Чай из лемонграсса

Эрнст Галлингер

Чай из лемонграсса

Предисловие

Эту историю мне рассказала одна симпатичная пара, мужчина и женщина в маленьком открытом кафе у самого берега моря в одном маленьком городишке одной небольшой тропической страны. Их внешность, открытый взгляд, неторопливый и внимательный подход к разговору, спокойная и уверенная манера поведения, в которой чувствовались воспитание, образование и какой-то внутренний стержень – всё практически сразу расположило меня к ним. И более того, я полностью поверил их рассказу, от начала и до конца, несмотря на его фантастичность. Они просили не называть точное место, чтобы не выдать их скромной, но интересной и уникальной тайны, и я сдерживаю обещание. Тем более что географическая точность не главное во всей этой истории. Перед тем, как я перескажу её вам, я позволю себе лишь коротко поведать, как встретил эту пару. Городишко, где это случилось, как и страна, находится в стороне от традиционных туристических маршрутов. Меня туда занесло не совсем здоровое любопытство исследующего планету писателя, переходящее в авантюризм, и подстегиваемое ощущением накопления во всем теле и особенно в мозгу неизвестных науке токсинов от долгого пребывания на одном месте. Как-то, сидя за завтраком у себя дома, испытывая удовольствие от законченной накануне работы над одним рассказом и уже чувствуя нарастающую концентрацию вышеупомянутых веществ в организме, я листал в интернете новости, обзоры и прочие популярные и непопулярные ресурсы и наткнулся на небольшое эссе об интересных обычаях одного далёкого племени. Учуяв седьмым чувством пищу для своих глаз и мозга, я сразу же за завтраком открыл карты и начал изучать рельеф и названия городов, рек, пытаясь представить их вживую, увидеть их жителей, улицы и дома, природу и даже почувствовать влажность воздуха. И, надо отдать должное моему воображению, это мне удалось. Я закрыл планшет и глаза и отдал себя в руки судьбы, предварительно сообщив ей координаты цели. До сих пор она была очень благосклонна ко мне и у меня не было ни малейшего повода сомневаться в её верности. Я уже видел неповторимые закаты и сказочные рассветы над океаном, слышал пение диковинных птиц, плеск волн, сакральный звук барабанов местных жителей и вой ночных хищников. Стечение нескольких факторов – странность обычаев заинтересовавшего меня племени, удаленность места и восьминедельное пребывание дома за письменным столом за работой повлияли на меня должным образом – через два дня я уже летел в эту жаркую страну, составляя маршрут прямо в самолёте, благо времени у меня, учитывая длительность перелета, было предостаточно. Я вновь открыл карту той местности в планшете и начал блуждать по ней взглядом, прислушиваясь и принюхиваясь к названиям городов, деревень, гор и рек. На шестом городишке во мне что-то ёкнуло. Я решил, что это намёк и не стал дальше ломать голову, медитируя над картой, а выбрал его в качестве первого объекта для знакомства, предоставив выбор дальнейшего плана передвижения Бог знает каким отделам правого полушария.

По прилёту я на удивление быстро нашёл машину напрокат, не стал задерживаться в маленькой, но очень гордой столице, судя по виду первых встреченных мной в аэропорту её представителей в образе таможенника, полицейского и двух таксистов, и отправился в тот маленький прибрежный городишко. Так же быстро я нашёл там отель, располагавшийся на самом берегу океана и переночевал в нем. Следующим утром, хорошо выспавшись, я завтракал в открытом кафе при отеле с видом на море. И городишко, и кафе и, тем более завтрак, были совершенно обычные. Застойная интоксикация домоседства уже практически полностью прошла, последние её молекулы неумолимо выветривало из меня утренним морским бризом, и в крови нарастал поток разных хороших гормонов, знакомое освежающее действие которых я отчетливо ощущал каждой клеточкой своего тела. Поэтому я уже абсолютно никуда не торопился и начал утро с чашки черного кофе, который я смаковал, потягивая маленькими глотками и постепенно просыпаясь, любуясь морем и нащупывая местный размеренный ритм жизни. Начало дня мне понравилось, и я намеревался далее продолжить яичницей с тостами и листьями салата, сбрызнутыми соком лимона, чтобы затем не спеша составить дальнейший план перемещений по этой далекой жаркой стране. Попивая кофе, я начал приглядываться к паре белокожих и молодых, по сравнению со мной, людей лет тридцати пяти. Я заметил их с самого начала и удивился, встретив европейцев в этом тропическом захолустье. Они сидели, обнявшись, за крайним столиком и смотрели на море. Когда я вошёл в кафе, они обернулись вполоборота, уделили оценке меня три секунды и продолжили своё занятие. Он периодически потягивал кофе, она потихоньку, маленькими кусочками откусывала яблоко. Их столик располагался сбоку и немного впереди от меня, так, что я мог видеть только их профили. Но даже с такого ракурса я заметил то, что меня удивило. Должен совершенно искренне признаться, что редко видел столь безмятежные выражения лиц. Более того, безмятежность была во всем – в их расслабленной позе, в неспешном ритме их завтрака, безмолвности их созерцания и чем-то неуловимым отличалась от расслабленности обычных туристов. В их глазах не было ни показной усталости от пресыщенности уже повидавших всё путешественников, ни ленивой неги серфингистов со стажем, за которой скрывалось нетерпеливое ожидание ветра или волн. Неистребимый интерес к странным вещам велел мне непременно познакомься с ними и раскрыть тайну их безмятежности, тем более что утро было свободным и у меня не было никаких планов на него. Но я не торопился. Я приступил к яичнице, съел её, не торопясь, наслаждаясь каждым кусочком, прекрасным утром и изредка поглядывая на молодую пару, потом попросил себе ещё кофе и только после этого решил подойти к ним. Я взял свою чашку и направился к их столику. Пара отвлеклась от моря и посмотрела на меня, одарив лёгкой искренней улыбкой. Я приветствовал их и спросил разрешения присесть. Мужчина и женщина немного удивленно, но быстро предложили мне место напротив. При этом в их взглядах появилось любопытство, и они некоторое время изучали меня. Я решил обойтись без лишних вступлений о хорошей погоде, качестве кофе и матрасов в этом отеле, сразу представился, сообщил о своих планах в этом месте, а также откровенно признался мужчине и женщине, что они мне понравились и я хотел бы, сугубо как писатель, узнать, что делает столь симпатичная пара в этой дыре. Мужчина и женщина продолжали меня исследовать все это время и в конце на мою просьбу рассказать о себе с улыбкой переглянулись, как будто быстро обменявшись мыслями. Мужчина улыбнулся чуть шире, женщина в ответ пожала плечами и тоже улыбнулась. Мужчина переспросил моё имя и сказал:

– Да, да, мы читали что-то Ваше. Историю собаки и ещё рассказ про легионера. Помнишь, Марта? Было интересно. У Вас красивый слог и Вы умеете работать с сюжетом.

Я скромно поблагодарил и спросил, не имеют ли они какое-то отношение к литературе.

– Имеем. Вернее, имели, – улыбнулся мужчина и посмотрел на спутницу. – О чём Вы собираетесь писать на этот раз в этой дыре? – спросил он, посмотрев на меня чуть пристальнее и предложил хлеб. Я почувствовал в его тоне и изучающем взгляде тень иронии.

– Хочу немного поизучать обычаи одного местного племени. Может быть, выйдет что-нибудь из этого. А вообще, хочется писать о жизни, молодые люди, о жизни! – сказал вдруг я, повертев чашку с кофе. – Жизнь – единственная вещь на свете, о которой стоит писать и стоит читать. Жизнь во всех её проявлениях. И мне это очень нравится. И что самое интересное – о чём бы ты не писал, ты пишешь о жизни. Знаете, вы, возможно, сочтете это болтовней, но это… ощущение Космоса. Чувство, что даже самая малая вещь на Земле, самая вроде бы незначительная история в нашей жизни связана с жизнью в глобальном своём смысле, связана с Вселенной и представляет собой её маленькую модель, отражает суть Вселенной… Извините, я, наверное, слишком помпезен?

Мужчина и женщина опять переглянулись, продолжив загадочный молчаливый диалог глазами, и потом вдруг рассмеялись.

– Хотите, расскажем Вам историю? У Вас есть время? – спросил мужчина, слегка подавшись вперёд.

Я ответил, что времени у меня навалом, до обеда я совершенно свободен, а равно и после него, что мои туземцы живут здесь, не меняя обычаев, тысячелетиями и вряд ли успеют их забыть за несколько часов или даже дней, которые я готов провести здесь ради увлекательной истории.

Пара ещё раз переглянулась и они улыбнулись друг другу.

– Окей, тогда запаситесь побольше кофе и терпения. Меня зовут Питер, мою жену – Марта. Мы из Лондона. – начал Питер. Женщина, видимо, довольная таким началом, утвердительно кивнула и повернулась к морю, предоставив своему спутнику продолжать рассказ. Она положила голову на плечо мужа и стала смотреть вдаль сквозь полуприкрытые веки. На её лице опять появилось то расслабленно-счастливое выражение, которое я спугнул своим приходом.

Дальше последовал рассказ, который я и привожу ниже, трансформировав его в более удобную форму и ведя повествование как бы от лица Питера. Я сохранил в целом оригинальный стиль изложения, добавив от себя, конечно, немного художественных украшательств, что-то переставив местами, а что-то опустив – в общем, привёл устный содержательный рассказ в рамки печатного повествования, как требуют законы жанра. Запаситесь кофе и терпением, как сделал я в тот день.

Было обычное осеннее утро. Мы проснулись, как всегда, по будильнику. Я наощупь загасил его, полежал ещё минуту с закрытыми глазами и потом приоткрыл их. За окном накрапывал дождь, неторопливо, но уверенно пришедший в Лондон с Атлантики еще три дня назад. Ему понравился Лондон и вообще Англия, и по всем признакам он собирался погостить у нас еще пару недель. Ничто не предвещало наступление неожиданных событий. Вы подумали о чём-то плохом? Логично. Неожиданные события редко бывают приятные. Но в данном случае я имел в виду вообще любое событие. Начало дня было таким серым, что не предвещало вообще никаких событий, ни хороших, ни плохих.

– Дорогая, пришла пора бросить в топку времени еще один день, – сказал я.

– Если бы в топку, я не возражала бы. Но этот дождь зальет любой огонь. У меня есть предложение. Давай пропустим этот день и проснемся завтра, а? А лучше через неделю, когда солнце сюда дойдёт.

– Я еще не купил машинку времени, любимая. На днях закажу на e-bay у китайцев, тогда скакнём.

– Опять ты опоздал. У соседей, наверное, есть давно. И американская, – сказала жена, не открывая глаз.

– Вряд ли. Я уже слышу, как Герберт что-то делает во дворе, по-моему, листья убирает.

– Тогда отдай ему наш день, пусть сделает что-нибудь дельное с ним, поскребет и за нас. Или нет, лучше бросим его в костёр любви.

– Мы и так сожгли там уйму времени. Амуры в пламени нашей страсти, думаю, обожгли себе все крылышки и уже попахивают паленой курочкой. Марта, нельзя думать только о себе. Надо отдать часть и человечеству тоже.

– И что, он будет тлеть так же двадцать четыре часа, как и остальные?

– Боюсь, что так.

– Питер, а ты не мог бы чем-нибудь помахать на него, чтобы он побыстрее догорел? – спросила жена, по-прежнему не открывая глаз.

Я сорвал с неё одеяло и начал вертеть им над головой.

– Так не на меня, дурак, а на этот день! И так холодно и противно! Гони его в лес, на запад… куда-нибудь, – сказала жена, наконец открыв глаза, но только для того, чтобы метнуть в меня молнию и схватить рядом лежавший плед.

– Окей, – сказал я, успев полюбоваться её стройной точеной фигурой, и, соскочив на пол, с кличем индейцев племени сиу погнал воздух одеялом на кухню. Там одеяло полетело в угол досыпать, я открыл окно и в кухню вполз холодный сырой воздух, что никак не способствовало ускорению дня, а только еще больше затормозило время. Я закрыл окно, включил все возможные ускорители времени в виде кофеварки и радио с какой-то сальсой и пошел в душ. День потихоньку поддался и начал разгоняться.

Дальше был обычный день. Мы размялись, сделав обычную нашу зарядку, позавтракали и само собой пришло время работы. Наша работа, – книжный магазин в Лондоне, не в самом центре, но и не на окраине, так что покупатели к нам захаживают с двух сторон. То есть заходят туристы за сувенирами и также бывают читатели из спальных районов, которые по дороге с работы заскакивают посмотреть что-нибудь новое. И огромное преимущество нашей работы для нас в том, что до неё не надо никуда ехать. Наш магазин находится в нашем доме. Надо просто спуститься на первый этаж – и мы на работе. Я знаю, это несовременно. Если интернет-магазины размножаются, как мухи, то книжные вымирают, как диплодоки. Эволюция. Они травоядны, медлительны, дружелюбны и совсем не хищны. В общем, архаичны в современном мире. Но, во-первых, часть людей всё же предпочитает читать старую добрую бумажную книгу, ходить за ней в магазин, держать в руках, чувствовать её вес, перелистывать страницы и ощущать пальцами еле заметную их шероховатость. Во-вторых, мы тоже не стоим на месте и треть продаем по интернету, а в самом магазине кроме книг можно купить сувениры, календари, открытки, постеры, компьютерные мелочи, кружки, особенную посуду, зажигалки, зонты, перчатки, маленькие сумочки, кошельки и прочую всякую всячину, которую человек совершенно не собирается покупать, заходя в книжный, но почему-то, бросив взгляд и повертев в руках, а потом перебросившись парой фраз с кем-нибудь из нас, покупает. Мы-то, конечно, знаем, почему, но не будем засорять это повествование ненужной информацией. Кроме этого, чем мы очень гордимся, мы дополнили магазин маленьким кафе на четыре столика на улице под навесом, которое открыто тёплое время года. Это обеспечило нам дополнительный приток посетителей. В изысканно оформленном в стиле Прованс меню указывается не только ассортимент напитков и выпечки, но и книжные новинки. Те из гостей, кто зашёл по дороге домой выпить чашку кофе или чая с булочкой, очень часто уходит с новой книгой, а кто пришел купить только книги, задерживаются подольше, не в силах устоять перед запахом свежего яблочного пирога и качественного кофе, который мы заказываем в Кении и Колумбии, делая свою смесь арабики и робусты. В меню также периодически добавляются какие-нибудь экзотические, но простые по приготовлению блюда из разных стран, так что даже самые постоянные наши покупатели ловятся на приманку-новинку и дарят нашему магазинчику-кафе свои драгоценные лишних полчаса, получая взамен вкусные кофе или чай с выпечкой и содержательную высокоинтеллектуальную беседу на любую тему с хозяевами магазинчика, то есть с нами. А так как застольная беседа гораздо плодотворнее короткого диалога через прилавок, временами завязывающаяся за столиками беседа перерастает в оживленный диспут о новом романе или фильме. Вдобавок, в этом году у нас спонтанно завелась новая традиция – читать вслух какую-нибудь книгу, отличающуюся не концептуальностью, а красивым слогом. У Марты особый талант к декламации и, если бы у нас были дети и она читала бы им на ночь, я первым занимал бы место в кроватке. Её приятный глубокий голос, умение держать ритм с выверенными паузами и точно интонационно окрашивать текст создавали впечатление езды в поезде, когда ты сидишь у окна и мерный приглушенный гул мотора, смена пейзажей за окном и особое дорожное ощущение подвешенности во времени вводят тебя в околотрансовое состояние, в котором ты, уткнувшись, как ребёнок, лбом в стекло и глядя в окно, можешь пребывать бесконечно. Марта брала какую-нибудь новинку или старую добрую проверенную книгу, в которой не важен был сюжет и которую можно было читать с любого места, открывала случайную страницу и маленький пятачок перед нашим магазином с четырьмя столиками превращался в литературное кафе. Наш посетитель-слушатель превращался в загипнотизированного кролика и забывал о своих делах и о времени. Манера её чтения зависела от её настроения. Даже одну и ту же вещь она могла читать по-разному, что придавало процессу дополнительную интригу и красоту. Когда Марта читала книгу, свободных столиков не было и часто добавлялись даже стоячие слушатели, получавшиеся из не очень занятых прохожих. В общем, так и складывалась наша повседневная жизнь – книги, сувениры, кофе, разговоры, а также еженедельные ужины с соседями с обсуждением книг, искусства, погоды, политики и бытия. На уикенд – выезды на природу, выставки, гости, знакомые. Всё, как у всех. Но кроме этого, была ещё и другая сторона нашей жизни. О ней не знал никто. Если вы не против, об этом я расскажу вам позже.

Так вот, это был обычный осенний день с дождем. Я сидел в магазине, занимался мелкими делами. Посетителей в тот день не было напрочь. На улице было противно, но сидеть в магазине было еще муторней и я, дав знать жене, вышел прогуляться. Накрапывал серый, ничем не примечательный дождь. Бывают такие дни, вы наверняка знаете. Дождь заряжает с ночи и льет, не переставая, весь день, захватывая завтра, послезавтра и ещё пару дней после, как будто где-то наверху пригнали огромную серую губку и медленно с особым садизмом её выжимают, подглядывая в маленькую щелку за домами и городами в ожидании, когда же они там отсыреют, размякнут и покроются плесенью. Тогда придет большой зеленый великан, любитель плесени, с хрустом съест все дома и запьет грязной мутной водой из луж. Так мне казалось в глубоком детстве, когда я болел с высокой температурой в дождливую погоду, лежал в кровати и слушал нескончаемый шум дождя за окном, попивая чай с медом, от которого после третьей кружки уже тошнило. Сегодня случился как раз такой серый дождливый день и мне вспомнились мои глупые детские страхи. Такие дни ничем не запоминаются. Более того, они настолько мокрые и серые, что кажется, что смывается и все прошлое и оно тоже становится размытым, как намокшая антикварная акварель с изображением района старого Лондона, и даже ближайшая часть будущего расплывается и тоже приобретает шикарный средний мышиный цвет. Я шел по улице под зонтом без цели, просто от нечего делать заглядывая периодически в витрины и в глаза редких прохожих, пытаясь поймать что-то более живое. Но и в тех, и в других отражалась все та же серость. Однообразный шум дождя вгонял в ступор и рождал чувство вечности, причём отнюдь не в возвышенном смысле, а в смысле, что этот дождь будет идти вечно и никогда не кончится. Напрочь серое небо добавляло к этому еще и ощущение потери пространства наверху, там, где обычно всегда присутствует небо. Вместо голубой далекой глубины мутный студень над головой создавал ощущение какого-то плоского мира с чудаковатовыми кубиками зданий, живущего своей странной жизнью. Пространства, объема, мира вообще не существует. Ощущение, что пройдешь сейчас еще чуть дальше, за угол, дома кончатся, а там не будет ничего. То есть вообще ничего. Ни домов, ни улиц, ни людей, вообще ничего. И времени тоже. Тихий такой конец света. Только серая туманная пустота. Через час гуляния по улицам я забрел в малознакомый квартал и на одной из улочек мой взгляд упал на киоск с газетами, табаком и прочей всячиной. От нечего делать я решил посмотреть поближе ассортимент на предмет сравнения с нашим и пополнения последнего возможными новинками, не дошедшими пока до нас. В киоске сидел бородатый индус и улыбался. Через несколько секунд я понял, что он улыбался не мне, а просто улыбался, по своей внутренней причине. Он смотрел в окно и ничего не замечал вокруг. Похоже, либо дождь, либо тоска по родине выгнали его в астрал, и он мысленно пребывал совсем далеко, где-нибудь в своей солнечной Индии в сухой сезон. Наконец, заметив меня, он вернулся в реальное пространство и время, улыбка, как грим под душем, медленно сползла с его смуглого лица, и он с тенью разочарования поздоровался со мной, видимо от того, что осознал, что к нему явился не Вишну, а простой покупатель. Потом он, наверное, решил, что и обычный прохожий может быть посланником Вишну и постарался вернуть улыбку. Я рассматривал витрину и прилавок, и мое внимание привлекла вдруг лотерея, выделившаяся жизнерадостными красками. Реклама настолько контрастировала с общим окружающим настроем, что моя рука сама потянулась за кошельком и я купил один билет. Я никогда не брал лотерейные билеты, но эта покупка была вызвана не желанием выигрыша, а стремлением к разнообразию и получить хоть кусочек того яркого мира. Индус протянул билет, я зачеркнул наобум положенное количество цифр и отдал ему обратно. Индус с еле заметной иронией оторвал мне часть билета и картонный ваучер сомнительной надежды с мультяшными яркими надписями перекочевал мне в карман, согревая моё сердце своей примитивной простотой и намёком на детство. Отдалившись от киоска на сотню метров, я обернулся, и сиявшая вновь белозубая улыбка дала мне знать, что индус мысленно был уже на пути к солнечной Родине. Побродив по городу еще немного и больше нигде не встретив оптимизма, я зашёл в кафе недалёко от Зоопарка, познакомился и поболтал там с хозяином, также скучавшим от безделья, и вернулся домой с охапкой собранных по дороге мокрых глянцевых осенних листьев, хоть как-то разнообразивших окружающую нордическую суровость. День так и закончился почти ничем. За день зашло человек восемь. Было двое парней-шведов, которые, пошатавшись по магазину и с тихим хихиканьем перещупав половину сувениров, купили по паре одинаковых кружек и кепок и у шли, продолжая хихикать на своём шведском. Зашло трое знакомых по дороге с работы спросить про что-нибудь новенькое. Видимо, серость их тоже достала. Новенького не было, и мы одарили знакомых улыбками и советом зайти в конце недели, пообещав всенепременно что-то вкусненькое из книжных новинок. Мы и правда ожидали доставку нового заказа, в котором должны были быть несколько интересных вещей.

После этого прошел где-то месяц и я, собираясь в гости и надевая пиджак, обнаружил в кармане тот кусок билета. Я совсем забыл про него и сейчас живо вспомнил тот день, дождь и всю палитру серых оттенков, которые тогда наперебой разнообразили тот день. Розыгрыш был неделю назад. Забытое детское чувство азарта и близости подарка в яркой упаковке вдруг взыграло во мне приятным томлением, над которым навис взрослый рассудочный пессимизм и опыт, холодно бубня, что никакого выигрыша там нет и быть не может. Я прикинулся ребенком, который всё равно верит, что уж в это лето он точно сбежит в лес и найдет Питера Пэна, и полез в интернет проверять розыгрыш. На четвертом совпадении я понял, что выиграл и чуть не взлетел, как сам настоящий Питер Пэн, потому что никогда в жизни до этого не выигрывал ни в какие игры. На шестом совпавшем числе я понял, что выиграл много, и уже хотел позвать и порадовать жену, но успел произнести только первый слог её имени. Остальные звуки скомкались и затихли в уже закрытом рту. Мой взгляд упал на сумму выигрыша. Это был джекпот. Самый крупный за последние 20 лет в мире, как я потом выяснил. Не буду даже называть точную сумму, чтобы не расстраивать вас. В этот момент жена пошла на непонятный звук, вылетевший из меня, чтобы узнать его значение. Услышав её шаги, мой мозг заработал невероятно быстро. Так стремительно он соображал только несколько раз. Последний был в колледже, когда мы дрались с залётными парнями за своих девушек и их было восемь на нас пятерых. Каким образом мы тогда справились с ними, мы не поняли, но действовали скорее интуитивно, как будто в нас активизировались спящие гены пращуров-воинов или вообще животных. Веками дремавшие знания и силы вдруг проснулись, и мы разложили их тогда на земле за полминуты. На нашей стороне, помню, оказалась также одна бутылка минеральной воды, которая полетела прямо в лицо одного чужака и отвлекла его внимание на пару секунд, за которые он успел получить три удара и выйти из строя. Сейчас я за одно мгновение закрыл страницу на ноутбуке и спрятал билет под него прежде, чем жена вошла в комнату поинтересоваться, что за звук здесь раздался и заодно почему я застрял и она опять должна меня ждать. Я отвертелся, сказав, что смотрел погоду на предмет зонта, вежливо взял её под руку и мы пошли к Хопкинсам.

По дороге я еще и еще раз вспоминал числа на билете и в розыгрыше и каждый раз опять понимал, что это был выигрыш и это был не сон. Жене я ничего не сказал, а только крепче сжимал её руку. Сперва она, с интересом заглянув мне в глаза, поинтересовалась, не вызваны ли мои чувства каким-то новым прочитанным женским романом или стихами, о которых она не знает, но потом сама перешла на другую тему. Думаете, я решил свинтить с деньгами? Нет, дорогие мои, жену надо было подготовить. Нельзя такое говорить прямо перед походом в гости или вообще на улице. Кто знает женщин, тот меня поймёт. Да и сами женщины должны менять понять.

Я завёл разговор о том, что подарить Хопкинсам на близящийся их юбилей, а второй половиной мозга думал о билете. Это были нереальные деньги. Но они позволят нам сделать нашу тоже нереальную идею реальной. Ах, если б вы знали, что это была за идея!