Война Ириса и Розы. Секрет турмалина

– Я знаю, Вам это не понравится. – наконец решилась она. – Но иногда и горькое лекарство приносит пользу. Незадолго до ареста, моя фрейлина призналась мне, что, кажется, поспешила с заключением брака. Она просила меня помочь и намерена была сообщить Вам о своем желании расстаться. Я, как могла, отговаривала ее. Но она была очень искренней в своих чувствах и сказала, что не сможет обманывать Вас. В то время она уже тайно встречалась с принцем. По дворцу ходили только слухи, а правду она рассказала лишь мне.

– Она что же влюбилась в него? – спросил Реджис, заметно упавшим голосом.

– Мне показалось, да. Карлос умеет убедить кого-то, если захочет. Видимо смог убедить и ее, что между ними нечто необыкновенное, а не простая симпатия. Но незадолго до ареста они расстались. Принц избегал ее, и Астрид очень страдала от этого. Он попросту разбил ей сердце.

– Но она все равно хотела уйти от меня.

– Примите это, если так Вам будет легче жить дальше. Вас разлучила не только смерть.

– Это хуже смерти. – ответил граф.

Королева надеялась своим признанием наоборот утешить его. В том плане, что разбитое сердце лечится легче с помощью нового лекарства, нежели то, что полно любовью. Взаимной любовью. Так ей казалось.

– Вы молоды граф. – успокаивающе произнесла она. – Еще сумеете найти свое счастье. К тому же на Вашей стороне преимущество против Карлоса. Вы знаете о том, что он сделал. Но принц ничего не знает о Ваших догадках. Он даже не знал, что она была замужем.

– Как это так?

– Не думаю, что его волновали подробности ее жизни. А при дворе у нее было прозвище из-за акцента. Ее представили ему как леди Алин, фрейлину королевы, ее подругу, прибывшую с ней из Визардании. Ему было этого достаточно, как мне кажется. Сама она тоже ничего не рассказала, очень была увлечена, польщена его вниманием. Поэтому на Вашем месте я бы не раскрывала карты. Путь принц ничего не знает о том, кому еще кроме меня сумел перейти дорогу.

– Это правильно, Ваше Величество. Пусть не знает. Но Вы будьте уверены, при случае я Вас не подведу.

– Я верю. Верю Вам, граф.

Реджис отправился к Фотье, чувствуя себя теперь не настолько одиноким и потерянным. Но чувство злости и мрачной тревоги не покидало его еще много дней. Он не заметил, когда оно пропало. Зато сразу замечал, когда оно появлялась. А появлялось оно при любом упоминании Карлоса Арку в беседе с кем бы то ни было.

***

Мало кто знал о существовании Эмиля Кавелье. Ему было всего шестнадцать лет. Он не выходил в свет, еще не успел поступить в армию или на службу королю. Он все время был дома, с семьей. Вокруг было мало его ровесников, потому и друзей среди соседей у юноши было немного. Когда он был убит и похоронен в фамильном склепе на окраине леса, входящего во владения Кавелье, его родители никому не рассказали об утрате кроме как в письме королю. И после этого получили лишь подобающие соболезнования от королевского двора. Они мало утешали. Но позволили беспрепятственно переехать в Фоссе и провести в глуши на севере достаточно времени, чтобы при дворе сменились люди и обстоятельства. И чтобы принц Карлос забыл свою обиду. В то время Патрис Кавелье получил два письма. В первом говорилось о том, что Магнус Арку сочувствует своему преданному товарищу и одобрил его отставку и желание покинуть двор. А во втором, слуга принца сообщал, что Карлос Арку более не держит зла на барона де Фоссе, так как считает обиду отмщенной. Однако призывает того впредь быть осмотрительнее.

Будучи очень осмотрительным Патрис Кавелье, прожил с семьей в своем замке на севере около десяти лет, ни разу не появившись в столице и не заявляя о себе нигде кроме коротких отчетов для королевского двора. В отчетах сообщалось, что дела его идут хорошо, подрастают дочери и новорожденный сын, отступает продолжительная болезнь. На деле же, прошло достаточно много времени, прежде чем жизнь Кавелье стало возможно назвать счастливой. Первые несколько месяцев барон и баронесса разбирались с последствиями нападения людей принца на своих детей. Ижени Кавелье, по-видимому, очень сильно ударилась головой о ствол срубленного дерева, когда упала на землю посреди военного лагеря. После того случая девочка не узнавала никого из родных, долго лежала в горячке, очень много плакала и просыпалась от ночных кошмаров по ночам. Матушка и прислуга занимались лишь ею. А отдохнуть баронесса могла только в те моменты, когда после порции молока с медом дочь удавалось уложить спать.

Ижени отчетливо помнила тот момент, когда она впервые открыла глаза после продолжительной лихорадки и головных болей и, наконец, начала что-то понимать. Она понимала, что не помнит, кто она и как ее зовут. Но, кажется, недавно ей все это объясняли. Ей сказали так же, что она находится дома среди родных, а голова так болит из-за удара в результате неудачного падения с дерева в саду. После недолгих размышлений девочка пришла к выводу, что ей нужно во все это поверить. Ведь зачем все эти люди вокруг стали бы ее обманывать? Она услышала шепот из соседней комнаты. Взрослые говорили прямо у ее двери. В тишине она прислушалась к голосам и различила двое – женский и мужской.

– Она что-нибудь вспомнила?

– Ничего. Она ничего не знает. Патрис, как же принц мог так поступить с Эмилем? Ведь он был совсем ребенком.

– Это моя вина. Прости меня, Вивьен. Я разозлил его. Никогда не прощу себе этой ошибки.

– Не мучай себя. Королева тоже постаралась. Для чего ей понадобилось травить младенца в Вилоне? Если бы не сын, возможно, Карлос не был бы столь жесток.

– Нам нужно подождать. Немного подождать, когда все изменится.

– Но Эмиля это не вернет.

– Я знаю. Зато сможем вновь не опасаться за жизнь детей.

Ижени пошевелилась. Разговор стал тише и ей неудобно было слушать. К тому же она не понимала, о чем шла речь. Да и лежать уже надоело. Хотелось встать. Но сил не было. Баронесса де Фоссе услышала за дверью комнаты слабый голосок Ижени:

– Матушка! Вы здесь?

После этих слов, она сразу вошла в комнату и очутилась подле ее постели.

– Я здесь, здесь, милая. Как ты себя чувствуешь?

Она держала ее руки и с надеждой смотрела в ее худое личико с повязкой из бинтов на лбу.

– Мне лучше. – ответила Ижени. – Хочу встать. Можно?

С того дня она вела себя, словно ничего не случилось. Называла всех, как ей сказали. Делала то, что просили. Баронесса не могла нарадоваться, ей казалось, что дочь быстро идет на поправку. Иногда она склонна была подумать, что Ижени все вспомнила. До того естественным казалось ее поведение. И только временами, когда она спрашивала о каких-то элементарных вещах вроде «Для чего нужен этот большой черный ящик на ножках (пианино)?» или «Кто это все время плачет в комнате в западном крыле? (маленькая сестра)». Только тогда баронесса понимала, что Ижени ничего не помнит до событий, произошедших в тот день в лесу. Так, она ничего не спросила про брата. Казалось, она и не знает о его существовании. Это было даже хорошо. Она не мучила расспросами мать, и без того убитую горем и умело скрывающую это всякий день. Ее неведение было своеобразным щитом для нее. Она могла радоваться. Могла не думать о страхах и не опасаться, что какие-нибудь незнакомцы снова появятся из леса и утащат ее. Ведь в ее сознании все вокруг было прекрасно и ничего опасного не случалось. Примерно так думала баронесса, успокаивая себя тем, что дочь в полном порядке. Единственное изменение, которое она заприметила, Ижени после болезни стала довольно тихой. Не любила уже столь сильно побегать, поиграть, поговорить. Чаще склонялась над книгами, читая их все подряд. И более внимательно слушала учителей. Ее мать не знала, радоваться или огорчаться таким переменам. А отец не находил ничего лучше кроме как чаще радовать дочь, покупая и привозя для нее все, чего бы она не пожелала. Первая улыбка Ижени спустя шесть месяцев после болезни заставила ее родителей поверить, что теперь хотя бы на ее счет можно быть спокойными. Девочка тогда подбежала к матери и обняла ее. Сердце баронессы растаяло. А сердце Ижени снова забилось сильнее. У нее прошло это странное ощущение пустоты в голове. Осталась лишь привычка вести себя тихо, неприметно и читать книги, затворив дверь в свою комнату.

***

Реджис старался чаще ходить пешком, чтобы устать перед сном и проветрить голову от назойливых мыслей. Хотя улицы Фиале по вечерам вовсе не представляли собой тихий живописный уголок для прогулок. Там все время кто-то норовил подраться, стащить кошелек или облить тебя грязью с мостовой из-под колес экипажа. Но графу де Баккарду пока удалось избежать этих неприятностей. Он бродил по вечернему городу в неприметной одежде, не отличавшей его от простых горожан и со шпагой и пистолетом, скрытыми полами коричневого плаща. От нечего делать рассматривал прохожих, а иногда думал своем, стараясь, чтобы мысли его витали подальше от дел прошлых и чаще смотрели в будущее. В этот день мысли о будущем никак не шли. Одни лишь болезненные воспоминания. Не помогало и то, что сын был отправлен с няней в Манже. Реджис, даже не видя его подле себя, все равно каждый день и каждый час вспоминал его мать. Чтобы уйти от этих мыслей куда подальше, он снова принялся рассматривать незнакомых людей, попадающихся на его пути. В этот момент он как раз вышел к мосту за дворцовой площадью, там было достаточно пусто по вечерам, потому что от реки дул промозглый неприятный ветер. Внимание Реджиса сразу привлекла фигура на мосту. Это была девушка в одном платье, без накидки. Она стояла у чугунного ограждения, внимательно смотрела, как колыхается вода в реке, а ее темно-русые волосы развевались на ветру, перевязанные одним единственным кожаным шнурком. Девушка выглядела очень задумчивой и печальной. Да и скромный наряд ее совсем не подходил для прогулки. Реджис заинтересовался и подошел ближе. Ему теперь казалось, что вовсе не просто так она стоит здесь одна на мосту у самого ограждения и смотрит на реку. Он подошел достаточно близко, чтобы рассмотреть ее лицо. То действительно выражало некую потерянность и безысходность. Это выражение прекрасно сочеталось с тем чувством, что он испытывал ежедневно после гибели Астрид. Может быть, потому он посчитал себя вправе заговорить с незнакомкой.

– Довольно глубокая. – сказал он, читая ее мысли, обращенные к реке. – И все же я бы не советовал проверять это на себе. Вода ужасно холодная и грязная.

Девушка обернулась. Она увидела Реджиса и в глазах у нее сверкнуло что-то вроде испуга и удивления сразу.

– Господин де Баккард? – спросила она.

– Да. Откуда ты меня знаешь?

– Я видела Вас во дворце. Там я прислуживала Вашей жене по приказу королевы. Всякий раз, как она приезжала ко двору, я помогала ей. И однажды видела вас вместе.

– Если ты из дворца, тогда что забыла здесь?

– Принц Карлос обвинил меня в краже и меня выгнали из дворца. Сейчас мне некуда пойти. Я служила там с самого детства с тех пор как матушка умерла, а тетя пристроила меня на кухню.

– А что ты украла?

– Ничего, господин граф.

– Тогда зачем принцу клеветать на простую прислугу? Не королевское это дело.

– Он приказал мне подтвердить его слова перед королем на случай, если тому понадобится еще один свидетель. Якобы я слышала, как леди Алин, Ваша супруга, признавалась в организации отравления. Но я отказалась. Как могла я сказать такое? Леди Алин, конечно, ужасно ошиблась, когда завела шуры-муры с принцем в Ваше отсутствие. Думаю, он знатно вскружил ей голову. Но она не преступница и не убийца. Это я точно могу сказать.

– И что же было потом?

Девушка безразлично пожала плечами.

– Ничего. Меня выгнали из дворца как воришку. Не так давно это случилось. Видно, не до меня ему было. Не сразу вспомнил.

Реджис, подумав, ответил:

– Что же у тебя нет ни друзей, ни возлюбленного? Совсем некуда пойти?

– На пару дней я спряталась у Реми. – ответила незнакомка. – Раньше он говорил, что мы поженимся, как только он заработает немного денег. Но теперь мне показалось, я ему не нужна. И только мешаю. У него дома все время бедлам. Он так хмуро смотрел на меня, точно я незваный гость. А, когда заговорила о свадьбе и переезде, сказал, что теперь не знает, когда получится.

– Может, нужно подождать немного?

– Нет. Не нужно ждать. Такие вещи понятны без слов.

– Что ж, это не повод губить себя.

Девушка взглянула на него, и ему показалось, что в глазах ее мелькнули искры гнева. Хотя говорила она со спокойной грустью, как человек, чья участь давно решена.

– А что мне делать? Во дворец меня больше не пустят. Устроиться на честную работу без связей практически невозможно. А из знакомых у меня больше никого нет, да и кому какое дело до моей судьбы?

– Если хочешь, идем со мной. – предложил Реджис, обдумав это предложение всего пару мгновений. – Мне понадобится любая помощь людей, которым можно довериться. Всегда нужен посыльный, лишние уши или глаза. А ты вроде не глупая девушка. И поступила очень благородно, не послушав принца.

Его собеседница все еще смотрела на него внимательно и не до конца понимала, зачем ему вдруг спасать ее от несчастной судьбы.

– Когда едва знакомый человек, особенно мужчина, зовет к себе домой, это немного настораживает. – ответила она первое, что пришло ей в голову по этому поводу. На самом деле, ей было стыдно признаться, что она не понимает его.

Реджис улыбнулся, хотя взгляд его оставался печальным. Точно он чувствовал себя таким же обреченным судьбой на вечное страдание.

– А мы хорошо знакомы. – сказал он. – Граф Реджис де Баккард, офицер полиции короля. Родом из Манже. С недавнего времени вдовец. И сейчас мне так тоскливо, что должен выглядеть скорее жалко, чем пугающе. Так что, идешь? Или останешься на мосту?

– Я иду. – ответила девушка. – Спасибо Вам.

– А тебя-то саму как зовут?

– Авелин.

Они отошли от края моста и направились обратно к более оживленной улице. Реджис попросил девушку никому не говорить о том, как ни встретились сегодня и при каких обстоятельствах она попала в его дом. Авелин обещала. И уже после поняла, что в доме де Баккардов умение хранить секреты ей пригодится больше, чем уборка, готовка и штопка белья.

Глава 3

Столица Фиале 1503 год. В это время ко двору съезжались все те, кто предан королю. И еще больше тех, кто предпочитал власть принца Карлоса. У того подрастали двое сыновей. А у Магнуса росла лишь численность наемных войск и опасения по поводу того, что коронация его не была совершена должным образом, а королева не смогла родить сына. Все это нагнетало обстановку в стране и делало ее похожей на вулкан перед извержением. Один шаг. Один ловкий шаг какой-либо стороны мог решить дело раз и навсегда. Но все таинственно затихли, а при дворе слышался лишь тихий ропот.

Реджис де Баккард приехал к Фотье с докладом. У него были интересные новости с севера. И на этот раз касались они не дел принца, а совсем других вопросов. Патрис Кавелье, как говорили, искал жениха для старшей дочери среди высшей знати королевства. Приданое невесты было многообещающим. Однако более обнадеживающе выглядели для Реджиса перспективы этого брака. Он во всех красках описал их своему начальнику.

– Что может быть удачнее, чем подобраться к тайнам этой семейки? Пожалуй, другого такого шанса не будет. Она начнет докладывать отцу в своих письмах обо всем, что происходит у короля. Мы покажем их переписку Его Величеству. А может быть, устроим Кавелье ловушку и тогда он выдаст себя.

– Мысль хорошая. – одобрил Фотье. – Но что Вы станете делать, если Кавелье Вам откажет? Он ведь тоже не дурак. Может побояться отдавать дочь за кого-то из свиты короля.

Реджис самодовольно усмехнулся. Давненько у него не бывало такого приподнятого настроения.

– Пусть попробует отказать. Тогда к нему у двора будет больше вопросов, нежели сейчас. С какой это стати он не хочет породниться с офицером из тайной полиции? Все начнут шептаться, что ему есть что скрывать. Нет, Кавелье этого не допустит. Он теперь будет очень осторожен. Главное, успеть раньше других претендентов на руку девушки. Я займусь этим в том случае, если получу Ваше согласие, генерал.

– Вы очень трезво рассуждаете, граф. Я могу согласиться с вашими выводами. Если у нас в полиции остались такие люди, как Вы, королевству не грозит опасность. Езжайте за невестой. Пускай Кавелье найдет хоть одну причину возразить. Тогда мы найдем способ разубедить его. Все же не зря мы ждали подходящего момента в течение десяти долгих лет.

– Девять лет, шесть месяцев и двенадцать дней. – поправил его граф.

Реджис, довольный задумкой, не поехал на север сам, а отправил послание с предложением о браке с самым быстрым гонцом. Кавелье получил его как раз вовремя, чтобы оно оказалось одним из первых и наиболее выгодным. О том, чтобы возражать, речь даже не шла. Во-первых, отказать человеку настолько близкому к королю было крайне подозрительно. Во-вторых, этот брак казался ему невероятно перспективным. Теперь у него будет шанс подобраться поближе к королю и вновь быть полезным принцу Карлосу своей службой. Судя по тому, как все идет, быть ему скоро королем вместо брата, а потому нельзя оставаться с ним в ссоре. Патрис Кавелье решил все быстро и довольно хладнокровно. Его дочь – жена офицера тайной полиции. Ее безопасности ничего не угрожает. Она сможет помочь ему в делах. И будет со всеми почестями принята при дворе. Он написал графу о своем согласии и попросил того приехать или отправить поверенного для обсуждения деталей.

Ижени Кавелье в это время готовилась к празднику. Но не к свадьбе, а к своему дню рождения. Раздумывала, какие блюда хочет подать, какие серьги предпочесть к новому платью, а также, есть ли возможность не звать всех тех людей, которых обычно созывает ее матушка. Самой ей для счастья хватило бы трех четырех знакомых и соседей. В это утро баронесса зашла к ней раньше обычного. Ижени тут же сообщила матушке, что придумала устроить пикник на свежем воздухе. Но та отчего-то проигнорировала ее слова, а только присела рядом в кресло и посмотрела на дочь с самым довольным видом. «Верно, Франсуа снова чем-то насмешил матушку и потому у нее такое хорошее настроение» – подумала Ижени, но не стала ничего расспрашивать. Наоборот, баронесса сама начала разговор, не давая ей шанса вставить словечко.

– Ижени, хорошие новости, милая. Отец нашел тебе самого лучшего жениха из всех. Граф де Баккард из Манже просит твоей руки. Он один из свиты короля, пользуется его полным доверием. Очень уважаемый человек при дворе.

Казалось, эта новость не возымела должного эффекта. Ижени не улыбнулась, только с любопытством посмотрела на мать.

– Мы знакомы с ним, матушка? Не помню такого имени.

– Вы не знакомы. Но в Фиале его все знают.

– И он где-то видел меня?

– Не думаю, что Вы встречались. Он никогда не был у нас.

– Если он никогда меня не видел, тогда зачем ему моя рука? – задалась вопросом Ижени.

– Разве это важно? Посмотри, какой замечательный союз. Королю он придется по душе. Будешь выходить в свет вместе с мужем и блистать при дворе. Сможешь не бояться там никого, он защитит тебя от любой угрозы.

– Ну хорошо. – быстро согласилась Ижени, точно речь шла о новых бантиках на ее туфлях. – Так что насчет праздника? Можно устроить пикник вместо бала?

Баронесса осуждающе уставилась на нее.

– Ижени, тебе совсем неинтересно поговорить о свадьбе? Разве ты не хочешь замуж?

Девушка пожала плечами.

– Матушка, откуда мне знать, хочу или нет? Я же там не никогда была. А вот на пикник я очень хочу.

После этого заявления баронесса более не могла сердиться, только рассмеялась и позволила Ижени делать такой праздник, который она хочет. Так, на торжестве в честь Ижени Кавелье все самые юные гости бегали в саду, играя в жмурки или прятки, танцевали на зеленой поляне между деревьев под музыку приглашенных музыкантов, а старшее поколение сидело в тени под зонтиками, поближе к столикам с едой и напитками и любовались прелестной картиной веселья.

После заключения помолвки в замок Фоссе прибыл Габриель Англад в качестве доверенного лица графа. Привез обручальное кольцо – подарок от жениха. Подписал договор с отцом Ижени. Девушка поставила свою подпись там, где ей сказали, не задумываясь особенно для чего все это нужно. Кольцо ей понравилось, но оказалось велико на ее тонкий пальчик. Пришлось отдать его ювелиру для небольшой правки.

В замке Фоссе несколько дней все гуляли и веселились. Габриель улыбался Ижени, много разговаривал с ней, рассказывал ей забавные истории и не давал ни на минуту задуматься о том, что ее ждет в будущем. Девушка решила для себя, что, если ее муж окажется хоть чуть-чуть на него похож, она вовсе не против выйти замуж. Вернее, она уже вышла, судя по бумагам. Но с учетом того, сколько времени прошло с помолвки и сколько еще потребовалось на сборы для переезда в новый дом, все это казалось ей чем-то далеким. Словно оно произойдет не сейчас, а когда-нибудь потом, в другой жизни и вовсе не с ней. Лишь необходимость вдруг упаковать все вещи и попрощаться с родными заставила ее всерьез задуматься о своей участи. А каким все-таки окажется ее муж? Матушка его прежде не видела. Отец отзывался весьма пространно. Сколько ему в точности лет никто не мог сосчитать. А по поводу характера и вовсе не было сказано ни единого слова. Ижени начала беспокоиться. А так ли вообще все это нужно? Хотя, отец убеждал ее, что этот брак – самая настоящая удача. Что ж, удача бы ей не повредила. Хорошенько убедив себя в том, что родные не желают ей зла, она отправилась в дорогу, стараясь быть оптимистом. И дала слово писать обо всем, что увидит или услышит в новом доме. Ижени уехала, а барон де Фоссе написал герцогу Ланграну с просьбой при первой же возможности предупредить принца о том, что брак был устроен в его интересах, а не с целью перейти на сторону короля. Лангран заверил его в своем союзничестве. А Ижени приехала в Манже, где ждала встречи со своей судьбой.

В это самое время пока его новая жена знакомилась с домом, слушала болтовню Авелин и готовилась к торжеству, Реджис по поручению короля искал среди ювелиров королевства мастера, способного изготовить подобие кольца Арку. Но нужный человек никак не отыскивался. Камень турмалин был достаточно редким и, чтобы незаметно заменить его на какой-нибудь другой требовалось немалое мастерство и опыт. А также смелость, ведь дело касалось чести короля и всей династии. Мастер еще не появлялся на пути. Помня о том, что у господина графа назначена свадьба, Фотье разрешил ему вернуться в замок раньше, а поиски продолжили другие люди. И, хотя Реджису не особенно хотелось возвращаться в дом, где его ждет незнакомка, дочь предателя Кавелье. Но ничего не поделаешь. Он сам подписался на это, когда спланировал свадьбу и отправил Габриеля в Фоссе.

Реджис поспешил домой. Прибыл он, конечно, с опозданием. И не видел смысла теперь появляться на свадьбе, когда время шло к полночи, среди порядком подвыпивших и развеселившихся гостей. Перспектива встречи с супругой также не особенно радовала. Но, надо признаться, когда он увидел ту самую Иванжелину Кавелье, не смог остаться совсем уж равнодушным к ее милому личику и той простоте, с которой она говорила с ним. Ему показалось, что они давно были знакомы и сейчас она обрадовалась его приходу, словно ужасно скучала по нему.

– Так это всего лишь слуга… – радостно повторила она. – И я все это время ждала Вас… Только Вас… Какое счастье…

Она ничего не вспомнила о том, что когда-то давно они виделись в поместье Кавелье. «Должно быть, забыла. – подумал Реджис. – Ведь и времени прошло немало». Это для него каждый миг тех ужасных лет врезался в память на всю жизнь. А она была всего лишь ребенком, не знавшим бед и несчастий. При этой мысли стало не по себе. Как будто и сейчас он не спасает короля от заговорщиков, а обманывает невинное создание. Все равно что обмануть ребенка.

– Прошу меня извинить. Это все то странное вино.

Теперь ей стало плохо. Видимо, от вина, в которое Авелин по его просьбе подложила те самые травы. На всякий случай. Чтобы их семейная жизнь не привела к нежелательным последствиям. Реджис захотел уйти.

– Что ж, я полагаю, мне следует уйти сейчас и позволить Вам отдохнуть. День выдался тяжелый.

– Нет, прошу Вас, не уходите. Не оставляйте меня одну. Снова.

– Но Вы не здоровы, Вам нужен отдых.

– Я в полном порядке. И теперь прекрасно себя чувствую. А если Вы уйдете, я буду думать, что все это мне почудилось или приснилось.

Она так искренне просила его остаться, что отказать было более жестоко, чем продолжить игру. В конце концов, кто знает. Может быть, она умело притворяется невеждой. А сама уже давно участвует в заговоре вместе с отцом. Эта мысль немного успокоила.

– Вы можете быть спокойны. Вам не почудилось.

– И Вы останетесь?

– Останусь, если таково Ваше желание, графиня.