Легенда Монсегюра. Фантастический роман

Легенда Монсегюра

Фантастический роман

Людмила Лапина

© Людмила Лапина, 2018

ISBN 978-5-4490-6980-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Ляля взглянула на часы в правом нижнем углу ноутбука и застонала – уже девять вечера, время идет так быстро, а написать надо еще так много. Она обещала Зое Алексеевне представить к сентябрю реферат по истории искусств. Лето перевалило свой экватор, начался август, и девушка рьяно взялась за дело – села к ноутбуку систематизировать собранный материал. Ляля осталась на даче под Выборгом одна – отпуск родителей кончился, и они уехали с Санкт-Петербург. Мама Ляли – врач, папа – военный, есть еще дедушка и бабушка, но у них своя квартира и дача. Девушка осталась на даче с котом Луисом, чтобы спокойно написать задание любимого преподавателя. Она училась в СПбГУКИ, мечтала стать искусствоведом и упорно добивалась поставленной цели.

Зоя Алексеевна прислала эсэмэску сегодня в середине дня – просила завтра приехать в Санкт-Петербург поговорить о теме будущего диплома. У Ляли были любимые периоды в истории. Особенно ей нравилась древнерусская домонгольская монументальная живопись, интересовало, что происходило в то время на Руси и в Западной Европе. Тогда на Западе была эпоха Высокого Средневековья. А у нас? Андрей Боголюбский ходил в третий крестовый поход. Золотые ворота его столицы, города Владимира, созданы при участии французских мастеров, резчиков по камню. Ляля выбрала темой реферата особенности романской архитектуры и храмовой скульптуры.

Она сбросила свои наработки на флэшку, закрыла ноутбук и замерла в раздумье. Можно поехать в Питер завтра утром, но не факт, что она вовремя встанет. Лучше ехать сейчас и спокойно поспать дома. Если бы она не засиделась так поздно! Но когда хорошо работается, время бежит очень быстро.

Девушка решила ехать в Питер немедленно. Она зажала флэшку в ладони и взбежала в свою спальню, расположенную в мансарде дачи. Родители построили этот дом еще до рождения Ляли. Их спальня с печью, покрытой розовой известкой, располагалась на первом этаже. Все жилые комнаты и кухня были отделаны натуральным деревом. Когда Ляля смогла уверенно подниматься по лестнице в мансарду, родители устроили детскую там. С тех пор их дочь спала наверху, когда приезжала на дачу, но работать она предпочитала на кухне за обеденным столом. Он удобно расположен между холодильником и электроплитой перед окном, выходящим на юг.

Распахнув шкаф в спальне, Ляля сорвала с вешалки длинное белое шелковое платье – хоть и вечер, но жара и духота невыносимы. Север называется… Она переоделась, заколола светлые волосы, сунула ноги в простые кожаные сандалии и подскочила от звонка мобильника, раздавшегося снизу – он остался у закрытого ноутбука. Жизнерадостный Моцарт звучал все громче. Не взглянув на себя в зеркало, девушка скатилась вниз и схватила вишневую «раскладушку»:

– Мама!

– Чем ты занята, детка?

– Сидела за компом.

– Ты здорова, сыта? – спрашивала мама.

– Ну конечно, – ответила Ляля. – Я за два дня не успела съесть все, что вы с папой мне оставили.

– Я приеду в пятницу днем, скоро увидимся.

– Мы увидимся скорее, чем ты думаешь, – быстро сказала девушка. – Я еду в Питер!

– Доченька, что случилось?

– Ничего, просто Зоя Алексеевна просила завтра подойти к ней, – ответила Ляля.

– И ты поедешь, на ночь глядя?

– Да, уже собралась.

– Придется тебе взять с собой кота, – сказала мама.

– Возьму, только бы успеть на электричку.

– Позвони, когда сядешь в вагон, я тебя встречу.

– Только не на вокзале!

– Я встречу тебя с автобуса.

– Договорились, пока, мама.

– Пока, милая, – сказала мама и отключилась. Ее дочь закрыла мобильник и вскрикнула от досады – сумочка с флэшкой осталась наверху. Ляля опять взлетела в спальню, схватила розовую сумочку и заглянула в нее – флэшка, деньги, документы на месте. Девушка бросила туда же мобильник, спустилась вниз, выключила свет и подошла к любимому месту отдыха кота. Он и сейчас спал на кровати родителей Ляли. Подхватив серого в полоску зверя, она через кухню подбежала к двери и сняла связку ключей с гвоздя, вбитого в косяк двадцать лет назад. Выйдя на крыльцо, девушка взглянула на небо – темноголубое, ясное, восточный горизонт окрашен тем особенно пронзительным зеленым светом, который Ляля с помощью различных теней пыталась придать своим глазам. Легкие белые облака плывут к заходящему солнцу. Девушку поразила их форма – казалось, по небу разбросаны силуэты белых сказочных скакунов. «Вот бы полететь на таком! Я бы сейчас же оказалась в Питере». Улыбнувшись своей фантазии, Ляля взяла кота под мышку. Держа, его и сумочку одной рукой, она, тихо напевая: «Облака, белокрылые лошадки…", – захлопнула дверь. Ключ в замок вошел легко. Повернув его три раза, девушка бросила связку в сумочку, перекинула ее через плечо и обняла кота обеими руками. Теперь можно бежать на электричку! Ляля вприпрыжку спустилась с крыльца, но тут кот резко вывернулся из ее объятий.

– Луис, стой! – крикнула она, но своенравный зверь зашипел как гадюка и исчез под домом. Слезы подступили к глазам Ляли, она сердито зажмурилась, сморгнула и бросилась за котом. Серый полосатый зверь юркнул под дом и затаился – он не хотел уезжать с дачи. Хозяева всегда мучились – засунуть его в кошачью переноску было большой проблемой. Обычно мама ласково предлагала ему «Вискас», а папа и Ляля прятались неподалеку с полотенцем и переноской. Кот подходил к блюдцу с едой, тут его и ловили. Девушка всхлипнула – сейчас она одна на даче, до электрички осталось двадцать минут, а балованный кот, любимец семьи Лукиных, не хочет ехать в Питер. Что же делать? Ляля упала на колени перед домом, заглянула в темную щель и льстиво позвала:

– Луис, Луисинька, иди сюда, мы едем домой!

Подлый кот услышал голос молодой хозяйки, вздрогнул и забился еще глубже под фундамент дачного дома. Она увидела только белые задние лапы своего пушистого сокровища. Смахнув злые слезы, девушка бросила сумочку, задрала подол длинного платья и полезла за своевольным зверем. В это мгновение она могла бы придушить своего любимца, если бы добралась до него, но бетонная опора фундамента жестко прервала ее путь в самом начале – резкий удар пришелся прямо в середину белого лба. Ляля упала ничком, и ослепляющие звезды беззвучно взорвались под ее сжавшимися веками. Воздух резко вышел из легких, зубы лязгнули, прикусили нежные губы, рот наполнился горячей соленой жижей. Бархатная душная темнота подступила к упавшей и обволокла ее качающими тошнотворными волнами. Задохнувшаяся, слепая от боли девушка слабо застонала, и звездная тьма утянула ее далеко. Пространство и время сместились мгновенно и резко.

Часть первая. Крестоносец

Огненные круги дрожат под сомкнутыми веками, от четкой железной дроби ноет грудь лежащей ничком девушки. Дробь негромкая, но врезается в мозг. Надо открыть глаза! Какие тяжелые веки, как не хочется шевелиться! Стон вырвался сквозь закушенные губы лежащей – руки и ноги не двигаются, встать нет сил. Дробь приблизилась и смолкла, миг тишины оглушил. Прыжок, шаги, звяканье металла и мужской голос, звонкий как рыцарский серебряный рог-кларин, раздался совсем близко:

– Миледи, вам дурно, вы ранены?

Она с трудом разлепила веки. Зеленые стебельки травы торчат прямо перед носом. Железные руки легли на плечи и помогли упавшей девушке принять сидячее положение. Голова ее кружилась от удара, но от красивого вида закружилась еще сильнее. Светлая солнечная поляна, мягкий ветерок несет запах разогретой солнцем сосновой смолы, а вот и сами сосны с длинными иголками, как у пиний. Да это же настоящие пинии! Девушка оглядывалась, ничего не понимая. Куда делась сосна, растущая у дачи? Отец посадил ее двадцать лет назад в год рождения дочери. Девочка и ее «зеленая сестренка» росли вместе. Но сейчас сосна исчезла, и взгляд двадцатилетней девушки обводит совершенно незнакомую поляну. Она не помнит такого места на Карельском перешейке – полянка красива резкой южной красотой – сочная трава, яркие цветы, но нет на ней ни северных сосен, ни дачи под Выборгом. Вместо них – альпийский луг… Альпы? Горы?! Да, острые вершины, обрывы, синее небо, звонкие ручейки сбегают с ледника, блистающего под слепящим солнцем… Девушка недоуменно обвела глазами яркую, как из «GEO» картинку, зажмурилась и потрясла головой. Прошептав краткую молитву, она снова открыла глаза. Сияющий южный день продолжался. Девушка вздохнула и замерла. В двух шагах от нее, там, где должна расти у забора дачи обрезанная под пальму елка (мамина прихоть), стоит… рыцарь… в белом плаще с красным крестом. Девушка застонала, и мир второй раз померк для нее. Рыцарь быстро постелил свой плащ на мягкую траву и перенес потерявшую сознание даму на импровизированное ложе. Ей явно требовалась помощь. Благородный воин достал из-под кольчуги шелковый платок, намочил в ближайшем ручейке и положил на лоб таинственной красавицы. Там наливался синим цветом след от удара о камень. Несчастная девица шла по тропинке, оступилась и… Рыцарь ехал мимо, услышал звук падения, стон и поспешил на помощь. Неизвестная красавица в глубоком обмороке лежала на белом плаще. Искусанные губы ее побледнели, струйка крови засохла на подбородке, под глазами залегли глубокие тени, шелковистая русая коса почти расплелась.

– Миледи, очнитесь, миледи, – позвал рыцарь. Девушка застонала и открыла глаза, зеленые, как луговая трава, нежная рука с золотой цепочкой на запястье прикоснулась к холодному компрессу.

– Луис… – прозвучал полу-вздох, полу-стон.

– Вы узнали мой герб, миледи? Жан-Луис-Мишель де Арагон де ла Роз Бланш граф де Монсегюр к вашим услугам, прекрасная незнакомка, – рыцарь опустился на колено и склонил гордую голову.

Ледяная вода горного ручья охладила ушибленный лоб и привела в чувство потерявшую сознание девушку. Она приподнялась и села на плаще, отвернувшись от взгляда спасителя. Платок упал ей на колени. Она развернула его, вытерла лицо и рассеянно уронила в траву мокрый, запачканный кровью кусок шелка. Руки ее привычно потянулись погладить шелковистую шерсть кота, но вцепились в белый шелк платья. Разжимая судорожно стиснутые пальцы, девушка осознала, что родная дача и любимый кот исчезли бесследно. Куда же она попала? Какова новая реальность? Девушка собрала все душевные силы и посмотрела на горы и рыцаря, позаботившегося о ней. Увиденное ее не разочаровало – сказочно красивые снежные горы, зеленая поляна и принц древнего рода склонился к ее ногам. У него узкое загорелое лицо, благородный нос, твердый подбородок, прямой взгляд синих, как небо над Альпами, глаз… и длинные ресницы, и золотистые волосы, припорошенные дорожной пылью. Красив, как эльф из любимых ею романов и фильмов фэнтези. А какие у него уши? Ляля тревожно посмотрела из-под ресниц и тихонько вздохнула, отвернувшись. Уши как уши, нормальные для мужчины, прилегают к голове. Не эльф, но крестоносец, воин, рыцарь, не отступит, не свернет, не предаст. Закален в сражениях, и душа его тверда и ясна, как испытанный стальной клинок.

– Благодарю вас, сэр, – прошептала девушка. – Где я оказалась?

– В Пиренеях, демуазель, во владениях короля Санчо Мудрого, – ответил крестоносец.

«Санчо Панса был только губернатором, а не королем, да и то недолго», – хотела сказать девушка, но передумала. Герой Сервантеса жил в семнадцатом веке, на закате рыцарства. Высший взлет рыцарской эпохи, крестовые походы, были в одиннадцатом-четырнадцатом веках. В каком же из них участвует доблестный крестоносец?

– Вы возвращаетесь из Святой земли, мессир? – спросила девушка, используя южно-французское обращение, как это было принято в Пиренеях, Гаскони, Наварре.

– Я сражался под знаменем короля Ричарда, – ответил рыцарь.

– Львиное Сердце! – ахнула девушка.

– Да, так в страхе называют сарацины доблестного английского короля!

– Были ли вы представлены его прекрасной супруге Беренгарии Наваррской? – продолжала девушка, радуясь, что вспомнила, чьей дочерью была королева Беренгария. Сцены из «Айвенго», прочитанного в детстве, и современных романов-фэнтези, всплывали в памяти.

– Да, я имел такую честь, – ответил рыцарь.

– Так ли прекрасна королева Беренгария, как прославляют ее трубадуры? – продолжала девушка.

– Королева прекрасна, демуазель, но не прекрасней вас! – пылко ответил крестоносец. Девушка резко приподнялась и опустилась на плащ, гордо вскинув голову, глаза ее стали холодными, искусанные губы превратились в прямую линию. «На каком языке мы говорим? – пронзила ее отчаянная мысль. «Это же южнофранцузский, окситанский, провансальский! Я его только изучаю, как я могу свободно говорить на нем?»

– Вы, наверное, хотите пить, демуазель, – сказал крестоносец. – Позвольте предложить вам воды.

Девушка опустила ресницы, слишком взволнованная, чтобы ответить. «Двенадцатый век! Как я тут оказалась? Что делать? Что происходит?» – она сжала виски руками, не позволяя себе сползти в водоворот безумия.

Рыцарь Луис легко поднялся, подошел к коню, порылся в седельных сумках, достал серебряный кубок, зачерпнул воды из ледяного ручья и с поклоном поднес девушке.

– Лучшая вода Пиренеев, демуазель.

– Все гасконцы – поэты, – улыбнулась она, приняла кубок, украшенный сапфирами, и сделала глоток.

– Я родился в Тулузе, демуазель, – поклонился рыцарь.

«Тулуз-Лотрек – потомок графов Тулузских», – вспомнила она.

– Не родственник ли вы графа Тулузского Раймонда? – поддержала разговор девушка, увлеченная альбигойцами.

– Граф Раймонд Пятый – мой двоюродный дед по материнской линии, – ответил сэр Луис и почтительно осведомился: – Могу ли я узнать ваше имя, прекрасная незнакомка?

– Лилиана, – пролепетала она, мысленно добавила: «А мама зовет Лялечкой», – и смахнула невольную слезу.

– Могу ли я сопровождать вас? – продолжал сэр Луис. – Позвольте мне служить вам, леди Лилиана.

– Я … – начала Ляля и прикрыла рот рукой, заглушая истерический смех: «Я направляюсь в Санкт-Петербург, а его еще нет на карте Европы. Совсем недавно князь Игорь сходил на половцев. Кто же написал „Слово“ об его полку?»

– Леди Лилиана, позвольте мне проводить вас в безопасное место, ко двору моего родственника в Тулузе, – продолжал гасконец.

Его глаза смотрели прямо, волосы, падавшие на широкие плечи, казались почти белыми под солнцем юга.

– Я охотно приму вашу помощь, любезный сэр, – ответила Ляля, тихо удивляясь возвышенным оборотам своей речи. – Но простите мое любопытство – я всегда считала, что гасконцы – смуглые черноволосые люди!

– Мои предки – норманны, – сообщил сэр Луис так, как будто это все объясняло.

В одиннадцатом веке потомки викингов взяли Европу в клещи. Вильгельм завоевал Англию, Раймон – Сицилию – послушно вспомнила исторические сведения Ляля. К этому времени относится Христос-Вседержитель – мозаика в соборе Палермо, столице Сицилии, заказанная победоносным потомком норманов византийским мастерам. Преподаватели санкт-петербургского университета культуры могли гордиться своей начитанной студенткой.

– Да, это все объясняет, – кивнула Ляля. – А где ваши слуги и оруженосцы?

– Погибли за морем, в Святой Земле, – помолчав, ответил рыцарь. – Я сменил четырех боевых коней. Вот этого красавца я отбил у сарацин.

Ляля проследила за жестом сильной руки в железном наруче и увидела прекрасного, сильного, белоснежного коня.

– Он похож на единорога, – восхищенно выдохнула девушка.

– Соизвольте, демуазель, занять место в его седле, – продолжал сэр Луис.

– А как же вы, мессир? – пролепетала Ляля, не зная как вежливо отказаться.

– Я пойду пешком, – ответил рыцарь и предложил девушке руку, помогая встать. Она секунду размышляла. Но что ей оставалось делать? Нежные пальцы легко коснулись горячей мозолистой ладони крестоносца. «Это от меча у него такие мозоли, – внезапно поняла Ляля и усмехнулась: – Рыцарь с мозолями, как странно!»

Сэр Луис подвел коня и преклонил колено:

– Прошу вас, демуазель, садитесь в седло.

Ляля собрала всю свою волю, приподняла подол платья, встала на подставленное колено в железном наколеннике и, держась за руку рыцаря, осторожно опустилась в седло. Она села боком, вспоминая, были ли в двенадцатом веке дамские седла. Конь, казалось, не заметил смены всадника. Сэр Луис твердой рукой взял под уздцы боевого товарища и пошел вниз по едва заметной горной тропке. Скалы, каменистые осыпи, горное разнотравье поплыли мимо Ляли. Тишину нарушали только щебет горных птиц и металлическое звяканье по камням – подковы коня стальные, а сапоги рыцаря окованы полосками железа и снабжены золотыми шпорами. Они задевали камни и кусты с характерным звоном, но сэр Луис двигался по ненадежной тропинке с уверенностью человека, выросшего в горах. Ляля вцепилась в луку седла обеими руками и затравленно оглядывалась по сторонам, но величественная красота гор подействовала на нее успокаивающе. Когда девушка отводила взгляд от сверкающих снегом вершин, то видела рядом со своей левой рукой привешенный к седлу длинный щит, а рядом с правой – норманский шлем с кольчужной сеткой, закрывающей шею и плечи. На красном щите рыцаря вставал на дыбы разъяренный пардус. А как можно еще назвать зверя, одновременно похожего на гепарда, леопарда и пантеру?

– Мессир, – тихо позвала Ляля. Он обернулся мгновенно – закаленный опытный воин, воевавший с сарацинами, побеждавший в десятках мелких стычек и длительных сражениях.

– К вашим услугам, прекрасная донна, – проговорил он, а его орлиный взор скользнул по окрестностям, ища опасность. Ляля нервно хихикнула и спросила:

– А где ваше копье, доблестный сэр?

Румянец проступил сквозь темный загар рыцаря:

– Я оставил его в Акре, когда садился на корабль, идущий в Венецию. Надо было погрузить как можно больше воинов. Пришлось выбирать между оружием и боевыми товарищами.

– Как зовут вашего коня? – спросила Ляля, нежно прикасаясь к гриве великолепного животного.

– Я назвал его Глером, – ответил сэр Луис.

– Какое красивое имя, а что оно означает?

– Блистающий – на языке моих скандинавских предков, – ответил рыцарь и продолжал: – Но вы сгорите под беспощадным солнцем нашего юга.

– Я … – пролепетала девушка и хотела добавить: «Уже загорала …", но, видимо, северный загар на даче под Выборгом не может сравниться с горячим солнцем Пиренеев!

– Позвольте, демуазель, предложить вам накинуть мой плащ.

Ляля уже ощутила жгучие прикосновения южного светила и не нашла слов для отказа. Сэр Луис почтительно укутал плащом таинственную красавицу, взял Глера под уздцы и продолжил путь. Потрепанный рыцарский плащ пах горными травами, железом и немножко потом (конским и благородным), и Ляля почувствовала себя надежно защищенной от превратностей средневековой жизни. «Я могла бы наткнуться на шайку разбойников. Здесь, в горах, должно быть, промышляют и контрабандисты, – думала она. – Но как же предупредить маму, что я задерживаюсь? Она будет встречать нас с Луисом на вокзале, а у меня нет с собой мобильника!» Нервный смех опять разобрал девушку, и она закрыла рот краем рыцарского плаща. «Полезла за котом, а нашла графа. Вот подружки позавидуют, когда покажу фотки!» Рука ее потянулась к маленькому вишневому аппарату, но остановилась. Привычное ей время и жизненное пространство сменились внезапно. Мобильник с фотокамерой остался в двадцать первом веке – Ляля бросила сумочку на траву, когда полезла под дом за сбежавшим котом. Девушка замерла и уставилась в пространство. Красоты Пиренеев больше не занимали ее. Как она оказалась в двенадцатом веке, оторванная от всего, что знает и любит? Как вернуться домой? Последние минуты в двадцать первом веке развернулись перед ее мысленным взором…

Теплое пушистое тело вывернулось из девичьих рук. Серый полосатый кот юркнул под дом и затаился, не желая уезжать с дачи. Девушка всхлипнула – до электрички на Питер остается двадцать минут, а балованный кот Луис, любимец семьи Лукиных, не изволит ехать в культурную столицу России. Девушка упала на колени, заглянула под дом и льстиво позвала:

– Луис, Луисинька, иди сюда, мы едем домой!

Но подлый кот, услышав голос молодой хозяйки, вздрогнул и забился еще дальше под фундамент дачного дома. Она увидела только белые пушистые лапы своего сокровища. Смахнув злые слезы, Ляля отложила сумочку в сторону, подобрала подол модного длинного шелкового платья и устремилась за непослушным питомцем. Бетонная балка фундамента жестко прервала ее путь – резкий удар пришелся прямо в лоб. Девушка упала ничком, и ослепляющие звезды взорвались под ее сжатыми от боли веками. Зубы лязгнули, прикусывая нежные губы, воздух исчез из груди, рот наполнился горячим и соленым. Душная бархатная темнота быстро подступила к упавшей и обволокла ее качающими тошнотворными волнами. Задохнувшаяся, слепая от боли Ляля слабо застонала, и звездная тьма утянула ее далеко во времени и пространстве…

Ляля очнулась, сидя на жесткой табуретке, которая почему-то колыхалась. «Кто везет меня в больницу, и почему на велосипеде, а не в машине „Скорой помощи“?» Девушка моргнула, сфокусировала взгляд и чуть не вскрикнула от досады – в поле ее зрения показались высокие снежные горы и рыцарь-спаситель! А сама она сидит не на велосипеде или мотоцикле, а в седле рыцарского коня, следующего за хозяином. И имя его всплыло в ушибленной голове девушки – знакомое имя питомца семьи Лукиных. Ляля опять затряслась от еле сдерживаемого нервного смеха, страшась обидеть своего спасителя. Сэр Луис легко шел по обрывистой горной тропе, не замечая ироничного взгляда спасенной красавицы и тяжести кольчуги, обливавшей его широкие плечи. Крохотные радужные искорки сверкали на завитках золотистых волос рыцаря и вязи кольчужных колечек. Ляля вспомнила из военной истории Средневековья, что рыцари бегали и сражались в железных кольчугах по нескольку часов.

Битва при Гастингсе 1066 года, где сошлись войска англосаксов и потомков скандинавов норманов, продолжалась с раннего утра до позднего вечера. Воины весь день бились в кольчугах. Рыцари – профессиональные воины, с детства готовились к ратной службе, вырастали крепкими и закаленными. «Пожалуй, сэр Луис в многоборье победил бы всех наших спортсменов!» – подумала Ляля, гадая при этом, как все-таки попала в двенадцатый век. «Неужели я так сильно ударилась головой о фундамент дома, что лежу сейчас в больнице, а южно-французский рыцарь мне чудится только потому, что я недавно читала книгу „Песни трубадуров“?» Ее устойчивая психика и сознание студентки-отличницы противились очевидному. «Перемещения во времени, пространственные коридоры?! Не смешите меня! А где у нас тогда будут зеленые человечки?»

Ляля огляделась и растерянно улыбнулась – яркое солнце, медовые запахи трав, пестрые горные цветы выглядят настолько реальными, что не хочется думать ни о чем плохом в этом радостном сияющем мире. Кружевная тень сосен упала на траву, большая пестрая бабочка порхнула с цветка на цветок. Сэр Луис остановил коня.

– Соблаговолите, демуазель, разделить мой скромный обед, – предложил рыцарь с поклоном. Ляля успела проголодаться на свежем горном воздухе. Ее мама готовит очень хорошо, но как к ней попасть? Девушка вздохнула, встала на предложенное рыцарем колено и, опираясь на его руку, ступила на землю. Сэр Луис быстро обустроил привал – расседлал коня, предложил даме присесть на седло, распаковал сумки, расстелил на траве салфетку, нарезал хлеб и ветчину, наполнил кубок ключевой водой и прочел молитву.

– Позвольте угостить вас, леди Лилиана, – предложил он.

– Я бы хотела умыться, – робко сказала девушка.

– Сожалею, миледи, кроме кубка у меня нет посуды, – произнес рыцарь.

– Не беспокойтесь, добрый сэр, я умоюсь в ручье, – ответила Ляля, встала и подошла к небольшому ручью. Крошечные солнечные зайчики скакали по поверхности воды, камешки на дне ручейка сверкали. Глубина его небольшая, и девушка узнала знакомые породы, из которых сложены все на свете горы – гранит, мрамор, известняк, кремний. Освежившись, Ляля вернулась на свое место и быстро сделала бутерброды, как делала их сотни раз на пикниках и на даче. Конечно, в двенадцатом веке не было ни майонеза, ни кетчупа.

– Отведайте, милорд, – предложила девушка и протянула ему незамысловатое угощение. Рыцарь благоговейно принял кусок хлеба, а Ляля запоздало вспомнила, что в двенадцатом веке именно рыцарь ухаживал во время еды за дамой – нарезал ей мясо, подносил на кончике ножа, ведь вилок тогда еще не было.

– Любое угощение из ваших рук, леди Лилиана, покажется мне слаще манны небесной, – торжественно сказал рыцарь и принялся за еду.

– Мессир, из Венеции вы двинулись на родину сухопутным путем? – осведомилась Ляля, когда их нехитрая трапеза подошла к концу.