Танец Красной чумы (старый вариант)

Райв Корвус

Танец Красной чумы (старый вариант)

Глава 1 – конец всего

Канбран, 537 год новых летописей

У смерти всегда одно лицо.

Каждый представляет ее себе по-разному, каждый по-разному описывает, но ее пугающий пустой взгляд, пробирающий до самых глубин, тот самый неестественный холод, едва ли кто спутает. Многие боятся взглянуть на нее, стараются не замечать, заглушить ее шепот смехом, однако напрасно. Смерть невероятно терпелива. Она дожидается каждого и каждый всегда попадает в ее леденящие объятья. Быть может, вечную жизнь, как и вечное торжество жизни, было бы настоящей утопией – смелой фантазией, едва ли соприкасающейся с реальностью.

Ждут ее или нет – смерть все равно приходит. Иногда она скалиться лицами безнравственных подростков, которые опьянели от безнаказанности, иногда ехидно ухмыляется мордами диких существ, но в этот раз смерть выбрала себе самое диковинное обличие. Вперемешку с кровью и гноем она расползалась, столь быстро и незаметно, что каждый с ужасом озирался на соседа или случайного прохожего. Каждый мог быть ее слугой и каждый непременно умрет. В один миг вся прежняя жизнь, все прежние стремления потеряли всякий смысл – смерть выпотрошила их, оставив на прощание тем, кто пока был жив, лишь страх.

Наверняка нашлись и те, кто не стал ждать прихода смерти, и сразу избавили себя от необходимости жить. Феатур не сомневался в этом, однако сам до сих пор не мог перейти эту невидимую черту. Даже сейчас, когда смерть буквально сидит рядом с ним в одной комнате, когда он потерял все, чем дорожил, все что любил, все ради чего жил эти несколько лет, его затуманенный лихорадкой разум отказывался делать последний шаг. Какая-то глупая, совершенно слепая и бессмысленная надежда все пыталась его остановить.

Критическая ли часть разума или все же отчаяние подсказывали Феатуру, что все это бесполезно. Теперь точно бесполезно. Эта зараза оказалась хуже всякого ночного кошмара, она везде или скоро будет везде, но куда страшнее, что пропал всякий смысл. Уже лично для Феатура. Лекарства нет и не известно получиться ли его вообще создать. Где и у кого просить помощи, если смерть в лице этой болезни пирует, забирая все новые жизни? И главное – как хотя бы доживать те отведенные дни, когда мертва та, кого Феатур любил больше всего. Его самая любимая женщина, его супруга. Она лежала тут, в этой же комнате, но только рядом – на кровати. Сейчас она выглядела не так красиво, как раньше. Хотелось бы верить, что все это просто страшный сон – настолько сильно сознание отказывалось принимать эту правду.

В одном смерть все же милосерда – за ее гранью уже не будет ничего. Всякое страдание, радость и влечение присуще лишь живым и для живущих. Тогда как объятья смерти подобны оковам. Даже тут ее присутствие сильно – весь дом как будто замер в предвкушении новой гибели. Пусть Феатур пока что лишь в лихорадке, подобное только вопрос времени. Сейчас он не боец и не способен дать чему-либо отпор, хотя понимает – умирать он будет особенно долго и мучительно.

Однако, чтобы понять всю глубину этой трагедии, придется вернуться немного назад. К тому моменту, когда нити множества судеб еще не успела коснуться смерть…

Долина Марохта, Канбран. Если точнее – Низкая крепость у одного из устьев реки Абардо, почти у подножия Железной горы. Большая часть территории Канбрана это степи, так что каждый день кажется невыносимо ярким, а мир словно переполняли желтые оттенки. Развитое животноводство, особенно эти земли славятся быстрыми скакунами, и лишь в Низкой крепости, как и у некоторых других возле Железной горы, развито кузнечное ремесло. Звон металла, грохот молота не смолкает до самого вечера в кузнечном квартале, в их цехах.

В остальных же частях города жизнь проходила достаточно размеренно: стража несла свой караул, в бедном квартале сбивались в стаи беспризорники, где-то в центре города возвышался замок местного правителя и его семьи. Возле одной из стен возведен храм нового культа Солнца, где хозяйничал старой жрец. Не жалея своих сил и нерв окружающих, этот старик считал своим долгом донести до всех самые главные идеи нового культа Солнца:

– Культ Крови есть зло! Зло, что было и всегда будет пытаться выбраться на поверхность, стоит только лишь на миг ослабить хватку и закрыть глаза! Помните: солнце благословляет каждого из вас, пока вы чтите и уважается чужие жизни! Солнце есть наш свет, что дарует жизнь и огонь, что сожжет каждого еретика и осквернителя его идеалов!..

Пока же слушателями этого жреца становились лишь случайные прохожие, его крошечная, но все же преданная, паства, как и все те, кто был в больнице, словно в насмешку построенной рядом с этим храмом. И самым приятным можно назвать лишь существование библиотеки, что когда-то тоже построили неподалеку.

Этот день полнимся Феатуру лучше всех предыдущих. Отстранившись от остального мира в алхимической лаборатории, расположенной на втором этаже лазарета, он проводил исследования. Его терзали вопросы достойные какого-нибудь адепта из Медного ордена – в особенности он хотел выявить причину странной сезонной лихорадки. Хотя реальность его была такова, что это не совсем его дело. Но разве это останавливало Феатура? Нет, конечно, нет.

С исключительной легкостью и точностью он управлялся с мельчайшими деталями алхимической аппаратуры, а когти нисколько не мешали при обращении со стеклом и перегонными сосудами. Лишь иногда удавалось заметить несколько неуклюжие движения длинными руками, но и то – это были настолько скоротечные мгновения, что их приметил бы только знаток. Чуткий слух следка раздражали отчаянные выкрики жреца и назойливое жужжание насекомых, которых привлек запах реагентов, однако даже так лицо вархада оставалось неподвижно спокойным. Так, словно бы его совершенно не беспокоило ничего вокруг, сконцентрировавшись только на своей работе.

Феатур неслучайно позволил себе свою маленькую слабость – лазарет почти пустовал, если только не считать уродца из немории, пару больных, как и всех, кто тем или иным образом связан с врачеванием. И Феатур не был исключением. Хотя довольно часто он натыкался на недоверчивые взгляды, иногда почти презрение к своей персоне из-за происхождения, однако ничто из этого не смогло отбить у него желания прикоснуться к самым сокровенным знаниям. В какой-то мере это желание, даже страсть, была куда сильнее абстрактной и слепой идеи помощи живым существам.

Не зная, сколько ушло у него времени на свои эксперименты, Феатура вернул в реальность только приглушенный стук шагов. Изначально он даже не обратил на них внимания, однако они звучали все четче, хотя пока еще за дверью. В них улавливался странный ритм, словно бы этот кто-то хромал на одну ногу. Звук стих лишь на одно мгновение и тут же раздался скрип. Феатур и так мог бы догадаться, кто пришел его навестить, однако он все же обернулся.

В определенной степени из вежливости, хотя ничто во внешности вархада не выдавало радость – все также размеренно покачивающийся хвост, опущенные плечи, как и в целом совершенно безрадостное выражение лица. В определенной степени такие черты его рода, как когти на руках и ногах, что больше напоминали крысиные лапы – придавали ему даже устрашающую внешность. Наполовину человеческое лицо никак не могло избавить от ощущения какого-то звериного естества в образе вархада. Ни рыжие волосы, что собраны в хвост, ни асирианская одежда. Одного взгляда этих по-звериному пронзительных глаз с вертикальным зрачком было бы достаточно, чтобы напугать многих, кто еще никогда не видел вархада вживую.

Но не таков был вошедший асириан – он сохранял спокойствие. Даже как будто излучал приятную ауру добродетели. Словно бы его нисколько не мучала ни усталость, ни недосып. Вполне обычного телосложения, но все же обладал каким-то специфичным шармом и всегда старающийся выглядеть достаточно опрятно. В правой руке он держал трость и опирался на нее. Поначалу могло показаться, что он ее держит для красоты, но стоило асириану шагнуть в сторону вархада, как сразу становилась видна и причина – он очень сильно хромал на правую ногу, словно ему стоило большого труда просто ей шевелить.

Как и всегда Кэрлим – а именно так звали вошедшего асириана – был одет так, как и положено служителю нового культа: в сложное длинное одеяние с рукавами, которое еще и застегивалось на груди. Сложное по покрою, к тому же имело еще и полы до колена, пусть и разрезанное в нескольких местах. Оно больше напоминало не столько рясу монаха, сколько костюм поверх которого можно закрепить доспехи. Как и короткой накидки, которая едва ли прикрывает поясницу и без рукавов, чье единственное предназначение – это демонстрировать окружающим герб ордена или символ культа на спине.

– Почему-то я не сомневался, что найду тебя здесь – асириан едва заметно улыбнулся, хотя вархад не почувствовал искренность, словно это было какой-то привычкой. – На твое отсутствие уже успел пожаловаться Дарис. Видимо надеялся, что ты сбежал куда-нибудь, как сделал бы он, и у меня оказался бы достаточно весомый повод, чтобы выставить тебя из лазарета Низкой крепости.

– Я тоже презираю эту крысу. – напрямую ответил Феатур.

– Однако же все свои чувства, как и неприязни, оставляйте за порогом: лазарета должен продолжать свою работу в прежнем темпе. Я сказал Дарису тоже самое, если тебе интересно. – асириан выдержал небольшую паузу, однако Феатур ничего не произнес. – В любом случае сегодня ты мне понадобишься. – Кэрлим заговорил снова, остановившись в нескольких шагах от вархада. – В особенности твои глаза, слух и даже обоняние, не говоря о разуме. Сегодня ночью к городу пришла группа беженцев. Просидели за стенами всю ночь и вот: добившись утром аудиенции, все же уговорили нашего хозяина пусть их в город. Я так и не смог знать у них что-то конкретное. Они упорно не желают рассказывать о причинах своего бегства. Возможно, чего-то боятся.

– Может, стоило бы выдержать их в карантине? Где-нибудь за стенами. – вархад взглянул Кэрлиму в глаза.

Асириан только отмахнулся свободной рукой:

– Стоило, не стоило, однако за стенами их ждет смерть. Скорее всего. Если бы у нашей крепости был бы селение неподалеку или хотя бы поселения вне стен – можно было бы их там разместить, но такого у нас нет.

Помедлив еще немного, Феатур выискал на столе самую крупную емкость и слил туда реагенты. Все равно для исследований они нужны в самом свежем виде. А как полежат – начнет образовываться осадок, нежелательное брожение, зачем оно такое нужно? Да и, скорее всего, не будет у него сегодня столько времени, чтобы продолжить. Частично вархад чувствовал легкую досаду, впрочем, не настолько сильную, чтобы ненавидеть свою основную работу.

Высунув руку с сосудом в окно, вархад без зазрения совести опрокинул ее. Там все равно должен был быть где-то сад, кустарники и прочие растения перед самой больницей, часть которых применяется в изготовлении лекарственных настоев. А окна лаборатории не расположены прямо над входом – Феатур это точно помнил.

Оставив все ненужное на алхимическом столе, он первым вышел из комнаты, следом же – хромающий Кэрлим. Второй этаж лазарета не выглядел как-то по-особому. Скорее он просто напоминал жилой дом: череда различных комнат, некоторые из них были настолько маленькими, что хватило бы шага четыре, чтобы дойти до второй стены. И тому были причины – такие комнаты больше предусматривались для ослабленных, на худой конец просто немощных. Тут же есть комнаты для самых врачевателей: где можно было бы собраться с мыслями и уделить немного времени мелочам.

Истинный ужас этой лазарета в Низкой крепости раскрывался именно на первом этаже – самом большом. Помимо небольшой комнаты, где можно было бы приготовить еду, лекарственные смеси, огромный зал отведен для тех больных, что мучаются в лихорадке. Феатуру было достаточно просто спуститься с лестницы, чтобы уже издали увидеть этот зал – словно длинный коридор, по бокам которого располагались полотна из грубой ткани. Этими же полотнами разделялись импровизированные палаты. Пару недель назад оттуда доносился нескончаемый кашель и стоны – как пояснил Кэрлим при встрече – обострение сезонной лихорадки. Звучало несколько странно, но сам Кэрлим заверил: такое тут случается достаточно часто. Особенно в летние сезоны, когда в воздухе полно насекомых, словно кто-то из них стал ее первопричиной.

И все же – стоило Феатуру задержаться тут, из-за своих личных соображений, как число таких больных резко уменьшилось, почти исчезли. Разве что далекий стон немного напоминал о том, что импровизированные палаты не полностью пусты.

Сейчас же, двигаясь по незамысловатому проходу между полотнами, вархад выискивал взглядом дверь. Не то, чтобы это было так уж сложно: пришлось пройти большую часть зала, прежде чем цепкие звериные глаза заметили крепкую деревянную дверь. Подойдя ближе, Феатур просто толкнул ее вперед – днем двери лазарета открыты, если их и запирают, то только ночью и то не всегда. Однако же закрывать дверь вархад не спешил. На мгновение он прищурился. Жаловаться на то, что лазарет плохо освещен – не приходилось, однако на улице этого света казалось даже слишком много. Вымощенная мелкими камешками улица, только усугубляла это ощущение. Позади раздались шаркающие шаги и стук трости. Кэрлим не заставил себя долго ждать, хотя в его состоянии каждый шаг это целая проблема. Он молча указал свободной рукой в сторону, где примерно располагались ворота, а после сам же первым направился туда. Феатур просто последовал за ним – все же в данной ситуации у него большого выбора не было.

Низкую крепость сложно назвать огромным городом – есть свои ремесленники, богатый квартал, который так часто любят посещать купцы, однако это не такое уж и крупное поселение. Переплетения улиц, словно жилы, обхватывали и стягивали все кварталы. Самая крупная улица, почти как артерия, проходила через всю крепость неровным кругом, выводя только к воротам, храму с больницей и дворцу хозяина. Так что даже случайный путник при такой архитектуре города просто так не заблудится.

Пока же Феатур, прошел мимо бедного квартала – он ближе всех располагался к храму и был значительно больше прочих. Однако, несмотря на обидное название, сказать, что все обитатели квартала нищие – необоснованное оскорбление. На улицах бывают и такие, но все же основная масса – просто небогатые жители города. В один из дней Феатур вообще случайно узнал, что часть этого квартала большие любители рыбалки. Что в целом и не удивительно – если нет денег на рыбу, то ее всегда можно поймать. Семья аристократов, как и стража, на такие детали просто не обращают внимания, пока это не превращается в торговлю.

Может этот путь занял около часа, прежде чем за чередой домов показались ворота. Если остальные стены Низкой крепости могли оправдать ее название, то вот ворота – это крайне громоздкое сооружение: по бокам от входа – две высокие башни, между ними – арка, к тому же достаточно высокая, так что под ней не только карета проедет, но и всадник с поднятой пикой. Крепость защищали не только деревянные ворота, которые существовали словно для вида, истинная же мощь сокрыта в подъемной стальной решетке. Сейчас она поднята лишь наполовину – хозяин не ждет других аристократов, однако ее всегда поднимают с началом нового дня. Для купцов, странников, местных жителей, в конце концов.

Стоило только приблизиться к воротам, как вархад расслышал гомон толпы. Обрывки возмущенных фраз смешивались в беспорядочный шум, где единственный голос, который пытался как-то перекричать общий шум, принадлежал одному из стражников:

– У меня приказ: не пропускать никого, пока не придет и что-то там не подтвердит аколит Медного ордена…

С каждым шагом шум все сильнее нарастал. Еще немного и Феатур начал бы различать голоса особо надоедливых крикунов, однако в какой-то момент толпа смолкла. Все их взгляды были направленны лишь на одного человека – того, кто был в одеждах ордена. Вархад достаточно давно заметил этот странный рефлекс толпы на появление служителя нового культа – на таких всегда смотрят либо со страхом, либо с надеждой. Медный орден все же входил в состав нового культа, был его частью, пусть и немного своеобразной.

У ворот же разворачивалась не самая приятная картина: Феатур видел людей, должно быть это те беженцы, о которых говорил Кэрлим, стража им преградила путь. Драки вархад не заметил, однако выглядело все так, как будто через миг другой могло бы дойти и до такого. Если общий вид стражи понятен – люди при оружии, большинство в кольчуге, поверх которой накинуто полотно с гербом аристократа, то беженцев определить не трудно – большая их часть в не самых чистых одеждах, хотя бы потому, что к ней уже успела прилипнуть пыль от дорог. С сумками, мешками, где наверняка нашлось место только тем вещам, которые они успели прихватить с собой.

Когда же Кэрлим подошел достаточно близко, он поднял свободную руку ладонью вперед, пытаясь успокоить толпу:

– Не стоит беспокоиться. – крайне мягким тоном произнес он. – Вам найдется место в крепости, однако сначала мне стоит вас осмотреть. Если речь идет о какой-то болезни – тем более нужен осмотр. Никто не хочет заболеть, если кто-то ранен или нуждается в помощи – мы сможем помочь.

– Ну сколько можно повторять: никто из нас ничем не болен. – голос этого мужчины вархад узнал. Кажется, он был одним из тех, кто встревал в перепалку со стражником. – Мы проделали долгий путь: любая болезнь за такое время стала бы очевидной.

– Вы действительно в чем-то правы, – спокойно заметил Кэрлим, – Однако с моей стороны есть обязанности и инструкции, которые я должен выполнять. Хотя бы верхнюю часть тела я обязан осмотреть, чтобы лично убедиться. А пока: расступитесь для начала. И дайте мне посмотреть на палатки, которые еще не успели разобрать.

Асириан сделал еще несколько шагов, так что практически подошел вплотную к людям. Он взглянул на стражников, на толпу перед ним. Не дожидаясь реакции людей, Кэрлим сделал еще один шаг вперед. Некогда разозленная толпа невольно стала пятиться и расступаться, так что асириан смог сделать еще один шаг, не столкнувшись ни с кем. Нерасторопно люди стали отходить, пропуская служителя культа дальше. Вархад ловко пристроился поближе к своему другу, следуя за ним в глубины этой толпы. Еще немного и куча людей просто разошлась, отойдя назад – от ворот города.

Именно тут вархад смог примерно прикинуть сколько их. Около десяти до пятнадцати: уже слишком много, чтобы называть "небольшой группой беженцев", однако если бы случилось что-то невообразимое – их было бы намного больше. В основном асириан. Однако как раз это не было удивительным. Вархад заметил следы костра на земле, немногим в стороне от дороги. Поспешно сделанные палатки из тканей, иногда одежды и достаточно крепких веток. Некоторые, похоже, были вынуждены провести эту ночь на земле – Феатур видел положенные на траву полотна тканей и тонкие одеяла.

Мысль друга пока ускользала от вархада – он мог примерно понять, что Кэрлим чем-то встревожен, хотя и не мог найти причины. Асириан словно бы боялся упустить нечто важное, при том настолько, что готов был втянуть в привычные для себя обстоятельства старого друга. Феатур не был тем, кто стал бы доверять подобным ощущениям, однако он их чувствовал так отчетливо, что не замечать просто не мог.

Когда Кэрлим заметил внимательный взгляд на себе, он жестом указал вархаду наклониться ближе и тихо произнес:

– Разделим обязанности пополам. Женщин будем осматривать вон в той палатке, – асириан указал на самую большую из них. – Если, в самом деле, среди них нет больных: быстро закончим, если же нет… – Кэрлим обратился к стражникам, заговорив значительно громче, так, чтобы его услышали издали: – Смотрите, чтобы мимо вас никто без осмотра не проскочил.

Тут началась самая скучная часть работы для Феатура: он был достаточно опытным, чтобы не испытывать смущения или предрассудков при виде обнаженного тела. В определенной степени это была его обязанность – знать все и уметь отличать больное от здорового. Среди беженцев никто не спешил быть первым. Так что дошло до смешного: что Кэрлим и Феатур вынуждены были подходить, начинать разговор, предлагать снять верхнюю одежду мужчинам. Скучно, однообразно, что не вызывало большого интереса и восторга – просто часть рутины. После дошли до женщин. Вархад ловил на себе недовольные взгляды других беженцев: к странности косо смотрели преимущественно на него, нежели на человека из ордена. Феатур не слишком был удивлен – он понимал, что это скорее ревность или недоверие братьев и мужей этих женщин. Так что относился к тому с терпением, стараясь не замечать. Им неоткуда знать, что у него уже есть желанная супруга. Другие же Феатура не сильно интересовали. Тем более, когда речь идет только о работе – тут все же срабатывала странная привычка и не менее странное равнодушие.

За время всего осмотра вархад успел увидеть многое, но ничто из того, что действительно бы вызвало опасения именно как врачевателя. Не меньше он заметил и на лицах беженцев: от раздражения, опасения, до стыда и стеснения. Однако дело проходило спокойно. Настолько, что предположения Кэрлима оправдались – еще немного, и они закончат осмотр всего за несколько часов. В глубине Феатур почувствовал даже какое-то разочарование – все оказалось даже проще, чем он сам мог бы предположить. Во всяком случае, внешне. Заглянуть каждому из беженцев внутрь вархад не смог бы при всем желании. Однако явно больных ни вархад, ни его друг из ордена не увидели.

Вдруг в отдалении от остальных вархад заметил еще одного беженца. Он сидел за одной из палаток, так что ни Феатур, ни Кэрлим его до этого просто не видели. Только сейчас и даже не оба – вархад оглянулся на друга, но он, похоже, до сих пор не заметил этого беженца. Выглядело это несколько странным, однако Феатур без опаски приблизился к этому беженцу. На первый взгляд он ничем не отличался от окружающих. Только приблизившись, вархад заметил покрасневшие, как от недосыпа глаза, как и странный едва различимый запах. Его сложно было с чем-то сравнить. Как будто в воздухе витал слабый гнилостный аромат с примесью крови.

– Можете встать? – спросил Феатур. – И снимите рубашку. Ничего личного, но я должен вас осмотреть.

– А разве со мной что-то не так? – беженец начал неуклюже подниматься.

На миг Феатур засомневался в своих подозрениях – этот асириан отреагировал достаточно живо и энергично. Не очень похоже, чтобы его мучила болезнь. Разве что странные внешние дефекты.

– Пока не знаю. Когда осмотрю, станет понятно.

Беженец, теперь вархад не сомневался, что это молодой мужчина, начал неохотно стягивать с себя рубашку. Чем больше Феатур за ним наблюдал, тем отчетливей он улавливал скованные движения. Вызваны ли они болью или же стеснением – он не знал. Наконец закончив с рубашкой, беженец замер. В его глазах на миг вархад увидел страх, хотя сам он пока не видел причин для него. Осмотрев грудь, спину, область подмышками и шею, вархад так и не увидел ничего, чтобы вызвало серьезные опасения. Только странные темные пятна, больше похожие на синяки.

– Вы недавно падали или дрались с кем-то? – без интереса спросил Феатур.

– Нет. – ответ прозвучал опасливо, даже с каким-то сомнением.

Феатур на миг смутился. Если бы беженец ответил да – то никаких сомнений в происхождении этих пятен у вархада бы не было. И действительно: располагались они больше хаотичным образом. Не слишком похоже на череду пятен от ушибов, хотя могли бы сойти за побои.

– Похоже мы со всеми закончили. – послышался позади голос Кэрлима. – А тут еще один.

– Я его уже осмотрел. – пояснил вархад. – Отведу его в больницу. Не то чтобы что-то серьезное, просто на всякий случай. – обратившись к беженцу, вархад дернул подбородком. – Что стоишь? Одевайся. Ты все прекрасно слышал. Если нет, поясню: сейчас идешь за мной. Переночуешь в больнице Низкой крепости, если за ночь не станет хуже, и синяки начнут сходить, вернешься к остальным. Или куда аколит Медного ордена определит. Это он. – вархад мотнул головой за спину, где примерно должен стоять Кэрлим.

– Ясно. – вархад услышал голос друга за спиной. – Не спеши тогда покидать больницу. Я когда разберусь, вернусь. О, и если встретишь гонца, скажи ему, чтобы меня дождался.

– К-как-кие синяки? – немного заикаясь, переспросил беженец.

– Обычные. Наверное. – ответил вархад. – В любом случае тебе не о чем беспокоится. Просто посидишь немного в карантине. Это вполне обычная практика при всех странных случаях. Скажи: тебе приходилось жаловаться на них ранее? Головокружения, может быть, были? Слабость?

Беженец надел рубашку обратно:

– Так… Вроде нет. – все еще не понимая к чему клонит вархад, произнес он.

Феатур невольно прищурился. Если не побои и не проблемы со слабыми сосудами, то остался только один очевидный вариант – это брюшная зараза, которую можно подцепить только от мертвых тел. Переспрашивать в этот раз Феатуру уже не хотелось. Меньше всего, ему хотелось бы узнать, что в больницу он направляет обыкновенного мародера, который по своей глупости подцепил заболевание от гниющих тел. Впрочем, даже сейчас вархад мог ошибаться: может быть, происхождение этих странных пятен невероятно банальное, а беженец просто не заметил, как и когда их получил.