Поэмки

Галина Богапеко

Поэмки

© Богапеко Г., 2023

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2023

Отклик Нины Красновой

Меня потрясли, изумили и восхитили мини-поэмы Галины Богапеко – и «Шестидесятые годы», и «Туркменский мотив», и «Анапский базар», и история о влюблённой парочке бомжей, и о Болотной площади… и т. д. Это что-то совершенно новое, экстраординарное не только в поэзии Галины Богапеко, но и в нашей современной поэзии!!! Ничего подобного я ни у кого не читала. Автор лёгким художественным слогом, яркими и точными штрихами, деталями, подвижными интонациями и лаконичными средствами показывает жизнь в лицах, жизнь в разных её формах и проявлениях, в разных цветах и красках, в разных географических уголках страны и земли, причём использует для этого свой, а не заёмный материал жизни, превращая его в прекрасную высокую поэзию! Я поздравляю Галину Богапеко с несомненным успехом в жанре мини-поэм и вообще в поэзии!!!

Нина Краснова,

поэтесса, эссеистка,

член Союза писателей Москвы, Союза писателей XXI века, Русского Пен-клуба

Поэмки-ностальгии

Звон трамвая из прошлого

Прозрачность наземного транспорта —Внешняя и внутренняя в ярких оболочках.Но звон трамвая страстныйИз прошлого столетия – красного,вечного в опавших листочках,Истошного сквозь звень морозную по строчкаммноготочием.Окна в вагоне занавешены инеем,у трамвая есть цифра без имени —37-й точно.В трамвае народу битком,От Якова до деда Петко,И пар в разные стороны клубками.Петко, как байбак в зимней спячке,В ушанке набок, в тулупе, в валенках,Подбитых кожей телячьей,Сопит, в ус дует.Рядом бабка над сеткой продуктов колдует —Вроде ничего не забыла,Значит, будет праздник обильный,с балыком из свининыи с пряниками-ангелками.И кондукторша – внешне грозная,в перчатках розовых,Обрезанных на двух пальцах.Через плечо на ремне ридикюль,кульс медякамистрадальцев,На шее ожерелье с клубкамибилетиков —сегодня уже ретро Советики —в раме.Крикливая, румяная,Прижалась спиной к железной раме —печке,Без вина пьянаяморозом млечным.Рядом девочка-подросток шести лет,Сродни мальчику-шкету,Как свеча бледная,По глазам видно, шаловливая, вредная.Кондукторша свободными пальцамиДаёт девочке хлеб с кусочком сальца,Обнимает «победную»,К печке двигает, кричит:«Следующая остановка – “Коптево”».Девочка сальце в момент слопалаи выскочилав «Коптево»…Воти проскочилитысяча девятьсот пятьдесят первый год…Прозрачность наземного транспорта —Внешняя и внутренняя в ярких оболочках.Но звон трамвая страстныйИз прошлого столетия – красного,Вечного, в опавших листочках,Истошного сквозь звень морозную по строчкаммноготочием.

Мы вышли из «Войковской»

Ларисе Ягунковой[1]

1«Войковская», «Красный Балтиец»Имеют свой виртуальный экслибрис[2].Мы мечены этим знаковым знаком.Им мечены наши и мамы, и папы.Мы вышли из «Войковской»,мы дети России.И сколько осколковизумрудных, синих,Зеркальных, коротких и длинныхВ Московии нашей,взращённых на пашнях,Судьбою окрашенных,разного колера,форм и линий……………………………………………Под звон золочёныхцерковных башенВ фантазиях нашихшли исполины…2Домá перестроек и царские виллыМенялись сквозь время.По милости «сильных…».Мы временем бремя —Стирать научились —Немилость царейИ судеб немилость —Всё ради детей,Что на свет появились,Всё ради детей,Тех, что родятся потом,Когда мы за звёздамив космос уйдём…3Так шли чередой за годами года.Меняла течение жизни река,Менялись эпохи, вожди, города,Менялись и обликиулиц вчерашних,Менялись и звёзды,и флаги на башнях.То чистое небо,а то в облаках…4Учились, работали —всё впопыхах.И спорили мы о прошедших веках,О жизни космической, неземной,О нашей истории земной —О том, что в умахотголоски войн…О вере своей и о вере чужой…О том,что сегодня у всех на устах…О том,что сейчас вызывает страх…5О прошлом «вчера»мы вовсе не ропщем —Несли мы планету на наших рукахС заветной мечтойо мире всеобщем,О солнышке тёпломИ лунной, безоблачной ночи —О «фее»и страстно в неё влюблённых,О смелых фантазиях и затаённых,О вёснах,в которых птицы гогочут,О лете пахучем,о любви непорочной,О реках зеркальныхи радостях прочих…6Мечтали, читали и почиталиИскусство —его беспредельные дали…Мирские проблемы решали любяИ слушали трели:«Труль-трю» соловья.Любили, любябескорыстно и страстно,Любили и нас наивною лаской.7Росли тополямии пухом неслисьК космической дали —За сказками ввысь.Мы были любимы, не зная о том,И веточкой ивы, и Млечным Путём,И Богом —его добродетелью вечной,Зарёю,рассветом,голубушкой речкой.8Мы ехали в поезде нашей мечтыДо той отдалённойза солнцем черты…Чтоб где-то,когда-то,когда-нибудьСмогли бы за эту черту… шагнуть,Оставив на нашей планете«Войковская»Поросль —Живую, красивую, бойкую,сильную, светлую,Чтоб спорила с ветром,чтоб чтила обеты,Мечтала заветно,любила с ответомИ украшала нашу планету.

Дай о себе знать

Ларисе Ягунковой

Где ты, как ты?Дай о себе знать, хотя бы кратко.Ощущаю, понимаю, принимаю ускорение.Осень прохладнаяСнежинками первыми порадовала,Вызвала изумление.Суета быстрее падающих снежинок —Как в электрической мясорубке,Без остановки; и информация попутнаяЛетит по планете всей.Но от тебя нет вестей.Дружба – это своего рода служба,Которая по спирали управляется мотором жизни.И я остро ощущаю движение, но тебя не вижу.Помню тебя в субботу в модных ботах на «КрасномБалтийце»Около овощного магазина с незадачливой витриной.Из магазина в магазин мелькали лица.Шёл дождь. Ты приветствовала меня улыбкойдежурной —Хорошо была воспитана,вращалась в среде гламурной —С киношниками, артистами, журналистами, с талантамиюными.Двигалась быстро, решала быстро, блисталаостроумием.А я девчонка пятнадцати лет, к шестнадцатиприближалась,Мне нравились оперетта, кордебалет и милые шалости,Писала стихи по веленью души, ходила на стадионыСлушать маститых поэтов, посещала вечернюю школу,Время от времени читала – без системы,в свободное время,Обладала хорошим вкусом,Одевалась эффектно,В основном в одежду с иностранными этикетками,купленную в Союзе.Посещала храмы, молилась страстно,почитала Бога.Ходила на концерты в зал Чайковского, не часто,слушала классику, заряда хватало надолго.Я подняла воротник, было ветрено.Ты предложила свой пропуск в Дом архитектора.Просто тебе было очень некогда.Мой вектор судьбы изменился…А дождик тебя торопил, с тобой торопилсяК твоему единственному,Думаю, он тебе до сих пор снится…Я заскочила в подвал цирюльни, поиграла в «Фильку»[3],Поскакала радостная домой, вырядилась в синиеколготки,в изумрудные на высоких каблуках шпильки,в сиреневое платье до колен(современное)с круглым вырезом чётким.Соорудила из алых волос бабетту[4],Надела на руку изумрудную браслеткуИ поехала в Дом архитектора вместо оперетки.Ехала и думала: «Знания мои об архитектуре дремучие,Наверное, будет скучно».Водитель притормозил, остановился, я расплатилась,открываю тяжёлую дверь,оказалась среди множества людей,удивилась.Прошла к столику регистрации.Похоже, здесь проходила картинная акция.Окружающие меня почтенные мужчинызааплодировали.Я посмотрела по сторонам: что за диво?Все действительно мне аплодировали многократно.Среди всех был известный художник НикогосянНиколай Багратович,Давно отмеченный премиями, призами.Это был немолодой невысокого роста мужчина,армянин,В синей рубашке из поплина,с умными спокойно-пронзительными глазами,На его свежевыбритом лице почти не было морщин.Время вечернее – около семи.Он подошёл ко мне, представился и предложилпоужинать в ресторане, в кругу его семьи.Похоже, он в этом здании – художник-старожил…Когда мы поднялись в ресторан, то за накрытым столомсидели его жена с дочерью.Николай Багратыч: «Смотрите, какую я драгоценностьобнаружил,какая красавица будет с нами ужинать,попотчуем.Обращаясь ко мне: «Галя, о важном поговорим потом».Потом мы встречались в его мастерской —Пресненский Вал, дом пять.Я уставала, приходила поздно домой,А на следующий день возвращалась опять.Его часто отвлекали по телефону,Наконец картина была готова: я на алом фонесидела на стуле, в синих колготках,в сиреневом платье с круглым вырезом чётким,в туфлях на каблуках высоких,С причёской бабетта из алых волос.Тогда на такие картины был спрос.С этого времени мы подружились надолго как-то.Волнуюсь, дай о себе знать, хотя бы кратко.Ощущаю, понимаю, принимаю ускорение.Осень прохладнаяСнежинками первыми порадовала,Вызвала изумление.Суета быстро падающих снежинок —Как из электрической мясорубки,Без остановки; и информация попутнаялетит по планете всей.Но от тебя нет вестей…

03.11.2018, 01:02

Против часовой стрелки

«Держитесь за поручни!»Пассажирские вагоны летят в XXI век.Я еду домой, в руках пакет с инжиром.Кашляю, мечтаю о молоке горячем —с пенкой, с инжиром, в бокале прозрачном,чтобы прибавились силына одиночный брейк.Я – пассажир, чахоточный, непривлекательный, нозрячий.Я отражаю этот мир – больной, зомбированный покасательной и бродячий,Живу в кризис окаянный,вчера купила изогнутый телевизор,Переключаю постоянносебя и программы – что-то вызреет…Холодно, голодно, сытно, жарко, жалко,не жалко… Разучилась жалеть —Чувствую чучелом себя – палкойв шкуре, которую сбросил медведь…Еду куда – непонятно, невнятно.Следом по следам своим, судьбой запорошенным,Едет кто-то, едет куда-то,может быть, в гости ко мне гость непрошеный?Но музыка, чьё-то унылое солона заброшенной жизнью дорожке:«Как тебе, девица, холодно, голодно,как не замёрзли ножки в сапожкахили без них?»Он слепой, этот Дед Мороз – блик.Я пугало с рождения огородное,среди всех гостей непрошеных —земных, неземных,отверженная отцом, безродная, такая вот Крошечка —Хаврошечка.Говорят, евреи своих детей не бросают,но исключения бывают.Отец – из Владимира родом, прославленный трошки[5],сейчас в параллели другой пребывает,Земля ему пухом, и снежной крошкойв России, не в парке Росарио[6].Мне б в Аргентину, в раздольную даль,в «Сад-календарь»,в розарий,И оказаться в прериаль[7],и позабыть, что я москаль —что нынедля государства и сынаиждивенка,И аргентинское танго станцевать,и аргентинское танго станцеватьпротив часовой стрелки,В новых туфляхна высоких каблуках,в туфлях с волшебными стельками.Сколько стоит билет до Аргентины?Спросить бы у сына или поздно?Танго против часовой стрелки —в эпоху Ивана Грозного —на полотне…Страхи, паутина —они постоянно во мне,с рождения.Лечу через тоннельв солнечную параллель —мой род, день и я!

Какой вчера была весна

За окном мгла,я беру пепси-колу со стола,вспоминаю школу, тогда не было «Бистро»,Тогдана каждом шагу продавали ситрó[8].И девочка с косичками моглавыпить, не моргнув глазом,два стакана сразу.Тогдаказалось, что не было мглы,зимой катали снежные валуны,лепили снеговика,летали на санках с ледяной горки,схлопывали снежинки глазными створками,А по весне – в мокрых ботинках, скорые,Бегали по лужам, смеялись, спорили.Потом дóма в корытеголые отогревались,обедали, переодевалисьи бежали в ближайшую «Шарашку»смотреть короткометражкуо нашей Победе.Но сейчас за окном мгла,Я выпила пепси-колу до дна,Я не могла вспомнить,Какой вчера была весна,Где майские сандалии,Те, воссоздам едва ли.На фонепандемии все мысли – в «омикроне»[9],Иногда во сневылезают фрагменты о войне…Сквозняк мельканий за окномПотом ты вспомнишь летом,Когда в харчевне суп с котомИ запах от котлеток,Знакомый с садовских времён,Да и сейчас желанный.С уходом суток завернёшься сном,И в нём тебя настигнет окаянный,Который получил сполна,Бомжует в «Перекрёстке»,А ты несёшь ему винаИ бутербродик плоский.Бомж так похож на первый снег,на первый смех,на первый взглядТого, кто много лет назадТебя любил и был бы рад…Но жизнь – как спелый виноград,Не собранный в урочный час:Засох изюм, и в итоге – прах…Сквозняк мельканий за окном,Все сны забудутся потом,Когда на солнечных ветрахВдруг утро распахнётся. Ах!» —Воскликнешь ты, всё, Богом данное, приняв.

07.02.2022

Мыслящий тростник

Нахожусь в сентиментальном настроении,На что-то смотрю, о чём-то мыслю. Тоска.У кассы воображаемой вывеска: «Билетов нет ни взавтра, ни во вчера».Сержусь, посмотрела на звёзды в выси, одна звездаблизка,Она на трассе, точкой слияния с горизонтом, и светится,как баккарá[10].И мираж луча биссектрисой ощущаю мгновением увиска.На пике сентиментального настроения, смотрю на лист,пока ещё чистый,Мысли вокруг тростника лучистого.Тростник – как символ: самого письма,литературы, знания,чисел счастья, чисел страдания —магии слова больного ума.Я – «мыслящий тростник»[11], мыслю о строении звёзд,о предсказаниях.Грёзы иногда превращаются в грозы, в дождь ивозрождение после омывания.Дрожь письма, отрезок времени и мысль выстрелом:Тростник высох.Ветер высвистывает: «Беда, воры, бандиты, террористы».А газовый баллончик с черёмухой для врага? —пользовать его страшно.А вдруг струя да на себя, и дядька не враг, а просто алкаш,Который умеет трезво мыслить, быть весёлым, травитьанекдоты.И именно он знает о числах: горестных долгих исчастливых коротких.Как воробей, встряхнуло утро росу,наконец, я – ко сну.Ах, влажность утренней капели, и свежей постели, итрели – в сказочных снах.Но счётчик времени, стрелки времени в часах и бодрыхголосахза окнами, за дверью. Вдруг утро засветит, как светилотогда в лесу,Над той поляной, где мы гуляли, детсадовские дети —ангелы с крыльями.И воспитательница Иванемножко ёжилась от утренней прохлады.А мы паслись, пили росу с веточек и были рады:поганкам, жучкам, червячкам, стрекозам, бабочкамбелым, синим,Камешкам, речке, козам, ворчанию голубиному.Всем восхищались, промокали, собирая ягоды,Распускали розовые слюни, поглощая землянику,Показывали друг другу земляничные языки и гикали,И толкали друг друга, и смеялись, да как смеялись, какМаугли.Так могут смеяться только ангелы.Я утро занавешу и усну,и день промчит меня галопом,Как электричка, в прошлую весну,где различимы детский смех и топот,Где будет фильм картинками – потоком,без мыслей мрачных, на одной волне.Без катастроф, пожаров и потопов,без чувства оказаться в западне…

Поэмки городские

Чёрный человек

1Когда вечер уходил прочьИ на смену ему прилетала ночь,Тогда Чёрный человек,По делу и без дела,Просто гасил звёзды.Но звёздыЗажигались вновь.И Чёрному человекуЗанятие это надоело.2И сегодня,В наш XXI век,Когда ночь прилетает в город,Тогда из тучки тёмнойСпускается в городЧёрный человек.Нет, не негр,Но Чёрный человек.Он хлопает входными дверями,Он ходит кругами под фонарями,Тростью стучит по машинам,Барабанит в витрины магазинов,Спешит всё успеть.И машины начинают гудеть,И витрины – звенеть одиноко,И открываются некоторые окна,И выглядывают белые дяди,И ругаются на чём свет стоит —Чего ради?Чёрный человек дальше спешитИ ставит подножкуЗапоздалому прохожемуНа тёмной дорожке.И тот спотыкается,И тот чертыхается,И продолжает свой путь,Как полагается.3В городе, в скверах тёмных,Чёрный человекТерпеть не мог влюблённых.И когда он встречалвлюблённых пару,Эта встреча была емуне по нраву.Он вмиг от них, от влюблённых,Отворачивался спиной,И распахивал плащ свой стеной,И безутешно плакал.И как так?А влюблённые целовались искренно,Принимая его плач за шум листьев.Но время шло,Приближался рассвет.Дождь закрапал.По городу шёлЧёрный человекВ чёрном плаще длинном,Под чёрным зонтом,В чёрных мокасинах,В чёрных перчатках.Дождь шёл,Чёрный человек плакал…

И чародействовали руки

Всемирно известному пианисту

Борису Березовскому

Каждое выступление требует

некоего самоотречения.

Борис Березовский1Его исполнение —светский изысканный шарм.Вот, кажется, выскользнетисподвользвуком округлым шарИ поплывёт —волшебством пианиста —И плавноподниметсяк облакам………………………………………И чародействовали руки —Летели в эфир кристальные звуки,Летели в эфир хрустальные звуки,Летели в эфир прозрачные звуки,Летели в эфир мажорные звуки,Летели в эфир волшебные звуки,Несущиечудный шармк облакам.2Затишье.И вдруг скользнул ветерок,И шелест листов —пророка рокедва уловим…И рокот, и рокот —восторженный гимнприроде, свершеньями всей планете —Смещенье, смешенье, рожденьецветов на мольберте —Свинцовое, серое, белое, красное —И капели…И взрыв обаяния страстного,и метели…Пунктиры,дороги, столбы и природа —Мелькает, мелькает, бежит, отпадает…И город вплывает – дома-пароходы…И замирают мгновеньем аккорды…3Вдруг стук колёс по мостовой —Стук из вчера, стук неземнойИ жизнь в черте кварталаС её трагической судьбой,Где «Незнакомка» с розой алойУ поседевшего каналаСпешит свести свой счёт с судьбой…И в воду опрокинулась бездонность —Как в омут неба затаённость,В котором облака – как альпакá[12],И в воду отразились берега,И вечность бытия, небытия.Всё воедино: небо и земляСлились в одно воображенье —Безумие и изумленье…4И сумрак чайной розой в зале,И ароматы бал ваяли.Тот первый бал святой печали:Она ждала – её не замечали…Тонка, почти полувоздушна,Ланиты – ландышей оттенок…То замирая,то с волненьем.И озареньемблеск в волнах…И звук свирели………………………………….……Святое колдовство в руках,От исполненья – наслажденьеИ полумесяц на устах.5Круженье нимф и нежной грусти.И в розовеющем туманеБелели волны жемчугами,Звенели в травах бусы-гусли,Брегета[13] звон во всех ладах —Непревзойдённого искусства.6И я сидела чуть дыша,И раскрывалась вдруг душа,Впуская грозди разноцветных звуков.Одним мгновением они баюкалиНа облачных волнах, как в колыбели,Потом переходили в трели…И вдруг взрывались радостным рассветомИ шумом, суетой…В движении планета.7Он вместе с создателемНотной энергией правит,Он славит создателяВ этом Божественном зале.Он в трансе,Он в звуках,Он в чувствах —В астрале.8Мгновеньем звук уже рокочет —Хрустальный водопадпри лунной ночи.И фиоритура[14] набирает силу —Я ощущаю град —он точит спину.Алеющим каскадом звук —И ад, и вереница мук,И кровь зари…9Все сны, навеянные музойИ занесённые в тетрадь, —Все в ожиданье на пюпитреМгновенья, чтобы зазвучатьПод пальцами святого генияИ озарить присутствующих души —Картины жизни звуками подать.10О гений, приручивший звук,Благодарю за память встреч,Благодарю «за пряник и за кнут»,За ощущенья радости и мук,За свет, потреск, киванье свеч —Парение Божественных минут,За нежность,что коснулась плеч,За краски звуков,Их свободный бегЧерез векаи в XXI век,Волной несомые на брег…Которые так хочется сберечь.11Но если музыка такая,Что передаст твои страданья,Что в детство возвратит тебя —Восполнит радость игр(несбывшихся случайно),Когда сидел ты за роялемИ совершенствовал себя?..

А на Арбате осень – день румяный

А на Арбате осень —День румяный,Шуршанье листьев блёклыхпод ногами,Совсем безветренно,Тепло как летом,Сидят художники —в руках мольберты.А рядом девочкина табуреточках,Они позируюти ждут портретиков.Здесь в выходныетак многолюдно,Что потерятьсясовсем нетрудно.Куда ни глянешь —стоят,висят,лежатэтюды.Здесь множествобезделиц антикварных,Порою непонятных,даже странных.Здесь разные раритеты —старинные медали и монеты,Матрёшек пруд прудиДля «братьев» иностранных,Которые толпятся позадиИ покупают,всё покупают,как ни странно.Здесь рестораны, и кафе, и магазины,И зазывают яркие витрины.И здесь поёт подхриповатый бард,Что «…нет пути уже назад…»А на Арбате осень —День румяный,Я с тортиком и с розой в целлофане,Стучу ритмично по асфальту каблучками.В Карманицкийсвернулапереулок —Спешу к друзьям.Сейчас не до прогулок…А на Арбате осень —день румяный…

В нужное время в нужном месте

Тысяча тренингов на удачу,Десятки – опробованных, ан нет.Что-то не так, а это значит —неудачный тяну билет…Вера – верую, надеюсь, еду в Храм.Двери закрылись, открылись…На плакате в витрине магазина тамтам,Иду мимо, в воздухе сырость.Ну вот – дорога закрыта,Прокладывают водопровод.Москва изрытавдоль и поперёк,Как в военное время,Всюду щиты, траншеи,Не свернуть бы шею.Ветрено.Иду по узкому проходу – на переход.И старушка, одетая в стиле ретро —В шляпке соломенной, букетом,Отороченной на полях крепом,В тесном блузоне пикé[15],с оборочкой,С ридикюлем на правой руке,Почти прямая, без радикулита,плывёт стороночкой,открыто,Как листок по тихой реке узкой.Думаю, она говорит по-французскиили на английском языке.Интересно было бы с ней пообщатьсяНа званом спокойном суаре[16]В загородном шале…И там познакомиться с шевалье[17],Поэтом сыграть бы с ним в буриме[18]…Размечталась – не королева.Старушка плавно свернула направо, я – налево:В реальную жизнь, в реальное время,Неся на себе судьбоносное бремя…Я в Храме – не по часам, оправдались приметы,Я как байбак[19] – полусонная летом.Но молюсь с трепетом,перед каждой иконой в вавилонахбью поклоны,Прошу прощенияза прегрешения,молча плáчу,Прошу отвести незадачу,Прошу благословения на удачу,на благие вести,Прошу, чтобы всегда быть в нужное времяв нужном месте.

Нарисую карту дорожную

Звёздный иней, размноженный принтером,Покрыл стеклянные поверхности.Множитель множит снежную крупу в Питере.Голуби сизыена деревянных карнизах,как в перхоти…Бреду по улице Балтийской,потом к метро «Нарвская».Крупа сверху сыпет, народа почти нет.У меня, у дуры-умницы, не лучший момент —Ботинки промокли (не барские).Надо сказать,Что бабушкины штиблетывыдержали бы мокротень эту.Нравы и профессионализм были другие —Обувь шилиПоколений на пять.Питер напоминал мне всегда склеп,Скорее – изысканный искусственный сад,Который замер на двести летсто лет тому назад.И все скульптуры – из прошлого сна, после вертепа.Что-то вокруг иногда движется…Но я – одна,сама в себе,совершенно одна,Слышу шум – листья ветром колышутся.Девчонка в веснушкахключиком заводит игрушку —Это она запускает Питер.Так эта девчонка я – участница этой игры и зритель.Вот увидела белого поводыряи слепого святителяв белых одеждах,Прошли медленно, размеренно мимо меня,Не оставив надежды.А может быть, это знамение,предупреждение,знак какого-то чуда?Чудеса сбываются – я на Невскомтелепортацией скудной.Захожу в книжный магазин «Все свободны»[20],Продавец здоровается: «Что Вам угодно?»…Всё умеренно, всё измерено, всё правильноИ по времени, и по правилам,Но всюду жертвы, подобныебиблейскому Авелю[21].Жизнь по бумагам – бумажная,Каждое происшествие – важное,И даже крупа с неба, влажная,Отразится строкой бумажной.В книжном «Все свободны»купила книг груду,Иду по проспекту с мыслью занудной:«Все свободны»,Но всюду жертвы, подобныеБиблейскому Авелю.За что, почему, из-за кого, из-за Сталина?Звёздный иней, принтером размноженныйНа поверхности листа А4,Сотру резинкой, нарисую карту дорожнуюС маршрутами жизни счастливой.

Вкус сушёного урюка

Коллапс, жара и стрессы.Жизнь продолжается с натужным интересом.И в отрицательных зарядахПытаюсь отыскать всё то, что радует.За много лет я вылезла из брюк,Надела платье, заплела косицу.Ромашковое поле часто снитсяИ вкус сушёного урюка,И дети в лунной ночи на полатях,И весь животный мир на огородах,И переходыот борща к занятиям,Всему тому, что было в обиходе.Но, может быть, всё это только сонИ стон души от разных неурядиц —Стою у зеркала, перебираю прядиИ слушаю, в ушах тоскливый стон.Реально – еду, как всегда, в метро,И рифмы трогают своей избитой формой.А новая реформа на платформе,Там девочка-японка, в кимоно?Нет, домино —рисунок на футболкеИ солнце, как японкебез него?В груди, на полке —маленькое солнце,Как оберег от страшного всего.А у меня – луна, ночное небоВ одном из ящиков, в сплетенье солнечном.Пишу стихи хвалебные и хлебные,Они – на чёрное и белое заточены.Вокруг меня народ, я – в мнимомодиночестве. В дорогах длинныхи порой короткихМы все плывёмв одной трухлявой лодке.И только лучик солнца в окоём.

21.06.2021

О влюблённых в самом деле

На улице старинной, на Неглинной,в ажуре светотеней тополиных,На лавочке небесно-синей,бомжует весь всклокоченный, в сединах,С глазами цвета ягоды маслины,в плаще помятом и довольно длинном,Испачканный землёй и ржавой глиной,Сегодня, в XXI век,Без крова, без защиты Ч е л о в е к.Он, видно, был недавно в магазине,держал в руках потёртую корзину.В корзине хлеб, два огурца, и пиво,и крупная, с бочком помятым, слива.И бомж на лавке расстелил газетус изображением летящей вниз кометы.Похоже было, бомж кого-то ждал,достал из пачки сигаретуИ закурил, затяжкой наслаждаясь,и кольца выдымил играя.Счастливые минуты предвкушая.Тут появилась женщина под стать:Голубоглазая, в сиреневом с оборкой платье.Бомж к ней: «Ну сколько можно ждать?»И что-то продолжая лепетать,понять бы.Она в ответ: «А может, целый век,я – женщина, я тоже человек».И села рядышком, в ажуре теневом,Достала из пакета чебурек.Теперь на лавочке они сидят вдвоём(сценический эффект) —И бомж, обняв свою родную, милую,сказал: «Прости, меня, подружка Лилия,Сегодня я не мыт и в глине я,Такая нынче жизни линия.Ты не франтиха, я не франт,Но я достал на праздник провиант:Вот пиво из Крыма с “Пивоварни Ант”,Вот вобла и в коробочке салат…»Бумажные стаканчики в руках —В них пиво в нежно-белых пузырьках.«За нас, – сказал, как лещ сушёный, бомж, —Мы пьём за нас за праздничным столом».Он сливу из корзины достаёт —Своей любимой сливу подаёт.«Спасибо, милый», – очень, очень тихоШепнула седовласая бомжиха.Исчезли тени, и ажур пропал…В баллоне пива на один стакан.Любимой бомж Есенина читает.И вдруг на фразе «…роща золотая»Их страж порядка с лавки прогоняет.Забрав остатки пиршества, бомжи,Обнявшись, вместе по дороге шли.Был тёплый вечер, тополя шумелиО счастье их – влюблённых в самом деле.