Возмездие Приста

Нортон нежно, будто младенца, положил винтовку на софу, а сам пошёл готовить место для выстрела. Он поднял раму на полфута, и в комнату повеяло прохладным вечерним ветерком, пододвинул к окну кресло для удобного расположения винтовки и затаился, как паук, в ожидании жертвы. Из внутреннего кармана пиджака Эдвард вынул складную подзорную трубку и прильнул к окуляру. Он выглядел совершенно спокойным, дыхание его было ровным, серый сосредоточенный взгляд был устремлён в сторону особняка именинника. Испещрённое морщинами, обветренное и загорелое лицо Нортона было украшено двумя шрамами, которые тянулись по левой щеке и заканчивались над верхней губой.

Он глубоко затягивался и выпускал лиловые облачка дыма. Взмывая вверх, они разбивались о потолок и заполняли маленькую комнату мягкой, удушливо сизой пеленой. Однажды он уже бросал курить, и это были худшие девять часов его жизни.

Эдвард думал о награде за эту операцию, размышлял о том, куда он потратит кровавые деньги. На прошлой неделе, прогуливаясь по «чёрному» рынку, его внимание привлекла старая шпага, раритет. Эфес и гарда клинка были усыпаны драгоценными камнями, которые сверкали и переливались разными цветами, когда их поверхности касались солнечные лучи. И Нортон твёрдо решил приобрести шпагу.

***

Уилфред поправил хозяину галстук-бабочку и помог ему с запонками. Прист принял вид настоящего джентльмена: аккуратная причёска, мужественное, гладковыбритое лицо с голубыми глазами, вечерний, чёрный костюм, подчёркивающий его прямую, гордую осанку, начищенные до блеска ботинки. Не хватало лишь одной детали – верной спутницы.

Прист терпеливо ожидал её, стоя в эркере и наблюдая за проезжающими омнибусами и фаэтонами, слушая стук колёс кэбов и ржание лошадей. Окно чуть дребезжало от ветра.

По тротуару взад-вперёд расхаживал мальчик, размахивая листовками с изображениями жонглёров, карликов, пуделей, пожирателей огня и силачей.

– В Лондон приехал цирк! Цирк! Всего двадцать представлений! – кричал он – Вы увидите много интересного! Экзотические животные, бородатая женщина, сиамские близнецы и многое другое! Цирк! Девочка-волк, повелитель пламени, гадалка!

Детектив закрыл на время глаза, погрузившись в воспоминания, а когда обернулся, увидел, спускавшуюся с лестницы, Рене, одетую в нежно розовое платье. Её тонкую, белокожую шею украшали рубины, которые сверкали будто изнутри. Девушка неспеша спустилась в гостиную, посмотрела на себя в зеркало и подмигнула Присту, потерявшему дар речи.

– Кристофер, – обратилась она к сыщику, сделав книксен в его сторону, – Я готова.

– Вы великолепны! – отметил Уилфред – Не правда ли, мистер Прист?

Тот лишь кивнул головой, поборов свои эмоции, которые мешали ему думать и нарушали ход логических мыслей.

– Идёмте, Рене, – сухо сказал он, захватив свою трость, – Нам пора.

Девушку его реакция несколько обидела. Она ожидала более тёплого обращения, каких-нибудь комплементов и соблюдения несложных правил этикета. В этом платье она была похожа на Андре, от неё пахло французскими духами, которыми пользовалась покойная хозяйка, а рубины сверкали так, как в тот день, когда Прист подарил их жене.

Сев в кэб, они начали волноваться и думать о предстоящих трудностях. Кристоферу воровать было не в первой, но в этот раз у него не было обдуманного плана, проработанной системы. Его ждала самая настоящая импровизация, всё придётся делать на ходу, и делать хорошо, так как промашка будет стоить человеческой жизни. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, он решил исправить свою ошибку и поговорить с юной сестрой по несчастью:

– Вам очень идёт это платье, Рене.

Девушка смущённо улыбнулась и поблагодарила своего компаньона.

– Вы не думали вернуться к актёрской профессии? – неожиданно спросил он – Ведь у вас привлекательная внешность, красивый голос и явный талант к этому ремеслу.

– Откуда ты узнал, что я была актрисой? – удивилась Рене – Я же не рассказывала о себе почти ничего!

– Видите ли, – начал он – Это всё моя профессия. Я не работаю только тогда, когда сплю.

– Уилфред, сказал, что ты вообще не спишь! И всё же, как ты узнал?

– Я понял это по вашей жестикуляции, мимике лица, манере говорить, – перечислял Прист с серьёзным видом – По вашей причёске, макияжу, поведению за столом, по вашей походке, состоянию вашей одежды и ещё нескольким признакам. Пустяк!

Рене была поражена, её глаза блестели как у ребёнка, получившего новую игрушку. Она захлопала в ладоши и с восторгом посмотрела на сыщика.

– Удивительно! – сказала она – Разве такое возможно?

– А почему бы и нет? – усмехнулся Прист и через минуту, громко смеясь, добавил – А если честно, Уилфред мне рассказал о вашей недавней беседе.

– Ах, ты! – воскликнула Рене, широкая улыбка озаряла её лицо, – Ты обманщик! Лжец! И как я могла купиться на эти бредни?

– Женщины замечают всё, кроме очевидных вещей. Это факт! А мои методы вовсе не бредни – перебил её он, подняв палец в знак своей правоты – Я действительно могу рассказать о человеке, не зная о его личности, по его жестикуляции и мимике, а также загару, волосам, ногтям, мозолям на его ладонях и прочим мелочам, которым в полиции не придают никакого значения.

– Научишь меня? – с надеждой в глазах спросила Рене – Когда закончим с этим делом?

– С удовольствием! В древности люди учились для того, чтобы совершенствовать себя. Ныне учатся для того, чтобы удивить других – улыбнулся Прист – И всё-таки ты не ответила на мой вопрос? Почему ты снова не хочешь стать актрисой?

– Я очень хочу вернуться к актёрскому мастерству. Даже записывалась на прослушивание, несколько раз выступала в мелких бесплатных представлениях. Но лондонским театрам хватает актёров. Меня не взяли ни в один спектакль, – в её голосе Кристофер услышал печальные нотки – Я не теряю надежды. И не собираюсь до конца жизни работать в борделе. Я мечтаю о семье, о детях и собственном доме, и надеюсь, что у меня получиться осуществить свои мечты. Правда, порой мне кажется, что я иду к своей цели слишком медленно.

– Это неважно, что медленно ты идешь… главное – не останавливайся.

Присту нравилась её уверенность и упорство, он не сомневался, что Рене станет счастливой матерью и верной женой.

– Среди бижутерии вашей супруги я нашла серьгу без пары. Это синий сапфир, обрамлённый золотом.

По глазам Приста Рене поняла, что он догадался, о какой вещице идёт речь.

– Я хотела…

– Я подарил ей эти серьги в наше первое Рождество, – Прист говорил, глядя куда-то сквозь собеседницу, – Как-то так получилось, хм, одна серёжка упала. Она сломалась, ударившись о пол. И Андре, она решила, что это плохой знак. Глупо конечно и наивно, но так она видела мир. Она видела знаки, следовала за ними и верила в судьбу. Разбитое украшение повергло её в смятение. Она мучилась, искала свои ошибки, пыталась распознать среди знаков ответ. Нет, она не была одержима, просто Андре… В общем, я сделал из сломанной серьги кулон, исправив плохой знак. Андре была счастлива.

Рене смотрела на детектива с сожалением. Прист тосковал, и было видно, что он нуждается в поддержке.

Темнело. Солнце быстро погружалось в пучину облаков, окрашивая небосвод вечерними красками. Звёзды потихоньку начали занимать свои места, а серебряный диск луны смутно проявлялся сквозь громадную тучу, нависшую над городом. Зажглись уличные фонари, в домах загорелся свет, из труб повалили столбы чёрного дыма. Этот район был оживлённым и шумным, лондонцы и не готовились ко сну. Торговцы всё ещё демонстрировали свои товары, газетчики выкрикивали сенсации и цитировали отрывки из статей, которые должны были заинтересовать горожан, таверны и пабы пополнялись бочками с пивом и вином, проститутки подыскивали клиентов с толстыми кошельками, а молодые парочки прогуливались, наслаждаясь прохладным прозрачным воздухом. Самым ярким и примечательным домом на этой улице был особняк Уэста Стэнфорда, который уже вовсю принимал гостей.

– Остановите, пожалуйста, здесь – попросил кэбмена Прист.

Они не стали подъезжать прямо к воротам, ведущим на территорию дома профессора, а высадились на углу.

– Как мы попадём внутрь? – спросила Рене, следуя за детективом, который направился к задней части дома. Там ограда была скрыта от посторонних пышными кустарниками и яблонями.

– Помните, я уходил в разведку? Я обошёл территорию со всех сторон в поисках дыры в заборе или какой-нибудь калитки, но так ничего и не нашёл. Зато в той стороне – он указал на ветви, перегнувшиеся через ограду, – Можно будет перелезть в сад Стэнфорда. Там забор не такой высокий, и место безлюдное.

После дождя земля превратилась в сплошную грязевую кашу, и пришлось замарать обувь, пробираясь сквозь заросли.

– Завёл нас в какую-то трясину – ворчала Рене, её туфли утопали в чавкающей, желеобразной массе.

– Другого пути нет, – оправдывался Кристофер, увязая в грязи, – Ты уж прости.

Их обувь потеряла былой блеск и пристойный вид, и без того унылое настроение испортилось ещё больше. Рене подняла подол платья, чтобы не испачкать его, и пыталась ступать по следам Приста, который широкими шагами прокладывал путь через кусты. Отсутствие какого-либо источника света усложняло их задачу, они то и дело наступали в какую-нибудь лужу или спотыкались о корни.

– Проклятье! – не выдержав, выругалась девушка, когда её туфля осталась зажёванная сырой почвой.

– Поторопитесь, – шёпотом подгонял её сыщик – Осталось немного.

Наконец, они добрались до намеченного Пристом места. Это была небольшая площадка между двумя согнутыми яблонями, заваленная гнилыми плодами.

– Я подсажу вас, а вы хватайтесь вон за ту ветку. Она крепкая, я проверял.

Рене так и сделала. Несмотря на платье и туфли, она неплохо карабкалась. Взобравшись на кирпичную ограду с помощью Приста, мисс Кастл осмотрелась в поисках места, где она могла бы мягко приземлиться. Прямо под ней образовалась привлекательная кучка гнилой листвы и нескошенной травы, куда девушка и спрыгнула.

– Теперь ваша очередь, Крис, – проворчала Рене, отряхивая платье от прилипших листиков и паутины.

В ответ она услышала, как хрустнула та крепкая ветка, которую Прист накануне проверял на прочность. Затем напряжённое кряхтение, звуки карабканья по стене, натужное сопение и слова проклятий, посылаемых в адрес дерева и скользкой поверхности забора. Вскоре Рене увидела, как Кристофер вынырнул из-за стены, перевалился на другую сторону и благополучно спустился вниз.

Их проникновение не осталось незамеченным – один из прислуг Стэнфорда готовился на заднем дворе к запуску фейерверков. Он услышал голоса чужаков и побежал в их сторону, вооружённый фонарём.

– Эй! – окликнул он посторонних – Вам сюда нельзя! Я сейчас собаку спущу.

Кристофер, улыбаясь, с поднятыми руками вышел из зарослей, маскировавших садовую ограду, и уверенным, быстрым шагом направился к прислуге.

– Мы просто заблудились, – заговорил Прист, приближаясь к нему всё быстрее, – Вы не могли бы нам помочь, милейший?

Тот в растерянности стоял на месте, освещая незнакомца тусклым, мерцающим светом фонаря, готовый посторониться от стремительно надвигавшегося человека с тростью и безумием, застывшем на лице.

– Стоять! – дрожащим голосом приказал слуга, когда Прист подошёл на расстояние вытянутой руки.

Он не успел сообразить и испугаться, когда незнакомец свалил его с ног и отключил его сознания глухим ударом трости в голову. Фонарь упал на землю и затух, погрузив их в полную темноту.

– Безлюдно, говоришь? – усмехнулась Рене, помогая детективу оттащить тело прислуги в застеклённую беседку.

– У нас мало времени. Скоро он придёт в себя – сказал Кристофер, связывая руки уснувшего бедолаги галстуком, снятым с его же шеи, – А вы поищите в его карманах платок. Нужно привести обувь в порядок, иначе нас могут заподозрить в неладном или в нашей неряшливости.

После того, как они почистили свои туфли, воспользовавшись одеждой несчастного пиротехника, Прист и мисс Кастл пересекли, хорошо ухоженный, сад, наполненный ароматами яблонь, вишен и груш, и зашагали к заднему фасаду здания.

– Третье окно слева – это кабинет Стэнфорда – указал Прист на распахнутые ставни второго этажа – Туда-то нам и надо попасть.

– Как мы это сделаем? – Рене взяла Кристофера под руку и почувствовала тепло его тела.

– Пока не знаю. Лучше верить, чем не верить, потому что с верой всё становится возможным, да? Будем ждать подходящего момента. Постарайся ни с кем не разговаривать, если спросят, представься другим именем. Поймают, отрицай всё. Говори, что попала на приём случайно. Приглашение получила по почте, и не смогла не воспользоваться случаем повеселиться даром.

Как ни в чём не бывало, они поднялись по ступенькам на веранду, где были установлены столики, за которыми сидели любители игристого шампанского и ценители классической музыки. Для музыкантов на веранде было отведено специальное место, они исполняли любимые композиции виновника торжества.

На неприглашённую парочку никто не обращал внимания. Гости беседовали между собой, пили и танцевали, ожидая главные события этого вечера – официальное начало бала, речь именинника, поздравления и вручение подарков, торжественное появление торта, танцы и оглушительный фейерверк.

Глава 6. Кража.

Круглый, освещённый множеством светильников и люстр, зал вмещал в себя около ста человек. Играла музыка, официанты разносили закуски и выпивку. Наряженные в вечерние костюмы и платья, гости обсуждали между собой разные темы, начиная с политики и доходов, и заканчивая сплетнями и разговорами о супружеских изменах. Многие говорили о том, как Уэст Стэнфорд преуспел в своём деле, о его революционном открытии, которое станет важным звеном в истории медицины, химии и биологии. Он достиг таких результатов, о которых другие учёные могли бы только мечтать. Долгие часы в лабораториях, бессонные ночи и потраченные нервы, десятки проваленных тестов и сгубленных препаратов, цена которым сотни фунтов, опыты и эксперименты, наконец, принесли долгожданные плоды. Профессор Стэнфорд добился положительных результатов и теперь всей душой гордился своим открытием, он вывел новую химическую формулу, хорошо проявившую себя на практике. Уэст изобрёл бальзамирующее средство, способное поддерживать мёртвые ткани в первоначальном состоянии на длительный срок, оно сохраняет структуру неизменной и не даёт развиться процессу разложения. Стэнфорду сейчас позавидовали бы древние египтяне – знатоки мумификации.

Послушав разговоры коллег именинника, Прист начал раздумывать об авторе писем с угрозами. Кто он? Один из соперников Стэнфорда? Учёный, который хочет присвоить славу профессора себе? Или сторонник регресса? Да, он обладает знаниями в области медицины, но ему нужен раствор Стэнфорда для личного применения, не для славы. У Многоликого быстро портятся маски!

Когда дом наполнился желанными гостями, Уэст Стэнфорд под торжественный марш и аплодисменты друзей вышел на балкон, от которого в зал с двух сторон опускались мраморные лестницы с резными перилами из красного дерева. Хозяин шикарного особняка, одетый во фрак, с бокалом пузыристого шампанского поприветствовал гостей, облокотившись о перила.

– Я безумно рад, что вы пришли, дорогие друзья! Этот вечер особенный для меня. Вот уже в пятидесятый раз я делаю виток вокруг солнца! – гости засмеялись, все они смотрели на него снизу вверх, готовые поднять бокалы, – Я собрал самых дорогих мне людей, чтобы поделиться с вами своей радостью и счастьем, подарить вам кусочек моей мечты, чтобы она обрела бессмертие. Ничего этого не было бы, если бы меня не поддерживала и не помогала мне всю жизнь моя красавица-жена Элизабет. Элизабет, прошу, поднимайся ко мне. Вот она, моя муза, мой ангел!

На площадку к профессору поднялась его супруга, одетая в белое сверкающее платье. Они поцеловались, и Уэст продолжил свою речь:

– Без вашей помощи, дорогие мои, у меня бы ничего не вышло! Я бесконечно благодарен вам, за то, что вы никогда во мне не сомневались, всегда давали дельные советы, вдохновляли меня, не оставляли в трудную минуту и оставались верными друзьями! Пью за ваше здоровье!

Под оглушающее рукоплескание он осушил бокал шампанского и потребовал музыки.

– А сейчас, с вашего позволения, я хочу официально начать этот бал. Без песен и вина жизнь даром пропадает! Так давайте веселиться! – Стэнфорд спустился с женой в зал, вышел в самый центр, под нависшую над их головами огромную хрустальную люстру, и закружился с Элизабет в танце.

Прист и Рене находились в гуще приглашённых, которые постепенно начали увлекаться игривыми мотивами музыки и пускаться в пляс, и им тоже пришлось не отставать, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Четыре года не танцевал – признался Прист, вспоминая движения и пытаясь не отдавить ноги своей партнёрше.

– Кристофер, у вас неплохо получается – успокоила сыщика Рене, объятая его крепкими и одновременно нежными руками.

На мгновение Прист даже забыл о цели их визита к незнакомому профессору химии. Он увлёкся танцем и красотой очаровательной спутницы. Его разум закрутился в круговороте воспоминаний, приятных, давно забытых, ощущений, и почувствовал себя тем человеком, который давно погиб вместе со своей женой, от него осталось лишь тело.

– Нельзя упускать Стэнфорда из виду – Кристофер вернулся в суровую реальность, его глаза потеряли тот детский, мгновенный блеск, и стали выискивать именинника среди весёлых гостей.

После нескольких, сменивших друг друга музыкальных композиций, танцоры устали и решили возобновить силы, когда их обоняние привлекли запахи вкусных закусок. Столы ломились от еды. Люди рассредоточились по небольшим компаниям для бесед и для того, чтобы промочить горло.

Стэнфорд и его супруга оживлённо общались с группой джентльменов у лестницы, они о чём-то спорили, громко смеялись и пили за успех виновника торжества.

– Когда мы начнём действовать? – с нетерпением спросила Рене у Приста, который пристально следил за объектом.

– Когда подвернётся удобный случай. Выпьешь шампанского?

– Не откажусь. У меня от волнения в горле пересохло.

Они перестали танцевать, и Кристофер пошёл за выпивкой к столам с блюдами. Официант наполнил его бокалы, детектив уже собирался уходить, как тут его остановил пожилой джентльмен с седой аккуратной бородой и закрученными усиками. Судя по кусочкам пластыря на его пальцах и опалённым бровям, а также запаху химикалий и пятнам мела на рукавах, Прист решил, что этот человек химик. Хотя не трудно было догадаться, так как на приём были приглашены в основном люди из научных кругов.

– Как вам изобретение Стэнфорда? Поражает, не правда ли?

– Да. Он произведёт фурор в мире науки – ответил Прист.

– Меня зовут Мэйсон Фриман. Я в прошлом работал с Уэстом, многому научился у него. А вы? – он напряг своё близорукое зрение, чтобы получше разглядеть молодого человека.

Не задавай вопросов – не услышишь лжи.

– Я Арнольд Гилл – быстро сказал сыщик, желающий поскорее избавиться от собеседника.

– Что-то я не припомню вашего имени, – задумался Мэйсон – Вы работаете вместе с Уэстом, мистер Гилл?

– Нет. Я друг семьи. Простите меня, я должен оставить вас. Моя жена сейчас умрёт от жажды – Прист поспешил к Рене, вокруг которой уже начали скапливаться одинокие холостяки, – Вот милая! Твоё шампанское.

– Благодарю, дорогой, – она приняла у Кристофера бокал и неожиданно, очень нежно поцеловала его в губы.

– Какой стыд. Кто они? Впервые вижу – зашептались гости, стоявшие в этот момент поблизости.

Но молодой парочке было глубоко наплевать, что о них думают. Сейчас они были единым целым, в поцелуе слились не только их тела, но и души. И они не хотели расставаться.

– Я так и не отблагодарила тебя за помощь, Кристофер, – прошептала Рене, опьянённая поцелуем, – Это моя плата тебе.

– Я всегда к вашим услугам, мисс Кастл, – Прист продолжал бороться с эмоциями и клокочущими чувствами – Мы привлекли к себе слишком много внимания. Идёмте на веранду.

Удобный случай откладывался. Стэнфорд всё ещё был увлечён беседой с коллегами. Поэтому Прист решил немного освежиться.

Губы его ощущали сладостный вкус после поцелуя, в голове крутились вопросы, а разум отказывался подчиняться. Рене мешала детективу, но он не хотел в это верить, не желал от неё отказываться и попросту не мог, в таком случае ей будет угрожать опасность.

– Что-то не так? – взволнованно спросила Рене, заметив, как изменилось лицо её напарника, – Если это из-за поцелуя, прости. Я не хотела причинять тебе неудобства.

– Нет. Рене, ты здесь не причём? – опершись о перила веранды, Прист взглянул в сторону, где лежал без сознания прислуга. Там было всё спокойно.

Из дома доносилась мягкая музыка, звон бокалов и монотонное жужжание танцующих гостей.

– Это из-за твоей жены? Расскажи мне, что с ней случилось? – этот вопрос Рене хотела задать уже давно, но не было подходящего момента.

Кристофер протёр пальцами обручальное кольцо и посмотрел на чистое звёздное небо. У него не было желания снова переживать те горестные моменты, но девушка настаивала.

– Четыре года назад Андре заболела. Врач, приходивший её осматривать, порекомендовал лечь ей в больницу, где за ней вёлся бы постоянный контроль. Мы так и сделали. Её положили в самую лучшую палату, без соседей по койке, и за её здоровьем следили лучшие врачи Лондона. Она шла на поправку, лекарства помогали Андре и избавляли её от боли. Я всё время проводил возле её постели, боясь потерять. Но случилось так, что мне пришлось покинуть палату. Кто знал, что произойдёт за время моего недолгого отсутствия.

В этой больнице работал санитар с сомнительным прошлым. Говорили, что он бывший врач, лишённый лицензии из-за незаконных опытов над людьми, которые заканчивались смертельным исходом, что его ждала смирительная рубашка в лечебнице для душевнобольных. Но связи, которыми он обладал, и высокий статус его загадочных предков, чьи имена не известны и по сей день, не позволили ему стать заключённым. После того, как разбирательства на счёт него утихли, он устроился в больницу санитаром под чужим именем. Вёл тихую, непримечательную жизнь, работал, не привлекая к себе внимания. Но от власти быть Богом не откажешься, и зверь, затаившийся во тьме, пробудился. Его привлекла моя жена. Вид больной, беспомощной женщины радовал его глаз, её стоны ласкали его слух. Он хотел попробовать её на вкус. И в этот раз он сорвался.

Когда я вернулся в палату, перед моими глазами предстал ужас, ночной кошмар, от которого я не могу избавиться до сих пор. Андре лежала на больничной койке, лицо её было повёрнуто в мою сторону, глаза открыты, но безжизненны. Верхом на моей жене восседал разбуженный зверь, он ногтями изорвал её одежду, а потом вцепился в её грудь. Его челюсти сомкнулись на шее бедной Андре, он вырвал целый кусок кожи и начал наслаждаться её тёплой кровью, которая брызгала ему в лицо. Ногти его продолжали раздирать мёртвую плоть, оставляя за собой сплошное кровавое месиво, царапины и целые борозды. Палату заливало кровью – она лилась на пол, ею пропитался матрац и одеяла, стены и потолок были забрызганы багровыми пятнами и подтёками.

Убийца резко обернулся на меня, когда я распахнул дверь палаты. В его глазах горело безумство, демоническое лицо вымазано кровью, зубами он пережёвывал вырванный ломоть кожи, сущий Дьявол! Я повалил одержимого на пол прямо в кровавую лужу и начал в беспамятстве избивать его. Я слышал, как ломаются его зубы, как нос его хрустел под моими ударами, и ещё этот смех, жуткий смех, который преследует меня и сейчас.

Меня оттащили подальше от его тела, начали осматривать мои переломанные пальцы и обрабатывать содранные кулаки. Я не чувствовал боли и собственного тела, вокруг меня сгустились сумерки, тёмная, немая пустота, как будто я умер. Я чувствовал лишь неумолимую ярость и скорбь. Я потерял мою Андре.

Он замолчал. Его дыхание было глубоким и ровным. Кулаки сжаты.

– А что случилось с убийцей? – спросила Рене, заворожённая рассказом опечаленного Приста.

– Я отключился сразу после того, как меня отволокли от него. Ведь я был намерен убить ублюдка. Потом выяснилось, что при транспортировки в тюрьму, он убил одного из конвоиров и сбежал из-под стражи. Как ему это удалось, в полумёртвом состоянии, одному Господу известно. Изверг скрылся, и полиция была не в силах его найти. Поэтому к поиску преступника подключился я. Когда ничего нет, нечего и терять.

Квартира убийцы была под наблюдением полицейских, и он бы не сунулся туда. Так что мне удалось узнать о нём кое-что в больнице, коллеги беглого санитара сказали мне, что он любил посещать опиумный клуб мистера Стренджера. Там с помощью револьвера я выяснил у мистера Стренджера подробную информацию об этом посетителе. Мне в руки попал адрес другой съёмной квартиры, куда для ненормального доставляли наркотики. Он любил забываться в одиночестве.