Дебютантка, или Брачный сезон

Не собиралась размениваться по мелочам, вместо этого с завидным упрямством пыталась заполучить желаемое, не останавливаясь ни перед чем.

Судя по всему, теперь она нацелилась на него.

Эта мысль Нейтану не понравилась, и дело было не только в рыболикой Корнелии Виззман. Менять холостяцкое положение на брачные узы он не собирался, несмотря на приказной тон дяди.

Ну что же, с этим тоже придется разобраться, но ближе к концу Брачного Сезона. Пока можно сделать вид, что он прислушался к пожеланию короля.

– Так и быть, отправь Виззману мое согласие, – произнес Нейтан. – Убережем его мануфактуры от разорения.

Альберт кивнул, и в мыслях герцог вновь вернулся к увиденному на Гровербрук. Женский силуэт с завидным упорством не выходил у него из головы.

– Альберт, мне нужны будут сведения по Арчибальду Кэмпбеллу. Все, что ты сможешь на него собрать. Подними свои связи и выясни, кто этим вечером был в его доме по адресу на Гровербрук, 12.

Мрачный особняк лорда Кэмпбелла стоял на пути привычного следования его патруля. Нейтан проходил мимо него почти каждый день, но зло почувствовал только сегодня.

Причем сейчас, сидя в рабочем кабинете, он больше ни в чем не был уверен – слишком слабыми, словно размытыми дождем, оказались те вибрации и его ощущения. Даже опираясь на весь свой опыт, он так и не смог их классифицировать.

– Будет сделано, ваша светлость! – ничуть не удивившись просьбе, отозвался Альберт.

– И вот еще, будь добр, собери для меня сведения о состоянии дел Кэмпбелла. Насколько мне известно, он серьезно вложился в плантации тростника в наших колониях, а также в алмазные шахты в Гарвезе. Краем уха я слышал, что последние пару он лет испытывает определенные финансовые трудности. Возможно, это только слухи, но мне нужно знать наверняка.

Нейтан решил последовать примеру лорда Виззмана и взять старого Кэмпбелла и его дом в осаду по всем правилам войны. А потом уже…

Дальше будет видно.

– Что-то еще, ваша светлость? – поинтересовался секретарь.

– Да, Альберт, будет кое-что еще. Завтра с утренним курьером отправишь цветы в дом лорда Кэмпбелла. Без карточки и без подписи. Я скажу, какие именно.

Если Нейтан не ошибался в своих подозрениях, то в доме поймут, что ему обо всем известно. Либо, если допустил досадный промах, приняв желаемое за действительное, – ну что же, тогда пусть букет от анонимного дарителя порадует незнакомку.

Сам же Нейтан утром собирался приставить к особняку на Гровербрук, 12 круглосуточное наблюдение – ему была интересна реакция проживавших под той крышей.

Особенно той девушки, которую он не мог выкинуть из головы. Неужели это она была тем самым злом, появление которого предсказали в Особом Отделе?

– Какие именно цветы, милорд? – с деловитым видом поинтересовался Альберт.

– Букет из гиацинтов и ирисов.

Эти запахи, по туманным объяснениям магов, особенно не нравились порождениям зла. Как именно это выяснили в Особом Отдела и в чем была причина подобной нелюбви, Нейтан не знал, а в подробности его не посвящали.

– Будет сделано, милорд! Что-то еще?

Больше ничего не было – оставалось лишь допить чай под внимательным взглядом Альберта, после чего Нейтана ждали горячая ванна и постель.

День выдался длинным, а утренние встречи никто не отменял. Семейные предприятия требовали его неустанного внимания, особенно та часть, которая была связана с морскими перевозками, ставшими слишком опасными из-за близости к магической аномалии.

Следующей ночью его снова ожидало привычное патрулирование, но на этот раз Нейтан думал о нем с затаенным интересом.

Днем Зло исчезало без следа, зато с приходом темноты....

Ну что же, этим вечером он будет наготове и обязательно разберется в том, что происходит в доме на Гровербрук!

Глава 4

Утро началось с солнечных лучей, отыскавших себе путь сквозь просветы в задернутых шторах, запаха кофе и негромкого, но ставшего привычным спора Анны с Молли. На этот раз они выясняли, кто из них принесет мне поднос с ароматным напитком, а кто раздвинет занавеси, впуская в мою комнату утренний свет.

Оказалось, уже почти девять, и я проспала все на свете.

Это было новое для меня ощущение – подняться так поздно, проспав все на свете.

К этому времени лорд Кэмпбелл, по словам Анны, пребывавший в отличном настроении, уже поднялся, позавтракал и отправился по делам. Уехал в свою контору, располагавшуюся в центре Виенны.

Но перед отъездом он оставил мне записку и кошелек с деньгами.

«Кэрри, – гласило его письмо, – напоминаю, в половине первого у нас назначена встреча с магами-нотариусами. Я вернусь в полдень и надеюсь застать тебя дома в хорошем расположении духа.

Ричмондов в голову не бери – лающие собаки не кусаются.

Будь моя воля, их давно бы здесь не было, но, к сожалению, я скован обещанием, данным покойной сестре. Она просила меня приглядеть за своим сыном Маркусом, поэтому его семья пробудет здесь до тех пор, пока в доме Ричмондов не завершится ремонт. Но я приложу все усилия, чтобы это произошло как можно скорее.

Оставляю тебе небольшую сумму на расходы, если ты все же решишь выйти из дома.

Твой дед».

Письмо было трогательным – по крайней мере, я растрогалась.

Заодно подумала, что лающие собаки очень даже кусаются. Делают это исподтишка и довольно больно, поэтому я собиралась держаться от них как можно дальше.

Планировала позавтракать в собственной комнате, а затем с Молли отправиться в издательство «Илсон, Конрад и сыновья» и вернуться к полудню, тем самым сведя вероятность встречи с Ричмондами к минимуму.

Деньги лорда Кэмпбелла брать я не собиралась. По крайней мере, до тех пор, пока не будут получены результаты экспертизы, подтверждающие наше с ним родство, поэтому попросила Анну отдать кошелек в руки Рэдфорду.

– Не нравится мне все это! – вернувшись с полным подносом еды, заявила та. – На кухне я столкнулась с Глорией, служанкой Ричмондов. Мы зацепились языками, и она проболталась, что камердинер лорда Ричмонда куда-то уходил из дома на ночь глядя. Мне кажется, это как-то может быть связано с вами, мисс Кэрри!

– Мало ли, кто и куда ходил! – проворчала Молли, но взгляд у нее сразу же стал резким и цепким.

Такое происходило всегда, если дело касалось меня.

– Я думаю… – немного помолчав, продолжила Анна. – Вернее, я поговорила с остальными из наших, и нам кажется, что Ричмонды собираются смухлевать с этой проверкой на ваше родство, мисс Кэрри! Вам не помешает предупредить обо всем лорда Кэмпбелла.

– Для того чтобы его предупредить, мне нужны доказательства, – пожала я плечами, хотя сказанное Анной мне не понравилось. – Не могу же я взять и просто так оговорить человека, если его слуга выходил из дома поздно вечером.

Хотя Ричмондов ничего не останавливало – вчера они оговорили меня много раз подряд.

– Я попробую что-нибудь разузнать, – пообещала Анна. – Постараюсь это сделать как раз к вашему возвращению, мисс Кэрри!

Поблагодарив ее, я доела завтрак, после чего стала собираться в город, решительно не дав разгореться очередной ссоре. Заявила, что так и быть, пусть Анна сделает мне прическу, а Молли поможет одеться, хотя до этого дня я прекрасно справлялась со всем сама.

И с прической, и с одеждой.

И не нужно ругаться – скандалов с Ричмондами мне за глаза хватает!

– Мисс Кэрри! – в комнату в очередной раз ворвалась Анна, когда я, уже собранная, проверяла содержимое саквояжа. – Вам только что принесли цветы, и еще вам пришло письмо!

– Мне? – переспросила у нее удивленно. – Это все от лорда Кэмпбелла?

– Посыльный так и не сказал, от кого букет, – покачала головой Анна. – Так что вряд ли от лорда Кэмпбелла, тот бы не стал скрывать. А письмо нам просто подкинули под дверь.

– Все это выглядит довольно странно, – отозвалась я, и Молли с Анной со мной согласились.

Даже не так – все это было в высшей степени странно!

Никто не мог знать, что я остановилась в доме лорда Кэмпбелла, потому что до появления Ричмондов и ужасного скандала в гостиной я и сама понятия не имела, что останусь здесь ночевать.

Тогда откуда взяться письму? Да и кто мог прислать мне цветы?

Букет оказался до невозможности роскошным – до этого дня мне никто не дарил подобной красоты. И я, спускаясь по лестнице и не сводя с букета глаз, признаться, засомневалась. Уж мне ли он?

Нежно-фиолетовые соцветия гиацинтов и ирисов, обвязанные золотистой лентой, стояли в хрустальной вазе в большом холле. Цветы источали сладкий аромат.

Я залюбовалась ими, но затем мое внимание привлек… тот самый холл.

Сегодняшним утром он выглядел иначе, чем вчера, когда мы с Молли переступили порог этого дома, – солнечным, просторным, будто бы пробудившимся после долгой спячки.

Весь особняк тоже взбодрился. Повсюду сновали слуги – что-то несли, мыли, чистили, натирали. Здоровались со мной с улыбками, спрашивали, как спалось на новом месте и какое у меня настроение с утра, на что я благодарила за заботу и внимание.

Все ставни оказались распахнуты, шторы отдернуты, и лестницу и холл заливало утреннее солнце.

При этом я размышляла…

Не могло же мое появление вызвать подобное оживление и превратить это кладбище, как назвала особняк лорда Кэмпбелла Анна, в нормальный дом, полный аппетитных ароматов с кухни, суетящихся слуг и запаха мастики из бального зала?

– Мало ли, лорд Кэмпбелл решит организовать прием в честь внучки, – ответил на мой вопрос подобревший Рэдфорд.

А теперь эти цветы в холле – они удивительным образом вписались в интерьер. Оставалось лишь разобраться, кто даритель…

Но подойти к букету я так просто не смогла. Молли, спускавшаяся в холл вместе со мной, внезапно переменилась в лице, затем кинулась вперед.

Встала у меня на пути, загородив дорогу.

– Плохие, очень плохие цветы, мисс Кэрри! – заявила мне. – Не смейте их брать!.. Это плохо, опасно!

– Думаешь, на них магическое заклинание и кто-то приготовил ловушку? – нахмурилась я. – Молли, позволь-ка мне взглянуть поближе!

Сказав это, я обошла свою компаньонку и приблизилась к букету, и все это под бормотание Молли за моей спиной, твердившей, что цветы очень, очень плохие!.. Опасные, злые!

Их нужно срочно выкинуть!.. Уничтожить, спалить в печи или в магическом пламени!

Но, странное дело, с букетом все было в порядке – я не почувствовала ничего особенного. Цветы как цветы, выглядели они красиво, пахли приятно, и ловушек на них не было.

Да и Молли вряд ли бы смогла ощутить заклинание – она не обладала магическим даром.

Единственный пришедший в голову вариант, объяснявший ее поведение, – моя компаньонка прислушалась к голосу интуиции. Или же, что тоже возможно, она вот уже несколько дней страдала от перепадов настроения из-за нашей поездки в Виенну, и ей попросту не понравились цветы.

– Твоя служанка правильно говорит, – раздался ледяной женский голос за моей спиной, на что я резко повернулась. – Не смей брать ничего из того, что тебе не принадлежит. А в этом доме нет ничего твоего, провинциальная дура!

– О, и тебе доброго утра, Лорна! – отозвалась я, подумав: а вот и «долгожданная» встреча с одной из лающих собак!..

Моя дальняя – очень и очень дальняя – кузина спустилась в холл; заспанная, не расчесанная, одетая в домашний халат. Окинула меня высокомерным взглядом, затем подхватила букет, едва не разбив вазу.

Заявила, что раз карточки нет, следовательно, цветы прислали именно ей. Потому что я – никто и звать меня никак, а она – леди Ричмонд.

Какие тут могут быть варианты?

Заодно засобиралась забрать еще и сомнительной чистоты конверт, лежавший на серебряном подносе рядом с букетом, но на том корявыми буквами было выведено «Для Кэролайн Митчелл».

В этом случае других вариантов не было.

Кузина, усмехнувшись, заявила, что письмо как раз адресовано мне. Потому что я – Кэролайн Митчелл и никто другой.

Ушла с цветами и даже не повернулась, хотя Молли, глядя ей вслед, довольно громко поинтересовалась, уж не выдернуть ли заносчивой столичной девице руки с ногами, поменяв их местами, а язык приделать туда, откуда он растет на самом деле.

– Молли, оставь убогую! – покачала я головой. – Но в целом Лорна права, букет не мог быть для меня.

– Еще как мог, потому что вы у меня красавица, мисс Кэрри! – ворчливо возразила компаньонка. – Хотя те цветы плохие!.. Ужасные цветы, так что пусть она ими подавится!

Я пожала плечами.

– Видишь, как все удачно разрешилось. Остается только письмо…

– Оно мне тоже не нравится, – мрачным голосом заявила Молли. – Никто не мог знать, что мы с вами останемся в этом странном доме.

Моя компаньонка была права, но у меня привычно нашлись варианты.

В курсе нашей поездки в столицу все же было несколько человек.

Мои ученики, у которых я отменила уроки до своего возвращения в Истерброк. Мой преподаватель по магии и работники нотариальной конторы в Истерброке, включая бывшего поверенного бабушки.

Последние даже знали адрес, поэтому… Интересно, что им могло от меня понадобиться?

Пожав плечами и на всякий случай проверив мятый конверт на магические ловушки, я достала из него сложенную вчетверо записку.

Развернула.

– И что же там такое? – нахмурилась Молли, следившая за моим лицом.

– Что-то очень странное, – сказала ей.

Мне показалось, что письмо было написано неуверенной детской рукой. В пользу моей догадки говорило не только изобилие грамматических ошибок в тексте, но и то, что эта самая рука, выводившая послание, не очень-то уверенно держала перо.

Отсюда и пара клякс, и кривые, словно подрагивавшие линии букв.

Либо… Ну что же, в Аглоре до сих пор встречались случаи вопиющей безграмотности даже среди взрослых!

«Я знаю хто ты такая. Если ни хочеш штобы аб этам узнали другие тагда 400 дукарав».

И на этом все – ни подписи, ни-че-го!

– Ужасно, – сказала я, протягивая Молли записку. – Какие все-таки катастрофические ошибки!

– Но что это такое, мисс Кэрри?! – нахмурилась она. – Я ничего не понимаю!

– Подозреваю, кто-то пытается меня шантажировать, намекая, что он знает, кто я такая, – усмехнулась я. – Вряд ли мне готовы заплатить 400 дукаров. Наоборот, этот человек хочет, чтобы я отдала ему такие деньги, а взамен он скажет мне правду.

– Но это же… Это же… Как это понимать?!

Молли явно не могла подобрать слова, чтобы выразить свое возмущение.

– Глупости – вот что это такое! И не нужно тут ничего понимать! – заявила ей. – Я бы и сама охотно заплатила за то, чтобы выяснить правду, но четырех сотен дукаров у меня никогда не было и вряд ли когда-либо найдется. К тому же я надеюсь, что все прояснится уже сегодня после полудня, и за это заплатит лорд Кэмпбелл.

Вполне возможно, мой дед. Как бы я хотела, чтобы он оказался моим дедом!..

Пожав плечами, взяла послание шантажиста из рук Молли и сунула его в саквояж, заявив ей, что нам стоит поспешить, так как до экспертизы оставалось всего два с половиной часа.

Не так и много, потому что до издательства, если я все правильно рассчитала, идти нам было около двадцати минут.

Еще час я отводила на ожидание и встречу с кем-либо из «Илсона, Конрада и сыновей», затем опять были те самые двадцать минут на возвращение.

И пусть у нас, по моим расчетам, на все с лихвой хватало времени, я не намеревалась ни с чем затягивать.

Подхватила Молли под руку и улыбнулась Рэдфорду, когда тот распахнул перед нами дверь, на его вопрос ответив, что у меня есть кое-какие дела в столице.

Но я помню об экспертизе и обязательно вернусь к полудню. И нет, не нужно звать извозчика, я уж как-нибудь сама. Вернее, мы с Молли прекрасно дойдем ногами, здесь недалеко.

– Будьте осторожны, мисс Карлин! – встревоженно произнес Рэдфорд.

– Зовите меня Кэрри, – отозвалась я.

Потому что до середины сегодняшнего дня я все еще оставалась Кэролайн Митчелл из Истерброка, дочерью погибших Себастьяна и Мэри Митчеллов. А потом…

Ну что же, потом будет видно!

***

В издательстве на меня посмотрели, как…

Но не сказать, что я особо удивилась. Ожидала подобного – того, что меня не примут с распростертыми объятиями.

Причем ожидать я начала еще в Истерброке, но сейчас, шагая по утренней Виенне и поглядывая на проснувшийся, залитый солнечным светом город, я хотела верить, что все пройдет хорошо.

С затаенной надеждой прокручивала в голове то, что скажу редактору или даже одному из владельцев издательства. Если, конечно, мне удастся с ними встретиться.

Молли понятливо не отвлекала меня разговорами. Шагала рядом, поглядывая по сторонам, и если бы она не дернула меня за руку, то я, пожалуй, все-таки бы попала под вылетевший из-за поворота экипаж, которым правил нетрезвый возница.

Но Молли, зашипев, успела меня оттащить, а потом еще и отругала за невнимательность.

На это я, поблагодарив ее, пообещала, что впредь буду смотреть по сторонам и больше не стану витать в облаках, обдумывая теоретический разговор с господином Конрадом, Илсоном либо кем-то из их сыновей.

Но в издательство я шла не только со словами. В саквояже лежала исписанная стопка бумаги – один из моих романов, который, полная затаенных надежд, я привезла с собой в столицу.

К роману прилагалось рекомендательное письмо от мистера Говардсона, владельца издательства в Кальве, ближайшего к Истерброку крупного города.

Несмотря на то, что моя книга ему понравилась, в печать ее мистер Говардсон не взял.

Сказал, что его издательство специализируется на садовых календарях и сборниках кухонных рецептов, а также на советах девицам о том, как вести себя и домашнее хозяйство после замужества.

Эти брошюрки расхватывали как горячие пирожки.

– Дело в том, мисс Митчелл, что вся художественная литература печатается исключительно в столице, – произнес мистер Говардсон, вытерев платком вспотевший лоб. – Именно туда вам и стоит обратиться, к «Конраду, Илсону и сыновьям». К тому же я бы посоветовал вам привезти рукопись лично и не доверять столь деликатное дело королевской почте.

После чего с сожалением в голосе добавил, что даже если я отправлюсь в Виенну сама, то надежды у меня очень и очень мало.

– Книги – все-таки прерогатива мужчин, мисс Митчелл, вы должны это понимать! К тому же это не слишком прилично, когда молодая, незамужняя и очень красивая девушка пишет такое… Хотя, признаться, ваш роман оказался донельзя увлекательным! Никогда не читал ничего подобного!

– В моих книгах нет ничего такого, из-за чего мне стоило бы стыдиться! – едва сдерживая вспыхнувшее раздражение из-за незаслуженной обиды, сказала ему. – Они… Они невинны, мистер Говардсон! В них нет даже описания поцелуев. Просто приключения в выдуманных мною мирах.

– У вас невероятная, исключительная фантазия, мисс Митчелл! – с удовольствием отозвался он. – Не понимаю, откуда только все это берется в вашей маленькой очаровательной голове? Летающие машины… Как вы их назвали?

– Само-леты, – сказала ему.

– Да-да, само-леты! А еще само-бегающие повозки без лошадей, работающие на нефти, а не на магии, куски стекла с картинками и буквами, с помощью которых люди общаются на расстоянии… Признаться, ваша книга стоила мне трех бессонных ночей, а моя дражайшая супруга читала ее днем, пока я был на работе, поэтому я остался еще и без обедов с ужинами. О, если бы мое издательство не специализировалось на садовых календарях и брошюрах для замужних дам!..

– Мне жаль, что оно специализируется, – вздохнула я.

А что я могла еще ему сказать?

– Так откуда же вы все это взяли? Как смогли такое придумать? – не унимался он.

Пожала плечами, не собираясь признаваться, что причина была во снах.

Яркие, фантастические, полные невероятных и захватывающих вещей, они являлись ко мне довольно часто, но я никому о них не рассказывала. Вместо этого принялась записывать в дневнике.

Затем в голову стали приходить различные истории о людях, которые могли бы жить в тех самых фантастических мирах, и я тоже стала это записывать.

Таким образом у меня вышло три книги, две из которых я дала прочесть мистеру Говардсону, а одну – ту, которая мне нравилась больше всего, – привезла с собой в Виенну.

Это была история о любви в выдуманном мире, поделенном воинствующими кланами бессмертных воинов. Один из бессмертных полюбил обычную девушку, скрываясь под личиной человека – из-за скуки от своей бесконечной жизни.

Весь мир ополчился против них, но они прошли через все испытания и сохранили свою любовь.

…Как бы мне хотелось обладать хотя бы частью выдержки своих героев и верой в собственные силы!

Потому что сейчас, стараясь не впасть в уныние, я рассказывала о своей книге седовласому, солидному до невозможности, с пышными бакенбардами господину Конраду, одному из совладельцев издательства.

Он все-таки меня принял, причем довольно быстро – не пришлось сидеть целый час под дверью кабинета – и теперь выслушивал с отеческим…

Хотя нет, на лице его была написана плохо скрываемая скука.

И еще сочувствие.

Сочувствие к глупой провинциальной девице, притащившейся в Виенну в безнадежной попытке пристроить свои «писульки», которые никому не нужны.

– Конечно же, – произнес он, с трудом подавив зевок, – мой редактор, несомненно, прочтет ваш роман, мисс Митчелл, и даст ему оценку. После этого вы получите официальный ответ.

– И когда же я его получу? – поинтересовалась у него, прекрасно понимая, что, скорее всего, никогда.

Мистер Конрад склонил голову.

– Обычно мы рассматриваем новые рукописи в течение трех-четырех месяцев, но в последнее время из-за загруженности редакции нам пришлось увеличить срок рассмотрения до года.

– До года? – ахнула я. – А нельзя ли…

– Нельзя, мисс Митчелл! – отрезал он. – Как видите, мы завалены работой!

Я посмотрела на его девственно-чистый стол и пустующие книжные полки. Стопок с рукописями не заметила нигде, но промолчала.

Затем оставила ему свой адрес в Истерброке, после чего, помявшись, еще и адрес дома лорда Кэмпбелла. Заодно решила, что если я останусь в столице, то сама наведаюсь сюда месяцев так через… шесть-семь.

Впрочем, мне давно уже стало понятно, что можно и не наведываться – в этом не было никакого смысла.

Вскоре я покинула кабинет господина Конрада. Аккуратно закрыла за собой дверь и не увидела, как тот смахнул мой роман в мусорное ведро, после чего приказал секретарше подать кофе с бутербродами.

Заявил, что ему требуется подкрепиться после посещения нервных молодых особ, возомнивших о себе невесть что.

Писательницы, ты ж на них погляди!..

Им бы замуж, а не заниматься подобной ерундой! Ясное дело, женщины по своей природе глупы и наивны. Они не способны ни на что, кроме воспитания детей и вышивания.

Право, какая иногда блажь приходит в головы этим новомодным барышням! И где они только этого набрались?

***

– Они задумали что-то плохое, эти мерзкие Ричмонды! – бормотала Анна, подкалывая мои волосы непонятно откуда взявшимися шпильками. – Говорю вам, мисс Кэрри! Пока вас не было, я кое-что разузнала…

До полудня оставалось еще десять минут.

Мне успели доложить, что лорд Кэмпбелл вернулся домой раньше нас с Молли и теперь дожидался меня в гостиной, тогда как Анна ни с того ни с сего решила переделать мою растрепавшуюся, по ее словам, прическу.

И Молли позволила ей это сделать без скандала, потому что обиженно сопела в углу. Переживала из-за того, что я решила не брать ее с собой на магическую экспертизу.

Мы отправлялись туда в двух каретах – Ричмонды собирались присутствовать в полном составе, – и я посчитала…

Ну что же, мне хотелось поговорить с Арчибальдом Кэмпбеллом по душам, но сделать это в присутствии Молли, которой не нравилось ничего ни в этом доме, ни во всей Виенне в целом, вряд ли получится. Поэтому я заявила своей компаньонке, что поеду без нее, а она пусть дожидается моего возвращения вместе с Анной.

Так будет правильнее.

– Конечно же, эти Ричмонды хотят, чтобы мисс Кэрри здесь не было! – пробурчала Молли. – Но мы так и так здесь не останемся. Уедем сегодня же вечером, ночным дилижансом. Правда, мисс Кэрри? – и посмотрела на меня с надеждой.

На это я, вздохнув, сказала ей, что понятия не имею, как все обернется. Вернее, все решится на экспертизе, а потом уже будет видно, уедем мы или останемся.

Я уже знала, что мы отправлялись к нотариальным магам Гиргенсону и Драмме, чье заведение находилось по адресу улица Брампус, 24. Это было по пути к центру города, на левом берегу Королевского Канала.

Я даже успела отыскать нужное место на импровизированной карте, которую привезла с собой из Истерброка, и прикинуть расстояние. Затем поделила его на скорость передвижения кареты, постаравшись учесть дневные заторы – на них я успела насмотреться по дороге в издательство и обратно.