Сёстры искупления: Сара

Прижав к себе спящую, Антон начал бормотать её какие – то банальности пытаясь успокоить Марину и изгнать своим тихим шёпотом, словно молитвой из её сна кошмары.

Влекомая во тьму, неподвластной магии бормотания Антона силой, Марина скользила вниз в прямо разверстую пасть безумия. Князь тьмы вновь призывал её к себе, что бы ткнуть носом в её посмертное будущее, насладиться её болью, вкусить сок её страданий.

Женщина, вырвавшаяся навстречу Марине из тьмы, была ей не знакома, но девушка не сомневалась, что она является одной из её родственниц.

Из распоротого живота несчастной вываливались кишки, которые она пыталась удержать окровавленными руками, но скользкие внутренности проскальзывали между дрожащими от боли пальцами и падали на похожую на проволоку траву. Не обращая внимания на немыслимую боль, она упорно двигалась вперёд навстречу Марине.

– Не сходи с истинного пути, – грешница остановилась прямо напротив Марины, уставившись на неё пустыми глазницами затянутыми сеткой паутины. – Искупление, найди его для всех нас.

– Я не та кто вам надо, – закричала Марина закрывая глаза, что бы не видеть собственной судьбы, – я не хочу следовать путём искупления. Убирайся из моей головы, оставь меня в покое.

Разжав руки, женщина выронила свои внутренности на землю, протянула липкие от крови руки к девушке, пытаясь дотронуться до неё.

– Марина взгляни на меня, – умоляюще прошептала грешница, едва сдерживаясь что бы не зайтись безумным, безудержным криком боли, терзавшим её раскромсанную плоть.

– Убирайся прочь, – зло прошипела воительница, отшатываясь, прочь от несчастной. – В гробу я видела тебя, всех сестёр и весь траханный путь искупления.

– Не позволяй Златоусту, управлять собой, не дай ему осуществить задуманное, искупи наш общий грех.

За спиной дочери козла, из темноты выросла высокая двухметровая фигура. Рогатый мужчина с огромным мускулистым телом, поросшим густой длинной шерстью, цокая копытами по жёсткой траве, мчался к женщине. Нагнувшись к земле, подобрал кишки, намотав их на руку, резко дёрнул.

Завыв от ужаса, слепая упала на живот, хватаясь руками за острую, жесткую траву, пыталась удержаться рядом с плачущей Мариной.

Острая словно лезвие трава мгновенно распорола руки несчастной до кости, кровь брызнула из разорванных вен. Обнажив белые зубы с большими клыками в гнусной ухмылке, демон продолжал медленно тянуть несчастную к себе.

– Пожалуйста, – прошептала мученица, протянув к Марине окровавленную руку с ошмётками плоти и кожи.

Не выдержав, Марина упала перед ней на колени, попыталась поймать в свои ладони изувеченную руку, но в этом мире она была вынужденным гостем, призракам, её ладонь прошла сквозь руку несчастной.

Демон подошёл к отчаянно цепляющейся за траву слепой, мощным ударом копыта разбил череп несчастной, запустил в зияющую рану когтистые пальцы, достал мозг. Замахнувшись с силой, бросил его куда – то вдаль за линию горизонта.

– Не волнуйся за Изабеллу, завтра она будет как новенькая.

– Зачем ты призвал меня Златоуст, – не переставая рыдать, Марина со страхом и ужасом взирала на нависшее над ней существо.

– У нас был уговор!

Не сводя с Марины налитые кровью глаза, адское существо подняло безжизненное тело женщины, начало рвать его на мелкие ошмётки и разбрасывать их вокруг себя. Словно кровавый пахарь, засевающий дьявольское поле.

– Я сдержу своё обещание, дай мне ещё немного времени.

Марина с заледеневшим от ужаса сердцем следила за тем, как из проклятой земли появляются первые всходы. Раздирая в кровь кожу, обламывая ногти, из земли появились пальцы.

– Мясник прогнал тебя прочь дочь козла, я был круглым дураком, когда решил предложить тебе сделку, я должен был договориться с другой сестрой искупления.

Поле колосилось сотней окровавленных рук, ободранных до костей, они слепо шарили по земле пытаясь поймать Марину и вернуть её на путь искупления.

– Дай мне ещё немного времени, и я всё исправлю.

– Для тебя же будет лучше, если ты сдержишь своё обещание. – Демон не сводил, полных тёмного торжества глаз с рыдающей у его ног воительницы, – Ты знаешь с каким нетерпением тебя здесь ждут мои братья, какие пытки и страданья они для тебя приберегли за то, что ты посмела заглянуть в книгу демонов, нашу библию, священную книгу ада.

– Но ведь я ничего не помню из того, что видела на проклятых страницах.

– Глупая сука, – демон расхохотался, – думаешь, это ты читала книгу, это книга читала тебя. У нас нет души, но когда кто – то из нас устаёт от адского огня и решает уйти, он заглядывает в книгу, отдавая ей свои воспоминания. Ты осквернила её своими надеждами, мечтами, теплом своего сердца, делами которые совершала не ради себя, но ради других, крохотными мгновеньями, хрупкого счастья. Ты пролила на страницы напитанные злом и болью, луч надежды, проложила по полям страданий, безумной ярости и слепой ненависти, путь искупления. Да будь ты проклята за это всем адским воинством.

– Да легион проклял меня и адский вестник известил меня об этом, – Марина неожиданно без страха взглянула на демона.

В её глазах появился опасный безумный блеск, пламя ненависти вспыхнуло в потемневших от ярости глазах с такой силой, что демон, забыв на мгновенье, что перед ним всего лишь бесплотный призрак с опаской отступил назад.

– Тогда почему ты хочешь, что бы я работала на тебя? – ослеплённая ненавистью, воительница с глухим рычаньем набросилась на демона, беспомощно месила руками воздух, бессильная причинить монстру какой – либо вред.

– Разве ты не хочешь заслужить прощенья демонов? – прошептал Златоуст так вкрадчиво, что на мгновенье Марине показалось, что из оскаленной пасти вместо яда начнёт сочиться мёд, – искупить свою вину перед нами?

– Я заключила с тобой сделку, – устало прошептала сестра искупления, без сил опускаясь на землю, – думаю этого вполне достаточно. Я не буду убивать детей, стариков и невинных ради твоих лживых обещаний, не буду сеять зло и ненависть на земле, ради индульгенции от адского братства.

– Тогда приготовься смертная, – демон расхохотался, – после того как ты умрёшь, тебя ждёт незабываемая поездка по всем кругам ада. Но это будет потом, после того как ты склеишь ласты, а сейчас возвращайся в мир смертных и устрой мне встречу с Мясником.

Ночь медленно двигалась навстречу новому дню. По безоблачному небу в окруженье мириады звёзд величаво плыла королева – луна, лениво заглядывая в окна спален, наполняя их полумраком, прогоняя разгулявшихся монстров обратно во тьму, под детские кроватки, украдкой подглядывая за снами спящих.

Здание третьей городской больницы не спало. На всех этажах люмисцентные лампы освещали пустые коридоры мягким, приглушённым светом. Дежурные сёстры совершали ночной обход, мягко ступая по больничному полу, заглядывали в палаты, тихо, что – бы не потревожить сон больных.

Даша Половина любила ночные смены. Днем она была просто медсестрой, одной из многих, трудолюбивая серая мышка, делающая всё возможное, что бы облегчить жизнь пациентов. Но как бы она не старалась, её благородный труд сливался в единое целое с самоотверженной работой других врачей и медсестёр.

Но в ночную смену Даша превращалась из Золушки в принцессу, пятый этаж на котором она дежурила, превращался в бальный зал и она становилась хозяйкой этого бала. Она была единственной и незаменимой, больные нуждались только в ней и зависели от неё.

Поэтому Даша всегда с нетерпением ждала ночных смен, но после появления на этаже нового пациента, ночные дежурства перестали приносить молодой медсестре прежнее удовольствие.

Палата одного из немногих выживших, после кровавой бойни в ночном клубе «Запретный Плод», находилась в конце коридора под усиленной охранной. Пациента круглосуточно охраняли двое полицейских, один дежурил перед дверями палаты, другой охранник находился внутри, словно боялся пропустить момент, когда ужасный монстр, спрятавшийся под личиной человека, выйдет из комы и наполнит мир ужасом и болью.

Ужасный, неуловимый маньяк по прозвищу Шалун, наводивший ужас на всю область последние три года, наконец, попал в сети правосудия. Но в отличие от самонадеянных ребят, охранявших маньяка, которые не сомневались в прочности сети правопорядка, Даша сильно сомневалась в их надёжности.

Огромный, толстый монстр под тяжестью которого жалобно стонала больничная койка с лёгкостью мог порвать пленившие его сети правопорядка, Стоит ему только прийти в себя и растерзав рыбаков – охранников он вновь исчезнет в многомиллионном человеческом море, где продолжит охоту на мелкую беззащитную рыбёшку.

Даша с ужасом вспомнила изуродованное лицо Шалуна, когда его привезли в больницу, разорванные в клочья щёки, бездонный окровавленный провал, в который превратился рот толстяка. На дне этого провала влажно блестел раздавленный, сплющенный язык, который невиданная праведная сила забила в глотку мерзавца. Но самыми ужасными были глаза огромные, на выкате, такие тёмные, что казалось они, впитали в себя боль и страдание замученных Шалуном людей.

Тварь должна была сдохнуть, задохнуться кровавым ошмётком в который превратился его язык, подавиться осколками зубов наполнивших глотку чудовища. Но Шалун выжил вопреки всем прогнозам врачей, кровавый маньяк восстал из мёртвых, словно его питали души загубленных им людей.

И теперь огромная туша наполненная ненавистью и злобой, свившая себе уютное гнездо в конце больничного коридора, терпеливо ждала возвращения сознания, которое запустит эту безумную машину разрушения, единственной целью которой было убивать и заставлять страдать.

Даша медленно двигалась по слабо освещённому коридору, стараясь отодвинуть как можно дальше тот миг, когда её придётся заглянуть в палату маньяка, терпеливо пробежаться глазами по показаниям медицинских приборов борясь с почти осязаемым искушением, отключить всю аппаратуру, вырвать провода через которые в огромную тушу безумца медленно возвращалась жизнь, тем самым закрыв монстру дорогу назад в мир живых.

Сердце девушки болезненно сжалась, когда она поравнялась с палатой безумца. Захотелось немедленно развернуться и убежать, нестись, словно ветер по пустым коридорам, предупреждая испуганным криком всех вокруг о том, что заточённое в лабиринт комы зло, вырвалось на свободу и вернулось.

Стул, на котором сидел один из охранников был пуст, на полу рядом со стулом валялся простой карандаш и журнал с кроссвордами, полицейского на месте не было.

Зло проснулось и молодой парень стал его жертвой. Даша вспомнила молодого смешливого полицейского, он много смеялся и постоянно отпускал в её сторону комплименты, похоже, она ему нравилась и если бы злобный маньяк, не вышел из комы и не убил его. То через пару недель паренёк набрался бы достаточно храбрости, что бы пригласить её на свиданье. Они бы пошли в маленькое театральное кофе на проспекте Мира. Он подарил бы ей цветы, красные Астры, её любимые, сидя за столиком в кафе они бы кушали мороженное и пирожные, разговаривали обо всём на свете и много смеялись, а когда бы он проводил её до дома, то она бы… нет, она бы не пригласила его в дом после первого свиданья. Хотя ей этого очень сильно бы и хотелось, но она не такая. И он бы это понял и не настаивал. И она за такую понятливость наградила бы молодого человека, долгим страстным поцелуем, который он никогда не забудет.

Но теперь всего этого не будет, зло вышло из комы и теперь не будет красных Астр, столика в Театральном кофе, не будет мороженого с пирожными, не будет долгого, незабываемого поцелуя, будет только боль и невыносимые страданье.

Даша представила молодого, симпатичного паренька лежащего в луже собственной крови с неестественно вывернутой головой и оторванной рукой. Девушке стало плохо, в глазах потемнело, больничный коридор качнулся перед глазами.

Волна ужаса родилась в душе Даши и словно подводный пузырь, набирая силу и скорость помчался вверх, что бы вырваться из маленького, аккуратного рта девушки, отчаянным воплем беспредельного ужаса.

В последний момент Даша успела зажать рот обеими руками, на свободу вырвался только тихий мышиный писк. Девушка не боялась своим перепуганными воплями поднять на ноги всю больницу, боялась криком привлечь к себе внимание маньяка.

Резко развернувшись Даша бросилась прочь, но тут же врезалась в чью то грудь, отпрянула, сильные руки схватили за плечи, крепко сжали, не давая вырваться. Зажмурившись, Даша приготовилась заорать с такой силой, что у маньяка, если он человек должны будут лопнуть барабанные перепонки.

– Дашенька, душа моя, что случилось? – медсестра узнала смешливый голос полицейского.

Подняв вверх голову, беспомощно хлопая огромными испуганными глазами, Даша растерянно переводила взгляд с пустого стула на весёлого охранника и обратно.

– Мне пришлось отлучиться, – попытался успокоить её парень, густо покраснел увидев, что она не сводит испуганных глаз с лежащих на полу кроссворда и карандаша. – Поспешно отлучиться.

– Я думала тебя маньяк убил – Даша шмыгнула носом, часто заморгала, пытаясь сдержать слёзы, густо покраснела, подумав какая же она всё – таки дура.

– Да нет, я просто обосра… – попытался оправдаться полицейский и густо покраснел, – в смысле желудок прихватило… я на вокзале пирожки купил. С начало с ними, что – то было не так, я когда я их съел, что – то не так стало со мной.

– Но теперь – то всё в порядке, – Даша попыталась улыбнуться, думая про себя, что теперь он навряд ли позовёт её на свиданье.

– Да, – парень энергично закачал головой. – Теперь я готов служить и защищать.

– Ловлю на слове.

Парень и девушка нервно рассмеялись, умолкнув, продолжили стоять напротив друг друга, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Наконец прервав затянувшуюся паузу, Даша решила продолжить обход и подошла к дверям, ведущим в палату Шалуна. Набрав в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, толкнула самую тяжёлую на этаже дверь, на миг, погрузившись в полумрак окутавший палату маньяка.

Бегло пробежав взглядом по палате, убедилась, что приборы работают нормально, пациент по – прежнему на месте и тут же пулей вылетела из палаты.

– Порядок? – полицейский ободряюще улыбнулся, подмигнул.

Энергично закивав головой, медсестра заторопилась прочь. Но чем дальше она отходила от палаты, тем медленнее становились шаги. Что – то было не так!

Наморщив лоб, Даша попыталась понять, что её насторожило. Вспомнила равномерное, разноцветное мерцание медицинских приборов, огромную тушу монстра терпеливо дожидающегося возвращения сознания, охранника, дядю Петю. Полицейского – ветерана, которому по его словам осталось протянуть пару месяцев до пенсии.

Уютно устроив стул у батареи под окном, дядя Петя имел привычку в такое время уже мирно дремать, посапывая носом в такт дыханию ужасного коматозного.

Сердце Даши сжалось в ледяной комочек, стул был пуст, дяди Пети в палате не было. Или молодой полицейский угостил коллегу пирожками с вокзала, съев которые парни убегают прочь забыв о кроссвордах и карандашах, цветах и поражённых, забыв пригласить молодых одиноких девушек на свиданье. За спиной предательски скрипнула дверь, показалось или…

Даша, медленно обернулась, пытаясь скрыть охватившую её дрожь. Никого! Коридор пуст.

– Паша. – Испуганно позвала полицейского Даша.

Подавив приступ паники медсестра испытала чувство дежавю, пустой коридор, брошенные на полу кроссворды и карандаш и отсутствующий на своём посту полицейский.

– Паша, – забыв о спящих пациентах, громко позвала по имени полицейского девушка. – Твою мать это совсем не смешно.

Дверь в палату маньяка медленно распахнулась, с противным скрипом, царапающие возбуждённые до предела нервы.

Даша представила как она медленно, дрожа от страха подходит к палате Шалуна, а из дверного проёма за которым плещется тьма, выпрыгивает Паша или дядя Петя или оба вместе с противным криком «БУУ».

Представила, как вздрагивает от неожиданности и визжит от ужаса, тонким писком мышонка пойманного в кулак жестоким человеком. Представила, как эти двое будут потешаться над её страхом, не на шутку разозлилась.

Сжав до боли маленькие кулачки, превратив губы в тонкую упрямую линию, Даша без страха шагнула к палате Шалуна. Она ещё посмотрит, кто будет смеяться последним. Когда их лица изумлённо вытянуться после того как попытка напугать её ни к чему не приведёт, вот она вдоволь потешиться над их удивлёнными рожами.

Даша не успела дойти до распахнутой настежь двери, когда из палаты медленно вышел полицейский. Взглянув на его правильный, словно у греческой статуи профиль, девушка тут же забыла о том, что сердиться на него. Мысль о том, что её не рождённый сын, будет весьма благодарен мамочке за такую роскошную внешность, полностью поглотила её.

Качаясь словно пьяный, отец её будущих детей, повернулся к ней лицом. Первое что бросалось в глаза, неестественная бледность Паши. Словно тьма обитавшая в палате Шалуна, обратила молодого полицейского, отравила его кровь злом, превратив в вечно терзаемого жаждой вампира.

Парень смотрел пустыми глазами из которых тьма высосала свет надежды, оставив взамен пустоту и боль.

Вокруг шеи Павла была обмотана пластмассовая трубка для капельницы. Даша не сразу узнала её, потому что она была тёмно – красной от наполнившей её жидкости.

Паша медленно, неуверенно поднял в верх правую руку в которой был зажат свободный край трубки.

Парализованная страхом, Даша недоумённо смотрела на протянутый к её лицу кулак. Парень с такой силой сжимал его, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Но не смотря на все усилия, сквозь стиснутые пальцы сачилась кровь.

Готовый вырваться из горла вопль ужаса, замер ледяной пробкой, перекрыв доступ воздуху в лёгкие. В голове судорожно билась простая мысль в которую разум не хотел, отказывался верить. У Даши и Паши больше нет будущего!

Паша посмотрел в лицо перепуганной медсестрички, словно соглашаясь с ней, моргнул, Даша увидела на побелевшем, мальчишеском лице слёзы.

Они вывели её из оцепенения, нет она не даст так просто ему уйти, это её больничный этаж, она здесь главная, единственная, незаменимая.

Затуманенный слезами взор Даши, скользнул по трубке для капельницы, по трём виткам, так туго обмотанным вокруг шеи несчастного, что тот едва мог дышать. Край трубки надетой на иглу исчезал в сонной артерии из которой в трубку проникла кровь.

Это было хорошо, Паша не умрёт от потери крови, сейчас ему грозит удушье, всё что ей надо сделать это ослабить давление трубки на шею, что бы он мог дышать. Ничего сложного!

Словно не соглашаясь с ней, Паша раскрыл ладонь, струйка крови ударила Даше в лицо, на миг ослепив, замарав красным, красивый больничный халат.

Павел рухнул на пол, заливая всё вокруг хлещущей из трубки кровью.

– Нет! – в ужасе закричала Даша.

Стерев с лица кровь, увидела, как скрюченные агонией пальцы царапают горло, пытаясь разорвать, не дающую сделать вдох трубку.

Опустившись рядом с ним на пол, Даша коленом придавила конец трубку из которой вытекала кровь, схватила руки, отчаянно царапающие горло попыталась отвести их прочь.

Борясь изо всех сил с Пашей за его жизнь, девушка не обратила внимание на огромную тень, нависшую над ней. Молодой полицейский был гораздо сильнее маленькой Даши, но с каждой секундой слабел, а хрупкая медсестричкой наоборот становилась с каждым ударом сердца сильней.

Она боролась не просто за жизнь Паши. Боролась за будущее, за целый мир, который испариться, исчезнет, стоит сердцу Павла остановиться. Боролась за маленькую уютную квартирку в которой будет царить порядок и уют. За их не рождённых детей, Костю и Полину. За весёлого, жизнерадостного щенка Тузика, которого он подарит ей на годовщину свадьбы, которого они вместе выберут в приюте для бездумных животных.

Мысли о будущем, о жизни придали Даше сил и ей удалось оторвать пальцы парня от шеи и опустить на его грудь, в которой слабо, но всё – таки билось сердце.

Внимание девушки привлёк противный хрюкающий, булькающий звук, как будто кто – то смеялся захлёбываясь собственной кровью. Подняв голову вверх, Даша увидела нависшую над ней тушу Шалуна.

Мощное, тучное тело монстра сотрясалось от одолевающего его смеха. Смеха, за который Шалун платил кровью. Швы на щеках маньяка разошлись и бинты, обмотанные вокруг головы, превратившие лицо маньяка в безликую маску, мгновенно покраснели от крови. Придав безликому лицу выражение скрываемой ярости и злобы.

Огромная ладонь потянулась к Даше и ей следовало немедленно броситься прочь, бежать по пустым больничным коридорам вопя от ужаса во всю глотку, извещая всех, что врата ада разверзлись и чудовищный монстр обрёл долгожданную свободу.

Но она не могла, она крепко держала в своих руках жизнь Паши. Стоит её отступить и разжать руки и что – то хорошее так и не успев случиться, навсегда уйдёт из этого мира.

Ладонь Шалуна легла на голову девушки, притянула к себе, ткнула лицом в пах и Даша ощутила через тонкий больничный халат его восставшее от похоти естество, которое он по всей видимости расчитывал запихнуть ей в рот.

Девушка с отвращением шарахнулась прочь, рука крепко державшая её за голову соскользнула и девушка упала на спину, оставив в лапах напавшего на неё существа медицинскую шапочку.

Клокочущий, булькающий смех монстра сменился паническим кудахтаньем ужаса. Шалун был так на пуган, что на мгновенье, поддавшись страхом отступил обратно во мрак своей палаты.

Глядя на гриву огненно – рыжих волос Даши, рассыпавшихся шёлковым покрывалом по залитому кровью полу. Маньяк на какой – то миг вновь очутился в «Запретном Плоде», в аду наполненным воплями грешников, выстрелами, звуком с которым стрелянные гильзы падают на дорогую итальянскую мраморную плиту, запахом пороха и адреналина. Он вновь на короткий миг взглянул в глаза рыжеволосой валькирии, выставившей ему счёт за совершённые грехи, обрушившую на него возмездие, она буквально утопила его в ужасе и боли, заставила захлебнуться собственным страхом.

Но сейчас перед ним была не она, а жалкая шлюшка с которой он может неплохо поразвлечься, которую он возложит на алтарь вечно сжигающей его похоти, необузданной потребности в чужой боли и страданиях. Самообладание вернулось к Шалуну, успокоившись он уверенно вышел из приютившей его тьмы.

Воспользовавшись заминкой монстра, Даша схватила край капельницы быстро сделала узел, который остановил кровь. От удушья Павел потерял сознание и больше не пытался разорвать стягивающую шею трубку.

Теперь, когда жизнь полицейского и совместное будущее молодых людей была в относительной безопасности, можно было звать на помощь. Быстро вскочив, Даша метнулась прочь испуганной птахой, ловко увернувшись от жадных, похотливых пальцев маньяка. Упустив жертву, Шалун разочарованно булькнул, но взглянув на распростёртое у его ног тело беззащитного полицейского, утешился мыслью, о том, что с этим симпатичным пареньком тоже можно неплохо поразвлечься.

Отскочив на шаг, Даша поскользнулась в луже крови, пискнув от неожиданности, девушка начала падать. На миг потеряла сознание, ударившись головой о стену, сползла по ней на пол.

Когда сознание вернулись, с ужасом увидела склонившегося над ней монстра. Потемневшие от необузданного желания глаза, лихорадочно блестели в узкой щели багровых от крови медицинских бинтов.

Разорвав блузку и медицинский халат, Шалун начал жадно мять маленькие чашки лифчика, прятавшие от жадного взора девичью грудь. Крик ужаса вырвался из горла и увяз в медицинской шапочке, которой предусмотрительный маньяк заткнул ей рот.

Волна ужаса и отвращения прокатилось по телу, когда Шалун опустил на неё свою огромную тушу и попытался насильно, незванно проникнуть в неё сквозь плотно стиснутые бёдра.

Слабая попытка Даши защитить свою честь явно позабавили монстра, довольно кудахтая, положил огромную ладонь на лицо девушки, зажал ей нос. Стал жадно следить за тем как в расширенных от ужаса глазах рождается голод, огонь, выжигающий из лёгких Даши кислород.

Заглянув в горящие безумием глаза маньяка, Даша с ужасом поняла, что порцию воздуха она получит только тогда, когда раздвинет перед навалившимся на неё монстром ноги. И она может сколько угодно внушать себе мысль, что скорее задохнётся, чем сделает то, что он от неё хочет. Тело предаст её за жалкий глоток вонючего воздуха.

Даша сдалась, беззвучно заплакав, раскрылась словно беззащитный бутон цветка перед жадно гудящим от нетерпения над ним, кошмарным шмелём.

Радостно хрюкнув, Шалун макнул пальцы в лужу крови, девушка с отвращением ощутила, как толстые пальцы монстра проникли в неё, разрывая изнутри, «смачивая» её кровью Паши.

Туша Шалуна, сотрясалась от душащего его хохота. Даша была рада, что окровавленные бинты, через которые просачивались тяжёлые, густые капли крови и падали на её лицо и обнажённую грудь, скрывают от неё глумливую рожу монстра.