Никтопия. Трое из рода «хэ»

Стэн колебался не долго. Надо идти, решил он. У него не было какого-то плохого предчувствия, но смутная тревога уже не покидала его сердца. Но волновался он не о себе, он почти не сомневался что это как-то связано с Джоном, может быть он в беде. Что если он обратился к никтопам за помощью в уничтожении шахты, а те, не сумев до конца понять его намерений, просто пленили его и сейчас Миша, как-то узнавший об этом, спешит сообщить это сай'ирле. Стэн ощутил горечь, вспомнив это слово. "Тот, кто ведет свой народ". С досадой подумав о том, что он плохо вел свой народ.

– Позови старпома, – приказал он.

Дядя Вася, узнавший в чем дело, воспринял план Стэна в штыки.

– Да ты тоже что ли башкой ослаб! – С гневом набросился он на начальника. – Как пить дать Михалыч у них на побегушках. Он тебя сейчас заведет куда-нибудь и эти коты тебя выпотрошат. И либо ты останешься покойником, если повезет, либо как Джон воскреснешь спятившим никтопофилом. Мне что тогда делать?! – И чуть помедлив, он предложил: – Давай лучше я пойду. Потрясу этот зеленый мешок и узнаю что они задумали. Только дай мне на всякий случай оружие. И лучше автомат или гранатомет. Или плазменный сжигатель. Если эти мохнатые гандоны сунутся, спалю их к едреной фени. Пусть знают суки, что земляне не сдаются.

Стэн улыбнулся.

– Нет, дядя Вася, никаких военных действий на вверенной мне территории. Ты остаешься за главного. И чур к Лоле не приставать.

– Да куда уж мне, – вздохнул дядя Вася. – Такие девушки любят молодых, стройных, с волосами на голове, а не старых замшелых пердунов с травою вместо бороды. Ведь так, Лола?

– Именно так! – Бойко подтвердила девушка.

Дядя Вася аж крякнул от столь прямолинейного ответа.

– Ну ты и козочка, хоть бы завуалировала как-то.

Стэн снова улыбнулся.

24.

Некоторое время МакГрегор и маленький инопланетянин молча смотрели друг на друга в свете прожектора двеллдоума.

– Надо идти, – сказал Миша и протянул Стэну руку. Раньше люксор так никогда не поступал и землянин на секунду замешкался. Но затем он вытянул вперед руку. Стэн ожидал некоего рукопожатия, но вместо этого длинные, костистые и на удивление сильные пальцы крепко обхватили его ладонь и не отпустили.

– Надо идти, – повторил Миша и потянул землянина за собой. Стэн повиновался и они так и пошли, держась за руки.

МакГрегор улыбался про себя. Должно быть со стороны это выглядело нелепым и забавным, подумалось ему. Рослый широкоплечий землянин и маленький пузатый тонконогий люксор шагают под непрестанными потоками холодного, скребущего ветра, сквозь вечную звездную ночь и крепко держатся за руки. Словно… и на ум Стэну приходило только "отец и ребенок". Легкий тщедушный инопланетянин, смешно раздувший свои кожаные оболочки казался ужасно беззащитным и доверчивым. Да, он бесконечно доверял своему странному сильному спутнику, нисшедшему из небесной глубины.

К удивлению Стэна они свернули от маяка к склону, по которому шла дорожка, отмеченная по краям рядами камней и ведущая к поселению люксоров.

– А кто на маяке? – Спросил Стэн.

– Синяк, – беззаботно ответил Миша, нисколько не обескураживаясь не слишком благозвучным именем. Если "Большой Хэ" счел его подходящим, значит так оно и есть.

Узнав что они идут в деревню, Стэн не стал спрашивать зачем. Почему-то он совершенно не испытывал беспокойства, по крайней мере за себя. Напротив, в его душе рождалась и крепла уверенность, что всё будет хорошо. Он прекрасно понимал, что это совершенно безосновательный и возможно опасный настрой, в памяти из когда-то прослушанного курса психологии даже всплывало что-то о защитных механизмах человеческой психики в стрессовой ситуации, о лживой эйфории и душевном подъеме перед окончательном принятием кризиса. Но Стэн чувствовал что всё это не то. А главное то тихое радостное удивление от того что два абсолютно чуждых существа, рожденных, слепленных, выпестованных, ограненных и наполненных совершенно разными мирами, спокойно идут держась за руки под улыбающимися звездами.

Впрочем, Стэн легко стряхнул с себя эту непрошенную и неуместную сентиментальность, ибо всё же был не склонен к ней и постарался собраться с мыслями. Разум подсказывал ему что так или иначе осталось совсем недолго до того или иного завершения всей этой истории и потому внимание и концентрация сейчас необходимы как никогда. Неизвестно почему «Синан» медлит с ответом и что такое важное собирается показать ему Миша, но нужно быть готовым ко всему.

Когда они вошли на улицу деревни с приземистыми прямоугольными домами, украшенными всякими ленточками и вертушками, с которыми играл ветер, стало значительно светлее. На специальных столбиках, в белых стеклянных полусферах, над которыми стояло нечто вроде зонтиков, сияли ладоши, ограждая маленькое поселение от тьмы нескончаемой никтопианской ночи. Стэн обратил внимание, что встречаемые ими люксоры в основном синих и голубых оттенков, то есть молодежь. При виде странной парочки маленькие инопланетяне замирали, приседали и сузив глаза пристально наблюдали за ней.

Их путь завершился у длинного желтого строения с черной горизонтальной полосой. Стэн почувствовал неприятное волнение. В какой-то миг у него даже мелькнуло сожаление о том что "Тор-6" остался в сейфе в двеллдоуме. МакГрегор пристально поглядел на Мишу. Тот отпустил его руку и теперь стоял перед ним, как почудилось землянину, с виноватым выражением.

– Дом откуда не возвращаются? – С фальшивой веселостью произнес Стэн и даже улыбнулся.

– Да. И я не могу войти туда, – сказал Миша и его очень расширившиеся глаза блестели. Словно от слез подумалось Стэну. – Пойдешь один.

– И тоже не вернусь? – Спросил Стэн как можно спокойнее. Ему показалось, что ветер унес его слова и молчащий инопланетянин не услышал их. Или не захотел.

Но Миша через несколько секунд спросил:

– Почему?

– Ну не знаю, – пожал плечами Стэн. – Может там меня ждут никтопы. И они сделают со мной тоже самое что и с Джоном. Только вот у меня нет ладоша, который прилетит меня спасти.

Миша как-то сильно вздрогнул сразу всеми тремя своими кожаными оболочками и, как решил Стэн, совершенно по-человечески удивленно захлопал глазами.

– Как же ты это говоришь, СтэнМакГрегор?! – Произнес он, мелко дрожа. – Ты говоришь напрасное. Это какая-то пурга галимая, честное слово.

Стэн едва заметно усмехнулся, отметив как ширится культурное влияние некоторых землян. С зеленой бородой.

Миша смотрел на него, словно ожидая объяснений, но не дождался. Тогда он указал на дверь и сказал:

– Туда.

И Стэн, пересиливая просыпающийся почти животный страх, живописно рисующий ему как это больно и жутко когда тебя перерезают горло, потянул тяжелую дверь на себя и, наклонившись, вошел внутрь. Он собирался включить фонарь, но в помещении неожиданно оказалось светло. Под потолком, медленно перемещаясь туда-сюда, парили три сияющих ладоша. При виде них Стэн почему-то ощутил облегчение и даже некоторую радость, как будто они обещали ему защиту и помощь. Снаружи "дом откуда не возвращаются" был таким же низким, как и почти все остальные строения люксоров и Стэн ожидал, что ему придется стоять согнувшись, но оказалось что пол помещения находится гораздо ниже уровня земли. На самом деле от крыши до пола было около шести метров и от двери вниз вели довольно крутые каменные ступени. Стэн не спеша спустился вниз, оглядываясь по сторонам. Помещение было абсолютно пустым. Только глухие стены, плоская крыша и пол сделанный из чего-то напоминающее бетон. В этом бетоне были ряды углублений, похожие на то, в котором так любил "расплываться" Миша у себя на маяке. И еще здесь царила удивительная тишина. Никтопианские ветра остались где-то далеко снаружи.

Оказавшись внизу, Стэн прошел вперед и остановился примерно в центре длинного помещения. В противоположной стене зиял достаточно высокий даже для землянина вход в какой-то туннель или пещеру. Свет ладошей проникал туда на пару метров, а дальше колыхалась непроницаемая тьма. "Если предполагается, что я войду туда, то нет уж, дудки, не дождетесь", подумал Стэн. Но этого видимо не предполагалось. Его сердце забилось сильнее, когда он уловил какое-то движение в туннеле и оттуда бесшумно и стремительно появился никтоп. Он выбежал на четырех лапах и резко остановился. Поднялся на задние, некоторое время помедлил и направился к землянину.

Стэну стало очень не по себе. Внутри живота словно натянулись тугие струны, а в ногах напротив всколыхнулось некоторая позорная вялость. МакГрегору было откровенно страшно. Ему жутко хотелось податься назад от наступающего инопланетянина и лишь усилием воли он заставил себя не шевелиться. Никтоп остановился перед ним, взирая на него маленькими глубоко-посаженными глазами. "Какой же урод", с отвращением подумал Стэн, вмиг позабыв все навыки антиксенофобии, которые когда-то пытались ему привить в университете. С неким почти извращенным любопытством он разглядывал нелепо изогнутые черты лица, или все-таки морды, никтопа, его жуткие костные выросты, словно разрывающие плоть и омерзительные, непрестанно шевелящиеся многочисленные усы, напоминающие червей. Впрочем, если не считать головы, остальное тело, покрытое длинной черной блестящей шерстью выглядело для землянина вполне приемлемо и даже обычно. А уж огромный пушистый хвост, на который никтоп кажется опирался и вовсе мог бы быть назван красивым и приятным, как елочная игрушка.

Стэн, пересилив и страх, и физиологическую неприязнь внешнего вида инопланетянина, постарался взять себя в руки. Ровным дыханием он попытался унять скачущее сердце и в какой-то мере это удалось. И хотя ему самому показалось бы это странным, но покой он кажется обрел, ободрившись мыслью, что он не просто Стэн МакГрегор, какой-то там тридцатичетырехлетний мужик из маленького провинциального городка такой же провинциальной сельскохозяйственной планеты, а все таки представитель огромной мощной цивилизации, что за его спиной целое человечество со всеми своими бесчисленными достижениями и свершениями, человечество которое благодаря своей воле и разуму сумело построить прекрасный, да все таки прекрасный, мир в безбрежном звездном небе, что он один из рода "хэ". Стэн усмехнулся про себя, "гладковщина какая-то", подумалось ему, но от мысли о дяди Васе на душе стал теплее.

Однако глядя на стоявшего перед ним никтопа, который кстати казался ненамного ниже него, он не понимал ради чего всё это. Они что встретились здесь чтобы поиграть в гляделки, ведь они не владели языками друг друга. Да и вообще никтопы считались дикими, чуть ли не животными. Хотя конечно Стэн понимал что такой вывод был сделан главным образом для того чтобы устранить котообразных инопланетян с пути корпорации, чтобы исключить их из тех кто мог решать судьбу собственной планеты. Что могут решать животные?

Стэн осторожно оглядел никтопа. Судя по всему, на нем не было ничего искусственного, никакой одежды, ремней, украшений и прочего. Оружия вроде бы тоже не было видно. Хотя наверно он мог что-то прятать в своей густой длинной шерсти, но все же, решил Стэн, не такой здоровенный зазубренный нож, которым убили Джона. Никтоп не казался ни взволнованным, ни возбужденным, ни агрессивным, он стоял сложив передние лапы в районе худого почти впалого живота и его гибкая плавная пушистая фигура вроде бы не выражала никакой угрозы. Но Стэн отдавал себе отчет, что о никтопах он знает не так уж много. Мягко говоря. Ведь, если говорить честно, он никогда особо не интересовался аборигенами Никтопии, всё его внимание было сосредоточенно на безотказном функционировании шахт, исследовательских комплексов, двеллдоума, челноков, спутников и прочего. Он работал на благо корпорации и никогда не забывал об этом. И он хотел быть хорошим работником, чтобы, чего уж кривить душой, его премиальные не урезались за недополученный доменит или приказавшего долго жить "пионера". И чтобы в следующий раз его отправили не на темную всеми забытую планетку с командой из двух человек и экономией на всем чем можно и нельзя, а назначили бы главным координатором в масштабный многоплановый профилирующий проект с десятком перерабатывающих заводов, флотилией грузовых кораблей и командой из сотни талантливых инженеров, ученых, пилотов, разведчиков и т.д. И потому люксоры и никтопы занимали очень мало места в его сознании. И он понимал что его попытка что-то решить о внутреннем состоянии никтопа по его внешнему виду просто смехотворна.

Он не знал как поступить. Он не хотел каким-то неудачным жестом или слишком резким звуком своего голоса разозлить или встревожить никтопа. Но что-то надо было делать. В следующий миг из тьмы туннеля возникло еще четыре никтопа. Они вышли также бесшумно как первый, но приближаться не стали, а распределились вдоль стены. Стэн снова почувствовал тревогу. Ему припомнилось что перед Джоном их тоже было несколько. Ему нестерпимо захотелось обернуться, убедиться что никто не подкрадывается к нему сзади. Хотя здесь было достаточно светло и никто не мог обойти его незаметно. Но доводов разума уже было недостаточно. И снова он постарался взять себя в руки. Он решился все-таки заговорить. Но никтоп его опередил.

– Да сохранит великая Гипа твой путь прямым и ясным, СтэнМакГрегор, – негромко, но вполне внятно пробормотал инопланетянин. Его рот в окружении червеобразных усов почти не шевелился, глуховатый, не слишком отчетливый голос шел казалось откуда-то далеко изнутри.

Стэн просто остолбенел. Он почти уверился что это ему послышалось. Для него было слишком невероятно услышать осмысленные слова униленга от этого мохнатого дикого инопланетянина, да к тому же собственное имя. Невероятно и неприятно. Словно это было осквернение человеческой речи, кощунство вкладывать её в пасть этого омерзительного животного.

Но Стэн справился и с этим. В один миг он понял что все их знания о никтопах слишком недостаточны и недостоверны. И он легко отмахнулся от них и смело шагнул навстречу тому новому что открывалось перед ним. Постаравшись отбросить все свои страхи и ксенофобские ощущения, он спокойно сказал, обращаясь как к равному и абсолютно разумному существу:

– Приветствую тебя, славный сын Никтопии. Прости, не знаю твоего имени.

Обращаться к разумным инопланетянам, называя их достойными сыновьями своей земли, советовали инструкторы по первому контакту. Это всегда прозвучит приемлемо и благородно, убеждали они. И Стэн решил что раз уж никтоп знает его имя и тем более Гипу, то каким-то образом ему известно не меньше чем Мише и уж название, которое земляне дали его планете, ему тоже определенно известно.

Некоторое время никтоп молчал, разглядывая Стэна словно с удивлением, как будто вдруг увидел в нем что-то новое и любопытное.

– Меня зовут Теоран, – ответил он, все тем же негромким бормотанием.

В отличие от люксоров названое имя было коротким и вполне определенным, Стэн мог с легкостью его повторить.

– Приветствую тебя, Теоран, – сказал он и позволил себе чуть-чуть улыбнуться, держа в уме что улыбка не всегда адекватно воспринимается инопланетными культурами. – Я рад встретиться с тобой. И твоим народом. – И он указал взглядом на стоявших у стены никтопов.

Ответ снова последовал лишь через какое-то заметное время.

– Пришло время.

Стэн не знал что на это ответить, но решил что отвечать нужно.

– Это хорошо, – сказал он не слишком уверенно.

Никтоп резко взмахнул правой рукой и МакГрегор едва удержался от того чтобы не дернуться назад. Четверо других никтопов отпрянули от стены и стали приближаться. Но Стэн заставил себя не глядеть на них. Теперь уже поздно отступать, подумал он. Надо идти до конца и по возможности сделать это достойно. Земляне не сдаются, припомнилось ему и он улыбнулся про себя. Ведь в самом деле теперь его главная забота не посрамить славный род "хэ".

– Мы все хотим тебя слышать, великий сай'ирла, – проговорил никтоп и после паузы добавил: – Если ты не против.

– Нет, я не против.

Никтопы образовали нечто вроде полукруга в паре метров за плечами Теорана.

– ДжонТимирязьев не справился, – без всяких предисловий объявил никтоп, – и мы хотим чтобы справился ты.

– Зачем вы убили Джона Тимирязьева? – Спросил Стэн тоже действуя напрямую и без предисловий.

– Убили, – повторил никтоп и надолго замолчал. Кажется он не понимал о чем речь. Но Стэн не особо верил в это. Понятие смерти было достаточно универсальным для любых культур.

– Мы выбрали ДжонТимирязьева потому что он "светлый", – сказал наконец никтоп. – Но вы, – и он по слогам выговорил как будто с трудом или может с неприязнью: – зем-ля-не другие. Вы способны на илваму, но вы не слышите сэлавитов.

– Сэлавитов? Третий вид?

Никтоп явно не понял и просто указал на плавающих возле крыши пылающие сгустки света.

– Ладоши! Сэлавиты это ладоши? – Стэн почувствовал что совершенно запутался. Но его собеседник похоже тоже не понимал о чем тот спрашивает.

– Вы не слышите сэлавитов, – повторил никтоп. – Мы хотели чтобы ДжонТимирязьев услышал его. И он услышал.

– Вы пролили кровь Джона Тимирязьева. Причинили ему боль и страдание. – Стэн старался говорит гневно, что в общем было естественно, но искреннее или фальшивое непонимание собеседника немного сбивало его и он закончил несколько странной фразой: – Вы причинили ему смерть.

– Нет, – возразил Теоран, – мы не причиняли ему смерть. Мы причинили смерть только его сэлавиту. ДжонТимярязьеву мы открыли путь дальше, туда где он и сэлавит будут вместе. Боль лишь мгновение, какое она может иметь значение.

Стэн едва заметно вздохнул, яснее не становилось, но все же возможно никтопы действительно не понимали что они делают с Джоном и нисколько не сомневались что ладош в любом случае оживит его, а заодно и отдаст какие-то знания. Но раз сэлавиты это ладоши, значит никакого третьего вида не было и зачем тогда нужно останавливать шахту?

– И что же он услышал?

– Всё. Всё что слышал его сэлавит. Теперь ДжонТимирязьев знает. Но он не справился и мы пришли к тебе, великий сай'ирла.

– И чего же вы хотите? С чем не справился Джон?

Теоран замешкался. Его червеобразные усы напряглись и вытянулись.

– Она должна остановится, – произнес он громче чем обычно. По-видимому он был взволнован.

– Кто она?

– Та которая ест землю. Вы называете её "Шахта". Она могучая и огромная, безжалостная и беспощадная. Но её сотворили земляне и значит вы ее повелители. Мы думали любой из вас имеет над ней власть, но мы ошиблись. Ты, повелитель рода, самый великий из землян. И мы пришли к тебе. Останови Шахту.

Стэн покосился на бесшумно парящую сбоку от него приват-камеру. После этой записи ни один планетарный юрист не рискнет утверждать, что никтопы просто бессмысленные мохнатые животные, живущие в горных пещерах и подземных туннелях. И никому не удастся обосновать лишение никтопов права распоряжаться планетой. Возможно хитроумные крючкотворы попытаются извлечь какую-то пользу из того факта что люксоры все же дали свое одобрение на запуск шахт, но вне всяких сомнений этой будет долгий и утомительный процесс. Скорее всего "Синан" постарается не доводить до него. Что если эта запись просто исчезнет? "Вместе со мной заодно", невесело подумал МакГрегор. Так или иначе эта беседа приобретала слишком большую важность и для дальнейшей разработки доменита и для его собственной судьбы. И следовало взвешивать каждое слово.

– Разве наша Шахта мешает вам? – Спросил Стэн и тут же пожалел об этом. Никтоп сейчас ответит "да, мешает", а юристы корпорации потом уничтожат Стэна за то что он задал столь прямолинейный вопрос.

– Нет, нет, – неожиданно быстро ответил Теарон и Стэн впервые подумал о том, что возможно никтоп боится его и вообще землян, способных сотворить такое чудовище как Шахта.

– Тогда что? – Неопределенно спросил МакГрегор, избегая теперь напрямую говорить об остановке шахты. И от того что он сам становился похожим на скользких пронырливых крючкотворов из юротдела, он почувствовал отвращение к самому себе.

– Шахта причинит смерть многим сэлавитам. И времени очень мало. Она подбирается к тальмете, наши ближние туннели уже обрушились.

– Тальмете…, – Стэн вспомнил что слышал это слово от Джона. Вроде он так называл подземные пространства, какие-то камеры или пещеры, где якобы спят гениальные представители третьего вида Никтопии. – Я не понимаю, ведь сэлавиты это ладоши, они же там, – он указал на сияющие шары под потолком, – а не под землей.

– Там лишь те кто в сарине – состоянии пробуждения, а в тальмете те кто в аратхе – состоянии сна и их намного намного больше. Во время Зимы так мало тех кто способен на илваму. Все мертвы. И потому почти все сэлавиты спят. Но они очень хрупки в этом состоянии и Шахта обратит их в пыль как только доберется. Ты должен остановить её.

Стэн почувствовал усталость. Страха больше не было. Никтопы оказались не коварными кровожадными дикарями, а жалкими испуганными созданиями, переживающими за свои светящиеся игрушки. И хотя он понимал что не до конца прав, ведь были еще зазубренные ножи, непонятно откуда взявшееся знание униленга, поедание люксоров и может быть ферралга, но Стэн устал. Он слишком давно нормально не спал. Сарины, аратхи, тальметы… пусть корпорация со всем этим разбирается.

– А если я не смогу? – Спросил он.

– Как не сможешь? – Не понял никтоп.

– Шахта безумна и… почти неуправляема, она хочет пожирать землю и будет это делать во чтобы это ни стало. Почему бы вам просто не перенести эту тальмету или самих сэлавитов в какое-нибудь другое место?

Теарон чуть отпрянул назад, словно от изумления.

– Это невозможно, – пробормотал он. – Ведь Она родила их там, напоила своей горячей кровью, выстелила их ложа своей голубой плотью, наполнила силой и светом.

– Кто она?

– Та которую вы называете Никтопией… или Планетой.

– Но вы же где-то берете этих сэлавитов, – Стэн опять ткнул пальцами в потолок, – разве не из этих тальмет? Так заберите их все оттуда.

– Сэлавиты могут жить либо в тальметах в состоянии аратхи, либо где угодно в состоянии сарины. Но для сарины нужен кто-то другой кто способен к илваме. А Зимой таких слишком мало. Если же сэлавита унести из тальметы и не дать ему илваму он ссохнется и рассыпается в пыль. Всему свое время и место и этого не изменить.

Стэн вдруг подумал что эта "голубая плоть", которую упомянул никтоп не что иное как доменит. И если этот драгоценный для землян металл играет какую-то роль в формировании ладошей, то всё еще хуже чем казалось. Если эти "родильные камеры" находятся в местах скопления доменитовой руды, то шахты будут постоянно наталкиваться на эти тальметы, будь они неладны.

– Но если я не смогу остановить Шахту? – Снова спросил Стэн.

– Ты не должен сомневаться, – подбодрил его никтоп, поняв его сомнения по-своему. – Всё что обрело жизнь, обрело и смерть, и ты в силах заставить Шахту прийти к ней.

Стэн усмехнулся.

– А откуда ты знаешь наш язык? – Вдруг спросил он. – Ведь земляне не учили вас.

– Он пришел к нам от тех кого вы называете люксорами. Через тех сэлавитов, с которыми связаны и мы и они.

Вспомнив о люксорах, о маленьком Мише, доверчиво державшем его за руку, Стэн помрачнел.

– А кто такие для вас люксоры? – Холодно спросил он.

– Они…, – Теарон казалось сбился, – те кто дают нам жизнь. Я не знаю подходящее слово в вашем языке.

– Скот, – холодно подсказал Стэн. – Мы называем это скотом

– Скот, – простодушно согласился Теарон.

Возвращаясь в двеллдоум Стэн ни слова не сказал бредущему рядом Мише. Он даже не смотрел в его сторону. Он вдруг стал почему-то неприятен ему. На границе деревни они расстались. Стэн ушел не оборачиваясь, а маленький Миша долго смотрел ему вслед.

Оказавшись внутри двеллдоума, Стэн узнал что Джон вернулся.

25.

По приказу координационного аналитика, все трое землян собрались в "офисе". Почти с минуту Стэн просто разглядывал своих товарищей, словно видел их в первый раз. Дядя Вася был мрачнее тучи, он уже высказал свое категоричное мнение о том что "геолога-подрывника" следует немедленно изолировать и очень болезненно воспринял отказ начальника сделать это. Джон, бледный и осунувшийся, с покрасневшими глазами, выглядел нездоровым и подавленным. Он ни на кого не смотрел и весь сжался в своем кресле, словно готовясь к физической расправе.

Наконец Стэн повернулся к молодому человеку.

– Ну что, Джон, думаю теперь все готовы услышать правду. Расскажи зачем ты придумал этот третий вид.

Дядя Вася весь встрепенулся, услышав про новые прегрешения "геолога-подрывника", и впился в него пронзительным взглядом. Джон смотрел куда-то в пол и отвечать казалось не собирался.

Но Стэн терпеливо ждал и Джон в конце концов равнодушно заговорил:

– Потому что я надеялся, что это убедит вас остановить Северную шахту. Всё-таки целая неизвестная разумная раса, спящие люди, ожидающие счастливого пробуждения, на которых из-за нас вот-вот обрушатся тонны породы. Я думал мы не сможем отмахнуться от этого. А что такое ладоши, бессмысленные светящиеся шарики или засохшие одеревенелые сморчки, кого они волнуют? – Джон замолчал, но затем словно набравшись сил, продолжил более резко: – На самом деле нет и второго вида. Есть только один, те, кого мы называем никтопами. Жалкий народ обреченный каждый 89 лет практически полностью вымирать, теряя 80 процентов своих сородичей. Но эта планета в своих недрах сотворила настоящее чудо, удивительное создание, которое я уверен гораздо ценнее всего доменита Никтопии. Ладоши или сэлавиты являются самыми настоящими генераторами непостижимо прекрасной энергии, которую за неимением более подходящего слова можно условно назвать любовью. Та самая илвама. Я не знаю и не понимаю что это такое, но достаточно один раз это почувствовать чтобы понять что нет ничего более великого и прекрасного. Но кроме этого, возможно как побочный эффект, ладоши каким-то образом считывают и сохраняют сознания с которыми они соприкасаются. Не то чтобы полностью, до последнего бита информации, а скорее как некий эмоциональный слепок, но тем не менее сохраняют и большую часть памяти, то есть знания. Но к сожалению они могут жить и сохранять эту информацию только в состоянии сияния или в этих самых тальметах, где они и рождаются. В этих подземных пустотах стечением геофизических случайностей созданы некие уникальные условия, при которых ладоши остаются со всеми теми данными которые они впитали когда соприкасались с чьим-то сознанием, обмениваясь илвамой, что по сути и является смыслом их существования. Никтопы не могут вынести их из тальмет, потому что ладоши просто погибнут, рассыплются в прах. Вне тальмет они могут сохранятся лишь несколько дней, если их только не перевести в состояние "сарины", когда светятся и летают. В этом состоянии они могут оставаться вечно. Но далеко не все никтопы способны пробудить ладоша своей илвамой и потому у них просто не хватит людей чтобы сохранить их всех. Единственное спасение это тальмета. Какую-то часть поддерживают люксоры, но эта лишь малая доля. Когда на Никтопии Лето тысячи и тысячи никтопов обмениваются илвамой со своими ладошами. Когда приходит Зима все эти никтопы гибнут, но часть их навсегда остается в ладошах. Сохраняя кроме всего прочего драгоценные знания и умения. А до никтопов были другие разумные существа, чья память пусть отрывочно но все же передалась никтопам. И даже более того, никтопы заметили что у их домашних животных, которых они разводили на мясо тоже есть некоторая способность к илваме. Они стали развивать её, проводить селекцию и так далее. Но как побочный эффект слияние этих животных с ладошами в конце концов сделало их разумными. Так появились люксоры, которых мы знаем сегодня. Каждое Лето никтопы тратят время и усилия чтобы подготовиться к грядущей Зиме, чтобы хотя бы малая часть сумела пережить её. Отсюда ферралга, каменные дома, обустроенные тоннели и прочее. А теперь представьте что значат для никтопов ладоши. Хотя думаю нам на самом деле это очень трудно представить. Это бесконечные сны о прошлом и надежда на будущее, это светлая память умерших предков и братьев и драгоценные знания, которые будут вливаться в новые поколения никтопов как только тепло и свет вернутся на планету. А мы через несколько часов все это уничтожим. Не со зла, конечно, не умышленно, а просто так, походя, ненароком, просто потому что они оказались у нас на пути. Мы конечно этого и не заметим, мы даже не поймем в чем собственно трагедия. Какие-то глупые уродливые мохнатые дикари, какие-то нелепые смешные пузатые чехлы, причем первые поедают вторых и эти вторые собственно никак и не возражают. Какая-то чудовищная дикость, отсталых убогих аборигенов, носящихся как с писанной торбой со своими светящимися шариками. Все это не серьезно и не стоит нашего внимания. Я понимаю.