Полис

Полис

Алексей Владимирович Немоляев

Любимой жене, В.С.

© Алексей Владимирович Немоляев, 2019

ISBN 978-5-4490-4473-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог. Охотник и жертва

Наступила ночь, и пустыня превратилась в ледяной ад. Она простиралась от края до края – и до бесконечности, и путник уже отчаялся преодолеть ее. Ветер поднимал в воздух тучи песка. Путник сидел на подстилке из меха, обхватив руками колени, накрыв голову толстым капюшоном. Его глаза слезились.

Когда ветер стих, путник достал из-за пазухи потрепанную записную книжечку. Посветив фонарем, он написал в ней несколько слов.

Вдалеке мелькнул неяркий огонек – мелькнул и тут же пропал. Вздрогнув, путник достал из кармана куртки пистолет и направил ствол в темноту. Дыхание его участилось.

Огонек появился ближе. Человек в капюшоне молниеносно среагировал, и в затихшей пустыне прогремел выстрел.

Огонек померк. Путник бросился вперед и, пробежав несколько метров, остановился. Свет фонаря выхватил темнеющие на песке пятна крови. Неглубокие следы вели на восток. Путник выругался – ночью преследовать было слишком опасно. Он развернулся и побрел обратно к своему лагерю.

I

Артем очнулся от ночного кошмара и с силой потер глаза, чтобы туман сна растворился.

По улицам полиса разлилось удушающее утро. Артем подошел к окну. Вчерашний ураган оставил на подоконнике гору мелкого, раздражающего, лезущего во все щели песка.

Окружавшую город пустыню залил яркий солнечный свет. Застигнутые солнцем люди отдувались и старались поскорее забежать куда-нибудь, где можно было найти хоть какую-то тень. Артем представил, как сам минут через двадцать поспешит на работу, утопая каблуками в асфальте. К счастью, остановка находилась не так далеко от дома. Он вздохнул – наступало лето, а это значит, что скоро станет еще жарче.

Артем надел легкие белые штаны, рубашку с коротким рукавом и вышел из квартиры. Когда он поворачивал в замочной скважине ключ, в его мозгу родилось смутное чувство, и он не мог понять, откуда оно появилось и что значило. Будто он забыл нечто очень важное, но не мог вспомнить – что именно.

Из двери напротив высунулось бледное лицо Лизы. Она накинула на плечи потертый халат, который едва доходил ей до коленей. Худоба превращала ее в призрака. Она улыбнулась, и Артем, знавший Лизу столько лет, сразу почувствовал в ее улыбке взволнованность.

– Доброе утро, – сказала она.

– Доброе, – сказал Артем. – Что-то не так?

– Не то, чтобы, – сказала Лиза. – Зайдешь? На пару минут…

Артем прикинул, сколько времени оставалось до начала рабочего дня.

– Если только на пару минут, – сказал он, проходя вслед за Лизой в ее квартиру.

Он остановился на пороге, в двух шагах от нее. Лиза прикусила нижнюю губу.

– Скоро твои две минуты пройдут, – сказал Артем. – Либо говори сейчас, либо оставим до вечера.

– Мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас, – сказала Лиза.

– Тогда говори, – сказал Артем, – не тяни время.

Руки Лизы теребили подол халата.

– Не знаю, с чего начать, – сказала она, убрав руки за спину. – Мне нужна твоя помощь.

– В чем?

– Обещай, что выполнишь мою просьбу, – сказала Лиза.

Она заглянула ему в глаза.

– Что-то случилось с твоим братом? – спросил Артем.

– Не то, чтобы случилось, но, – сказала она, – сегодня Антон должен был вместе с проводником передать брату еду и лекарства, но Антон заболел, и теперь его вовсю лихорадит. Пойти он не сможет.

– Ты хочешь, чтобы я сходил? – спросил Артем.

Лиза кивнула.

– Скажи, чтобы я точно знала.

Она положила руку ему на плечо и снова заглянула в глаза.

– Когда надо будет идти? – спросил Артем.

– Сегодня к полуночи.

– Получается, сегодня совсем не высплюсь, – сказал он. – А завтра у меня дежурство.

Лиза виновато улыбнулась.

– Извини, – сказала она.

– Где нужно будет встретиться с проводником? – спросил Артем.

– Возле городских ворот.

– Впрочем, там, где и всегда, – сказал Артем. – Хорошо… Предупреди его насчет меня.

Лиза кивнула.

– Спасибо, – сказала она.

– Придется снова нарушать комендантский час, – сказал Артем. – Ну, ничего…

После, попрощавшись с Лизой, он вышел на раскаленную улицу и пошел к стадиону. Улицы были пусты. По небу медленно проплывали облака – погода установилась безветренная.

Артем приблизился к стадиону, который находился в центре города. Здание неподалеку, бывшее в давние времена торговым центром, превратилось в казарму, где квартировалась городская гвардия. За казармой пролегало заросшее сорняком футбольное поле.

Артем подошел к старому ядовито-зеленому автобусу, стоящему перед входом на стадион. Возле закрытых дверей автобуса собралась толпа. Люди, отдуваясь, переминались с ноги на ногу. Очередь замыкали двое военных, одетых в блеклую зеленую форму.

Один солдат обернулся, заметив Артема:

– Наконец-то, – сказал он с раздражением, – каждый день одно и то же. Хоть один, но опоздает.

– Извините, – сказал Артем, опустив глаза.

– В строй! – крикнул солдат и быстро потерял к нему интерес.

Обогнув автобус, солдат подошел к водительской двери и несколько раз ударил по мягкому металлу, после чего вернулся к хвосту очереди. Двери открылись, и внутрь салона втекла толпа.

Артем зашел в автобус последним, и двери за ним с грохотом захлопнулись. Он прошел вглубь салона и присел на кресло возле ветеринара Елены – женщины средних лет, которая появлялась каждый день с новой замысловатой прической. Она улыбнулась и поприветствовала Артема.

– Сегодня особенно душно, – сказала она.

Она всегда начинала разговор с этой фразы. Ее родители, как она утверждала, были родом из Сибири, странного края, где всегда шел снег. Видимо, нелюбовь к теплу она переняла именно от них.

– Ничего, хорошо еще, что солнце спряталось, – сказал Артем.

– Надолго ли?

– Метеорологи обещают пасмурный день, – сказал Артем. – А там будет видно.

Автобус тронулся, закашляв некачественным топливом, и стал пробираться по грязным городским улицам. Вскоре, заскрипев тормозами, он остановился на контрольно-пропускном пункте. Артем взглянул на громадину стены, окружающую полис. После недолгой проверки городские ворота открылись, и автобус вкатился в трущобы.

Машина проплывала, подпрыгивая на кочках, мимо многоэтажек, стоящих в ряд, как строй застывших навсегда и превратившихся в камни солдат. Артем увидел, как на одном из балконов промелькнула хрупкая женская фигура и скрылась во тьме внутренностей дома.

– Как твое самочувствие? – спросила Елена. – Слышала, ты пережил тяжелейший грипп. Думала, у нас такие заболевания не водятся.

– Еще как водятся, оказывается, – сказал Артем. – Несколько дней била лихорадка, думал, как бы не отдать концы, но потом температура спала.

– Надо быть осторожнее, – сказала Елена. – Особенно, с нашей профессией. Никогда не знаешь, где ждать подвох. Сейчас-то все хорошо?

– Да, – ответил Артем. – Спасибо.

– Как там Лиза?

– По-прежнему, – сказал Артем. – Кажется, она никак не может отойти от смерти отца.

– Очень грустная история, – сказала Елена, сморщив маленький вздернутый нос. – Мне кажется, мы должны ей помочь…

– Я знаю, только не понимаю – как.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказала Елена. – В последнее время… – она запнулась. – В последнее время нелюди все чаше нападают на нас. Ферму они чуть ли не каждую неделю атакуют… Ее отец доблестно сражался с ними в тот день.

– Вы правы, – сказал Артем.

– Хватит ли у нас сил и дальше отражать их набеги? – сказала она. – Их больше нас, и они становятся все более жестокими.

– Их тоже можно понять.

Автобус подскочил на кочке, и стоящий впереди солдат чуть было не упал и громко выругался.

– Они тоже не хотят умирать, – сказал Артем.

– Что? – лицо Елены выразило испуг. – Они – нелюди. О чем ты говоришь? – она мельком взглянула на солдата. – Нельзя говорить о таких вещах. Особенно здесь.

– Возможно, вы правы, – сказал Артем. – Лиза с трудом переживает кончину отца. А я не знаю, чем ей помочь.

– Будь рядом, – сказала Елена.

– Боюсь, этого мало.

– Этого никогда не бывает мало, поверь мне, мой дорогой.

Автобус проехал мимо широкого поля, и остановился возле ворот фермы. Как и любое другое сооружение, принадлежащее городу, ферма была огорожена высоким забором и охранялась гвардейцами.

– Моя остановка, – сказала Елена.

Артем увидел, как она под охраной гвардейца проходит ворота и оказывается на ферме. У гвардейца были впалые щеки и едкий взгляд.

Не хотелось бы к такому попасть на допрос, – подумал Артем. Откуда он взял, что гвардеец проводит допросы, неизвестно. Однако Артем легко смог представить его в антураже подвала городской службы безопасности – с засученными рукавами и кровожадным оскалом.

Когда-то давно он тоже хотел стать гвардейцем, но боялся оставаться наедине с оружием. Каждую ночь в казарме он засыпал со страхом того, что проснется от холода прижатого к виску ствола, что его указательный палец, не слушая никаких уговоров, нажмет на спусковой крючок. Кровь, разбрызганный по кафелю мозг. Что может быть отвратительнее?

Автобус развернулся. Артем уставился в окно, в котором проплывали скрюченные деревья. Потом опустил голову и положил ее на раскрытую ладонь. Голова задребезжала как заводная игрушка.

Через пять минут автобус, заскрипев тормозными колодками, медленно остановился. Перед Артемом в небо поднимался исполин нефтяной вышки. Артем вышел из автобуса и направился к себе в кабинет, располагавшийся в одноэтажке полувековой давности, где постоянно пахло протухшей капустой.

К нему бегом подскочил Ванька – все его называли здесь только так. Он был простой как валенок, забытый под кроватью и слежавшийся с комками пыли. Ванька был штатным поваром и постоянно находился при вышке – его дом в городе сгорел, и на его месте вскоре была построена церквушка. Поэтому жить Ваньке было особо негде, и он предпочел никогда больше не возвращаться в город.

– Здорово, Артемка, дорогой мой друг! – сказал Ванька.

Артем кивнул в ответ.

– Как твои дела? Что-то сегодня ты грустный какой-то. Все из-за той драки? Эх, – он употребил грязное словечко, – да ты не расстраивайся так, эх, да разве это того стоит?

– Нет, не из-за этого, – ответил Артем. – Почему это я грустный?

– Так разве не видно?

Ванька поправил засаленную форменную фуражку, которую чуть не сдуло ветром.

– Это все сразу видно. Откуда же у них берется столько ненависти к нам? – сказал он. – Эх, ты так и не спас того солдата.

– Он потерял слишком много крови, у него был болевой шок, и я ничего не мог сделать.

– Это ясное дело, как ни крути! Но ты не расстраивайся…

– Да я и не расстраиваюсь, – сказал Артем, – обычное дело. Человек умирает, и на его место приходит новый.

– Это ты умно загнул, – сказал Ванька и ухмыльнулся, показав рот с кривыми зубами. – Они приходят и уходят. А мое дело маленькое… но жалко мне всех этих парней.

– Кого? Нелюдей?

– Типун тебе на язык, тьфу ты! Каких нелюдей? Солдатов наших жалко.

Из домика потянуло кислой капустой. Артем поморщился.

– Что на обед? – спросил он.

– Будто ты не знаешь. Что у нас есть? Одна только кукуруза и капуста. Токмо, капуста, кажется, скоро закончится.

– И хорошо, – сказал Артем. – Не могу больше терпеть эту вонь.

– Это ты сейчас говоришь: хорошо, – сказал Ванька. – А когда ничего не останется, скажешь: как же я соскучился по капусте. Эх, ладно, надо следить за супом. Пойду я, пожалуй.

Артем остался перед входом, наблюдая как маятник нефтяной вышки ходит вверх-вниз, следуя взглядом за его мерным движением. Действительно, что остается в жизни, кроме протухшей капусты и харкающих кровью солдат?

К вышке подъехала ржавая цистерна, которая ежедневно возила топливо в город. Водитель, свесив из окна левую руку, обливался потом, осматривая копошащихся возле него людей.

– Черт, долго еще? – гаркнул он, высунувшись в окно.

Ему никто не ответил, и он развалился в кресле, закрыв глаза.

***

Под вечер в дверь постучался молодой гвардеец. Постучался и, не дождавшись разрешения, вошел. На вид ему было не больше двадцати пяти лет, был он высокого роста, с таким недовольным лицом, будто ему только что перед всей дивизией влепили пощечину.

– Нога болит, док, – сказал он.

Артем нахмурился. Гвардеец захромал к кушетке.

– Присаживайся, – сказал Артем.

Солдат, превозмогая боль, опираясь на руки, сел на кушетку.

– Показывай свою ногу.

Гвардеец потянулся к правой ноге и развязал шнурки берец. Артем стоял в метре от него, не двигаясь, наблюдая за ладонями со сбитыми костяшками, за движениями пальцев. За спиной Артема располагалось широкое двустворчатое окно, мимо которого прохаживался Ванька, затягивающийся махоркой. Артем обернулся и увидел его счастливое лицо.

Кому же быть во всей вселенной счастливым, если не идиотам? Ванька заулыбался еще шире, заметив Артема, и помахал рукой. Артем отвернулся от него.

Гвардеец снял с ноги носок, заполнивший кабинет сильным запахом прелости, и выставил больную ногу вперед.

– Вас гигиене совсем не учат? – сказал Артем, доставая из кармана халата белые перчатки.

– Мы сутками ходим в этих ботинках, какой с нас спрос, – сказал гвардеец. – Будто нам не в радость лишний раз помыться…

Артем нагнулся и, взявшись за щиколотку, приподнял ногу. Ноготь большого пальца врос в кожу. Палец посинел.

– Болит ужасно, – сказал гвардеец. – Я смогу служить?

Артем около минуты осматривал ногу.

– Травма не страшная, но нужно хирургическое вмешательство. Не срочно, но необходимо. Иначе так и будет болеть.

– Служить я смогу? – спросил солдат.

– Сможешь, – сказал Артем. – Приходи завтра в госпиталь, сделаем тебе операцию. Но после этого придется несколько дней полежать дома.

– Несколько дней?

– Несколько дней, ничего страшного.

– Да, да, ничего, – сказал гвардеец, взгляд его скользнул вверх по стене, пробежался по потолку с отваливающейся побелкой и потом вернулся к лицу доктора. – Надеюсь, командир меня не убьет.

– Завтра, – Артем взглянул на настенные часы, висящие над входной дверью, – в девять утра. Я тебя жду у себя. Дорогу знаешь?

– Да, док, знаю.

– Вот и хорошо, – сказал Артем. – Ничем больше помочь не смогу. Даже не обезболю – не разрешают на такую ерунду препараты переводить.

– Да ничего, – сказал солдат. – И на том спасибо.

Он начал надевать грязный носок.

– Подожди, – сказал Артем. – Давай хотя бы бинты наложим, чтобы дрянь не занести. Гангрена ведь нам не нужна?

II

Отопления снова не дали, и Лиза надела под вечер белый пушистый свитер. Артем, посмотрев на нее, улыбнулся. Она стояла неподвижно, как античная статуя, прислонившись к косяку двери. Из темноты выступали ее нерезкие черты.

– Мне пора, – сказал Артем.

Он не чувствовал ничего, кроме усталости. Ему хотелось поскорее со всем покончить и лечь спать.

Время подходило к полуночи, и нужно было спешить – проводник долго ждать не будет. Артем посмотрел в окно и увидел, как растущая луна прорывалась сквозь поволоку облаков. На улицах города, ставшими продолжением пустыни, не было ни души. Обжигающе-холодная ночь подминала под себя абсолютно все.

Артем вышел из квартиры, осторожно ступая спустился по лестнице и открыл дверь подъезда. За спиной висел тяжелый рюкзак, в котором находилась еда и лекарства для брата Лизы. Без каких-либо трудностей Артем добрался до места встречи и стал ждать.

Через несколько минут едва заметная черная тень отслоилась от расположенной рядом стены, и к Артему крадучись подошел проводник.

На нем был мешковатый костюм пепельного цвета, на поясе сверкала короткая катана. Он прятал лицо, и Артем увидел лишь его глаза хищника. Тень дотронулась до плеча Артема и кивнула ему, чтобы тот двигался за ней, а сама скользнула к стене. В руках у проводника появилась длинная веревка, смотанная в кольцо, к концу которой крепился крюк. Он кинул Артему пару кошек, которые тот с трудом надел на ноги.

Проводник с невиданной ловкостью вскарабкался на стену. Артем сделал то же самое с куда большим трудом, и каждый раз, когда стальные зубья кошки скрежетали о кладку стены, он с опаской вглядывался в темноту под собой. Когда он перебрался на другую сторону, проводник смотал веревку и убрал ее за пазуху.

За все время проводник не проронил ни слова. Поговаривали, что они – мутанты, у которых нет языка. Артем не знал, правда ли это. Но насчет того, что бегущее перед ним существо было мутантом, никакого сомнения не было – слишком отточенные рефлексы, как у хищника. Артем еле за ним поспевал.

Минут пятнадцать пробирались они между молчаливых заброшенных домов. Где-то поблизости собака залилась раскатистым лаем. Проводник не обратил на нее внимание, но вскоре остановился и поднял вверх руку. Артем застыл.

Через секунду проводник прыгнул в сторону и распластался по земле, перекатившись в придорожные заросли. Артем прыгнул вслед за ним и свалился в высокую траву. Ветер подул ему в лицо и принес с собой едва слышный отзвук разговора. Проводник приложил указательный палец к губам.

Голоса приближались. Артем вжался в землю.

– А я ему говорю: да ты кто такой, мать твою?

– А он что?

– Ну что-что… Язык в жопу засунул…

Говорившие свернули с дороги, и их голоса стихли.

Проводник, темнее ночи, поднялся и снова побежал. Они занырнули в закрытый дворик, похожий на колодец. Артем посмотрел наверх, где темнел квадратный лоскут неба. Проводник в ожидании гостей стал у стены и сложил на груди руки. Артем встал рядом с ним.

Прошло около десяти минут, прежде чем из переулка по правую руку, вышел невысокий человек, виски у которого – как увидел, приглядевшись, Артем – были выбриты, вдоль подбородка пролегал длинный шрам, который тот тщетно пытался спрятать за редкой бородкой. Человек медленным шагом к ним приблизился и поднял руки вверх. Артем вглядывался в черты его лица, но не мог угадать в них ничего знакомого. Тот остановился примерно в пятнадцати шагах от Артема и опустил руки.

– Я боялся, что ты меня сразу пристрелишь, – сказал он.

– Кто ты? Где Андрей?

– Я пришел вместо него, – сказал человек. – Но ты не волнуйся, с ним все хорошо, он просто попросил меня сходить вместо него и забрать припасы.

– Где он? – спросил Артем.

– Я же сказал – с ним все хорошо. Неужели ты такой непонятливый? Просто отдай мне сумку, – сказал он, оскалившись, и показал кобуру, висящую на поясе.

Бритый человек растопырил пальцы на правой руке и приблизил ее к кобуре. Артем смотрел на эту руку, словно то была змея, приготовившаяся к укусу.

– Ты тут один, – сказал человек, – а нас семеро, – он кивнул в сторону окон. – Мы сохраним тебе жизнь, если отдашь нам эту сумку.

Артем, не раздумывая, снял с плеча рюкзак и кинул его в ноги бандиту. Тот нагнулся и поднял его.

– Черт возьми, – сказал он. – Со всеми бы так, – он расстегнул рюкзак и осмотрел содержимое. – Извини, но мне все равно придется тебя убить.

Он потянул руку к кобуре и быстро вытащил револьвер.

Смертельно перепуганный Артем отпрыгнул в сторону. Прогремел выстрел – пуля пролетела рядом с его головой, и он, зажмурившись, пополз вдоль стены, каждый миг ожидая, что снова прогремит выстрел, который продырявит ему череп. Но выстрелов больше не было.

Артем спрятался за углом и посмотрел на бандита – тот выронил револьвер из руки, держась другой за горло. Из-под его пальцев вырывалась пульсирующая струя. Бандит ошалело озирался вокруг. Он вырвал нож из раны, и кровь хлынула с утроенной силой.

Во дворе установилась тишина. Артем затаил дыхание. В окне дома напротив мелькнула тень, и через секунду из него с криком вылетело тело. До Артема донесся хруст ломающихся костей. Проводник спрыгнул из окна, перекатился через голову и рванул к Артему. Артем, пригнувшись, подбежал к телу бритоголового бандита и поднял с земли рюкзак.

Артем посмотрел на проводника. Тот жестом приказал бежать со двора. Они протиснулись в узкое горлышко выхода и выбежали на улицу, заставленную ржавыми автомобилями. Пробежав несколько десятков метров, Артем остановился.

Разве можно сейчас возвращаться в полис? – подумал он. – Что я скажу Лизе? Я даже не знаю, что случилось с ее братом. Был ли он убит, или, может, его держали в плену, и ему нужна помощь?

Ночь становилась темнее, и Артем с трудом различил в сумерках подошедшего к нему проводника. Тот показал, что надо двигаться, но Артем стоял как вкопанный. Он понимал, что пытаться найти ее брата – значит подставлять под удар и Лизу, и себя. Артем не мог этого позволить. Но не мог и решиться уйти…

***

Ночью Лиза не могла уснуть. Она легла на разглаженную кровать, закрыла глаза, попыталась уснуть, но мысли постоянно переносили ее к брату.

Как он там? Добрался ли до него Артем? Сердце запуганной птицей билось в грудной клетке. Было уже два часа ночи, но Артем все еще не вернулся.

Она вспомнила, как брат, в один из весенних дней этого года, пришел к ней и сказал, что его разыскивают.

– За что? – спросила она, и ее брови взметнулись вверх.

– Ерунда, – сказал он, обняв ее за плечи. – Придется перекантоваться за стеной некоторое время.

Она схватила его за руку.

– Ты же знаешь, что не вернешься, – сказала она.

– Кто тебе такое сказал? – сказал он. – Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я вернусь. Два-три месяца – это ничего… Пойду к доктору, поживу там.

– Ты даже не знаешь, где он… Жив ли он… Ты даже не знаешь, есть ли он на самом деле!

Он остановился, подошел к ней и поцеловал в лоб.

– Ну что ты, сестричка? – сказал он. – Куда пропал твой дух авантюризма?

– Мы живем в такой дыре, где авантюризму нет места.

– Мне так или иначе надо укрыться от гвардейцев, – сказал брат. – И еще – кое от кого.

Лиза сжала его руку.

– И не спрашивай, – сказал он. – Я сам не знаю, кто это, но на ладони они носят татуировку тигра. Еле скрылся от них – опасные ребята. Понимаешь, дорогая, у меня сейчас совсем нет времени. Мне надо бежать, – он погладил ее по волосам. – Я не хочу, чтобы моя любимая сестренка попала под удар… Сделаем так, – сказал он, открывая холодильник и доставая оттуда пол буханки кукурузного хлеба. – Раз неделю, начиная со следующего вторника, будет ходить проводник – я уже переговорил с ним об этом – а ты старайся передавать мне провизию и медикаменты, все, что сможешь достать, хорошо? Мне это будет очень нужно…

Лиза кивнула, сдерживая слезы.

– Да не плачь ты. И не из таких передряг выходили, – сказал он. – Все будет хорошо. Антон тебе поможет – если будет нужна помощь, может твердо на него рассчитывать. Ну и Артем тебя, думаю, в обиду не даст…

С тех пор прошло четыре месяца – немного больше, чем обещал брат. Лизу не покидало чувство того, что сегодня должно было что-то случиться. Артем, к тому же, никак не возвращался, хотя пару часов ему с головой бы хватило.

Приближалось утро. Тяжелое сердце не давало покоя. Ее маленькое хрупкое тело вскочило и прокралось к окну. И она увидела, как в проулок прокрался Артем. Она успела увидеть, что за спиной у него был ранец.

Она отпрянула от окна и подбежала к двери. Вошел Артем, по выражению лица которого она сразу все поняла. Артем закрыл дверь и, не поворачиваясь к Лизе, застыл. Лиза молчала. Потом, набравшись храбрости, спросила треснувшим голосом:

– Что с ним?

Несколько секунд Артем молчал, потом повернулся к ней.

– Я не знаю, Лиза, – сказал он.

III

После того, как Артем смог немного ее успокоить, она забылась беспокойным сном. Артем тоже вскоре уснул – усталость пересилила все его волнения.

Но ночью он проснулся от жуткого холода. Выбравшись из-под объятий Лизы, он встал возле окна и долго смотрел в темную пустоту уснувшего полиса. Полис не издавал ни единого шороха – огромный некрополь, в котором упокоились двадцать тысяч душ. Пока эти души спали, по улицам с автоматами наперевес носились гвардейцы – демоны ночи. В голове Артема мелькнула мысль о самоубийстве. Он захотел забраться на подоконник и прыгнуть.

Он закрыл глаза, и перед ним предстала картина его смерти – размозженный череп, из которого кровь растекается повсюду, затекая в трещины в асфальте, лопнувшая грудная клетка, вывернутая левая рука. Неподвластное ему тело попыталось шагнуть на подоконник, но Артем в последнюю секунду успел с ним совладать. Летя вниз по бушующему потоку, он будто зацепился за спасительный выступ, и в последний момент отступил от окна.