потом сидеть с другом в соседней камере и делиться впечатлениями? Куда лучше взаимовыгодное товарно-денежное сотрудничество. Каждый получает, что хочет и все довольны.

Когда они ушли, Светлова недоверчиво на меня поглядела и спросила:

– Ты пойдёшь ночью с ним драться?

Я в ответ посмотрел на неё как на дурочку, фыркнул:

– Ещё чего. Я разве сказал, что в полночь во дворе буду с ним драться?

– Но ты сказал: – в полночь, во дворе.

– Ну да, но я же не уточнил, что именно в полночь, во дворе.

– И что там будет, в полночь во дворе?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Но верю, что Такаюки-кун что-нибудь обязательно найдет.

* * *

– Исполать, Матрёна Джоновна, – хором произнёс класс, встречая преподавательницу спиритизма.

Была она весьма габаритной дамой, с двойным подбородком и короткой причёской вьющихся волос. Из под сарафана, туго обтягивающего тело, столбами торчали две массивных ноги в красных полусапожках. Причмокнув губами, она оглядела класс и заявила:

– Приветствую дорогие мои! На самой важной дисциплине – спиритизме.

Я почесал подбородок. Бороду накладную на занятиях можно было снимать, а для мётел существовала специальная стойка при входе, так что лица одногруппников можно было рассмотреть без помех.

Было нас пятнадцать человек, и класс был поделён почти поровну на тех кому было уже двадцать и тех, кому едва исполнилось тринадцать. Ну и мы с Анюрой вдвоём, ровно посередине. Двадцатилетние были как один – худые очкарики, а тринадцатилетки тоже худые, но без очков, так как не успели ещё компьютером испортить себе зрение.

Я, кстати, узнал, как их отобрали именно в жёлтую группу, невольно услышав их негромкие обсуждения до звонка на урок. Нас, по понятным причинам, они пока сторонились, но между собой быстро нашли общий язык. В общем все присутствующие не стали строить из себя героев и сразу честно сообщили Сигурду, что стакан водки не осилят, играть не умеют, а на медведя не пойдут ни под каким видом. Ну а в красные, соответственно, записывали тех, кто отважно бросался в борьбу со стаканом, яростно теребил балалайку, и визгливым фальцетом пугал медведя, пытаясь изобразить боевой клич.

Я, конечно, утрирую, но логика отбора была примерно такая.

– Спиритизм, дорогие мои, – продолжила тем временем преподавательница, – откроет для вас чудесный и удивительный мир духов. Духовные проводники помогут вам лучше понять себя и свою магию, раскрыть потенциал, усилить дар, получить, наконец, духа покровителя. Мир духов куда ближе к нам, чем вы думаете и стоит их только позвать, путём совсем незначительных манипуляций, как они придут к вам на помощь.

Говорила она это, мечтательно зажмурившись и впав в состояние экзальтации. Я посмотрел на остальных, но увидел в глазах ботаников только скепсис. Видимо они духов ни разу не встречали.

Нет, духи есть, как ни быть ведь и сам, в каком-то смысле дух. Занявший чужое тело. Неизвестно кем и как вызванный, и вообще попавший в этот мир. Но я сильно сомневаюсь, что это произошло путём совсем незначительных манипуляций. Скорее эффект от моего убийства пробил дыру в межмировом пространстве и дух мой, действуя на слепых инстинктах нашел тело в которое проще всего было вселиться – Дрейка Рассказова, находившегося в состоянии близком к летальному и сожрал его отъезжавшую в мир иной и поэтому не сопротивляющуюся душу.

Ну а иначе как бы мне досталась прежняя память Дрейка.

В свою защиту хочу сказать, что вне материальной оболочки, дух, хоть и несёт в себе слепок памяти, но никак ею не распоряжается и является, по сути, некой нематериальной субстанцией с базовым набором инстинктов. Главный из которых – найти новое тело и вселиться в него. Помниться, ещё один архимаг, не из моей империи, весьма интересовался изучением духов и их повадками. Так вот, разумности в поведении духа, оказавшегося в материальном мире, ноль целых, хрен десятых. Он тут же постарается занять какое-нибудь вакантное вместилище, вместо пространных бесед, да ему и беседовать, в общем-то, нечем, речевой аппарат отсутствует как таковой. Но и это ещё не всё, чем слабее душа, тем быстрее растеряет она память прошлого тела, поэтому я сильно сомневался, что то, что сможет призвать Матрёна Джоновна, сможет членораздельно говорить и разумно себя вести, даже вселившись куда-то. Скорее, подчиняясь базовому инстинкту, попытается её тут же сожрать.

В общем, всё что говорила преподавательница, было совершеннейшим бредом и то, что она ещё жива, скорее указывало на то, что ни единого реального духа она сама ни разу не встречала.

– А теперь, – она хихикнула, – проведём пробный спиритический сеанс, чтобы вы могли убедиться, что духи в самом деле есть.

Она суетливо метнулась к круглому столику посередине кабинета, плюхнулась на стул, сорвала с хрустального шара посередине накрывающий его платок, попросила крайнего сидящего возле двери:

– Будь добр, дорогой, выключи свет.

Шторы в кабинете итак были уже задёрнуты, поэтому стоило выключателю щёлкнуть, как всё погрузилось в мистический полумрак. Ну по мнению Матрёны Джоновны, наверное. Меня же неудержимо потянуло вздремнуть. Впрочем, следующая фраза сон перебила.

– Я вызову могущественного духа, знающего тайны вселенной и впущу его в себя, чтобы он мог разговаривать с вами моими устами.

Она что, дура? Добровольно впускать духа? Да ещё и могущественного? Мда, а если там придёт такой как я? Только ещё не уставший от мирской суеты?

Несколько раз сжав пальцы в кулак и разжав обратно, я приготовился, при первых признаках одержимости, с двух рук вжарить по спиритистке огнём. После того как сожгу её до состояния пепла, какой-бы ни был могущественный, дух гарантированно унесётся обратно в межмировое ничто. А перед ректоршей так и быть, извинюсь. Но думаю, на эту фигню они быстро нового преподавателя найдут.

Положив руки на шар, Матрёна Джоновна принялась раскачиваться и, закатив глаза взывать:

– Приди, приди, великий Аменхотепоглынафтали! Приди, приди!…

Спустя секунд тридцать она резко замерла, а затем изменившимся голосом произнесла:

– Я здесь, кто вызвал меня?!

Я поджав губы смотрел на преподавательницу, продолжавшую сидеть с закатанными глазами. Она издевается? Если бы в неё сейчас в самом деле вселялся посторонний дух, она бы каталась по полу и выла бы от фантомной боли двух сцепившихся в смертельной схватке духов.

– Ну же, спрашивайте, – поторопила она студентов всё тем же изменённым голосом, – я Аменхотепоглынафтали, я отвечу на любые ваши вопросы.

– Извините, – нерешительно поднялась с места вторая и последняя девушка в нашей группе, тоже, к слову, в очках, – а вы правда всё знаете? Все тайны вселенной?

– Да, ведь я один из самых могущественных духов.

– Да? – обрадовалась та, снова засмущалась, а затем, поправив очки, сбивчиво произнесла, – ну тогда не могли бы вы, хотя бы в общих чертах описать доказательство гипотезы Пуанкаре?

– Чего?! – голос преподавательницы на секунду сбился, но затем она выправилась, – я никогда не интересовался фамилиями людей и какими-то их гипотезами, это слишком мелко для вселенной.

– Ой, я поняла, – закивала девушка, – там говорится о том, что всякое односвязное компактное трёхмерное многообразие без края гомеоморфно трёхмерной сфере. Помогите с доказательством, ну пожалуйста, ну что вам стоит, – начала упрашивать Матрёну Джоновну та, – за доказательство миллион рублей обещают, а мне как раз деньги нужны.

– Как тебя зовут, девочка? – после долгой паузы поинтересовался Аменхотепоглынафтали.

– Яна, – ответила та.

– Послушай Яна, – голос преподавательницы вновь стал прежним, – иди в жопу.

Женщина недовольно посверкала глазами в сторону опешившей от такого ответа девушке и добавила:

– Всё, дух обиделся. Он вам про тайны вселенной пришел рассказать, а вы спрашиваете про какую-то ерунду. Гипотезы, доказательства – тьфу.

Она вылезла из-за столика и усевшись за обычный преподавательский стол, неприятным голосом произнесла:

– Тетрадки открыли, записывайте – классификация духов. Духи бывают добрые и злые. Но добрые охраняют мир людей и не дают злым прорваться к нам. Добрые духи подразделяются на следующие классы…

* * *

– Ну и где этот гад!? – прошипел Иванов, когда они в полночь с Гаврилой, отворив тихо скрипнувшую створку ворот, оказались во внутреннем дворе Академии.

Тишина была полной, как и темень. Луну закрывали набежавшие тучи и хоть что-то разглядеть можно было лишь чуть дальше собственной руки.

– А я тебе говорил, что он не придёт, а ты повёлся, – укорил товарища Горшков.

Иванов постоял с минуту, насупившись, но затем буркнул:

– Надо всё-таки проверить.

Медленно они пошли вдоль стены, обходя двор по периметру.

Внезапно Гаврила схватил товарища за рукав и прошептал:

– Погоди, вон там какой-то отсвет.

Пробравшись туда, где из-за угла стены, периодически мелькали какие-то красноватые блики, оба парня аккуратно заглянули за угол и так и застыли.

За углом находились старшекурсники их факультета, да не абы какие, а с той самой знаменитой дружины Херъ Феръ Ерь. Они стояли полукругом, и горевший перед ними факел, подсвечивал красным ореолом крепкие фигуры. А у стены, с другой стороны факела находилась четвёрка сокурсников Такаюки и Гаврилы, тех, кого признали достойными для вступления.

Иванова царапнуло лёгкое чувство зависти. Дружина пользовалась заслуженным авторитетом на факультете и стать её частью было заманчиво, вот только рассматривали туда только тех, кто в испытании дошел до медведя и вступил с ним в бой. А Такаюки засыпался ещё на водке. Поэтому его даже слушать не стали, обойдя вниманием.

Старший дружины меж тем продолжал размеренно говорить, судя по всему, речь уже завершая. Парни прислушались.

– По традиции, в первую ночь нового набора мы принимаем в дружину новиков. Первая буква нашей дружины – Херъ. Это наша суть, наше естество, начало и конец мужской доблести и самое грозное его оружие. Так достанем же херы и сожмём их, чтобы, как крепко стоит хер, так крепко и стояла наша дружина.

Дружно зашуршали верёвки и парни, все как один, приспустили штаны.

Горшков, глядя на это, не сдержался и еле слышно хрюкнул от прорывающегося наружу смеха.

– Тихо, – шикнул на того Такаюки, – услышат ведь.

Живо представил, как бы он на месте парней сейчас стоял, душа в кулаке одноглазую змею, и ненароком подумал, что может и хорошо что не попал в эту Херъ Феръ Ерь. Больно странные у них тут вещи происходят.

Но ритуал внезапно прервал один из новиков.

– Не стоит, – раздался жалобный голос парня.

– Дрочи, – твёрдо приказал старшак.

– Дрочу, но он всё равно не стоит.

– Серый, – посмотрел юноша на своего соседа справа, – твою мать, вот это новое пополнение?! Вот это будущая надежда дружины?! У него даже не стоит! Ладно, тащи картинки с бабами, а то весь ритуал насмарку.

Такаюки понял, что они сейчас пойдут сюда, попытался дёрнуться назад, но зацепился метлой, которую зачем-то прихватил с собой и рухнул на также готовящегося к бегству Гаврилу. Шум всё это создало неимоверный, и когда они, наконец, выпутались из созданной ими самими кучи-малы, их уже окружали зло ощерившиеся старшекурсники.

– Так, так, кто это у нас?

Подсветив факелом, юноша в плаще увидел красные пояса на обоих парнях и с показным сожалением покачал головой:

– Как не хорошо, наши же первокурсники и посмели влезть в дела дружины, да ещё и после отбоя.

Подняв голову, он посмотрел на остальных и скомандовал:

– Пакуйте их.

Ещё раз улыбнулся и добавил:

– Завтра их будет ждать очень увлекательное занятие.

Глава 7

Выйдя утром во двор, позёвывая и потягиваясь, перед утренним построением, на которое гоняли всех первокуров, прививая зачатки дисциплины, я размял плечи, покрутил шеей, а затем пошел туда, откуда раздавались странные лязгающие звуки.

Вскоре глазам моим открылось прелюбопытнейшее зрелище. Два одетых в полный латный доспех рыцаря, на карачках ползали и вручную выдирали пробившиеся в щелях брусчатки травинки. Оба они пыхтели как паровозы, припекаемые ярким солнышком, глухо и утробно дыша в здоровенных топфхельмах.

Подойдя поближе я услышал, как один из рыцарей, гулко, как из бочки, но вполне узнаваемо, голосом Иванова прохрипел:

– А-а, сволочи, гады, твари! Я так больше не могу!

– Не ори, – буркнул в ответ второй, голосом Горшкова, – а то добавят срок.

– Да пошли они, сами там писюны наяривали, а мы должны помирать тут в этом железе.

– Тихо, млять, – зло ругнулся Гаврила, тоже как и Иванов, тяжело дыша в весящем килограмм тридцать облачении, – ещё услышит кто про ритуал, точно ещё неделю из этих доспехов не вылезем.

«Хороший тамада, – подумал я, – и конкурсы интересные».

Но не стал мешать парням и так же тихо, неопознанным, ушел обратно, всё-равно, в своих консервных банках они ни разглядеть, ни услышать толком ничего снаружи не могли.

А я, меж тем, планировал свой коварный план. Главное было соблюсти несколько условий. Во-первых, нельзя просто не учить эту их ерундистику, реноме тупня мне не нужно, во-вторых, отмороженным хулиганом тоже быть полный отстой, я же не с красного факультета, в конце-концов. Нужно элегантное решение, которое будет, в то же время, неимоверно бесить преподавательский состав. Я посмотрел расписание занятий, увидел там астрологию и план резко стал приобретать законченные очертания.

– Итак, приступим. Зовут меня Василий Безжалостный, но можете обращаться просто – Василий Хусеинович.

Преподаватель астрологии был щуплым мужчиной неопределённого возраста, с огромной залысиной, прикрытой тремя волосинами тщательно протянутыми с одного бока на другой. В руках он держал талмуд с зубодробильным названием «Астромагология».

Сидевший слева от меня, парень – Самир, насколько я помнил, а помнил я точно, поднял руку, поправив очки, и спросил:

– Разрешите вопрос, а Безжалостный, это прозвище или жизненная позиция?

– Это фамилия, молодой человек, – сухо произнёс препод, недовольно заметил, – я собираюсь перед вами раскрыть тайны вашей магической судьбы, а вы шутки шутите.

– Я не шутил, – озадаченно ответил одногруппник.

Он и вправду совсем не походил на того, кто может отмочить что-то смешное.

Василий Хусеинович промолчал поджав губы, затем хлопнул увесистой книгой по кафедре, выразив тем самым неодобрение легкомысленному поведению студентов на столь важном предмете.

– Итак, – начал он лекцию, – с давних времён, маги обнаружили связь магического дара с созвездиями на небе. Именно тогда была разработана теория астрологического покровителя, показывающая, что развитие дара напрямую связано с взаимным расположением звёзд в созвездии и их влиянием друг на друга. Главное найти именно то созвездие, которое является астрологическим покровителем именно вашего дара, так как у магов они разные. Кстати, кто знает, что такое созвездие?

Безжалостный прервался на секунду, но желающих отвечать не наблюдалось, и он ответил сам:

– Созвездия это звёзды, образующие определённый рисунок на небе и, в силу расположения, взаимно влияющие друг на друга. Вот их влияние мы и будем изучать.

Он замолк, и я тут же приступил к реализации своего плана.

– Прошу прощения, – занудным голосом произнёс я, подымаясь с места, – но звёзды в созвездиях не могут влиять друг на друга, так как их близкое расположение является мнимым. В действительности, если измерить фактические расстояния до звёзд одного созвездия, к примеру Большой Медведицы, то мы увидим, что оно колеблется от двадцати пяти, до ста двадцати четырёх световых лет, это слишком большие расстояния, чтобы звёзды как-то могли влиять друг на друга. Если бы мы могли переместиться на несколько десятков световых лет в сторону относительно направления нашего взгляда, то ни одно созвездие бы уже не узнали, так как взаимное расположение звёзд сильно бы изменилось.

– Молодой человек, – язвительно произнёс препод, – не пудрите мне мозг, я прекрасно вижу, где и как расположены звёзды, и их влияние на магический дар ни единожды было подтверждено практически.

Я заметил, как остальные студенты стали переглядываться между собой. Судя по тенденциозности подхода к отбору студентов в «жёлтую» группу, тут люди были с критическим мышлением, и мои слова заронили в них зерно сомнения в состоятельности данной псевдонаучной дисциплины. Поэтому я решил развить успех.

– А вы прекрасно видели вооружённым взглядом? – уточнил я.

– При чём здесь оружие?! – буркнул тот, чем вызвал у меня снисходительною улыбку.

– Василий Хусеинович, – ответил я с лёгкой укоризной, – давным давно человечество изобрело такой прекрасный инструмент изучения неба, как телескоп. Если мы, в ясную ночь, взглянем на созвездие через него, то увидим рядом не одну, а две, три может быть даже пять звёзд, я уж не говорю про космические телескопы, которым не мешает атмосфера. Если исходить из вашей же логики, то они тоже, находясь в пределах этого созвездия, должны взаимодействовать друг с другом, а значит схема взаимодействия будет уже совершенно иной. Боюсь, вся ваша астрология полная чушь.

Препод побагровел, натурально покраснел так, что я подумал, что его сейчас удар хватит. А потом он заорал, брызгая слюной:

– Вон! Подите прочь, хам, щенок, невежа!

Всё с той же улыбкой кивнув на прощание, я перекинул сумку с учебниками через плечо и пошел к мётлам в гробовой тишине, мгновенно установившейся в аудитории.

Следом за мной, чуть помедлив, поднялась Анюра.

Так под пристальными взглядами остальных мы и вышли вдвоём, с гордо поднятыми головами.

Уже в коридоре девушка поинтересовалась, задумчиво покусывая губу:

– А это не чересчур грубо было?

– Согласен, – я кивнул, – орать мне – хам и невежа, было как минимум необоснованно, я был абсолютно вежлив и оперировал строго научными данными.

– Да нет, – прыснула она в кулачок, – я в смысле – ты с ним не слишком грубо обошелся? Ты так прямо ему всё высказал.

– Анюр, – ответил я со вздохом, – ну а как ещё мы сможем привести в исполнение мой коварный план? Нам нужен конфликт, нужны эмоции. Ректора должны буквально завалить жалобами на нас, чтобы ей ничего не оставалось, как под благовидным предлогом нас из академии удалить. Главное запомни, у них не должно быть повода прицепиться к нам, что мы нарушаем дисциплину или просто забиваем на занятия, иначе нам накатают вдогон такую характеристику, что ни в какой институт бездарей мы точно не попадём.

Светлова задумчиво прищурилась, а я пояснил:

– При малейшем намёке на склонность к антисоциальной деятельности, болдара к бездарям не подпустят никогда, тем более к будущим квалифицированным инженерам и специалистам, чтобы потом, в один прекрасный момент, не получить кучу трупов. Пойми, рисковать никто не будет. И проверять нас будет аж три инстанции. Ну, вернее меня три, тебя две, ты не аристократка.

– Понятно, – серьёзно покивал Анюра.