Собрание стихотворений. В 2 томах. Том 1 и 2.

Михайловский сад

Отставшие в рассеявшихся тéняхНе менее деревья не видны —Как плакальщицы, сели на ступенях,Роняют слезы в черные волны.Немного ж высветил в ноябрьском саде(Что в вогнутом стекле) холодный луч,И старших птиц, стоящих на параде,Уже не расшевéлишь, как ни мучь.Без дна – ни дня. Скользят (и не очнутся)Мимо кружных граненых колоннад,Их небеса цепные не коснутся,Коленцы каменные не стеснят.Как лóдья с ледяным и низким днищем,Несется к норду узкий городок,Неся – несомый – к вышним пепелищам(Откуда-чей – не знаю) узкий вдох.Зимы?.. Видать, наскучило в земле ейПриглядываться в дырочки травы…И время мертвое приречною аллеейИдет не поднимая головы.Январь 1984

«Ну а я – каб я жил под венец, под завязку…»

О. М.

Ну а я – каб я жил под венец, под завязку,Под качение сердца вовне,Невесомой бы ночью на русскую пасхуЯ бы в море ушел на челне.И жестяный стесненный язык колоколенПровожал бы скольженье мое,От свободы сердечной я б сделался болен,Как и всякий настигший ее.От кого и к кому я не знаю дорогаВ тишине, вышине, глубине…Лишь негромкое пение русского бога,Отдаляясь, сопутствует мне.Январь 1984

«А в косых и высоких, сплошных небесах ни движенья…»

Луце ж бы потяту быти, неже полонену быти

А в косых и высоких, сплошных небесах ни движенья,Лишь круженье зимы, лишь зиянье и жженье зимы…Как же так же прожить эту вечную ночь униженья,Как прожи́ли ее и как прóжили наши мертвые – мы?Измождаясь лицом и разношенным телом грузнея,На нечетких очках чуть уменьшенный мир пронося,Как же так же прожить, ничего ни о чем не жалея,Ничего не прося, ничего-ничего не прося, не прося?И ветшанья извечные вести, и чья-то свеча над могилой,И безжалостный голос зовущий сгущенно звеня —Всё измышлено вчуже постылою тьмой полукрылой,Чтоб величье из ямы извлечь под ножи ледяного огня.О косая высокая тень!.. – но и песни завесть не успеть ей,Как ворчанье начнется, гуденье, жужжанье внизу…Вся Россия сойдись – лишь коснуться надгробья посметь ей,Как навеки застыть с ледяною рукой на весу.Но умершие выйдут смеясь и взлетят меж морозных строений,Где по низу зима продолжает до выскреста месть,И умершие скажут: «Напрасны и слава, и гений.«Только память и честь – это все, что пока еще есть».И умершие скажут: «В косых и высоких, высоких могилах«Мы лежим до скончанья, не помня высоких имен,«И качаются звезды в бесчисленных славах и силах«Над великою ночью несчастных, несчастных времен».Январь 1984

Календарная баллада

Когда зеленых раковинок нить,Дрожа, в волне взвивается древесной,Вы не спешите сердце единитьСо влагою светящейся небесной.И воздуха взволнованный шатерВ свои жемчужные не пустит сети,Пока не вспомню, выспрень и хитер,О вашем бедном Юрьеве, поэте.О скоро уже! Скоро из воротДеревья обесточенные выдут,Полуослепши за утёкший год,Чтобы труху из глаз зеленых выдуть;Полуоглохши, – недомолвный шумИз раковин повытряхнуть, как дети…И вспомню я все, что прийдет на умО вашем бедном Юрьеве, поэте,Несведующие скажут: жизнь ушла,И голоса волною – не исполнить…Причем весна? – в ее колоколаЗвони-звони, но ничего не вспомнить…– Но щекот их зеленых язычковОдин-единственный на Божьем светеЗвенит из-под наушничков-очковО вашем бедном Юрьеве – поэте.посылкаЯ знаю, Муза, – замыслы смешныС травой пролезть сквозь мякнущие нети.Но, кажется, и Вы видали сныО Вашем бедном Юрьеве, поэте.Февраль 1984

Вариация

Эх, и вжался ж заржавленный якорь —Не проглянешь сквозь вязкую муть.И взошли камнесечец и пахарьНа лодейную зыбкую грудь.Передрогнул корабль и замер,Переставились жёрлы вовне,Место намертво кормчее занялЧеловек на двухногом коне.И глазницами, полными глума,Он за солнцем следит стороной,Слыша никнущий шепот из трюма,Слыша медленный скрежет цепной.Крикнет птица: уходим, уходим…Ветер мачтой чуть скрипнет златой……Что ж искорчился кормчий ГосподенПод раздвоенной мертвой пятой?Март 1984

Вариация вторая

А город на кораблях стоит,В мачтовых рощах ветер сопит,Цепи напружены, но уж прости —Нам никак не уйти.Здесь встал каждый корабль один,Сбоку притиснутый линьей льдин,Всё шевелящейся, и его шевеля… —Но со второго боку – земля.Господи, если б знали все вы,Как сильно держит десница Невы,Как машина где-то внизу дребезжит,Как почва быстро дрожит,Как Васильевский и Петербургский – в дыму,А Елагин – вздул парусами тьму……Третий век прощаются под картавый свистокСеверо-запад и Юго-восток.Ну так и знайте ж: давным-давноСмели б если – ушли мы, ноСтоят мертвецы под днищем, на дне,И – их не бросить мне.Март 1984

«Оборочусь я чуть – и тьмы неравномерной…»

Оборочусь я чуть – и тьмы неравномернойРазверзнется передо мной шатер.Вовнутрь я вшагну, и тихий отсвет серныйВсех звездных волн да туч совьется в луч неверный,Тот черноту пронзит – столь черен и остер.Столь пóлны черноты полунощны запасы…Столь далеко у изощренья мол блеснул:На реберках песка, на полосах террасы,На волнах лезвийных свою я тень спугнул.И сверху тени камыша расшевелились,Чернее всех чернот на несколько долей,Огни какие-то, снижаясь, раздвоилисьИ канули в закраину морей.И море лезвием кружным кроило воздухПод ящерками звезд, юлящими слегка,И рыбы, встав на хвост, в полужемчужных гроздахСтеснились поглядеть на грозды-облака,Которые вверху, как мышцы, коченели.И комната земли без-окон-без-дверейСъезжала, чуть шумя, с растерзанной постелиК звезде закраинной – всей тяжестью своей.…ха, память не нужна! Что проку от былого(Как ни юродствуй, на воду не дуй)Зудить-вызуживать? Оно не даст ни слова.Какие-то шаги… случайных черт полова…И в звуке костяном безлицый поцелуй —Все, что умеет знать оно.Апрель 1984

«Небосклон полу́ночи – в облачных изъянах…»

Небосклон полу́ночи – в облачных изъянах.В треугольничках речных ржáвеет вода.Птицы спят в своих корзинах, в черных, в деревянных,И во сне клокочут, шепчут – тише, господа.Нет, ни звука не раздастся на ночной ограде.Шпиц нечищенный, косой брезжит в небеса…Нет, но что же это там, в проволочном саде?Боже, кто идет сюда? тише: голоса.Апрель 1984

Два стихотворения

1Я завтрашнюю ночь не жду,Я крашенную ночь не жажду,Сгоревшей памяти дудуОдену в черную одежду.Гуди-гуди, просторный звук,Сгоревшие огни качая…Я жизнь жил, как между рукТрава росла не замечая;Я жизнь жил – и ни огня,А близящееся все – известно…Там, за спиною у меняСвеченье – мёртво и прелестно;Там, сквозь зазубрины травыЗвук ломится, зажмуря очи…Да что б там ни сказали вы,– Хоть черно здесь – но нет здесь ночи.2Слышишь? – Звон скользит по кругуМира неживого.Я любил любую мукуСлова дрожжевого.Слышу… Страх… Ошейник в небе?Или ж это лира?..Кто ж споет о черством хлебеНеживого мира..?Апрель 1984

Лист

В мыльном солнечном лучеЛист – изнанкой волосатый —Сух и бледен на плечеУ прогалины рогатой.Жилы хрупкие черны,Блеск течет темно-зеленыйС оборотной стороны —Плотной, влажной, раздвоённой…Лист… – по бедности егоДве есть изнанки у него,А другого ничего,НИ-ЧЕГО.Апрель 1984

«Полнóчи час взойдет и ниспадет…»

Полнóчи час взойдет и ниспадет,Съезжавшее из синих звезд созвездье,Доставши дно земли, меня лишь здесь найдет —Как смертное отставшее известье.Здесь – ничего. Здесь наг земной предел.Один здесь я – невидимый – остался,Как свет ночной, что в горницу влетелИ в зеркальцах безлицых затерялся.Морская толщь восстала в полный ростИ полон воздух серными тенямиСгоревших птиц. И месяц узкокост,Как виноградина – в отсветной яме.Жалел я ночь. Присевшие садыТак страшно говорили над дорогой,И яблоки из замши и слюдыНад яблоней сверкали круторогой,И не было огней над полустертой мглой,Сбрелись когда созвездья и соцветья;И птицей серою кружился голос мой.– Я говорю: кружился бы, ответь я —Май 1984

«Исхожу я из старого страшного дня…»

Исхожу я из старого страшного дня,Как исходят огни из граненого дна —Шевелясь… расходясь да сближаясь,Над изрезанным небом снижаясь.Мякнут тени. Иначе сказать, день ушел.Небо – неравномерно сияющий шелк —Там зеркальная редкая сетка.Отчего бы реке не пролиться, крошась..?Отчего бы стиху и не жить, не страшась..? —Не всегда… хоть когда-нибудь… редко…Май 1984

Детские стихи

День стоит каменоломнейДождик в странной едет мгле.Всё огромней да огромнейСолнце мыльное в стекле.Дождик светлый, расщепленный,Как невидимый шуршит…А во всех его зеленыхХрупких горлах искривленныхГорячо… легко… першит…Май 1984

Молитва о мире

Ох, эта капельница тьмы!..Провисшая, висит Селена,Воздушные встают холмыНа полукруглые колена.В амфитеатре дерева,Расположённы перед морем,Вздыхают, слышные едва,Под ветром горьким, но не горем:Здесь мир, рассéченный судьбой,Становится сейчас собой.Блескуч в волнах и светел воздух,А в облаках вода черна;На крыльях черных, кривокостыхНыряет птица дóпьяна,От низа вверх, от верха книзу,Неслышима и невидна;Деревьев слитная стенаГлядит в исчерканную линзу,Глядит, волнуясь непреклонно,Но все еще соединенно.Я человек. Я вижу мир(Там птица ходит неустанно)Из спутанных мохнатых лир,Стоящих с краю Океана;Я – человек, я – с краю ночи,И руки смутные короче,Чем мир, хоть он и невелик.Я – блик – скользнув по небосводу,Сам засветив себе природу,Я слезкой лег на материк.Одна лишь ночь, орех бесценный,Зелено-черный и сырой,На звездной ветви чернопеннойСияет мягкой кожурой;Но съедет день, и – старый, светлый,Сухой… но так же смертный – смертныйМир в деревянном кожухе,Что изнутри весь размалеван,Óхрян, голуб, залакирован,Снаружи щит, как на жуке —Вот вам. Был дух морской и влажный,Стал мозг раздвоенный и страшный,И это все ж таки одно;И стало поле зренья полемВойны дурацкой, и доволенОгонь, взбегающий в окно.Ушли в присутствие деревья,Ниспала птица на волну…О Боже мой, Тебе не верь я,Куда ж я сердце поверну?Май 1984

Стихи о небесном наборе

1984–1988

Улитка на льду

Три стихотворения

1Я родился́ старик, я прочь уйду младенецБез знанья и казны, и страха, и стыда…Не-е… не в земли испод – весь в узелках – оденешь —меня – Но в тьму сию, где слово, где вода.Иначе бы граненое зерно болело(Куда еще придется мне врасти),Когда б сначала я не знал, где право и где лево;Где верх, где низ; листать куда, куда идти.Так здравствуй же, черта, где я на верхнем маршеЗакладку вышвырну из забыты´ х страниц..!Я дальше, вниз и вниз… (не-е, так не стану старше…) —На первую ступень, чтоб не склониться ниц.Так страшно – мало жить и не поспеть свернуться,И листья гладкие раздать на гной земле,Под вскриком времени на полпути споткнуться,Раскрытой книжицей остаться на столе.2Улиткой на зéленом льду(Но блещущей, точно валторна)В кромешном живу я садуПовторно, упорно…И мир, виноградный листок,Наклонно дрожит, измерзая…И сладко смотреть на восток,С потресканной кромки сползая.3Земля меня когда б еще простила,Которую я в груди целовал…… Как старое, как сзябшее светило,Я рук своих во сне не узнавал.Скольженье времени есть бегство врассыпнуюПоследних, загибающих лучей…Как солнце красное оставит ночь ошую,Так жизнь становится черней и горячей,Ведь жизнь не в будущем меняется, но в прошлом.Как знать, как что-то видеть, если ночь?..Когда б я жил в земле кротенком своекоштным,Я б знал саму судьбу, я б смог тебе помочь.Июль 1984

Стихи с юга

Бог ночи пал, краснокрылат      (А в подреберьи тает броня…),      В электрический голос цикад,      На висок изошедшего дня.У южных, неуслышных птиц      К скоротечным отверстьям ключи,,      Нерасчесанных острых ресниц      Я коснусь, как взрыданье, в ночи.Всё в эти молча, молча дни,      Неоглядней на звук в вечера…      Только ночь, как ее ни храни,      Говорит, говорит до утра.Август 1984

«Деревья скраденно сползали…»

Деревья скраденно сползалиНаверх и влево – как всегда,Когда сквозь пальцы, сквозь скрижалиНеслась, разгромлена, вода.Деревья – Бога погремушки,Когда Он осенью не Спит,Несмятый верх Его подушкиНесметно жемчугом Омыт.А смятый низ Его подушкиСочится уксусом, смолой…Несутся звездные вертушкиИ ангелы вниз головой.Сентябрь 1984

«Бог выдохнул – и хмарь по зеркалу земли…»

Бог выдохнул – и хмарь по зеркалу земли,Кружно, серебро-серо разрастая…Разглаженные тени потеклиПо краешку кругом, следы свои съедая.Менялась тень на тень, листалась мгла за мглой,Всё прозелени легкой набиралось,Истаивал уже последний слой…Его лицо на диске показалось.– Поэт есть зеркальце у рта больного мира —Сентябрь 1984

Стихи из пьесы «Маленький погром в станционном буфете»

1. Говорит начальник корабля, везущего Иону в Фарсис:

Рогатое, черное море         Встало пред душой,Завинтилось воронкой большой         В бéло-сéром соре.И возглас я не слышу свой —Крови только запах из воды.         Клонятся горние садыСизой листвой костяной.         Зерцальные черные брызгиВ померкших воздухах стоят.         Мачты незапные взвизгиСердца срывают у наяд.О, ветер кружи́тся, кружи́тся! —Скрутился в конус моря диск.         И нá небо небо ложится. —И небеса катятся вниз.Валов раскрошённые гребни —Черные! – сверкают у виска.В сердцевинах их ослепли         Литые два зрачка.         Мир нисходит внутрь.         Бледнеет в бездны вход.Нет, никому не развернуть         Бесповоротных вод.         Этот запах страшный —Колокольный запах тьмы,         Смерти вчерашнейЗапах, запах катится от тьмы.Кто бы ни пришел вослед,   И кто бы ни приплыл сюда —      Вчера случившаяся смерть не оставляет след: —         Нет ни следа.

2. Иона говорит начальнику корабля:

Жизнь сказала: «Я ли уж не ласкова,    «Я ли уж тебя не сторожу?       «Хитростней узорочья дамасского          «Древо крови я в тебя вложу.             «Все обсыплю черной скользкой ягодой,                «А поверх – зеркальная пыльца…                   «Только… Господину ты не ябедай,                     «Даром не расстраивай Творца!»– «Я пророк, ушедший от Хозяина.          «Я – еврей, ушедший от Отца.             «Как из алой мглы заря изваяна,                «Так из ней же скатаны сердца.                   «Я – как шмель, гудящий озадаченно                      «В средостеньи мира, на цветке:                         «Скрипочная грудка пéтлей схвачена,                            «Нить плывет к невидимой Руке.«Уж тебя, разлучницу лукавую,    «Я не стану с Господом мирить!..       «Не грозись наградой да расправою,          «Не колебли золотую нить!             «Ты как хочешь штопай да залатывай                «Хитросплéтенья своих тенет…                   «Но глаза косые – не закатывай —                     «Я не стану пить твой черный мед!»

3. Говорит Иона в Ките

Пять концентрических сердецВздыханием одним вздыхало,И цвел един, един венецНад свертком мяса и металла:В горящем масле ледяном,В пространствах ночи безуханныхПовис оцепеневший домНа ветхих цепях окаянных;Лучащиеся пузыриБеззвучно вверх и вниз ходили,Как очи всех, поводыриКого без них вверху водили;Но света не было от нихВ парящих полостях дрожащих,И дом качался на своихЗеркальных цепях нисходящих;Растенья дышащие иРаскрашенные мхи сухие,Ввернувшись в черные струи,Об руки бились, как глухие;Листалась книга черных вод,И все сердца вздыхали сноваИ замирали: пролистнетИль нет – единственное слово?И, краскою сухой шурша,С изнанки всех великолепий– Как на конце карандаша —Вращался дом на скрутке цéпей.В свеченьи взрезанного дня,Который, нет еще, не минул,Мне жить и жить еще, храняГрозу, что я из моря вынул;Сей дом из лезвий ледяной,Как пламенник иного века,Взошел над черной стороной,Как бы заклявши человека.За город, скраденный в ночи́, —Рукой раскрашенной махая,Косись, танцуй и бормочи,Жена неплодная, плохая,И пей кровавое вино,Танцуя при последней дверце!…Со внешним сердцем заодноВздыхает внутреннее сердце,А три, оставшихся внизу,Внизу возропщут разобщенно!Да! Я унес от них грозу!Навек ей встать у небосклона.

4. Первый станс Ионы у стен Ниневии:

Танцует блудничка под скрежет и гром,Под грозные колокола,И часто дрожит шелковистым бедром,Как вбитая в сердце стрела.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.