Пустячок. Сборник рассказов

– Придумал! – наконец обрадовался Творец. – Ты будешь Тестовым образцом!

– Это как? – от долгого общения с пальцами Творца тесто уже получило недюжинный интеллект.

– Одни придумывают, другие критикуют, третьи делают опытные модели, четвертые используют, пятые совершенствуют, а вот испытать это все не на ком! Должен ведь кто-то выявлять узкие места опытным путем, чтобы потом было, о чем написать в разделе Предупреждений в инструкции, – торжествующе сообщил Творец.

– Даже и не знаю, что сказать, – помимо интеллекта, кусок теста получил также неслабую интуицию. И она подсказывала: от высочайшего замысла пахнет жареным. – А сменщик у меня будет?

– Ну, – Творец замялся. – Штука в том, что жизнь твоя всякий раз будет печальна и коротка. Поэтому вполне можно обойтись одним Тестировщиком. С такой продолжительностью смены, прости, жизни ты вполне будешь успевать всюду. Тебе ведь совсем необязательно проходить все эти круги ада в детском саду и младшей школе, издевательства в средней школе, прыщи и стеснительность в старшей, верно? Для того, чтобы умудриться засунуть себе ершик от унитаза в задницу, совершенно не нужно высшее образование, любящую супругу и выводок детишек – нырнул в тело не первой свежести, расшибся в лепешку, ой, прости, провел эксперимент и вернулся. Выдохнул денек-другой – и снова на испытания. Должность нервная, зато очень благородная. Первопроходцев ведь все любят. Даже выпекать в печке тебя не стану, – и Творец попытался стряхнуть Тестовый Образец на Землю, где Креаторы уже успели придумать жилье с крышей, костер, вегетарианцев, жареную баранью ногу и острую палку для охоты. Да, последовательность была неслучайна.

– А может, мне очень даже по душе все эти круги ада в детском саду, с манной кашей и горшками под кроватью? – Тестовый Образец ухватился за Всевышние пальцы и высунул острый нос. – Может, я хочу украдкой щипать за попы одноклассниц в старшей школе, прогуливать лекции в универе, влюбляться, делать детей и потом их любить, когда они родятся? Нельзя ли как-то подправить в том месте, где про «печальна и коротка»?

– Нет, – Творец сурово сдвинул брови и покачал головой. – Мои решения не подлежат обсуждению.

– Да чтоб тебе пусто было, – нос снова показался из теста.

– Ты это кому – мне?? К чертям захотел? – возмутился Творец.

– А можно? – обрадовался Тестовый Образец.

– Тоже нет. Живо иди терпеть боль, мучения и унижения во имя прогресса! – Творцу удалось стряхнуть Тестовый Образец с пальцев.

– Это у вас тут что, костер? – вяло поинтересовался Тестовый Образец у первобытных людей.

– Угу, – закивали первобытные.

– Хорошая вещь, – оценил Тестовый Образец. – Тепло, уют. А ничего, если я в него, скажем, лягу?

– Ты чё, совсем дурак? – удивились собеседники на первобытном языке. – Сгоришь. Больно, долго, неэффективно. Кстати, еще и не особо вкусно, хотя съедобно.

– Ну ладно, – отступил Тестовый Образец. – А можно я у вас полешку огня заберу к себе в пещеру? Зябко у меня там. А так вход шкурой закрою, щели травой законопачу, хворосту подкину…

Наутро первобытные обнаружили страдальца задохнувшимся от угарного газа. Первобытные люди долго откашливались, выбежав на улицу из пещеры, где была законопачена жухлой травой каждая трещинка.

– Боги пожарной безопасности приняли нашу жертву, – продышавшись, сообщил жрец, обливаясь ритуальными слезами.

Стоит признать, что это воплощение Тестового Образца было беспрецедентно переполнено разговорами. Во всех последующих он больше слушал, верней, слышал в последний момент.

– Не смей жрать наши счетные палочки! – разъяренно вопило африканское племя людоедов-изобретателей.

– Акулы безобидны, вот погладь! – утверждали первобытные рыбаки.

– Не хочешь ли ты запустить этот заостренный бумеранг? – вкрадчиво предлагали древние жители будущей Австралии.

– Как думаете, если ноги этого малохольного закатать в сандалии из цемента, пройдется ли он по дну Нила? – интересовалась древнеегипетская мафия.

– Это был не изюм, а пуговица, – кивал древнеиндийский вайшья.

– Толченное стекло усиливает потенцию, – утверждали в древнем Китае.

– Мальчик, помоги отрегулировать вот этот новенький камнемет, – хлопнул Тестового Образца по плечу дружелюбный воин. – Камнемет дали, а инструкция к нему – на тарабарщине какой-то. Подержи-ка вооот эту веревку, не бойся, натяжение тут слабое…

– Молодой человек, не гуляйте в зоне испытаний греческого огня! – прозвучал запоздалый совет из античного громкоговорителя.

– Друг, помоги отрегулировать этот требушет, – хлопнул Тестового Образца по плечу другой дружелюбный воин не то днем, не то тысячей лет позже. Через минуту войско с восторгом следило за тем, как человек, подобно птице, летит в воздухе и как, не подобно птице, размазывается о стены крепости.

– Святые угодники, да ты и за тысячу лет не отрегулируешь эту шайтан-машину, чтобы она не стреляла по своим же воротам! – услышал напоследок возмущенный вопль из толпы Тестовый Образец.

– Это порох, а не курево! – любезно, но слишком поздно предупредили в Китае.

– Не хотите попробовать засунуть вилку поглубже в глаз? – поинтересовались в Византии. – Должно быть, интересные ощуще… Ой, фу!

– Шо, читать не умеешь, написано же: в дуле пушки не спать! – орали вдогонку опять в Китае.

– Я больше не могу! – ворвался в перерыве между сменами Тестовый Образец к Творцу. – Ежедневно я умираю тысячей мучительных смертей, а Ты никак не остановишь этот ужасный прогресс!

– Да, Креаторы не на шутку разошлись, – не без удовольствия признал Творец.

– Я прошу, нет, я требую отпуск, – устало хлопнул лапкой по столу Тестовый Образец.

– Погоди, а как же раздел предупреждений в инструкциях? – удивился Творец. – Он что, сам себя напишет? Тут нельзя без человеческих жертв, пойми меня правильно.

– Я работаю на износ, – зарыдал Тестовый Образец, – а итог один и тот же. Дай мне отпуск, как просветленного прошу. Я хочу котлету. Я хочу кофе и книжку почитать. Рассветом этим твоим полюбоваться так, чтобы в этот момент у меня не горели волосы. И еще: сейчас Средневековье, и инструкций никто не читает.

– Ну, насчет последнего спешу тебя разочаровать, – улыбнулся Творец, и Тестовый Образец заскрипел зубами.

Впрочем, отпуск он действительно получил. Настоящий отпуск длиной чуть больше 30 лет в случайном месте временной спирали. В качестве отдыха Творец разрешил ему отправиться в легкое и спокойное, как курорт, воплощение. Но, чтобы Тестовый не потерял форму за время отдыха, ему пришлось подписать договор о регулярном испытывании неудобства от мелких огрехов человеческого прогресса.

– Так какой же у меня отпуск? Сколько лет? 30 или 31? Или 35? – допытывался Тестовый Образец.

– Пусть это станет для тебя сюрпризом, – улыбнулся Творец и запустил Тестового на Землю.

Тестовый Образец не верил своему счастью. Впервые он родился у настоящей земной мамки, получил свеженькое, еще никем не пользованное тело – в нем даже резкость зрения не была настроена! – и пришел в полный восторг от грудного кормления.

– И почему, раз это придумали люди, нельзя было отправить меня тестировать это? – думал он, лениво посасывая материнскую грудь. – Интересно, а теоретически захлебнуться молоком насмерть можно? Стоп, отставить, я на отдыхе!

Он рос ленивым, хоть и смышленным ребенком, с удовольствием ел манную кашу в детском саду, рано начал читать, неплохо учился в школе, в целом, пользовался уважением сверстников – еще бы, за тысячелетия работы Тестовый отрастил такую интуицию, которая подсказывала ему опасность и уличных хулиганов за пять кварталов. Потихоньку отдыхая, он закончил школу, поступил в университет, обзавелся семьей и неплохо зарабатывал на должности тестировщика компьютерных игр. Правда, Творцу надоело наблюдать за безмятежным ходом жизни Тестового и однажды ночью он решил нанести ценному сотруднику визит.

– Пойми, ты мог выбрать любой вариант, вообще любой! – кричал Творец, лупя кулаком по шаткому кухонному столу. – Тебе доступны все тайны мироздания, ты мог стать новым пророком и протестировать новую религию! Ты мог написать самую лучшую, самую универсальную инструкцию безопасности в мире! Ты мог придумать новую науку, посвященную безопасности! Хватит прятаться, выходи из туалета и давай поговорим, как мужчина с мужчиной!

– Творче, дай отдохнуть прежде, чем я опять буду умирать каждый день в течение тысяч лет во имя прогресса! – послышался умоляющий голос из-за двери туалета. – И нет, выйти я не могу, потому что жена сварила экспериментальный суп и решила проверить его на мне. Ничего личного, Творче, я бы с радостью, но…

– Тестовый, мне кажется, ты теряешь форму! – загремел Творец. – Это был всего лишь суп, а ты уже второй час не выходишь! Что ж ты так, надо же тренироваться как-то, не все же в компьютерные игрушки рубиться!

На следующий день Тестовый Образец по требованию Творца, обреченно вздыхая, поплелся в научно-испытательный центр и подписал тысячу бумаг, подтверждающих его разрешение проводить над собой самые различные опыты, которые, по мнению ученых, не приведут к смерти или существенному ухудшению здоровья. Ну хотя бы не серьезнее третьей группы инвалидности.

Первое время приходилось туго, но за несколько лет Организм Тестового Образца взбодрился и с азартом включился в игру «ну, и чем вы меня еще собираетесь убить?». Ученые диву давались запасу прочности Тестового Образца. Правда, хвост, обретенный в ходе испытаний новых гормональных препаратов, так и не отвалился, ввиду чего Тестовому пришлось перейти на фриланс – коллеги задразнили. Зато дети его хвост обожали и по средам брили безопасной бритвой.

– Сегодня вы испытаете нечто уникальное! – с радостью сообщили ученые, усадив как-то раз Тестового Образца на кожаное кресло. – Музыка будущего. Звуки, напрямую воздействующие на центры мозга. Легкая помесь песен народов крайнего Севера, японской традиционной музыки гагаку, гангста-рэпа и молдавского рока. Дарит ощущение сытости, улучшает потенцию, выводит перхоть, неплохо действует на артрит. Однако есть и не до конца исследованные нюансы. Готовы прослушать?

Тестовый Образец кивнул.

Спустя полминуты он увидел свои уши. Они были неприятно отделены от остальной головы. Собственно, это и стало последним, что он увидел в этой жизни.

– Отпуск закончился. А я так и не свозил детей к морю, – мелькнула последняя мысль прежде, чем голова Тестового взорвалась.

– Ну если даже он оказался слабоват для музыки будущего, то придется все же проект заморозить еще на сотню лет, – развел руками руководитель исследовательской группы. – А крепкий ведь был парень!

ФОКУС

– Так над вами в детстве проводили эксперименты? – на лице психотерапевта впервые за все время приема появился какой-то интерес.

– Не эксперименты! Вы от меня слышали слово «эксперимент»? – возмутился я, но под осудительным взглядом жены быстро остыл. – Скорее, это были шутки. Совершенно невинные.

– Ничего себе шуточки! – вступила Ася. – Человеку 35, своих детей три штуки, а он ночами во сне дурниной орет! Живу как в цирке: целый день с тремя поросятами и целая ночь с лунатиком, который то и дело талдычит про фокусы, шляпы и кроликов!

– Фокусы? Что-то родом из детства? – психотерапевт обернулся ко мне.

– Ну… эммм… да, – мне очень не хотелось рассказывать.

Дорогие дети! Если вы хотите сохранить в тайне какую-то историю, имейте мужество не заболеть лунатизмом! Живешь, хранишь все свои грязные секреты, и тут на тебе – за одну ночь во сне разбалтываешь столько, что родная жена грозит перебраться к маме со всеми карапузами и тащит к врачу!

– Может, поделитесь? – психотерапевт скорчил сострадательную мину.

– Что-то не хочется, – проворчал я. – Но выхода у меня нет, ведь так?

– Котинька, что бы там ни было, – Ася погладила меня по руке, – я все равно тебя люблю! Мы справимся!

И я начал рассказ.

***

– А ну, не толкайся! – сердито сверкнула глазами тетя Ада. Замерев на секунду, она оглянулась на меня и скорчила зловещую рожу, затем, громко фыркнув, вновь стала прокладывать себе путь вперед, прямо за папиными ногами.

Мы медленно двигались гуськом по узкому коридору.

– Еще раз толкнешь меня под зад – уши надеру, – между прочим пригрозила тетя Ада, обращаясь явно ко мне.

– Не сердись на тетю Аду, ты же знаешь, какая она чувствительная, – примирительно зашептала сзади старшая сестра.

Это только в сказках со старшей сестрой может быть непрекращающаяся война. На деле старшая сестра – самый первый союзник в любом деле, особенно если нужно против взрослых объединиться. Не знаю, что было бы, родись Люська пацаном, но девчонка она мировая.

– Она не со зла, – я услышал, как Люська почесала за ухом. За каким – не услышал. – Просто нервы, эти взрослые вечно воображают, что у них нервы хуже, чем у нас. Поэтому нам психовать нельзя, а им – сколько влезет. Их жалеют, а нас считают капризными, вот и вся разница. Не обижайся на нее, ладно? Вот оттарабаним вечернюю программу – и на два дня завалимся мультики смотреть.

– Угу, – согласился я.

–Что, заснули? – за Люськой послышалась мама. – Двигайтесь, ну! Не отставайте от папы и тети Ады!

– А все потому, – не сдержался я, – что за папой я должен был идти! Это же ЭФФЕКТНО! Ну почему вы меня не послушали и оправили тетю Аду?

– Да кто ты такой, чтобы про эффектность судить, а? – возмутилась громко вслух тетя Ада, которая все, конечно же, слышала. Она остановилась и развернулась ко мне всем своим толстым торсом. Лиловая шелковая обшивка коридора вжались в стены, натянутая до предела теть Адиными формами.

– Адочка, иди, не отвлекайся, оно малое и неразумное! – зашептала мама. – Ребята, не шумите, все представление испортите!

– Хам малолетний! – шипела тетя Ада, проявляя немалую изобретательность, чтобы развернуть свою толстую попу в узком коридорчике обратно.

– Ада, хватит, он же ребенок! – возмутилась уже мама.

– Дети говорят гадости, потому что взрослые их плохо воспитывают! – сердито зыркнула тетя Ада. На этот раз она капитально застряла, но злость не давала ей продемонстрировать это. Только незначительные толчки телом, которые дергали нежную шелковую обивку коридора, выдавали ее бедственное положение.

И в этот момент папа исчез из поля зрения. Нам пора! Следующий на выход!

Но впереди – застрявшая намертво тетя Ада, которая на самом деле не умеет долго злорадствовать, а вот испугаться может очень быстро, а главное – немыслимо громко!

– Это я плохо воспитываю? – взорвалась мама.

– Хватит! – вдруг строго прикрикнула на всех Люська. Я услышал, как сестра быстро почесала за ухом, и едва мама успела открыть рот, чтобы сделать ей замечание – мол, она же барышня, и как ей не стыдно чесать за ухом, – Люська что было сил оттолкнулась от пола ногами и, выставив голову вперед, с силой вытолкнула мною тетю Аду в проход. Та буквально вылетела, как пробка, я успел ухватиться за проем и замедлить свое появление. Снаружи послышались восторженные крики.

– Удачи! – шепнула сестрица, и я прыгнул.

… – и еще один! – послышался торжественный голос Фокусника. Он едва успел подхватил меня в полете и бережно поднять над полями шляпы. В зрительном зале раздавался неутихающий визг детей.

– Чего зачастили? – строго шепнул он мне, пока я стрелял глазками и играл крольчишку-симпатишку.

– Теть Ада застряла, Люська ее выбила, – тихонько протараторил я.

– Ставьте ее последней следующий раз, – вполголоса распорядился Фокусник, сажая меня на обклеенный красной блестящей бумагой столик на сцене.

– Что же, ребята, – продолжил он представление слащавым голосом, – наверно, больше в моей волшебной шляпе нет кроликов? Или проверить, как вы думаете?

– Проверить! – взревел зал. Я, как предписывает сценарий, взялся грызть бутафорскую морковку поближе к публике, стараясь быть как можно милее, чтобы первые ряды детей восторженно пищали и мечтали меня потискать.

Но дураков, конечно, нет. Добровольно пойти людям в руки? На тебе дулю, на тебе даже две дули!

Из шляпы последовательно появились моя сестрица и мама. Мы с сестрицей, как и предписывает сценарий, затеяли игру в кувырки поближе к публике, а взрослые кролики почтенно толпились возле шляпы, шевелили ушами и изображали кроличью благопристойность. Собственно, после появления мы становились частью декорации; вот прошел черед карт, птичек, цветочков, платочков и других вещей из арсенала Фокусника.

– Что же, дорогие ребята, – провозгласил Фокусник, обращаясь к аудитории, – к сожалению, наша с вами встреча подошла к концу! Мне пора кормить этих милейших кроликов и птичек, мои маленькие артисты очень устали. Приходите снова, мы будем рады вас видеть!

Занавес.

– Ну что, братцы-кролики? – выждав пару минут, Фокусник обратился к нам своим обычным голосом. – Что это сегодня был за саботаж? Шуруйте-ка домой, устроим разбор полетов!

И мы по одному стали запрыгивать в шляпу.

Фокусник подмигнул мне:

– Чего ждешь? Домой пошли, чаем меня напоите. Или водкой. Чего там папка твой сегодня припас, – и я запрыгнул в шляпу. Фокусник подскочил и, крутанув сальто в воздухе, запрыгнул следом за мной в шляпу. Я побежал вперед.

У каждой труппы есть свои традиции. Мы после выступлений всегда собираемся у нас дома и обсуждаем выступление. Иногда у нас собирается вся труппа Фокусника, и взрослые куролесят до утра, иногда мы целомудренно пьем полчаса чаек и расходимся по делам.

Мама еще вчера приготовила торт и оставила его в холодильнике. Тетя Ада, у которой, несмотря на преклонный возраст, сегодня был сценический дебют, притащила банку соленых огурцов и два судка с салатами. В коридоре стоял крепкий запах кислой капусты.

– Пиршество затеяли? – привычно бросил Фокусник, согнувшись втрое в узкой прихожей. Он стаскивал узконосые туфли. – Главное, братцы, не поправляйтесь – коридор к выходу из шляпы я расширить не могу. Если что, придется мне других артистов искать. Или вам худеть.

– Особенно некоторым тетям Адам, – моя обида вспыхнула с новой силой.

– Ося! Уши оборву! – кратко проинформировала мама, высунув ухо из кухни. Фокусник тактично сделал вид, что не заметил нашу перепалку.

Мы кое-как расселись вокруг маленького столика в кухне.

– Беленькой? – вкрадчиво предложил папа, заискивающе глядя на Фокусника. Тот кивнул.

Детям, то есть, нам с сестрой, налили чаю.

– Теперь спокойно объясните, что это сегодня было, – попросил Фокусник, тремя пальцами вытягивая горстку кислой капусты из миски.

– Они пустили за папой тетю Аду. А она новенькая. А должен был идти я, – выпалил я. Мама бросила гневный взгляд.

– Слово даю Люське, – кивнул Фокусник.

– Все так. За папой всегда идет Ося, потому что это эффектно, – кивнула Люська. – А в этот раз шла тетя Ада. И она застряла, потому что жирная.

Взрослые завопили одновременно.

– Я не жирная! Я пышная! – орала тетя Ада.

– Да как вам не стыдно! У нее такая конституция тела! – возмущалась мама.

– Дети! Вам кто-нибудь о вежливости рассказывал? – гремел папа.

Фокусник скривился в ухмылке.

– Так, давайте начистоту. Юным кроликам нужно проявлять больше почтения к взрослым кроликам. А взрослым кроликам не мешало бы следить за фигурой. Адочка, – Фокусник осторожно обратился к тете, – вы ведь отдаете себе отчет, что обладаете фигурой не столько артистичной, сколько… эмм… кулинарной?

– Уже и попа вам моя не по душе, – возмутилась тетя Ада. – А если у меня гормоны? А что, если я крольчат не хочу и оттого пью гормоны?

– Кролик, который не хочет крольчат? – Фокусник удивленно приподнял бровь.

– Сексист, – тетя Ада аж покраснела. Кролики умеют краснеть, просто делают это настолько редко, что наблюдать это природное явление – огромная и редкая удача. – Тоже мне – артисты, творческие люди, возвышенные личности. Мещане! Вы все в плену шаблонов мышления!

– Зато не лишнего веса, – ехидно вставила Люська, и мама пнула ее под столом.

– Милочка, не слушайте их всех, что эта молодежь вообще в жизни понимает, – к нашему пиршеству подтянулись совы и уселись на подоконнике. – У вас прекрасная и очень аппетитная фигура.

– На надо так таращиться на мои ноги, – заволновалась тетя Ада. – Не нравится мне ваш взгляд.

– Отставить каннибализм в труппе! – Фокусник хлопнул ладонью по столу. – Да что сегодня за день такой, а, господа артисты?

– Кто-кто в теремочке живет? – в окно постучал клювом попугай, еще один член труппы. Обычно мы выступали в один день, и попугай вытягивал детям счастливые билетики в конце представления. Но на днях у бедняги разыгрался ревматизм, и Фокусник дал ему отгул.

– Заходите, – мама налила еще одну чашку чаю и передала на подоконник.

– Я, пожалуй, заходить не буду и здесь посижу, – скептически оглядев забитую кухню, решил Попугай и потянулся к мисочке с вареньем.

– А голуби дома остались? – кивнул Фокусник.

– Та да. Так и норовят меня выжить из клетки, – горестно проскрипел Попугай. – Вот что, братцы кролики, – оживился внезапно он, оглядевшись, – вот скажите, как на духу. Нормально вообще – эти упыри сожрали мой бекон?

– Опять бекон. Я даже не спрашиваю, зачем тебе бекон, – хмыкнул Фокусник

– Это секрет долголетия из джунглей Амазонки! – прошипел Попугай.

– Надо птицам интернет отрубить, – вздохнул Фокусник. – Попугаи, которые едят свиней – это слишком.

– А я ведь тебя совсем еще молодым человечёнком взял. Иду как-то, гляжу – глазенки-то у тебя смышленые, – Попугай включил менторский тон.

– В человека обращу, – пригрозил Фокусник. Попугай прикусил язык, и, чтобы не выказать боли, взъерошил хохолок.

– Да что там бекон, – махнула лапкой мама, – подумаешь: бекон! Мне Жучка рассказала, что вытянула у благоверного из-под подушки порножурнал!

Все взрослые очень выразительно посмотрели на нас с сестрой.

– Да ладно вам, – смутился я, – вроде как если бы мы не сидели за столом, то мы не услышали бы это из-за картонной стенки?

– Или вроде как мы не знаем, что такое порножурнал? – помогла Люська.

– А вы знаете? – меня сверлил испытующий взгляд Фокусника.

– Господи, да мы же кролики. Мы от рождения в курсе! – вспыхнул я.

– Порнография и продолжение рода не так уж тесно связаны, как вам кажется, юные кролики. Уж поверьте мне как эксперту, – вступила в разговор Волосатая Рыба. Собственно, нас с сестрой это и спасло.

Когда-то Рыба была обычной, лысой флегматичной занудой, как и все ее соплеменники. Тихонько мечтала о сценической славе и однажды прицепилась к Фокуснику – мол, давай мне волосы отрастим и поставим номер, которого еще в мире не бывало. Может, она грезила роскошными кудрями, которые будут чуть колыхаться, пока она, Рыба, под аккомпанемент старого негра будет петь душещипательный блюз, соблазнительно расположившись на крышке рояля. Фокусник долго отпирался; он терпеть не может исполнять чужие мечты, потому что как ни старайся, результат все равно разочарует. Но в конце концов, под напором Рыбы-зануды Фокусник сдался, и итог был ожидаемо плачевным.

Петь Рыба так и не научилась. Что поделать, бывают на свете рыбы без слуха и голоса. Редкие, но длинные волосенки выглядели, как бурого цвета трава и мешали Рыбе передвигаться. На нервной почве у бедняжки случилось психическое расстройство. Рыбе казалось, что она похожа на щетку (хотя такое сходство ей бы только льстило). Она перестала различать быль и собственный вымысел, впала в чернейшую депрессию и попросилась к нам, в деревню, доживать рыбьи дни на свежем воздухе. Мы к ней быстро привыкли. Обычно Рыба вела себя тихо, на уровне инстинктов усвоив, что инициативность стоит слишком дорого, и поэтому если уж она открывала рот – это вызывало в лучшем случае смятение.

Воспользовавшись общим замешательством, мы с сестрой выскользнули из-за стола.

– Это волосатая рыба? – с удивление переспросила одна из сов у Попугая. Совы недавно примкнули к нашей труппе и рыбью историю не знали. К тому же, по вполне понятным причинам совы редко навещали наш дом.

– Я единственная на всей Земле рыба, поющая блюз, – поспешила объяснить хриплым голосом Рыба. – О, сколько лет я купалась в аплодисментах, а теперь доживаю дни в этой банке с грязным дном. Виной всему – алкоголь и несчастная любовь, молодые люди. И если вы меня спросите…

– Вы в этом уверены? Про любовь и бухло? – осторожно переспросил Попугай. От возраста он забывал куда охотней, чем помнил, поэтому многие события прошлого были для него в новинку.

– Да что вы знаете? – буквально взорвалась Рыба. – Меня соблазнил вот этот негодяй с рыжими кудряшками и сослал сюда, в деревню, к этим нечистоплотным хомячкам!

– Кхм, – поперхнулся соленым огурцом Фокусник. – Братцы-кролики, накрошите бедняжке таблетку от головы в аквариум.