Последнее дежурство

Последнее дежурство

Валерий Сигитов

© Валерий Сигитов, 2023

ISBN 978-5-0060-0152-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Последнее дежурство

После утреннего рапорта Андрей заглянул в кабинет заведующего отделением. Тот, сидя за столом, неторопливо перебирал тощую стопку историй болезни выписных пациентов. Андрей нарочито громко постучал по внутренней поверхности двери.

– Дорогой Семен Маркович, на правах главного дежуранта подруливаю на ресепшн! Хочу вас заверить, что немедля ни минуты приступаю к службе в качестве начальника хирургической неотложки! А завтра убываю в очередной отпуск! Пора уже… Сегодня, садясь в такси, вместо названия больницы сказал водителю – «В приемный покой, будьте добры». Таксист впал в ступор! Кстати, вам привезти на Южный Урал сувенир с Северного Кавказа?

– Себя привези, – обреченно вздохнул заведующий, лысый крепыш с трогательной ямочкой на массивном подбородке, – а то, помнишь, как в прошлом году, Понькин вышел утром из квартиры в трениках сигарет купить? А жена его через две недели привезла уже из совсем другого города…

– Думаю, там просто была очередь и злая тетка в ларьке. Слова Понькина «мне только спросить» не прокатили! Я же могу вас успокоить, гражданин начальник, мое скромное бытие не позволяет планировать экстремальные виды отдыха… Короче говоря, еду с женой! Ужоосс… прям!

– Тогда, другой коленкор, – с удовлетворением качнул лысиной Семен Маркович, – возврат гарантирован. Отдыхать надо с родными, а не тусоваться в одиночку по непонятным общинам.

– А также носить ветвистые рога и их усердно полировать, как же это мило неискушенному сердцу обывателя, – поддакнул Андрей, – Кстати, желательно уточнить состав нашей бригады потрошителей.

– Андрюха, ты разговариваешь, прям, как инопланетянин, ей бо… Калякай нормально, а то весь свой запас адеквата поистратишь. Народ тебе сегодня попался приличный. Работаешь с Инессой, Захаровым и двумя клиническими ординаторами —Шальневым и Пузанской. У Инны, между прочим, тоже последнее дежурство. Ты в курсе ее семейной трагедии?

– В общих чертах, – отозвался Андрей и присел на диванчик, – несчастный случай с ребенком… извините, грамоту при моем врождённом косноязычии учил посредством курения алфавита. Попутно замечу, это не жаргон, а обычный язык, который сейчас успешно замещается англицизмами и переходит в разряд забытых.

– Продолжаю… Игорек, малолетка Иннин недавно погиб… Глупо все как-то случилось! Поехали она в выходной к знакомой на дачу, Инесса сидит с подругой на веранде, чай пьет, а сын с хозяйской дочкой играет в саду. Вдруг девчонка прибегает и кричит, что Игорьку стало плохо! Мамаши – бегом во двор, а мальчишка уже и не дышит… Как потом оказалось, «нулевой» провод, оторвавшийся от линии лежал на земле под листьями в доступном для детей месте. Ребенок во время игры случайно коснулся рукой опасного провода и погиб от разряда тока… Какая-то черная полоса у Инессы в последнее время идет! Год назад муж умер, теперь – сына потеряла… Она находятся сейчас в состоянии тихого ужаса и душевной паники. Мне главврач предложил пока отправить ее куда-нибудь учиться, чтобы от шока оправилась. Дали ей путевку на тематическое усовершенствование по фитотерапии. По Москве погуляет, музеям там, театрам… отвлечется маленько от материнского горя. Так, что ты сегодня за ней, как мамуля за несмышленышем, присматривай. Беречь должен наш ценный кадр и типа того… лелеять! Сам увидишь, не в своей тарелке пока бедняжка, хотя конечно виду не подает, держится стойко. За двадцать лет работы в медицине я привык уже ко всему, но не к смерти детей…

– Я не господь бог, но мы попробуем! По мере необходимости буду ограждать Инку от всяческих проблем, – взял под козырек Андрей, – тогда я потопал к приданным мне сослуживцам?

– Вали, бригадир, да передай палатным докторам, пусть выписывают еще человек пять! Куда поступающих больных будем класть, опять на коридорные кушетки? Оперированных трогать не заставляю, а всякие там колики-шмолики после снятия приступа пусть отправляют на амбулаторное лечение! Вопросы, жалобы, пожелания имеются?

– Какой-то вы, шеф, неинтересный стали, без изысков! Меня уже практически нет, – поклонился Андрей, – спасибо за вашу отеческую помощь в создании тактического резерва коечного фонда! На время покину ваш уютный диспут-клуб. Тренажерный зал, то сё, работа!

– Дружище, излишне уверенно воспринимаешь себя, как венец эволюции. Пшел к черту, – махнул шерстистой рукой заведующий, – и задумайся о плане койко-дней тем предметом, что растет выше плеч… Увы, никогда окопному капитану не бывать штабным майором… Да-с!

– Спасибо, на добром напутственном слове! С чертом, оно, бесспорно интереснее и веселее, а если его там нет, продолжу по заданному маршруту идти дальше, – с поклоном удалился Андрей.

Рабочий день неспешно близился к окончанию. Андрей, завершая занятие со студентками медучилища, собирал на стол истрепанные наглядные пособия по теме отморожений.

– Для закрепления пройденного материала предлагаю пообщаться с пациентом, перенесшим холодовую травму, и определить степень её тяжести.

Перевязочная медсестра привела в аудиторию хмурого мужичка в мятой пижаме. Руки у него были забинтованы по самые локти. Сестра с привычной ловкостью снята повязки. Левая кисть мужчины практически полностью почернела, правая – отличалась багрово-синюшной окраской. Андрей громко обратился к пострадавшему:

– Согласен, Сидоров, на операцию? Левую кисть, однако, придется ампутировать…

– Не дам, – пробурчал мужик, – я ею могу сейчас даже пошевелить! Глядите, доктор…

Он согнул и разогнул черные пальцы перед хирургом.

– Ты, Сидоров, конечно можешь сомневаться в умственных способностях людей, имеющих мнение отличное от твоего, но гибель кисти уже медицинский факт. Поймите, просто мышцы предплечья тянут своими сухожилиями, как веревками, кости мертвых пальцев. Вот посмотри внимательно!

Андрей взял у медсестры скальпель и проткнул лезвием обмороженную кисть руки.

– Чувствуешь какую-нибудь боль?

– Нет… Совсем ничего не чувствую, – вдруг всхлипнул несчастный Сидоров, – хрен с ней! Режьте!

Когда медсестра увела больного, Андрей рассказал слушателям его печальную историю. Парень заснул бесчувственно пьяным прямо во дворе дома. Пока прохожие его не растолкали, он успел пролежать на морозе несколько часов. Правая кисть была в меховой рукавице, а левая оказалась почему-то открытой.

– Левую кисть уже невозможно спасти. Тотальный некроз всех тканей! Если нет вопросов, все могут быть свободны!

Студентки шумной стайкой потянулись к выходу. Андрей с плакатами под мышкой направился в сторону ординаторской. Хирурги толпились вокруг дивана, на котором за шахматной доской в задумчивости сидели очередные соперники.

– Вот что товарищи эскулапы, – подошел к игрокам Андрей, – наши погнали городских! Домой! Не жгите служебный кислород в лечебном помещении!

В дверь заглянула постовая сестра Роза, похожая на цыганку смуглая полная брюнетка:

– Андрей Евгеньевич, звонили из приемника, у них новое обращение.

Дежурный фельдшер приемного покоя Полина, рыжеволосая маленькая бестия с невозмутимым лицом порхала по врачебным кабинетам с пачкой направлений и анализов в маленьких ручках. Одарив Андрея фирменной улыбкой, она разложила бумажки веером перед ним на столе.

– Седьмая больница закрылась на внеплановую мойку. И всю неотложку теперь везут сюда. В приемное отделение уже стоит очередь из 5 машин, – доложилась Андрею Полина и выглянула в коридор, где томилась в ожидании приема очередь больных.

– Вначале заходят те, у кого болит живот, – скомандовала Полина и распахнула дверь в смотровую комнату.

Двух девушек с подозрением на острый аппендицит Андрей велел сразу готовить в операционную. Полупьяного мужчину с ножевым ранением в живот такие же пьяные родственники внесли на руках и положили на кушетку. Хирург задрал его окровавленную рубашку, из резаной раны передней стенки живота сочилась кровь и торчал желтый жир.

– Этого драчуна тоже оформляй, – бросил Полине Андрей, – а остальным, кто с кишечными и почечными коликами, вколи им в задницы но-шпу с анальгином да отправь на обзорный рентген брюшной полости. Я приду глянуть попозжее…

Он вышел в коридор и, заметив приоткрытую дверь кабинета заведующей приемником Ольги Васильевны Гридневой, тихонько толкнул ее плечом. Гриднева, холеная крашеная блондинка с нарисованными бровями, мучилась у окна за составлением графика дежурств сотрудников покоя.

– Понаписали-то, понаписали пожеланий, – ворчала она, перебирая листки с цифрами дат, – всем надо праздники и выходные, чтоб двойной тариф был! Молорики!

– Ольга Васильевна, быть руководящей женщиной не так уж и просто! Зашел нижайше просить выделить мне из ваших неприкосновенных запасов одну баночку томатов, замаринованных по вашему старинному рецепту! Они всегда просто великолепны!

– Титанический труд! И всё ради чего? Ради вас, мужиков! Какой же вы, лапуля, Андрей Евгеньевич! Умеете обращаться с дамами, – запела традиционную песню разведенки Гриднева. Она достала из тумбочки стеклянную банку с помидорами и протянула хирургу:

– Возьмите на дежурство! Потом скажете, как вам дамские пальчики… А что так заходите изредка?

Андрей нагнувшись страстно прошептал в ее маленькое розовое ушко:

– Замануха, вы постоянно давите на меня душевными скрепами и народными предрассудками… Эх, если бы вы знали, Ольга Васильевна, темную тайну мужского сердца! Какой же там сумрак! Хорошие мужики тоже иногда поступают плохо. Правда, редко! А вааще, вы правы, лучше ходить по бабам, чем – под себя! Короче, мы, как преданные веруны и сектанты, завсегда – ваши со всеми потрохами…

Он, бережно прижимая к груди банку, покинул кабинет Гридневой.

– Знаем мы про ваши тайны кобелиные, – деликатно хихикнула вслед ему заведующая приемника.

Еще раз заглянув к Полине, Андрей отпустил домой пациентов со снятыми приступами болей и подошел к открытому окну. Напротив, рядом со скамейкой для посетителей на газоне скрючился потрепанный мужик.

– Хочу полюбопытствовать, так сказать, в плане получения инфы… давно этот гражданин находится на нашей территории?

– С утра лежит алкаш, – ответила Полина, – он здесь часто бродит. От ментов прячется!

– Трудно радоваться тому, что тебя хватают на улице и тащат в кутузку только лишь потому, что ты по мнению полицейских хиппуешь. Чего же он не уходит? Верная чуйка подсказывает, что как-то странно снижается запас его двигательной энергии. Вели, лапуля, санитарам тащить этого пластуна ко мне на дознание с пристрастием!

После короткого осмотра Андрей попросил Полину соединить его с Захаровым.

– Привет, Борисыч! Я из приемника. Пару аппендицитов, проникающее ножевое ранение живота и, кажется, прободение язвы с начинающимся перитонитом. Живот у бедолаги уже как доска! Короче! Ты Инессу пока не тереби… запрягай клинордов. Помогут тебе ревизию брюха сделать… Потом оставь их вдвоем на аппендиксах, пущай шашками вдвоем машут! Я пока сбегаю в реанимацию. Инна с тобой рядом? Дай ей трубку, будь добр! Инка, ты чем сейчас собираешься заняться? Кофею выпить… Пошли к Насте. Если кто не понял, многие доктора реанимацию-анестезиологию зовут Настей… вот не в обиду женщинам! Айда со мной наших прикомандированных проведаем, чтоб их тамошние лепилы сильно не щемили… Ничё… ниче! Кофе у реаниматологов допьешь. Знаешь, они как готовят! Это не твое растворимое пойло! Ну я уже пошел…

Андрей решил сократить свой путь и пройти через отделение анестезиологии, так как оно было соединено с реанимацией металлической дверью на случай пожарной эвакуации. Дубликат ключа сделал Андрею завхоз в обмен на периодические лечебные услуги. У перегородки возле двух завязанных мешков копошился анестезиолог Гера Гуллих.

– Что дают? – с любопытством спросил коллегу Андрей. Гуллих обернулся:

– Привет Андрюха! У нас в отделении завтра намечен пикник, надо кое-что прикупить… вот в каптерке собрал стеклотару. Чтобы завершить логическую цепь событий хочу сдать это бесхозное имущество в аптеку кожвендиспансера. Фармацевты давно ноют, что для всяких наружных болтушек им посуды не хватает. Обещали заплатить чистоганом… за счет любителей триппера.

– Здоровы же вы пить, братцы, – с завистью вздохнул хирург, – титановые, видать, у вас печень и селезень!

– Согласно народному обычаю стакан «сорокоградусной» непременно нужно выпивать залпом. Если алкоголя в организме вообще нет, то с большой долей вероятности ты – труп. С малой – не житель данной планеты… я все же искренне надеюсь, что это такой толстый троллинг с вашей стороны, – мирно заметил Гера, – Мы вечны лишь в настоящем. У Высоцкого на этот счет есть хорошие слова в песне…» убегал он от инфаркта, а инсульт его поймал…» Говорят, у вашей Инны дитё погибло? Правда, что ль?

– Верно, такая вот беда приключилась…

– Погоди маленько, – Гуллих шмыгнул обратно в подсобку и спустя пару минут вышел оттуда с округлым камнем величиной с гусиное яйцо, – на, держи! Помнишь в позапрошлом году, я с рентгенологами сплавлялся по горной реке на байдарках? В одном таежном посёлке случайно познакомился с шаманихой. Интересовался у неё спецификой паранормальной деятельности… то да сё… Жизнь человека, коллега, уходит на пляжи, шопинг, командировки, короче, растворяется в мелочах. Ведь одни любят лото, другие – карты, лишь единицы – снисходят до шахмат. Что такое наша врачебная профессия? Кошмар! Вот я после ординатуры устроился в анестезиологию, пошел за врачебным опытом, иногда застревал на дежурствах до полутора суток. Хватило сил на пару месяцев, а потом началось. Раньше думал, что меня подобная проблема не коснется никогда. Вроде бы и надо жить организму, но как-то вяло хочется. В голове всё время работа и разбор полетов. Долго не мог прийти в боеготовность. Даже секс стал напоминать совокупление ленивцев. Бабуся тогда подарила мне магический оберег из белого нефрита на память. Сказала, что злых духов отгоняет! Меня камушек крепко выручал! Инке его и передай! Скажи, лично ей от потомственной знахарки прислано…

Отполированный до блеска минерал приятно холодил ладони Андрея, в свете коридорных ламп гладкая поверхность сверкала голубыми искорками.

– Респектую! Однако если у тебя, Герман, цель – паховую грыжёнку в кило весом из-за мешков заработать, приходи без стеснения на хирургическую реабилитацию, – пожал руку анестезиолога Андрей.

– Будущее неведомо! Цели в обывательском понимании – окончить вуз, купить кооперативную квартиру, машину – хороши для достижения краткосрочных выгод. Но строить по ним целую жизнь невозможно, – беспечно изрек Гера.

– Согласен, что истина всегда лежит глубоко. – помахал на прощание Андрей и, с трудом открыв тяжелую дверь, прошмыгнул в реанимацию.

Инесса с Андреем медленно шли мимо широких кроватей с больными. В палате царил полумрак, тихо шелестели аппараты искусственного дыхания, пищали мониторы круглосуточного наблюдения. Склонившись над столом, дежурная медсестра переписывала в тетрадку врачебные назначения. Хирурги остановились возле маленькой девочки, оперированной накануне по поводу врожденной аномалии почки. Малышка еще находилась в медикаментозном сне, ее бледные ручонки обнимали забавного розового пупса. Инесса вдруг отошла к окну, откуда донеслось сдавленное всхлипывание. Андрей мысленно обругал себя:

– Кретин… Сообразил, куда бедняжку притащить! Маразм, кажется, у меня крепчает, пора принять таблетки…

Он в растерянности подошел к Инне и неловко погладил вздрагивающие от плача плечи.

Она повернула к нему мокрое от слез лицо и выдохнула:

– Как мне плохо, Андрюша… Я жить больше не могу и не хочу… Мне вчера такой плохой сон приснился, что даже сейчас хожу и вспоминаю… Поняла, что просто так от него избавиться не смогу, надо его обсудить. Мне кошмары никогда не снились, один кошмар за всю жизнь не в счет, зато вчера мое подсознание прилично отыгралось… Сынок маленький приснился… у него было очень бледное лицо, отсутствующее какое-то выражение. А обнял меня, и показалось, что я самая счастливая на всем свете! Но даже во сне я все время думала, почему мне так хорошо с ним. Разговаривал со мной шепотом, исчезал и потом опять появлялся. Вдруг говорит – «Мам, с боженькой поговори, чтобы он нам вечную жизнь подарил!». Я пыталась сказать ему ободряющие слова, а сын сам позвонил в скорую. Тут же приехала машина с крестом, но я чувствовала, что в ней сидит не врач, а кто-то опасный. Примерно метр ростом, одетый в серую мешковину, кожа серого цвета, редко растущие на голове седые длинные волосы и желтые без зрачков глаза. Он стал тянуть свои длинные руки в нашу сторону. Игорек говорит – «Бука пришел!». Тут я проснулась… наверно, меня к себе зовет…

– Дед еще меня учил, про кошмарный сон нужно сказать поутру – «Куда ночь, туда и сон». У тебя напряженный график работы, отчеты, долгое сидение за историями болезней и безумный поток информации. Сплошные стрессы. Ритм бешеный!

– А моя бабушка подставляла руки под холодную воду и произносила – «Куда вода, туда и сон».

– Всё образуется, вот увидишь! Думаешь о сыне, потому он и снится… Принцип доминанты, такова физиология человека. Получай презент от Гуллиха, ауру твою он чистить будет от всякого негатива! Деталей не знаю, у Генки самого спросишь при встрече, но вещь проверенная временем… Смешение процессов живой и неживой природы в одной ипостаси.

Он вынул из кармана своего халата раритетный амулет и вложил женщине в узкую ладонь.

Они вышли в коридор реанимации. Дверь в кабинет дежурного реаниматолога была распахнута настежь. Кто-то из врачей тихо наигрывал на гитаре популярную песенку местного сочинения:

Реанимация: ни – явь, ни – сон…

То – кажется, то – есть… черед заскоков.

Здесь, кто к чему за что приговорен,

Лишь эскулапы в теме да пороки.

У коматозных оборот иной,

Глаз медсестры ночной слегка недремлющ.

Безбашенные с утками меж ног,

Загробному промоушену внемлют.

«Рукой подать до лунного пятна!»

Беснуется примотанный ширяльщик,

Ему кровать лечебная тесна

И муторно от суррогатной фальши.

Напротив, источая стекломой,

До пены на губах бухтит пьянчуга.

«Ништяк! Все б устаканилось само,

Когда б не перли бесы из фрамуги!»

Поодаль отдыхает от мозгов

Удавленник, обиженный любезной,

Припасено без счета хомутов

Для жеребцов, кумекалкой болезных.

Вблизи щетинистых мужицких рож

На койкоместе посередке зала,

Залетчица, уже впадая в дрожь,

От криминального аборта вЯла.

На стуле посреди комнаты сидел пунцовый от напряжения заведующий реанимацией Куликов и сверлил глазами тазик с водой, где плавал белый шарик. Андрей вежливо поинтересовался:

– Бог в помощь! Получилось? Или твой безумный план не сработал? Узнаю классику реанимации. Было напряжение, все вспотели, никто не смог! Напряженно работаешь, товарищ телепат, в сумеречной зоне… Вы тут нашенских космонавтов вперед ногами не выносите? Мы требуем свежих новостей, как здесь выглядит наша прооперированная диаспора, что говорят господа дежурные реаниматологи, какие краткосрочные прогнозы…

Куликов слегка недовольный тем, что его занятие внезапно прервали, повернулся к вошедшим.

– Ты как хотел, поперек дверей их что ли выносить? Видишь, некогда мне. Реаниматологи находятся на работе в состоянии постоянного стресса. За смену может смениться вся палата и не потому, что пациентов живыми перевели… вот я и тренирую собственное биополе. Уважаемый коллега, не всегда нужно беспрекословно доверяться одним технологиям. Это вам не топором махать в операционной! Тут, понимаешь, психокинез, дело весьма деликатное…

– Какие мы с тобой Инна отсталые! Может, экстрасенс, сначала на мышах попробуешь, а не на себе? Мы, хирурги, все из народа и не голубых кровей… Люди неказистые. Это вам – лишь бы кого геройски вернуть из мира потустороннего в посюсторонний, независимо от желания больного. Инфаркт для вас – маленькая разминка, а агонизирующее дыхание – настоящий праздник! Проблемы придают вашей жизни чувство значимости. Кстати, уверен, твой эксперимент откроет много интересного для медицины, – сделал серьезное лицо Андрей, – свет в конце тоннеля станет еще дальше! Да, наша больница – место, где исполняются мечты. Впрочем, теперь, я думаю, тебе пора придумать себе новую мечту. Посолиднее…

– От себя двигаю, а обратно не выходит, – огорченно вздохнул потный Кульков, – садитесь, коли в гости пожаловали. К слову, недавно ходил на собрание областного общества экстрасенсов. Есть оказывается и такая контора! Наблюдал там, как одна малолетка подвесила кирпич на высоту около метра над уровнем пола, причем, никто не смог его подвинуть! А барышня смотрит да посмеивается над потугами зрелых колдунов… Что творится на белом свете! Теперь докладываю по существу дела. Врачи и медсестры находятся в состоянии постоянной боевой готовности, и эта битва длится все время! Женщины, выходя из комы, спрашивают о детях и мужьях. А мужики первым делом смотрят, на месте ли у них член… у вашего контингента за время наблюдения ни прогнозов, ни динамики особой нет. Никто за чертями бежать не собирается и молчком на тот свет не смотрит! Во время массажа сердца умирающим больным ребра не ломаем, физиологические растворы внутривенно переливаем, изучаем неинформативные интерфейсы, где треть кнопок подписана кириллицей, треть латиницей, треть – стерлась. Никому пока не заплохело! Мы можем спокойно выпить кофию. Слышь, Сидоренко, не тушуйся, все свои тут! Пой!

Дневальный ангел смерти прилетел

Маркировать предписанные жизни:

На те, что богу – в зАлежь, и – не те.

Традиционный ритуальный бизнес.

С дежурных мониторов удалясь,

Проходят тени подушевныйскриннинг,

В казенных столбовых госпиталях

Давным-давно обычная рутина.

Пока хранитель ладил грехоскоп

Фантомы препирались в коридорах,

Для их, не знавших сковородок, жоп

Был райский садик яблоком раздора.

В трех – висельник, алкаш и наркоман,

Прижали к стенке блудную соседку:

«Колись на ад. Для нас ты, христиан,

Детоубийца, типа – людоедка!»

Распутница на доводы остра,

Отрезала догматам злополучным:

«Привыкли жарить девок на кострах!

Сектанты! Разберуся без подручных!»

– И на том спасибо! А то, как ни придешь в гости, вечно разводите свои реанимационные хороводы с бубнами, то за фиксаторы хватаетесь, то – шприцы набираете, то – стучите дефибрилляторами! Встречаю неделю назад у вашего лифта дядьку в больничной пижаме. Вид, ну очень неважнецкий. Овощ с постреанимационным синдромом. Спрашиваю его: – Вы из терапии? А он так умиротворенно, – Дык, я ж в реанимации лежу. Просто покурить вышел, пока медсестра кушает. Попрощался и ушел обратно в реанимацию… Гвозди из таких сапиенсов надо делать! Почему вы не даете народу помереть спокойно в боксах под ярким светом ламп? Клиентов опутываете проводами от разных приборов. Вот такая реанимация у нас… специфическая!

– Нашему брату нужен контроль над ситуацией или хотя бы возможность такого контроля, ибо иногда сюда наведывается в гости смерть. – с улыбкой произнес Кульков.

– Ты, Шурка, уж постарайся для Инессы свой фирменный турецкий сварить! У нее нынче трудная полоса выдалась… только, не наливай заговоренную жидкость из этого тазика, пожалуйста! А то знаю я вас… делаете тайно хреновуху из мертвой воды и пьете ее по-тихому! Сейчас недостаточно напоить Инну волшебным лекарством, сделать успокаивающий укол и подержать за руку. Для нее нужно сделать еще немного сверх того!

– Не трынди… попробуй сначала из шкафчика умыкнуть флакончик наркоты, тебе тут же организуют одиночную камеру в изоляторе. А если наши врачи не станут с пеной у рта здесь скачки устраивать, то сразу и присядут! Как минимум, условно. Ну, они же не все время скачут… так чисто на визуал мониторинга сходить там… и все такое. Че сразу язвить про бубен… Будь спокоен, товарищ грыжесек на счет кофейку, Сэр Александэр могет сварганить из какао-бобов божественный напиток. За Иннушку я завсегда горой! Тока обратной связи от нее никак не могу дождаться…

– Знать, таков твой мужской удел – отсутствие отклика! Хоть у шарика, хоть у дам… но, если действие является стандартом успеха, любой итог будет триумфом! Уметь всё сразу… колдовать и лечить, невозможно. Ты берись за привороты! Между прочим, могу подарить валдайский бубенец. По непроверенным данным, его колокольный звон нахрен убивает микробы! Кстати, я заметил, твой шарик на самом деле не шарик, а параллелепипед, из-за которого лукавая рожица с рожками иногда выглядывает…

Все трое несколько приятных минут глотали горячий кофе из чашечек, блаженно закрывая глаза и втягивая ноздрями ароматный парок. Андрей поймал вопросительный взгляд Куликова, кивнул незаметно в сторону Инны и выразительно зажмурился. Куликов понимающе качнул головой. Сидоренко меланхолично перебирал струны, глядя в матовое окно: