Ядовитый соблазн для графа

Мария Славина

Ядовитый соблазн для графа

Глава 1

– Госпожа-а Гюрье-э, – испуганный крик упустивших меня из виду слуг разносился по саду.

Мои бедные надзиратели, наверно, уже мысленно готовились к взбучке, которую устроят им отец с матерью, когда узнают о моём побеге. И случиться ему выпало не когда-нибудь, а в день смотрин, организованных для моей младшей сестры.

Но мне страдания слуг и гнев родителей были безразличны, как и им – мои. Для них я – всего лишь обуза, которую нужно держать вдали от людей. И всё потому, что в моём роду была одна неординарная дриада, из чьих способностей мне досталась только самая опасная и печальная. Я не могла управлять растениями, не владела магией, ничем полезным подобное родство меня не наделило. Зато наградило меня ядовитой кожей. Стоило мне немного понервничать – и я превращалась в ходячую угрозу для окружающих.

В итоге не найдя другого выхода, родители заперли меня, приставили стражу, и ждали, что проблема решится сама собой. Но я-то знала, что она не решится. И что моя жизнь так и пройдёт в четырёх стенах.

Сегодня младшую сестру сосватают за какого-нибудь статного аристократа, она выйдет замуж, родит детей и будет счастлива. А я продолжу увядать вдали от света и людей, никому не нужная.

– Ну, уж нет! – крикнула от досады и побежала быстрее.

Пусть лучше моя жизнь будет короткой, но полной приключений, чем долгой и такой же одинокой, как последние десять лет.

Позади помимо хаотичных выкрикиваний моего имени послышалось лязганье оружия. Значит, уже и стража подоспела, но им не удастся меня поймать. Я больше не проведу ни единого дня взаперти!

От скорости, на которой я неслась по дорожкам сада, кусты и клумбы расплывались перед глазами, а грудь жгло огнём.

«Ещё немного, Мара», – повторяла я мысленно. – «Ещё чуть-чуть. Добежим до озера, а за ним в заборе есть прогал. Мы сможем!»

Но моё уставшее и непривыкшее к физической активности тело этого энтузиазма не разделяло. На продолжительный бег оно отвечало жуткой одышкой, коликами в боку, судорогами в ногах и головокружением, которое достигло пика на подходе к долгожданному озеру.

Я летела вдоль берега, не сбавляя скорости, но перед глазами всё плыло и вспыхивало тёмными пятнами. Одно из таких пятен, к моему великому сожалению, оказалось человеком. На полном ходу я влетела в стоявшего у берега мужчину, и, пытаясь сохранить равновесие, к собственному ужасу, схватила его за руку.

И хотя моя ладонь была спрятана в перчатку, та уже успела взмокнуть и пропитаться ядом от кожи. Поймавший меня мужчина взвыл от боли, шагнул назад, оступился и начал медленно падать в воду, размахивая при этом руками и ища спасительную опору.

Нашёл он её во мне. А точнее на мне. Его пальцы крепко ухватились за рукав моего платья и потянули меня вниз. Ткань предательски затрещала, оголяя не только моё плечо, но и левую грудь.

Увы, но катастрофа на этом не кончилась. Надорванный, но отчасти уцелевший рукав, продолжал тащить меня вслед за мужчиной. Раздался плеск воды, меня окропило брызгами и приземлило на подтянутое тело в расшитом, но промокшем камзоле. Мужчина крякнул, принимая меня в объятья, и его лицо застыло в паре сантиметров от моей оголённое груди.

– Вы не ушиблись? – спросил он, завороженно разглядывая то, что должен был увидеть только мой будущий супруг.

– А вы? – спросила испуганно.

Я неплохо так ухватила его за руку перед падением, и наверняка от моих пальцев остался смачный ожог. Хотела приключений? Пожалуйста! Даже из особняка не успела толком выйти.

– Я в порядке, – соврал незнакомец и со вздохом отвёл взгляд от моего конфуза. – Если вы позволите мне встать, я отдам вам свой камзол. Мне очень жаль, что так получилось. У меня даже в мыслях не было подобного, – оправдывался он.

И хотя я верила в искренность его извинений, это никак не улучшало моего положения. Как я теперь полуголая побегу дальше?

Сетуя на свою врождённую неудачливость, я осторожно сползла с мужчины, стараясь не прикасаться к его отрытой коже, чтобы не оставить ещё несколько ожогов, и позволила ему пожертвовать мне свой испорченный камзол.

Когда я наконец прикрыла оголённую грудь, мужчина протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Отчаянный! Я покачала головой, мол, сама справлюсь, главное не прикасайся ко мне больше, не хочу случайно превратиться в убийцу.

– Госпожа Гюрье, – позади раздался заполошный крик служанки. – Вот вы где, а мы вас обыска… – она не закончила и замерла у берега, глядя на случившуюся со мной катастрофу.

Кстати, о ней. Стоявшая передо мной катастрофа оказалась весьма приятной взгляду. Брюнет лет тридцати, статный, с правильными чертами лица и недвусмысленным ко мне интересом. Он смотрел так, будто я не покушалась на его жизнь парой минут ранее, а стала настоящей спасительницей. Улыбка, расфокусированный взгляд, и никакого внимания ни на служанку, ни на подоспевшую за ней стражу, ни на сбежавшихся на крики зевак.

Последним на место катастрофы прибыл мой взмокший от бега папенька. Проницательный и опытный мужчина, он первым делом проверил, что находилось под укрывавшим меня камзолом. Ахнул и запахнул его обратно.

Я ждала гнева, дуэли и прочих неприятностей, которые посыпятся на несчастного брюнета, и оказалась почти права. Гнев и крик папеньки услышали все, но вызова на дуэль не последовало.

– Вы обязаны на ней жениться! – потребовал он, тряся сжатым кулаком перед удивлённым лицом брюнета. Его изумление мне было понятно. Не каждый день обычная прогулка у озера выливается в столь скоропостижную женитьбу.

Брюнет, вместо ответа, перевёл взгляд на промокшую и помятую меня, задержал его на моём лице, опустил к груди, теперь прикрытой камзолом, и вздохнул. Казалось, неудачливый жених взвешивал все за и против. Однако раздумья его длились недолго.

– Леди Ангелина, – начал брюнет, прокашлявшись. – Я виноват и готов искупить вину, – сказал он, печальным голосом, мол, иду на жертву, так и знай, хотя недовольным вовсе не выглядел.

– Я не Ангелина, – сказала вздыхая, – а Мара. Её старшая сестра.

Так и думала, что этот красавец пришёл к сестре на смотрины. Остальные давно были в особняке, а этот видимо заплутал в саду.

– И вам кое-что нужно обо мне узна… – я собиралась рассказать ему о своей особенности до того, как он согласится на брак, но отец с силой дёрнул меня за рукав камзола, обрывая на полуслове, и посмотрел так, будто выпорет, если я произнесу ещё хотя бы звук. – Но как же… – прошептала я, глядя на него многозначительно.

– Молчи… – процедил он в ответ и, переведя взгляд на незадачливого жениха, расплылся в улыбке. – Граф Олски, это моя старшая дочь, Мара Гюрье, – пояснил он. – Смотрины для неё мы собирались устроить позже. Она пока не хотела замуж, – соврал папенька. – Но судьба распорядилась иначе. Пройдёмте в мой кабинет, – предложил он, указывая на дорожку, ведущую к особняку. – Закрепим наши договорённости на бумаге.

Папенька и граф Олски шли впереди, а я озадаченно плелась за ними и пыталась осознать случившееся. Неужели я, ядовитая затворница Мара, и правда выхожу замуж? И не за какого-нибудь жуткого старика или охотника за наследством, а за обычного и вполне симпатичного графа? Вот это поворот.

Отец и жених скрылись в кабинете, а я отправилась переодеваться, гадая, не одумается ли граф и не предпочтёт ли, вместо женитьбы, рискнуть жизнью на дуэли.

– Не-ет, Мара, – покачала головой, вздыхая. – Дуэль он предпочёл бы, если бы узнал про твою кожу. А пока он выглядит вполне довольным случившимся.

Мне вдруг стало жалко бедного графа, и я, мучимая совестью, едва переодевшись, направилась в кабинет к папеньке. Надо обязательно предупредить беднягу-жениха, что в невесты ему досталась не самая простая девушка. Но когда я пришла, папенька был уже один.

– Какой счастливый день! – воскликнул он при виде меня. – Как удачно всё получилось.

От разгневанного и возмущённого родителя в нём не осталось и следа. Я не удержалась и взглянула на папеньку осуждающе.

– Обманывать нехорошо, – укорила его. – Нельзя начинать семейную жизнь с вранья. Он же меня возненавидит, когда узнает правду.

– Поговори мне ещё тут! – разозлился отец. – Сбежала и опозорилась на всю округу. Если он на тебе не женится, ты тогда вообще замуж не выйдешь. А про твою особенность мы ему обязательно расскажем, – согласился он, – но только после свадьбы.

– Папенька, – вздохнула я. – Беда будет, говорю же тебе. Нельзя так с людьми.

– А с моей дочерью так можно?! – негодовал отец. – К тому же я уверен, что ты обуздаешь свой дар при правильной мотивации.

– И в чём она здесь? Моя мотивация.

– В любви, дочь. В любви, – сказал папенька многозначительно. – Люди ради любви горы сворачивают, а уж покорить маленький дар, доставшийся тебе от вредной бабки – сущий пустяк.

Бабушку отец не просто не любил, а винил во всех наших бедах. Не мог простить ей растение, которое она выбрала своим покровителем и из-за которого мне досталась такая необычная и печальная способность. Моя бабушка, чистокровная дриада, выбрала ядовитый плющ.

– Я твоей веры не разделяю, – покачала головой.

– А тебе и не надо. Отцу виднее, – сказал папенька тоном, не терпящим возражений. Значит, он уже всё решил и от своего не отступится.

Да уж, дела… Сначала меня десять лет держали взаперти и прятали от мира, а теперь подкинули случайному графу, который вообще-то к сестре моей свататься приехал.

– Посмотрим, кому из нас будет виднее, когда этот граф Олски подаст на развод, – я снова вздохнула и поплелась обратно в свою комнату.

– Бодрее иди, – поторопил меня папенька. – Дел полно. Свадьба через неделю! – крикнул он мне вслед.

***

Грэгори Олски

Два дня. До свадьбы было всего два дня. Но они мучительно тянулись и никак не хотели заканчиваться. То и дело перед глазами возникал образ прелестницы, посланной мне небесами. Её пухлые губы, выразительный взгляд, стройная талия и аккуратная, идеально круглая грудь. Последнее особенно не давало покоя, разжигая огонь в моих чреслах и безумство в фантазиях.

Всего два дня, и я смогу насладиться сладостью этой груди. Мои губы коснутся упругого соска, втянут его глубже, сожмут и ненадолго отпустят. Но для того лишь, чтобы повторить всё снова.

Прикоснуться к её нежной коже, освободить её от дурацкого платья и ласкать до тех пор, пока эта прелестница сама не станет умолять меня о большем. И я дам ей большее. Дам ей всё, что она захочет.

Как же невыносимо это ожидание! Два дня мучений.

Но они наконец закончились. Сегодня ночью девчонка станет моей. Я заставлю её испытать всю палитру моего нетерпения. Буду терзать её лаской до самого рассвета.

Уже у алтаря я ощущал, как наливается мой пах, откликаясь на безумные фантазии.

В незатейливом, почти скромном платье Мара Гюрье шла ко мне под руку с отцом. Он держал её аккуратно и зачем-то надел кожаные перчатки. Это насторожило бы меня на любой другой свадьбе, но не на моей собственной. Потому что все мысли были заняты картинами предстоящей ночи.

Неровный свет канделябра, атлас простыней, нагая красота моей избранницы – всё, о чём я мог думать.

Священник произнёс речь, выслушал наши клятвы и торопливо объявил нас мужем и женой, почему-то забыв сложить наши руки вместе. И даже не призвал меня поцеловать невесту, ныне жену. Но и без его напоминаний я прекрасно знал, что нужно делать.

Откинул фату, скрывавшую прелестное личико Мары, и встретился с её испуганным взглядом. Мгновение назад она дала согласие выйти за меня замуж, а теперь вдруг испугалась?

Мотая головой, она начала пятиться назад.

– Бояться нечего, – шепнул ей и ухватил за плечи, чтобы предотвратить побег.

Притянул её к себе и, не слушая ни её возражения, ни предупредительный крик её отца, ни собственную интуицию, поцеловал невесту.

***

Мара Гюрье

Кошмар!

Это не свадьба, а какой-то кошмар.

Столько лет я мечтала о красивой церемонии, на которой будет полно народу и где я буду чувствовать себя настоящей королевой. Но вместо этого в храме присутствовали только священник, мои родители и новоиспечённый жених.

Когда я увидела его воодушевлённый и полный желания взгляд, сердце сжалось от сожаления. О моём обмане и о моей дурацкой судьбе. Казалось бы, я наконец-то свободна и даже выхожу замуж за такого красавца, но что толку, если завтра утром, после несостоявшейся брачной ночи, он потребует аннулировать брак?

«Услужил ты мне, папенька…» – сетовала мысленно и продолжала идти к алтарю.

Шаг, другой, и вот я уже поравнялась с женихом. Священник, заранее предупреждённый отцом об особенностях церемонии, не стал настаивать ни на смыкании наших рук, ни на поцелуе, хвала небесам.

Но обрадовалась я рано. Похоже, нетерпение – второе имя моего суженого. Он решительно откинул с моего лица фату, схватил меня за плечи и – о боги! – поцеловал! Ну, за что мне эта кара?

Я со всей силы отпихнула несчастного, но, увы, опоздала, и его губы успели прикоснуться к моим. Граф закричал и схватился руками за лицо, а его взгляд, до этого обнадёженный, стал полон смятения. Да, дорогой, невеста тебе досталась не самая обычная.

Перепуганные отец с матерью подлетели к жениху, кудахча и пытаясь разглядеть нанесённый поцелуем урон, а я лишь понуро молчала. Кажется, даже брачной ночи не придётся ждать. Сейчас он всё узнает и аннулирует брак прямо у алтаря. Тогда моё замужество станет самым коротким за всю историю королевства.

– Наследственный дар, говорите? – в очередной раз переспросил Грэгори Олски и рефлекторно коснулся своих раскрасневшихся от ожога губ. Их, кстати, даже не раздуло, что было удивительно. Оказывается, у моего краткосрочного супруга неплохая сопротивляемость ядам. Именно поэтому он и не придал большого значения ожогу, который я двумя днями ранее оставила у него на руке. «Я думал, у неё просто пальцы сильные», – пробубнил он расстроено. – «Кому бы пришло в голову, что это ожог?»

Тут он, конечно, прав. Такое в голову не пришло бы никому, кроме тех, кто уже знает о моей проблеме.

– Ну, побыла замужем и хватит, – вздохнула я, устав от длительных разъяснений. – Можете нас развенчивать! – крикнула священнику. Тот уже полчаса расфокусировано смотрел в одну точку, видимо, фантазируя, как этот случай негативно скажется на его карьере.

– Развенчивать? – удивились жених и священник одновременно.

– Зачем нас развенчивать? – поинтересовался граф Олски.

– Ну, как же… – развела я руками. – Я же… ну… Вы со мной что собираетесь жить? – теперь настал мой черёд удивляться.

– А зачем же я тогда на вас женился? Конечно, собираюсь! Тем более ваш отец сказал, что этим даром можно управлять. Но при желании… – добавил он уже не так уверенно.

Я невольно закатила глаза. Папенька любил мечтательно рассуждать о том, что однажды дар мне подчинится и что мне просто нужна правильная мотивация. Но я, конечно же, понимала, что это полная ерунда. Уже десять лет, с самого первого дня проявления дара, я желала только одного – чтобы эта способность поддавалась контролю. Если безудержное желание освободиться и жить счастливо – не мотивация, тогда что это?

– Граф Олски, – начала я назидательным тоном, – в теории, конечно, всё это так. Но на практике… за десять лет у меня не случилось никакого прогресса в управлении даром.

– Мара, что ты такое говоришь?! – возмутился папенька, до этого обрадованный, что жених не спешит бросать меня у алтаря.

– Правду, папа. Я говорю правду.

– Но на практике вы и замужем никогда не были, так ведь? – уточнил граф Олски.

– Именно так. Что не удивительно… – согласилась я.

– Тогда эти десять лет не считаются, – пожал он плечами. – Развенчаться мы всегда успеем. Если вы не обуздаете дар, мы всё равно не сможем провести консумацию брака. Не вижу ничего плохого в том, чтобы хоть немного попытаться и понадеяться на счастливый исход. В общем, вы по-прежнему моя супруга, – сказал он твёрдо.

От неожиданности у меня даже ноги подкосились. Надо признать, что до этого момента к идее замужества я подходила весьма несерьёзно. Ведь кто в своём уме захочет жениться на ядовитой в прямом смысле девушке? Конечно, здравомыслящий человек сразу же запросил бы развод.

Но, похоже, мой жених здравомыслием не отличался…

После его заявления, что мы по-прежнему женаты, мне вдруг захотелось самой отозвать согласие. По этому красавцу сразу видно, что помыслы у него нечистые. Разве сможет он держаться от меня на расстоянии? Конечно, нет. Он вечно будет крутиться рядом, нарываться на прикосновения и потому рисковать своей жизнью.

– Мне кажется, вы плохо подумали, – начала его переубеждать.

– Нет, подумал я хорошо, – возразил он. – Идёмте. Карета уже ждёт, – Грэгори поднялся со скамейки, на которой последний час приходил в себя, и рефлекторно потянулся к моей руке.

– Не троньте! – отдёрнула руку. – Я сегодня вся на нервах. Вы что, умереть хотите?

Он вздохнул и с сожалением взглянул на меня.

– Не умереть… – сказал он грустно, – а жить с вами. Карета ждёт, – повторил он уже не так воодушевлённо.

У храма действительно стоял экипаж, в который слуги уже успели загрузить мои сундуки с вещами. Я взглянула на них и вновь попыталась осознать происходящее. Вышла замуж. Только что в храме я по-настоящему вышла замуж и теперь должна жить с безумцем, которому даже мой яд не страшен. И на всё это безобразие у меня ушло всего два дня.

– Поехали, посмотрим на ваши хоромы, – вздохнула и пошла к экипажу, обогнав графа Олски.

Отец, опасаясь, что на кочках я случайно задену новоиспечённого супруга, бежал за мной следом и протягивал принесённую служанкой шаль. Мол, прикройся и не убей мужа раньше, чем вы доедете до дома.

– Спасибо, папенька, – улыбнулась ему натянуто и, укрыв плечи шалью, залезла в карету. – Не скучайте без меня, – помахала ему и растроганной маме рукой. – Мы всё равно скоро увидимся.

Наблюдавший за нашим прощанием супруг недоверчиво хмыкнул.

– Лучше вы заезжайте в гости, – сказал он отцу, прежде чем залезть вслед за мной в карету. – Сама она приедет нескоро.

Откуда в нём взялась такая уверенность, я даже гадать не стала. Понять моего супруга мог только такой же безумец, как и он сам. Мне это было не под силу.

Карета тронулась и застучала по мостовой, а я отвернулась к окну, делая вид, что ехала одна. Но мой затылок горел под пристальным взглядом супруга.

– Что-то не так? – повернулась к нему раздражённо. Зачем сверлить меня взглядом, если можно просто озвучить то, что беспокоило?

– Почему вы со мной холодны? – спросил он недовольно.

От такого вопроса я даже растерялась.

– А разве не очевидно? Я не разделяю вашего оптимизма и не поддерживаю это безумство. У меня к вам никакого доверия, – заявила и вновь отвернулась к окну.

– Ну и зря, – парировал супруг. – Нам предстоит и жить, и спать, – тут он нарочито сделал акцент, – вместе. Разве не лучше сразу стелить мягко?

Внезапно пейзажи за окном уже не казались такими интересными, и всё моё внимание обратилось к графу Олски.

– Вы что хотите со мной спа-ать? – протянула я удивлённо. – И как вы себе это представляете? – спросила, сильнее кутаясь в шаль.

Глава 2

– О, я прекрасно себе это представляю, – ответил он с мечтательной улыбкой на губах. – Но пока ты не разобралась с даром, мы… – тут он немного сник, – что-нибудь придумаем.

– Вы совсем не боитесь что ли? – спросила неверяще. – Вам жизнь не дорога?

– А давай на ты? – предложил он. – Будет странно выкать собственной жене. Жизнь мне дорога, конечно. Просто насчёт нашего брака у меня хорошее предчувствие, – ответил мой горе-суженый. – В общем, как я и сказал, придумаем что-нибудь.

До самого особняка графа Олски я гадала, что же он такое собирается придумывать. И каждая моя фантазия была более пугающей, чем предыдущая. Но хуже всего, что в конце я неизменно представляла бездыханное тело мужа, лежащего рядом со мной в постели. Если он сам не понимает опасности нахождения слишком близко ко мне, значит придётся ему как-то вменить, что я не ромашка в поле, а самый настоящий ядовитый плющ. Ну, нельзя меня ночью класть себе под бок.

– А вот и наш дом, – граф показал в окно, отвлекая меня от тяжких дум и жутких фантазий.

Особняк, где мне предстояло провести пару-тройку дней – на большее я не рассчитывала – был просторным и немного помпезным, но всё же не слишком вычурным. Пара колонн, немного лепнины, крыльцо над парадным входом. Дорога до него проходила по ухоженному саду с фигурными кустами, зелёными лужайками и красивыми фонтанами.

Вид у поместья был, мягко говоря, благополучный, что слегка меня удивило. В спешке готовясь к свадьбе, я даже не удосужилась узнать о финансовом состоянии своего жениха. Понятно, что отец не стал бы приглашать на смотрины сестры кого-то недостойного. Но всё-таки у меня никак не укладывалось в голове, как ни в чём не нуждающийся человек мог с такой лёгкостью согласиться на столь абсурдную женитьбу, а потом ещё и не воспользоваться удачной возможностью аннуляции брака? Потому, увидев поместье графа Олски, я совсем отчаялась понять его загадочную душу.

Когда карета остановилась, супруг подал мне руку и с улыбкой произнёс:

– Добро пожаловать домой, родная.

От его слов по спине пробежали мурашки, а мысли стали путаться. «Вышла замуж», – повторяла я про себя. – «Я действительно вышла замуж».

Как во сне, я следовала за супругом и растерянно кивала каждый раз, когда он показывал мне что-то в доме или представлял кого-то из слуг. Они, наверно, посчитали меня совсем странной. Хотя на самом деле странным был их хозяин, а не я.

В конце экскурсии граф Олски собрал всех слуг в парадном зале и объявил:

– Поприветствуйте Мару Гюрье, мою супругу и хозяйку этого дома. Заботьтесь о ней, исполняйте все её капризы, но постарайтесь её не… – он покосился на меня, подбирая слова. – Кхм… Пожалуйста, не прикасайтесь к ней без её разрешения. Она крайне не любит лишних прикосновений.

Наивный граф… Я невольно покачала головой. Подобные наущения слуги воспринимают как белый шум. Людям свойственно прикасаться друг к другу. Им даже в голову не приходит, что под словами «не прикасайтесь без разрешения» скрывается «ни в коем случае». Точно с такой же проблемой столкнулся и мой отец. Он искренне верил, что, если запретить людям прикасаться ко мне, они всегда буду соблюдать этот запрет. Помимо человеческой безалаберности существуют ещё и случайности. И если человек не знает, что прикосновение опасно, то не будет избегать его всеми силами.

Когда все формальности были соблюдены, граф жестом предложил мне пройти к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Ты, должно быть, устала с дороги. Да и я бы с радостью отдохнул, – сказал он, ставя ногу на ступеньку.

Поскольку я пока плохо представляла, чем ещё могла заниматься в его доме, кроме как отдыхать, то не стала отказываться от предложения. Мы поднялись наверх, прошли по коридору и граф радостно распахнул дверь одной из спален.

– Проходи, – пригласил он с улыбкой.

Я переступила порог и уже повернулась, чтобы отблагодарить его за любезность и пожелать ему хорошего отдыха где-то в другом месте, но, к собственному ужасу, обнаружила, что граф прошёл в комнату вслед за мной.

– Тебе нельзя, – запротестовала я машинально и отступила на шаг назад.

– Почему нельзя? – удивился граф. – Это моя комната. А теперь наша с тобой, – он говорил так повседневно, будто собирался отдохнуть с самой обычной девушкой. – К тому же нам неплохо бы выработать стратегию на ночь, – говоря это, он преспокойненько обошёл несогласную меня и направился к кровати.

Скинув с себя камзол, граф начал медленно расшнуровывать рубашку, ряд за рядом опускаясь вниз, пока я, не веря, что всё это происходит со мной на самом деле, пялилась на него широко раскрытыми глазами. Расшнурованная рубашка уже не прикрывала рельефный торс, позволяя мне оценить то, до чего я никогда не смогу дотронуться.

Мой взгляд прошёлся по покрытой волосками коже и опустился ниже, туда, где от пупка под брюки убегала густая дорожка тёмных волос. Я невольно стала гадать, будет ли супруг снимать брюки, и он, хмыкнув в ответ на мой интерес, принялся расстёгивать пуговицы на гульфике.

– Ты ведь это хотела увидеть? – спросил он самодовольно, и я, вспыхнув от стыда, отвернулась.

– Ничего я такого не хотела увидеть! – возмутилась, продолжая краснеть. – Застегнись, прошу тебя!

– Рано или поздно тебе всё равно придётся эту часть меня рассмотреть, – продолжал дразнить меня граф. – Неужели надеешься этого избежать?