Джек и Джилл

– Что до меня, мне ближе всего картинка с кораблем, – тихо проговорила миссис Пэк. – Он ведь английский, а я порой так скучаю по родине. Впрочем, что это я? – махнула она рукой, словно бы отгоняя нахлынувшую тоску. – Корабль-то спешит не в Англию, а как раз прочь от нее. Куда-то в далекие края. Может быть, в Индию? В Англии я часто, бывало, ходила в порт посмотреть, как они туда отплывают с миссионерами на борту. – Ее взгляд вновь затуманился от далеких воспоминаний. – Сама однажды чуть не уехала вместе с одной леди, которая направлялась в Сиам[13]. Но в результате отбыла с ее сестрой в Канаду. И вот теперь я здесь.

– О, стать миссионером – это как раз для меня! – просияла Молли Лу. – Уехала бы туда, где люди бросают своих детей на съедение крокодилам, и всех этих несчастных детей подбирала бы и спасала, открыла бы для них школу и стала бы их воспитывать, а взрослых бы обращала в нашу веру, чтобы они понимали, как жить правильно, – с чувством выпалила девочка, ибо добросердечие побуждало ее окружать заботой каждого ребенка и каждое животное, которых ей доводилось встречать на своем пути, если те испытывали хоть малейшее страдание.

– Необязательно ехать в Африку, чтобы заняться миссионерством, – возразила ей миссис Пэк. – Несчастных существ, которые очень нуждаются в нашем внимании, без труда можно найти и рядом с домом. Беспомощных и заблудших множество и в больших городах, и в маленьких. Было бы только желание, а о ком позаботиться – обязательно найдется. Такой работы везде вдоволь.

– Тогда я с удовольствием занялась бы миссионерством и здесь, – тут же отозвалась Молли Лу. – Как это здорово – разносить в корзинке чай, рис и полезные брошюры, вести с людьми просветительные беседы. Как вам такое, а, девочки?

– Тогда нам следовало бы создать свою собственную организацию, регулярно встречаться, собрания проводить, принимать резолюции, – первой откликнулась Мэри. Всяческие торжественные мероприятия приводили ее в восторг, и она с удовольствием посещала с мамой каждое собрание Благотворительного общества шитья для бедных.

– Мальчишек, конечно, мы в свое общество принимать не будем. Оно у нас будет тайное – со значками, паролем и особыми рукопожатиями. Только вот где бы нам с вами раздобыть какого-нибудь язычника, чтобы можно было его обратить на путь истинный? – немедленно загорелась всегда открытая новым идеям Джилл.

– Ну, полагаю, язычницу, и даже подичее любого маленького дикаря, мы найдем прямо здесь, – глянула на дочь с выразительной улыбкой миссис Пэк. – Начни с себя, моя девочка, и можешь не сомневаться: тебе надолго хватит миссионерской работы.

– Эта язычница, мама, если ты имеешь ввиду меня, уже с сегодняшнего дня постарается начать меняться и стать настолько хорошей, что очень скоро люди ее не узнают, – ответила Джилл. – Ведь в книжках болезнь почти всегда побуждает детей к тому, чтобы они становились лучше. Думаю, в настоящей жизни это тоже возможно, – добавила больная со столь ангельским видом, что обе ее подруги одновременно прыснули от смеха, а потом попросили миссис Пэк назвать для каждой из них какое-нибудь миссионерское задание.

– Ты, Мэри, побольше делай по дому, – откликнулась миссис Пэк. – Этим ты не только маме поможешь, но и подашь хороший пример старшим братьям. Девочки ведь способны на очень многое, если берутся даже за скучную работу весело и с удовольствием, а не сидят сложа руки, мечтая о великосветских балах и жизни в замках. Главное, помни: самые простые и докучливые обязанности могут стать привлекательными и приятными, если их исполняешь на совесть.

Покрасневшая при упоминании о великосветских балах и замках Мэри серьезно задумалась над советом миссис Пэк и решила, что, если она и впрямь последует ему, перед ней откроется широчайшее поле для деятельности.

– А я? Мне что делать? – нетерпеливо спрашивала у миссис Пэк Молли Лу, мечтавшая о собственной, возложенной на нее миссии. – Имейте в виду, с той поры, как у нас поселилась мисс Бат, меня больше не напугает даже целая дюжина крокодилов, – воинственно объявила девочка, имея в виду пожилую леди, которая исполняла в ее семье обязанности домоправительницы.

– Ну, дорогая моя, тебе тоже не придется долго искать подходящего маленького язычника. – И миссис Пэк указала на Бу, который, завороженный ужасным словом «крокодил», молча таращился на всю компанию.

Из носа у него текло, а платок отсутствовал. Руки покраснели от цыпок. Одежда на мальчике была сильно потрепана, чулки штопаны-перештопаны. Тугие кудряшки на голове явно давно уже не видели расчески.

Молли покачала головой, глядя на братишку:

– Я стараюсь, конечно, чтобы он поприличнее выглядел, но мне не всегда удается за ним уследить. Сам-то он терпеть не может ни причесываться, ни умываться. Мисс Бат на него вообще наплевать, а отец, когда я ему говорю об этом, только смеется.

Не прекращая объяснения, пристыженная Молли усадила братика себе на колени и обтерла лицо малыша своим носовым платком, а затем жестом, каким звонят в колокольчик, несколько раз дернула его за волосы и вновь опустила с коленей на пол, воскликнув:

– Да! Мы с ним парочка диких язычников! И только я могу нас спасти!

И девочка не преувеличивала. Потому что их с Бу отца интересовала только его собственная мельница, а старая и ленивая мисс Бат до того, по всей вероятности, утомилась, ухаживая на протяжении многих лет за детьми своих бывших хозяев-вдовцов, что теперь сочла возможным расслабиться. Молли подобное положение дел возмущало и унижало, однако она даже и не пыталась хоть как-то улучшить его, она сама, как умела, искренне заботилась о своем запущенном братишке.

– Ты справишься, дорогая моя, – подбодрила ее миссис Пэк, которой на собственном опыте довелось узнать, каково одной заботиться о ребенке. – Ну вот, теперь у каждой из вас есть своя миссия. Хотите действовать тайно? Что ж, тогда давайте будем собираться раз в неделю, чтобы каждая из участниц нашего Тайного общества могла поведать о своих успехах или неудачах. В том числе и я, поскольку с этой минуты я тоже вхожу в его состав, – с улыбкой проговорила миссис Пэк.

– Ну, до Рождества-то нам не начать. К нему ведь надо столько всего сделать. Ни на что другое времени не останется. Так что приступим сразу в новом году, – тут же взяла в свои руки бразды правления Тайным миссионерским обществом Джилл, как и почти в любых начинаниях.

А потом они вновь занялись цветными картинками: часть из них пошла на дальнейшее украшение стен, а из остальных вырезали фигурки модниц, которые вскоре стараниями трех девочек превратились в бумажных кукол. За работой подруги, естественно, не прекращали болтать. И как это обычно случается в долгих беседах разумных существ, разговор постоянно переходил от смешного к серьезному и обратно, что вызывало у них то звонкий смех, то грустные вздохи, а еще мгновение спустя снова звонкий хохот.

– Как же у меня теперь весело! Будто на вечеринке, – с удовольствием обозрела Джилл галерею из модниц. Одежда всегда ее увлекала, а на изготовленных куклах и на развешенных картинках ее оказалось очень много, самых разных типов, цветов и фасонов.

– Кстати, о вечеринке. Жаль, но на нынешнее Рождество мы, наверное, от нее откажемся. Ведь без вас с Джеком все будет совсем не так. Поэтому мы решили просто обменяться подарками, – угрюмо проговорила Мэри, приставляя к одной из бумажных кукол голову от другой, чем были в данный момент заняты и другие девочки, развлекаясь эффектом неожиданных сочетаний.

– Ну, я-то через две недели уже поправлюсь. А вот Джеку уж точно к Рождеству не успеть. Ему больше месяца нужно, чтобы нога срослась. Вот я и подумала, не согласится ли его мама устроить на Рождество танцы в общей комнате мальчиков у них дома? Тогда бы мы вволю натанцевались, а Джек мог бы на нас смотреть, – поделилась своей идеей Джилл. Танцевать она обожала, однако, увы, не догадывалась, сколько времени, даже при самом лучшем раскладе, потребуется, чтобы ноги ее обрели прежнюю легкость и подвижность и смогли двигаться в танцевальных ритмах.

– Тогда тебе лучше как можно скорей намекнуть о своей задумке Джеку. И я даже знаю как, – подхватила ее идею Молли, которой очень хотелось бы оказаться на вечеринке в доме Мино. – Отправь ему несколько наших бумажных модниц вместе с запиской, что эти леди непременно должны присутствовать на их рождественской вечеринке.

Для посылки были отобраны туловища двух молодых дам, сидящих в карете. Одной из них, одетой в желтое платье, приставили голову, увенчанную нелепым зеленым капором с пышным плюмажем, а другой, облаченной в бархатную мантилью и меховое боа, досталась голова невесты с фатой и флердоранжем. Сопроводительное письмо, положенное вместе с этим произведением искусства в корзину Великого международного телеграфа, гласило: «Мисс Лора и Лотти Бартон спешат на рождественский бал в дом Мино».

Нарекая нарядных кукол в бумажной карете именами реальных девочек, которые, как она знала, нравились Джеку, Джилл брала у них небольшой реванш: в жизни эти две сестренки своими изысканно-скромными манерами всякий раз, словно нарочно, подчеркивали, что сама она чересчур дерзкая, а многие из ее поступков недопустимы и заслуживают осуждения.

Ответ от Джека не приходил довольно долго. Не зная, что и подумать, девочки опасались, уж не обидела ли его их шутка, когда под громкий звон колокольчиков в окно вплыла тяжело нагруженная корзина с привязанным сбоку рулоном из листов плотной цветной бумаги. Внутри корзины оказалась коробка, в которой что-то гремело, зелено-серебряный бумажный кулек, несколько мотков узких ленточек, катушка суровых ниток, несколько больших игл и записка от миссис Мино:

Дорогая Джилл!

Я решила, что наши раненые непременно должны насладиться рождественской елкой, а потому Рождество у нас состоится, и все твои элегантные модницы, разумеется, тоже будут приглашены. Догадываюсь, что ты хочешь помочь в подготовке праздника, поэтому посылаю тебе цветную бумагу. Сделай, пожалуйста, из нее кульки для засахаренных слив. В корзинке ты найдешь все необходимое для изготовления бус, которые, если тебе будет не лень нанизать стеклярус на нитки, очень украсят елку и наверняка доставят удовольствие как приглашенным девочкам, так и их куклам. Джек посылает тебе образец уже готового кулька. А ты сделай, пожалуйста, для него образец двойных бус с решетчатыми промежутками, чтобы он понял, как с этим справиться.

Если тебе будет еще что-нибудь нужно, сообщи мне.

Писала впопыхах,

твоя Анна Мино.

«Благослови Господь доброе сердце миссис Мино! Как же она всегда точно знает, чем можно порадовать мою бедную девочку!» – воскликнула мысленно миссис Пэк, и рукав новой рубашки для Джека, который она в этот момент вшивала в пройму, заблестел вдруг от капель куда более ярких, чем присланные Джилл бусины.

Разборка посылки сопровождалась радостными возгласами. Из недр коробки явился на свет великолепный крупный стеклярус всех цветов радуги, и девочки тут же начали обсуждать, в каких сочетаниях он будет выглядеть лучше всего на двух нитях бус. Кончилось тем, что каждая нанизала стеклярус по своему вкусу, и вскоре готовые бусы уже красовались у них на шеях.

– Я ничего не имела бы против, если бы у меня тоже ужасно болела спина, но зато я могла целый день лежать и делать такие чудесные вещи! – воскликнула Мэри, неохотно расставаясь с иголкой, потому что ей было уже пора возвращаться к домашним обязанностям, которые сейчас, после так приятно проведенного времени, казались ей еще более скучными, чем обычно.

– Я тоже, – поддержала ее Молли Лу. – Ой, как ты думаешь, Джилл, миссис Мино, когда у тебя будут готовы кульки, разрешит их тебе самой наполнить засахаренными сливами? Если да, позови меня обязательно. С удовольствием помогу! – вызвалась она, выгибая каким-то немыслимым образом шею, чтобы проверить, идут ли к ее коричневому платью красовавшиеся на ней лилово-зеленые бусы.

– Я, конечно, спрошу у миссис Мино, только боюсь, что укладку слив тебе нельзя доверить. Слишком уж ты любишь сладкое. А твой Бу – еще больше, – покачала головой Джилл, и только тут, спустя весьма долгое время, все вдруг вспомнили о существовании малыша.

Его застали за весьма интересным занятием, а именно – полировкой пола, которую он производил при помощи носового платка сестры и машинного масла, обильно выдавленного им из масленки. Оторванный от своего развлечения, весь блестящий от масла, малыш впал в гневное возмущение, так что Молли Лу пришлось унести Бу домой под его нескончаемый громкий вопль.

В прежние дни болезни после ухода девочек Джилл начинала ощущать себя особенно одинокой. Сегодня все было по-другому. Напевая веселую песенку, как счастливая канарейка, она продолжала нанизывать разноцветный стеклярус, а потом принялась за кульки. Так миссис Мино прогоняла из душ двух раненых ребят стужу, и на смену ненастным сумеркам для них наступал ясный день.

Глава V

Секреты

Клубов и обществ в Хармони-Виллидж существовало множество, но мы уделим внимание только тем, которые имели отношение к молодежи. Летом мальчики посвящали себя бейсболу, а девочки – катанию на лодках, отчего и те и другие становились крепкими, здоровыми и румяными. С приходом же осени для мальчиков открывался Дискуссионный клуб, а для девочек – Драматический. Заглянув в первый, вы, дорогие читатели, наверняка услышали бы весьма выразительные и искусные речи на самые разные темы, а во втором непременно стали бы зрителем какого-нибудь спектакля – от «Ромео и Джульетты»[14] до бессмертных «Песен Матушки Гусыни»[15]. Оба клуба часто объединяли усилия, добиваясь при этом весьма впечатляющих результатов, и юные Демосфены[16] превосходно играли мужские роли в спектаклях, а представительницы Мельпомены[17] проявляли неменьший талант, изображая восторженную публику, внимающую выступлению очередного пламенного оратора.

На Рождество начинающие ораторы и актрисы собирались осуществить грандиозные планы, но несчастный случай на склоне, выбивший из их рядов лучшего краснобая и лучшую поющую горничную, вынудил ребят перенести воплощение задуманного на февраль и приурочить представление к дню рождения Джорджа Вашингтона[18], который в этом патриотическом городке всегда отмечался очень торжественно. У жителей были на то весьма веские основания. Ведь, проезжая однажды через Хармони-Виллидж, этот отец-основатель своей страны то ли надел здесь ночной колпак, то ли снял сапоги, что, впрочем, ухитрился проделать (о, наш вездесущий первый всенародно избранный президент!) почти во всех уголках Соединенных Штатов.

Готовясь к великой дате, мальчики изучали различные эпизоды из жизни героев Американской революции[19], девочки репетировали отрывки из пьес, созвучных событию, а молодой человек девятнадцати лет, по имени Ральф и фамилии Эванс, изо всех сил старался помочь и тем и другим. Трудно было найти в Хармони-Виллидж кого-то отзывчивее и добрее, чем он. Все знали, какой заботой Ральф окружил свою бабушку, которая целиком и полностью находилась на его попечении. Он откликался на зов всех нуждающихся и, если мог, приходил им на выручку. Добавьте к этому привлекательную наружность, веселый нрав, изобретательность и талант – и вам станет ясно, почему Ральф Эванс пользовался такой любовью у всех, кто был с ним знаком, и такой популярностью среди юного населения городка.

Любая задача, похоже, была ему по плечу. Когда девочек охватило отчаяние из-за того, что в зале не оказалось очага, совершенно необходимого для их постановки диккенсовского «Сверчка на печи»[20], Ральф Эванс просто нарисовал его на стене и, поместив на фоне картины газовую горелку, заставил чайник, к восторгу юных актрис, всамделишно закипать. Но и для клуба ораторов Ральф был поистине незаменим. Стоило мальчикам хоть немного заскучать, как он доводил их до колик, виртуозно и очень смешно пародируя речи известных политиков или изображая каких-нибудь исторических персонажей. Ни одна благотворительная ярмарка не обходилась без деятельного участия мистера Эванса. А уж в магазине, где он работал, этот мастер на все руки постоянно изобретал и осуществлял какие-нибудь эффектные новшества.

Миссис Мино очень радовало, что Ральф Эванс дружит с ее сыновьями. Ум и энергия, с которыми юноша старался как можно полнее и шире использовать данные ему от природы таланты, казались ей лучшим живым примером для мальчиков. Ведь и Фрэнку, и Джеку в скором времени предстояло вступить во взрослую жизнь, а, беден ты или богат, без труда и упорства, которыми только и можно развить способности, судьбы своей не построишь. И так как Ральф Эванс словно бы воплощал собой поступательное движение ко все более сложным целям, миссис Мино была крайне довольна тем, что в последнее время он стал частым гостем в их доме.

В ненастные дни он каждый вечер на правах настоящего друга семьи обязательно забегал к ним, готовый исполнить любое поручение или развлечь несчастного узника уморительными историями о дневных своих приключениях. А чего только он не изобретал для Джека: особый столик, который можно было расположить на кровати; механическую опору для пострадавшей ноги; подъемник, позволяющий легко поднимать или опускать ногу на необходимую высоту… За время болезни Джек привязался к Ральфу больше прежнего. Фрэнк тоже души в нем не чаял. Ведь оба они увлекались механикой, и Ральф стал для него настоящим гидом по этой части, часами обсуждая с ним цилиндры, поршни, клапаны и балансиры. Визиты чуткого молодого человека стали настоящим спасением и для скромного коттеджа миссис Пэк. Именно Ральф добыл для Джилл надувную подушку, чтобы девочке было легче лежать, и сконструировал распылитель для ароматной жидкости, которая, распрыскиваясь мелким дождем на лоб несчастной страдалицы, так замечательно утишала ее частые головные боли.

После недели полной изоляции от внешнего мира для Джека и Джилл наступили лучшие времена. Возле кровати Джилл начали регулярно собираться девочки; мальчики с тем же постоянством навещали Джека, и едва ли кому-нибудь из лежачих больных приходилось переносить свое заточение веселее.

Чем меньше времени оставалось до Рождества, тем больше ползло по школе слухов. Мол, в доме Мино и в коттедже миссис Пэк готовят какие-то потрясающие сюрпризы. Какие именно – для всех, за исключением нескольких посвященных, оставалось тайной. В комнатах же двух больных, словно в логовах конспираторов, тем временем творился настоящий бедлам. Джек и Джилл то едва не запутывались в паучьих хитросплетениях суровой нитки, когда нанизывали двойные ожерелья, то погрязали под многослойным пологом разноцветной бумаги, ловко сворачивая конусы, и только к вечеру, когда сделанное перемещалось в шкаф, кровати их и пространство вокруг обретали относительно аккуратный вид. А с наступлением утра над порядком вновь одерживал верх жизнерадостный хаос, и под проворными пальцами наших героев рождались яркие бумажные цветы, и нарядные елочные гирлянды, и еще множество всякой всячины, которая придает рождественской елке столь сказочное очарование.

Покончив с праздничными украшениями, они принялись сочинять поздравления: Джилл – в стихах, а Джек – в прозе. Работа предстояла большая, так как количество подарков за створками шкафа росло день ото дня и к каждому требовалось приложить какой-нибудь текст.

Но кроме этих маленьких сюрпризов, которые втайне от всех создавали наши больные, в доме Мино готовился еще и главный, большой сюрприз, и его-то хранили в строжайшем секрете как раз от Джека и Джилл.

Только Фрэнк, Ральф и миссис Мино знали, о чем говорят, когда с загадочным видом произносили что-то туманное насчет «предстоящих радостей» или вели непонятные разговоры про птиц, а потом, произведя какие-то измерения линейкой, удалялись в общую комнату мальчиков. Похоже, там и была расположена штаб-квартира, где готовилась тайная операция, однако сквозь ее плотно закрытые двери не просачивалось даже крупиц информации. Туда то и дело входили сурового вида мужчины с банками клея и стремянками. Скопившийся у братьев за несколько лет хлам переносили в подвал или на чердак. Слышно было, как в комнате двигают мебель. Оттуда раздавался стук молотков. Однажды миссис Мино застигли возле полуоткрытой двери, глядящей задумчиво на горки чего-то зеленого. Ароматы, распространившиеся по всему дому, выдавали присутствие в общей комнате мальчиков живых цветов. В дом приносили все новые и новые свертки, но об их содержании догадывались лишь немногие. А одна из служанок как-то застала маму Джилл стоящей с улыбкой посреди спальни, которой уже давно никто не пользовался.

– Видимо, нас все-таки ждет рождественское представление, – высказала догадку Молли Лу, когда они с Мэри обсуждали загадочные приготовления в доме Мино. Девочки явились к Джилл, чтобы дошить начатые рождественские сюрпризы. Свои изделия юные мастерицы предназначали друг для друга, наивно полагая, что, устроившись так, чтобы их рукоделие не было видно остальным, они тем самым сохраняют совершеннейшую секретность подарка.

– А я думаю, будут танцы, – озвучила свое мнение Мэри. – Я вчера вечером забегала к Мино узнать у Джека, какой у него самый любимый цвет, синий или желтый, чтобы не ошибиться с бантиком на перочистке, которую хочу ему подарить. Ну вот. И пока я была там, то слышала, как мальчишки разучивают фигуры какого-то танца, – пояснила она, довязывая прямо перед носом Джилл ей же предназначенные красивые белые носки для сна.

– Нет, без нас с Джеком они ни того ни другого не устроят. Наверное, там просто готовят место для очень хорошей и высокой елки. Сами скоро увидите, – уверенно проговорила Джилл из-за подушек, которыми прикрывалась, словно экраном, чтобы не было видно, что она шьет для подруг салфетки – по одной на туалетный столик каждой из них.

– Мой вам совет: не ломайте голову понапрасну. Все равно ведь не догадаетесь, – усмехнулась миссис Пэк. Она сидела здесь же, отвернувшись от девочек и старательно скрывая от них свой сюрприз, изготавливаемый ею из кусочков муслина.

– А я и не собираюсь больше гадать. Мне все равно! В конце концов, у нас тоже есть тайна! – воскликнула Джилл, имея, конечно же, в виду их Тайное миссионерское общество, хоть бы оно даже еще и не начало работать.

Джек тоже, в свою очередь, пытался играть с домашними в угадайку, предположив сперва, что их с Фрэнком общую комнату переделывают под столовую, чтобы на время, пока его нога еще не зажила и он не может спускаться по лестнице, все семейство собиралось бы за едой наверху. Затем он выдвинул версию, что там появится комната, пригодная для его занятий с приходящим учителем. Когда же и эта версия была опровергнута, Джек воспылал надеждой, что в их с Фрэнком комнате появится домашний театр.

– Нет, – ответила ему мама, – в этой комнате будут держать то, что тебе очень нравится.

– Неужели уток? – обрадовался он, не понимая впрочем, каким образом им удалось бы устроить на втором этаже водоем.

– Нет, только одну маленькую уточку вместе с глупым ослом, – давясь от хохота, брякнул Фрэнк и, тут же опомнившись, унесся прочь, вопя на бегу то «иа-иа», то «кря-кря».

– Эта комната будет отведена для существ, которых я очень люблю, но тебе ведь известно, что я не большая поклонница ослов и уток, – загадочно улыбнулась миссис Мино, складывая поношенную одежду для посылок, которые, добавив в них немного сладостей, каждый год перед Рождеством отправляла бедным соседям.

– Ну, теперь ясно! – воскликнул Джек в полной уверенности, что наконец проник за завесу тайны. – Вы оборудуете там палату для еще более больных людей, чем я!

– Трудновато мне было бы заниматься новыми пациентами, пока не вылечу этого, – выразительно глянула на него мама. – Знаешь, мне сейчас вспомнилось одно давнее Рождество. Я провела его в бедных домах и больницах одного большого города. – Темп речи у миссис Мино заметно ускорился, как бывает, когда боишься проговориться. – Компанию мне составляла одна чудесная женщина, которая к тому времени уже тридцать лет кряду изо всех сил старалась сделать так, чтобы у обездоленных и несчастных хотя бы один день в году был по-настоящему счастливым. Мы с ней раздали двести кукол, неимоверное количество конфет и игрушек. И это не считая новой одежды и ярких картинок для детей-сирот и больных младенцев, которым, увы, никогда не стать взрослыми. Ах, мой мальчик, – покачала она головой, пряча от сына полные слез глаза, – этот день мне, наверное, никогда не забыть. Какую же я почувствовала тогда благодарность за все, что дано мне Всевышним! С той поры, как некогда моя чудесная компаньонка, я всегда стараюсь помогать страждущим и делать для них все, что только в моих силах.

«Но ведь мне это тоже по плечу», – впечатлившись рассказом мамы, подумал Джек. И, совершенно позабыв на время о Большой Тайне, он погрузился в размышления о своей собственной, маленькой тайне. Карманные деньги у него были. А значит, он мог приобрести на них какой-то подарок и порадовать им хотя бы одного из тех бедняков, которых не ждет рождественская елка.