Полис

***

Он проснулся, с трудом оторвав голову от подушки. Лизы рядом не было.

В окне, как на поблекшем фотоснимке, отобразилась безголосая улица. Дождя не было, да и не могло быть. Артем не смог вспомнить, когда в последний раз видел хоть каплю. Должно быть, в далеком детстве, когда ему было лет семь, и мама, держа его за тоненькую ручку, оберегала от песка, подставив к его носу платок. Артем бережно упаковал это воспоминание и запрятал глубоко в памяти. Он посмотрел на часы – шел девятый час.

Должно быть, солдат с больной ногой его уже ждал, хромая из одного конца коридора больницы в другой.

Всю дорогу Артем думал о Лизином брате. В конце концов, он решил, что нужно как можно скорее снова пойти с проводником за стену и постараться разыскать Андрея. Нужно было убедиться в том, что с ним не случилось ничего страшного.

***

Артем подошел к госпиталю, фасад которого был украшен барельефными колоннами, имевшими тусклый желтый оттенок. Артем дернул ручку обшарпанной железной двери, выкрашенной под дерево и зашел внутрь. Его обдало запахом медикаментов и спирта. Вдаль уходил коридор, с побитой напольной плиткой, по левую руку располагалась широкая лестница. Артем, поднявшись по ней на второй этаж, увидел сидящего солдата. Лицо у гвардейца было встревоженное.

– Как тебя зовут? – спросил Артем.

Солдат поднялся со скамейки. Он был на голову выше, и Артем ненароком отступил на шаг.

– Сергей, – ответил гвардеец.

– Как нога? – спросил Артем.

– Все так же.

– Пойдем, – сказал Артем, открывая кабинет. – Операцию я тебе сделаю, – сказал он, заглядывая в шкаф, доставая оттуда белый халат и надевая перчатки. – Но с обезболиванием проблема, в больнице препаратов почти не осталось. Придется оперировать без анестезии.

Глаза гвардейца остекленели, он сглотнул комок в горле – кадык прошелся вверх-вниз. Он посмотрел на больную ногу.

– Боль не такая сильная, уж поверь, – сказал Артем. – Твоим товарищам препараты могут быть нужнее, поэтому приходится экономить.

– Я знаю, – сказал солдат. – Главное, ничего не говорите командованию. Я сам все объясню, если будет надо.

– Я бы так не волновался, – сказал Артем.

Он надел перчатки и приготовил инструменты. Скальпель сверкнул в его руке. Артем почувствовал тяжесть в желудке – такое иногда происходило с ним перед операцией, но он быстро взял себя в руки.

– Ты уж сам решай, – сказал Артем, – скрывать от начальства или говорить.

Солдат промолчал. Артем медленно вдохнул пропахший спиртовым раствором воздух. Все было готово к операции.

Как ни старался гвардеец хоронить боль в себе, она часто слетала с его губ сдержанным криком. Артем чувствовал вину. Сейчас, во времена всеобщего дефицита, нужно было экономить на всем. Он забинтовал кровоточащий палец и кивнул солдату – иди. Солдат захромал из кабинета.

Через два дня, конечно, еще ничего не заживет, но Артем был уверен, что гвардеец пойдет на службу, чтобы не оставлять семью без еды. Достаточно было заболеть на неделю, и можно попрощаться со службой, поскольку, если человек не может выполнять свои служебные обязанности, он переставал быть нужным городу, и его выкидывали, обрекая его и его семью на голодную смерть.

В городе работали все, кто мог. Остальные, если у них не было родных, которые могут помочь, умирали. И человек, живущий в городе, привык проводить жизнь на коленях, моля всевышнего о том, чтобы не потерять работу, и чтобы нелюди не нападали так часто – моля обо всем, что приходило ему в голову. Казалось, что так было всегда.

***

После работы Артем пошел к Лизе, пробираясь по въевшимся под кожу переулкам, с которыми были связаны все его воспоминания. Он отворачивался от проходящих мимо людей, от домов, в окнах которых горел тусклый свет, чтобы они не смогли ему ничего напомнить.

Артем постучал в обитую дерматином дверь. Звонка не было. На противоположной от двери стене в полутьме проступала надпись, которая вещала о том, что в одной из квартир, живет женщина легкого поведения. До этого Артем записи не видел.

Дверь открылась, и в проеме возникло маленькое худощавое тело. Было видно, что она не спала всю ночь. Артем виновато опустил глаза и зашел.

– У тебя круги под глазами стали еще больше, – сказала Лиза. – Ты совсем перестал спать?

– Ты-то как? – спросил Артем.

Она ничего не ответила. Артем посмотрел в ее беспомощные глаза. В полутьме освещаемого лампочкой на 30 ватт коридора, девушка казалась беззащитной – не слабой, не хрупкой – именно беззащитной. Она маленькими ручками вцепилась в лацкан его рубашки.

– Пойдем, – сказал Артем. – Через 20 минут выключат свет.

– В лучших традициях блокадного города, правда? – сказала Лиза. – Ты прав, хотя, кажется, у меня где-то оставался кусок свечи.

– Оставь его на будущее, пригодится.

Лиза кивнула, прикусив губу. Она была худой, слишком ходой, Артем взял ее тоненькую ручку и посмотрел на просвет лампы. Рука будто засветилась изнутри.

– Ты слишком мало ешь, Лиза, – сказал Артем. – Тебе надо есть. Тебе надо быть сильной.

Она сжала ручку в кулак, а другой убрала за ухо сползший на лоб черный локон.

– Нам ведь всего по 27 лет, а мы уже так устали от всего, – сказала Лиза.

Пройдя на кухню, она поставила на стол пирог из кукурузной муки, повернулась к шкафу и достала две чашки.

– Мясо?

– Ты же знаешь, где я работаю, – ответила Лиза.

– Сама-то, хотя бы, ешь?

– Конечно, – сказала она и взяла кусок пирога.

– Ты любишь меня больше, чем я того заслуживаю, – сказал Артем, набрасываясь на пирог. – Ты слишком рискуешь, воруя мясо с фермы. Как ты умудряешься пронести его через охрану?

– Это не так сложно.

Артем взглянул на нее.

– Сомневаюсь.

Лиза взмахнула руками.

– Чего ты хочешь от меня?

Артем заметил слезы в ее глазах, вскочил со стула и обнял.

– Ну чего ты? – сказал Артем, гладя ее по волосам.

Лампочка замерцала и потухла. Крошечная квартирка, вместе со всем остальным городом, погрузилась во тьму. Артем подвел ее к кровати и уложил как сестру, накрыл одеялом и сел рядом.

– Как думаешь, люди, которые сейчас правят городом – всегда им правили?

– Почему ты спросил? – сказала Лиза. – Не могли они всегда править городом. Они же люди, все-таки.

– Это верно, – сказал Артем.

Ладони у нее были совсем холодные, и он взял их в свои, чтобы согреть.

– Забавно, но когда-то давным-давно, еще в детстве, я видел этих людей. Они мне казались такими блестящими, словно сделанными не из плоти и крови, а из звездной пыли. Смотря на них, я чувствовал спокойствие. В то время они хотя бы пытались как-то утешить народ, хотя сами исподволь и били его, и лишали всего. Пытались скрыть свой обман, из жалости к человеку.

– Из жалости?

– Жалость – единственное, что мы заслуживаем, – сказал Артем. – Чем старше становлюсь, тем хуже. Теперь нас, не спрашивая, засунули в адское пекло и уничтожают под любым предлогом.

Лиза поднялась на кровати и приобняла его, погладила по голове.

– Я проснулся недавно и понял, что у меня не осталось никаких ценностей, – он задумался, подбирая нужное слово. – Это как остывшая манная каша, противная, помнишь, как в садике?

– Нет, не помню, – она улыбнулась. – Как же мне помнить? Мы уже не ходили в садики.

– Ах, да, точно, – сказал Артем.

– Ты живешь в надуманном прошлом, – сказала Лиза.

– Где же мне еще жить? – сказал Артем. – Живя в этом городе, можно сойти с ума, если не убегать куда-то, хотя бы в собственных мыслях. И не помнить, что здесь творится. Я уже превратился в затертую пластинку, которую ставят и ставят исполнять приевшиеся мелодии.

– Я тебя понимаю, – сказала Лиза.

– Я себя сам-то почти никогда не понимаю, – сказал Артем.

Он подумал о том, сколько сейчас времени.

– Я очень устал сегодня.

– Пойдешь спать? – спросила Лиза.

– Надо бы, – ответил Артем.

Он сжал маленькую ручку Лизы, которая тут же повлажнела.

– Останавливает только то, что знаешь – есть те, кому тяжелее всего.

Молчание. Словно по квартире прокатилась шаровая молния, расплескивая вокруг брызги разрядов. Он почувствовал, как рука, которую мягко сжимал в своей ладони, похолодела, и попыталась вырваться.

– Ты хочешь поговорить об этом? – спросила Лиза, и Артем почувствовал, как она напряглась.

– Нет, – ответил Артем. – Не сейчас, – он на секунду остановился. – И, к тому же…

– Ты выздоровел от гриппа?

– Да, кажется, – сказал он.

Артему в этой темноте казалось, что над ними навис непроницаемый купол, который полностью отгородил их двоих от мира. Не было больше ничего, кроме ее сбившегося дыхания, кроме ее нежной руки, кроме ее запаха, который невозможно было разгадать.

– Пройду еще пару анализов завтра в госпитале, чтобы быть полностью уверенным, но, думаю, что все хорошо.

Лиза потянулась к нему.

– У меня в шлеме виртуальной реальности осталось немного заряда, – сказала она. – Хочешь посмотреть что-нибудь?

– Откуда у тебя шлем? – спросил он.

– Не скажу… Ты же мне как брат, – сказала Лиза. – Думаешь, я забыла – у твоей мамы сегодня день рождения.

– Должен был быть, – сказал Артем.

Она вскочила и потянула Артема за собой.

Сквозь окно прорывался тихий лунный свет. Привыкшие к темноте глаза выхватывали очертания стен, руку, тянущую его за собой. Они прошли по маленькому коридору, повернули налево.

– Садись, пожалуйста, – сказала Лиза. – Помнишь то старое видео, которое мы смотрели полгода назад. Вы с мамой гуляете по лесу…

– Да, – сказал Артем. – Это был парк. Городской парк.

Он знал, что ему предложит Лиза. Он не хотел этого, но разве она будет спрашивать его желание? Сердце застучало быстрее.

– Ну, что ты застыл? – сказал Лиза.

Она протягивала ему очки ВР.

Артем долго не мог стряхнуть с себя оцепенение. Он забыл обо всем, что хотел спросить: откуда у нее эти очки? знает ли она, что с ней сделают, если найдут их здесь? зачем она притащила их сюда? Эти вопросы застряли у него между легкими и гортанью. Все, что он смог сделать – протянуть руку и надеть очки ВР.

Около минуты экран был черным. Потом Артем услышал шуршание. Вскоре звук превратился в шелест листвы на ветру. К шелесту листвы присоединились голоса. Беззаботные детские и грубоватые взрослые.

Картинка вспыхнула – как взрыв, Артем зажмурился и вцепился в Лизину руку. В глаза вплеснулся солнечный свет. Он видел перед собой зеленую листву, и лучи свисали с веток, скатываясь на выглаженный газон. Деревья были одеты в яркие кроны, и от них пахло по-настоящему – свежестью и прохладой. Пахло дерном, плодородной землей.

Артем увидел мир глазами ребенка – себя двадцатилетней давности. Он ощутил прикосновение руки – кто-то взял его ладонь и поместил в свою, большего размера, взрослую. Артем повернул голову и его обдало жаром – рядом с ним шла мама. Словно дымка, готовая вот-вот рассеяться от дуновения ветерка. Он чувствовал ее, она была здесь, рядом. Слезы навернулись на глаза.

– Ты чего, Артемка? – спросила мама. – Ты меня пугаешь.

Артем был не в силах произнести ни слова.

– Что с тобой?

– Как ты поживаешь, мама? – наконец, спросил он.

Он услышал свой тонкий детский голос:

– У тебя все хорошо?

Мама остановилась, посмотрела на него и погладила по голове.

– Да, все хорошо, – ответила она. – Что за вопросы? Ты не заболел? – она присела на корточки и положила руку ему на плечо. – У тебя жара нет? – мама дотронулась тыльной стороной ладони до его лба. – Кажется, нет.

От нее пахло шафраном и мятой. Она была так близка…

– О чем думаешь, Артемка?

– О том, как мне тебя не хватает, – ответил Артем.

– Что за глупости! – сказала она. – Я с тобой, и буду с тобой всегда.

– Нет, нет!

Артем сорвал с себя очки ВР и бросил их на пол, снова погрузившись во тьму.

– Что случилось? – спросила Лиза.

Она схватила Артема за запястье, ее рука дрожала.

– Ничего, – ответил Артем. – Не надо так больше делать. Это тяжело. Она давным-давно умерла, и не надо мне о ней напоминать! Она умирала долго, мучительно, харкая кровью после химиотерапии, – сказал Артем. – Она превращалась в животное, в котором я не мог угадать свою мать. Тело, привязанное к аппаратам – вот какой я ее помню. Я всеми силами пытаюсь ее забыть, понимаешь?

Лиза бросила взгляд в окно, где, пролетев по мрачным подворотням и грязным переулкам, ее взгляд воткнулся в бездвижное небо.

– Дура! Дура. Не надо было тебе ничего показывать!

Она сжала кулачки и задрожала всем телом.

– Прости меня. Прости…

Артем обнял ее и поцеловал в макушку.

– Я пойду спать, – сказал он. – Сил нет уже.

IV

Артема разбудил громкий вой сирены. Мерзкий звук проникал в мозг и там оставался звенеть. Когда Артем вышел из дома, он встретил Лизу – под ее красными глазами темнели синяки.

– Сколько времени? – спросила она.

Она держалась обеими руками за воротник, чтобы халат не упал с худых плеч.

– Половина седьмого, – ответил Артем.

Из домов выбегали сонные люди, кто в чем – в рубашках, с закатанными по локоть рукавами, в шортах, или же почти голые. Они выбегали и становились в строй. Пять минут, отведенные на то, чтобы люди построились, заканчивались, и гвардеец-сержант, которому было поручено провести проверку улицы, стоял перед строем, выставив одну ногу вперед, посматривал на часы.

– Ну давай, быстрее, – сказал Артем сквозь зубы.

День только начинался, а воздух уже нагрелся. Лицо Артема покрылось испариной, и он вытер лоб рукавом рубашки. Осмотрелся по сторонам, наблюдая знакомые лица, потом вновь взглянул на гвардейца. Солдат распахнул рот и крикнул:

– Тишина!

Толпа замолкла. Гвардеец немного помолчал и начал выкрикивать фамилии жильцов, и отовсюду доносилось: Я! Я! Я! Через пятнадцать минут перекличка подходила к концу, но, когда гвардеец крикнул Яковлева, ответа не последовало. Гвардеец нахмурился и назвал фамилию еще раз. Ответа снова не было.

– Где Яковлев? – спросил он.

Тишина.

– Ну, где он? – спросил сержант. – Вы у меня попляшете!

В эту секунду из подъезда выбежал человек, который попытался незаметно встать в строй.

– Яковлев, – сказал гвардеец.

Толпа зашипела на опоздавшего.

– Я, – ответил мужчина с всклокоченными на голове волосами.

Гвардеец перевел на него взгляд, и долго смотрел. Человек не знал, куда деть себя, и стоял, вытянувшись в струнку.

– Чего это ты опаздываешь? – сказал сержант.

Яковлев молчал.

– Выйти из строя, – сказал сержант.

Яковлев замешкался и сделал несколько шагов вперед. Он встал перед гвардейцем, который брезгливо его осматривал.

– Ты ведь уже не первый раз опаздываешь, – сказал гвардеец. – Я тебя запомнил. Так дело не пойдет. Нужно поговорить с тобой в другом месте.

– Я исправлюсь, – сказал Яковлев дрожащим голосом. – Дайте мне шанс.

– Конечно, исправишься, – сказал гвардеец. Он посмотрел на часы и повернулся обратился к толпе. – Свободны.

Лиза схватила Артема за руку.

– Что с ним будет? – спросила она.

– С ним все будет нормально, – сказал Артем. – Он уже не первый раз опаздывает на построения, и ничего.

– В том-то и беда, что не первый…

Когда они поднимались по лестнице, Лиза споткнулась и чуть было не упала. Хорошо, что Артем успел подхватить ее. Она долго не могла попасть ключом в замочную скважину.

– Что с тобой? – спросил Артем.

Лиза прикусила губу, но ничего не ответила. Ключ лязгнул, повернувшись в личинке замка. Лиза толкнула дверь, и они зашли в квартиру. Артем заглянул в спальню, где ночью бросил на пол очки ВР, но там уже ничего не было, кроме заправленной и накрытой белым покрывалом кровати и голого окна без занавесок – прозрачного квадрата, врезанного в улицу.

Он вернулся на кухню. Лиза приготовила чай, от которого разило соломой.

– Ты не спала всю ночь, – сказал Артем.

– Да, – ответила она, потирая виски.

– Что-то случилось?

– Нет, все как обычно, – сказала она.

– Не волнуйся ты так за брата, – сказал Артем. – Он справится…

– Я знаю, что с ним все хорошо!

Она потянула руку ко рту и начала грызть ногти, но быстро одернула себя.

– У тебя недостаток кальция, – сказал Артем. – Ногти расслаиваются.

– Правда?

И снова молчание.

– Завтра дежурю на ГЭС, – сказал Артем.

– Речка там совсем обмельчала? – спросила Лиза.

– Совсем, – сказал Артем. – Говорят, что еще пара лет, и станция перестанет работать.

– Ну и хорошо, – сказала Лиза. – Скорей бы уже.

Артем поднялся, обнял ее.

– Что с тобой такое? – сказал он. – Ты сама не своя.

Лиза отвернулась от него.

– Не знаю, – сказала она. – Что-то во мне оборвалось сегодня ночью. Мне кажется, Андрея уже нет в живых.

На ее глазах выступили слезы.

– Не говори глупостей, – сказал Артем. – Он справится, ты же знаешь. Он не может просто так сдаться. Все будет как прежде, только потерпи. Вот увидишь, через пару дней он даст о себе знать.

– Ты уверен?

– Уверен, – сказал он. – Я пойду с проводником, и все о нем разузнаю.

– Не нужно идти на такой риск.

– Еще как нужно, – сказал Артем. – Ради тебя – уж точно.

Артем пытался выдавить из нее улыбку, но тщетно.

– Тебе надо поспать, – сказала Лиза. – Ночью, во время дежурства, поспать не удастся, – она вгляделась в его глаза. – Поспи, а я пойду на работу.

***

Артем проспал в квартире Лизы до полудня. Он очнулся, не понимая, где находится. Где-то вдалеке прозвучал одиночный выстрел.

Артем осмотрел все трещины потолка, все разводы, которые въелись в него за долгие годы. Потом перевел взгляд на настенную полку, подвешенную возле окна. На полке стояла одна-единственная книга, на которую Артем раньше никогда не обращал на это внимание. Книга была толстой, в твердой зеленой обложке.

Артем подошел к полке и взял ее в руки. Он открыл книгу на первой странице и прочитал: «Бесы», Ф. М. Достоевский. Такого писателя Артем не мог вспомнить. Он пролистал книгу, и приблизил ее к лицу, чтобы почувствовать запах. Книга пахла, будто ее совсем недавно напечатали.

В этот момент во входную дверь постучали. Артем вздрогнул. Он осторожно поставил книгу на полку и прислушался.

Стук повторился. Артем подошел и посмотрел в глазок, но тут же отпрянул – за дверью стояли двое людей в гражданской одежде. Однако это не могло обмануть Артема – по выправке он распознал в них военных. Один из гвардейцев занес руку и вновь постучал. Артем застыл возле двери, не зная, что делать.

– Артем Фролов, – сказал гвардеец. – Мы знаем, что вы там. Открывайте! Давайте обойдемся без глупостей.

– Что мы с ним возимся? – сказал другой. – Давай просто выломаем дверь.

Артем в панике попятился назад, в комнату. Он вспомнил ужасные истории о людях, к которым наведывались гвардейцы. Страшные пытки, мучительная смерть в грязном подвале…

Нет, так заканчивать жизнь он не хотел. Он подбежал к окну и посмотрел вниз. Третий этаж… Прыгать он не решился.

– Артем Фролов! Ей-богу, в чем проблема – подойти и открыть дверь?

И снова стук.

Артем понял, что теряет шансы на спасение. Он с трудом справился с дрожью во всем теле, и подошел к двери.

– Да, сейчас, – сказал он, пытаясь успокоиться.

– Открывайте, сейчас же.

У Артема оставалось совсем немного времени, чтобы продумать дальнейшие действия, но в голову не приходило ничего, кроме фантазий на тему страшной смерти в руках правосудия. Артем открыл дверь и почувствовал на себе тяжелые взгляды.

– Дома больше никого нет? – спросил первый.

Оба гвардейца были ростом выше среднего. Одежда была обезличенной, неброской – однотонные рубашки и брюки. На внутренней стороне запястья у одного Артем заметил черно-белую татуировку – голова тигра с разинутой пастью. Присмотревшись, он увидел такую же татуировку и у другого.

– Ну, отвечай же!

– Никого, – сказал Артем, отступив на шаг.

Второй прошел мимо Артема, задев его плечом и осмотрел квартиру, заглянул в шкаф, под кровать и выглянул в окно.

– Никого, – сказал он.

Первый кивнул.

– Хорошо, – сказал он, не сводя с Артема глаз. – Одевайся, поедешь с нами. Пять минут времени.

Артем в панике гадал, почему они пришли за ним? Из-за того, что он не дал обезболивание солдату? или из-за очков ВР? или же из-за его мыслей о правительстве и сказанных не в том месте не в то время слов? Гвардейцы молчали. Артем вжал голову в плечи и натянул рубашку, непослушными пальцами застегнул пуговицы.

Подойдя к выходу, он ждал указаний. Первый жестом приказал ему выходить и двинулся вслед за ним. Второй еще раз окинул взглядом квартиру, вышел и прикрыл за собой дверь.

Ступени расплывались перед Артемом. Возле входа стоял высокий черный автомобиль, джип с тонированными стеклами. Артем видел его лишь несколько раз в жизни, и то – краем глаза. Он до смерти перепугался. Чувство неотвратимой гибели усилилось и ударило в мозг.

Артем подумал, что сейчас – последняя возможность сбежать, еще несколько секунд, и он пропал, и больше никогда не увидит солнечный свет. Он посмотрел вдоль улицы и увидел, как мимо него проходят люди, которые с опаской отводят взгляд, пытаясь быстрее пройти мимо. Задняя дверь машины открылась, и Артем сел.

– Двигайся, – сказал конвоир и сел рядом.

Другой гвардеец умостился на переднем пассажирском сидении. Впереди мелькала до блеска натертая лысина водителя. Автомобиль тронулся. Артем наблюдал, как мимо проплывают обшарпанные стены домов, перекрестки, остолбеневшие прохожие, заметившие машину смерти.

Артем подумал о Лизе. Он знал, что глупо надеяться снова ее увидеть, и почувствовал сожаление. Он знал, что ей будет трудно без него. Но он не мог долго думать о ней.

Следя за дорогой, он пытался понять, куда направляется машина. Джип петлял, одна улица сменялась другой, и Артему казалось, что таких мест он никогда не видел. Автомобиль проехал небольшой мост через овраг, на склоне которого росла жухлая трава, и в памяти Артема всплыла догадка.

В народе ходили слухи о службе, которой подчиняются гвардейцы. Они были кем-то вроде бессмертных в персидской армии. Безымянный легион. Тигры в запуганном гражданском стаде. Никому не было известно – кто они, а простой люд приписывал им чуть ли не сверхъестественные способности.

Тигр сидел рядом с Артемом, припав стальным плечом к плечу доктора. Черный как ночь автомобиль подкатил к контрольно-пропускному пункту, сбавив скорость, пока гвардейцы открывали ворота. В сохраняемом молчании Артем слышал удары собственного сердца. И с каждым метром, приближающим его к конечной точке маршрута, сердце колотилось все сильнее и сильнее.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.