Возрождение, или Граната в руках обезьяны

Я нарыл устройство генератора моей любимой жужжалки. Пока лед сковывал реку, мы с Мастером Сталь ковали генератор больших размеров. Мелкий все одно не получился бы из-под кувалды, а провода имели разное сечение.

Большая река медленно сходилась ледяными берегами, и через месяц Человек с концом толстого провода перешел на другой берег. На обрывах выкопали огромные ямы по пять метров глубиной, на дно уложили дубовый ствол толщиной в два обхвата, за который привязали главных два троса, и на него уложили тройной настил, затем завалили камнями, просыпая песком. Наверху под трос уложили стволы дуба, чтобы не врезались в землю. Закрепили трос с провисом до льда меж отвесных берегов, враз напротив Софийского собора на пятиметровых козлах, установленных через десять шагов (натянуть его, чтобы оторвать от поверхности льда, у нас даже с помощью Спаса не получилось). После закрепления концов подпорки убрали, он все одно завис надо льдом только краями, средина продолжала лежать на нем. Снова рогатками подняли трос уже на десять-пятнадцать метров надо льдом. На берегу под трос подсунули дубовые бревна, уложенные под углом в траншее, одним концом упирались в землю, второй конец, имея рогатку, торчал из земли, через нее проходил трос. Спас, приложив силушку через систему рычагов, поднял их вертикально, концы канатов взмыли ввысь еще на десять метров с каждой стороны, под громкое ликование средина троса оторвалась ото льда на метр.

– Маловато буде, – печально произнес Эртман. – Придется еще подымать рогатки, да силушки не хватит, и так земля дрожала под концами тросов, надо больше камней грузить.

– Хватит, нижний трос подвяжем с подтяжкой ближе к берегам, и средина подымется, – предложил я.

По льду раскатали канат и подвязали к натянутому тросу в двух метрах над водой через равные промежутки тонким проводом. Затем на нем закрепили настил из досок. Труднее всего далось найти смельчака лазать по верхнему канату для подвязки нижнего (заранее предусмотреть не додумались). Немного чуть просчитались, весной полноводная река с торчащими вверх ледяными торосами едва не снесла наполовину готовый мост.

Строить его особо не спешили, нужды в нем не было, чего не скажешь про еду, зима выдалась суровая. Занявшись обустройством жилья, народ недостаточно позаботился о заготовке припасов, что и аукнулось зимой. Зверь, чуя запах нового хищника в лице человека, ушел подальше, на место его добавилось волка, подбирая кости, шкуры убитой добычи, они кружили стаями вокруг деревни. Голодовки не избежали бы, если бы не племена Светлича и Лютова с Радимиром. Прислали пару обозов на Спасе, а он мало не возит. По весне на водяной мельнице установили генератор, грохот от него слышен за километры (не знаю, зачем нам энергия, если питать нечего), и включили в деревне на столбах лампочки (аж четыре штуки).

Летом сушили сено, уже имелся молодняк лося, свиней. Донжуан за зиму изготовил сеть и ладью из досок и теперь обеспечивал деревню рыбой, которой водилась тьма, жаль, зимой сеть была еще не готова, не пришлось бы голодать. Отъевшись за лето, вспомнили о мосте.

В соборе много помещений остались не открытыми, цифровые коды мешали проникновению. Наш юный хакер, приловчившись, взламывал в среднем по одной в месяц. Ничего примечательного не нашли, все представляло собой подсобные помещения, некоторый инвентарь приспосабливали для других целей. Эврика, набрав книг, ездила меж деревень, читала их и обучала грамоте детей.

Второе Крещение земли Полоцкой

Однажды ко мне в комнату (у меня была своя отдельная) вошел Старомир, одет он во все храмовое праздничное, в одной руке держал кадило, в другой − Библию.

− Заканчивай, скоро народ придет, тебе также переодеться надо.

− Зачем? Для чего?

− Ты что, в книгах мозги оставил? Мы назначили этот день для проведения праздника сбора урожая, и в старославянском он значится как Спас. Первая служба в храме за тысячи лет, а он расселся.

− Ты? Вести службу богу? − рассмеялся в ответ.

− Думаешь, не получится? – с ноткой тревоги в голосе, заикаясь, промямлил старец.

− Нет, нет, извините, по-видимому, я и впрямь зачитался. Я просто растерялся, надо знать традиции, нужные слова… − снова невпопад, еще больше поставил в тупик старика.

− Я готовился год, учил молитвы, − опустив голову, повернулся к выходу Старомир.

− Не обижайтесь, люди не те, и условия жизни другие, впрочем, когда строили храм, развитие похоже одинаково с нашим. Бог остался прежним, и слова старого народа учить не обязательно, они должны быть доступны для понимания теперешних людей. У вас все получится, главное искренне, от самого сердца, чтобы затронули и другие сердца.

− Если что не так, поправь меня, − с мольбой в глазах промолвил старец. – Отменять поздно.

− Конечно, конечно! − скороговоркой проговорил я. − Лучше начинать с берега, вместе с народом, и вам успокоиться необходимо. В спешке, в гневе, взволнованном состоянии любой человек может наломать дров. Все будет хорошо.

− Спасибо тебе, умеешь ты расстроить, затем с новыми правильными мыслями собрать заново, − заулыбался старейшина. − Как и дед твой.

− Он частенько играл на нервах, чтоб остановить, дать раскинуть мозгами. Идемте, митрополит Старомир-первый.

− Ха-ха-ха, − разразились смехом, выходя из храма.

Праздник начинался, солнце, как по заказу, несмотря на близкую осень, согревало своим теплом, словно сам бог (а почему бы и нет?) приложил свою руку. Племя Радомира и Лютова приплыло на плотах до сухопутного пути. Светлич на Спасе и еще четырех лосях в телегах привез свое потомство. Жаль, нет таких быстроногих животных, как на картинках, безрогих, впрочем, Спас круче, повозкой на четырех колесах забрал всю ребятню. В деревнях никто не остался, всем хотелось впервые взглянуть на чудо прошлых веков, Софийский собор.

Народ по навесном мосту с опаской двигался навстречу нам, точнее, богу. Храм исчез, спрятался за защитой, поджидая посетителей. Собравшись, процессия двинула в направлении храма. Собор почувствовал настроение людей, еще на подходе возник во всей красе, ударив во все колокола, мелодичный радостный звон наполнил всю округу, даже младенцы перестали плакать. Постояв в замешательстве, Старомир от легкого моего толчка в бок шагнул вперед и распахнул храм. Народ, разинув рот, проследовал вовнутрь, божественная музыка завораживала людей, заставляя останавливаться в дверях, но толпа проталкивалась внутрь, сама замирала на их месте. Потихоньку все пришедшие заполнили зал. Огонек свечей обежал круг и зажег люстру. Люди стояли молча, по щекам струились слезы восхищения, божья благодать спускалась на их плечи, каждый ощутил прикосновение вечности, незыблемости бытия.

− Лучше своим сердцем, не надо книг, − шепнул я Старомиру.

После моих слов, словно вышедши из комы, старец выпрямился.

− Боже всемилостивый! − раздался громогласный голос старца. − Молю тебя! Узри остатки человеческого рода, который пришел через века, чтоб просить прощения за содеянное и воздать хвалу за то, что сохранил крупицу нашего рода! Клятвенно обещаем жить по простым великим десяти заповедям твоим.

Сохраним всю историю и передадим ее потомкам, дабы впредь не совершать грехов тяжких, жить в мире не только с собой, но и с природой. В последние века жизни человек взялся за восстановление земли-матушки, видно, неподъемна оказалась ноша. Твоя работа нам, смертным, не под силу. Прости нас, согрешивших и искренне раскаявшихся.

Наступила тишина. Легкий перезвон хрустальных слез навевал грусть и радость одновременно. Под сводом храма послышалось тихое пение. Спокойное, скорбящее, с небольшим нарастанием, хор певчих, давно усопших, из небесного мира заполнили храм, народ непринужденно, не зная слов, присоединился к нему.

Хор затих, ударил главный колокол, тревога разлетелась по всем присутствующим, заплакали дети. Снова зазвучало пение, но уже с ноткой радости, успокоило сердца присутствующих.

Старомир продолжал службу, произнося молитвы на древнем языке, затем переведенные на планетарный. Никто не хотел уходить, всем казалось, что, уходя, они уйдут и от бога. Старцу пришлось снова и снова вспоминать молитвы и произносить осипшим голосом. Пение ангелов не раз возобновлялось под сводом, давая передышку Старомиру.

На дворе уже легли сумерки, когда старейшина вывел народ из храма. Уже на мосту я обернулся, Собор подсвечивал себя доселе скрытыми лучами, один луч, пробежав по водной глади, застыл на мосту, озарив его, пока не скрылись последние люди в лесу. Свет погас, защита не включалась.

− Ну как, не опозорился перед богом, правильны мои слова, соответствовали желанию людей? − засыпал вопросами Старомир.

− Все прошло лучше, чем я предполагал, люди довольны, раз не хотели уходить. Меня волнует защита, очень много энергии уходит на службы, думаю, не более раза в год мы можем себе позволить. Зимой вообще посещать не следует.

− К вашему сведению, молодой человек, есть очень значимые даты, без них нельзя, Рождество Христово, Крещение. Кстати, на совете я предложу провести крещение всего населения, полезем в прорубь.

− Извини, но твоя затея не получится, наши селения зимой к вам не доберутся. Давай завтра, пока все здесь, продолжим единение народов. Займемся, так сказать, воспитанием зародыша человечества, пока у вас хорошо получается.

− Согласен. Праздник и вправду проводить придется раз в год. Вы на каждый праздник не придете, а мы что, избранные? Снова твоя правда, тока долго ли я протяну? Преемник мне нужен, − прищурив глаз, старец посмотрел на меня.

− Увольте, это не для меня, присмотрись к нашему взломщику, он неплохая кандидатура, да и старейшин приобщай. Рядом со мной ты раскис, как столетний дед, − рассмеялся я.

− О, если бы мне сейчас вернуть мою сотню.

− О молодицах подумал, э-э, старик.

− Чудная натура человека, тока вышли из храма, покаявшись, и снова мысли о… о земном.

Обнявшись за плечи, как ровесники, мы пошли к костру, тело также требовало праздника.

(Где же истина в житии земном?)

Последующий день впору провозглашать Вторым Крещением земли Полоцкой. Старомир, стоя по пояс в холодной воде, крестил народ, ни на минуту не вылезая из нее. Может, и впрямь благое это дело, отстоять в холоденке до обеда и не свалиться с ног, даже сопли не потекли, это чудо.

. . .

Вечером на лесной поляне под кроной векового дуба собрался Совет Старейшин. Волхвы подходили к креслам, вырубленным из крупных колод стволов, набрасывали шкуры зверей и чинно рассаживались по племени и старшинству, с каждой стороны по три человека, плюс несколько выдающихся воинов. Старомир предложил мне место возле себя, на что не промедлил ответить тем же Светлич. Немного поколебавшись, я разместился возле деда, сославшись на родственную душу (дед, присаживаясь, невзначай вогнал свой посох рядом с пустой колодой, давая понять, как лучше мне поступить). Словно друиды из древних книг вернулись на землю. Старцы с длинными бородами, резные посохи, шкуры зверей и огромный костер овевали поляну магией Природы.

Разговор вначале шел о последних днях. Все благодарили Старомира за проведение службы, Крещения. Вспомнили навесной мост и мою заслугу в открытии тайн книг.

Слово взял Старомир.

− За прошедший год наш человеческий род шагнул далеко вперед, открытия, сделанные Архимедом и Эврикой, коренным образом изменили уклад жизни. Древние книги принесли столько информации, что уже не хватает населения наших племен, чтоб претворить их в жизнь. Прошлым летом мы недостаточно сделали запасов, увлекшись благоустройством жилищ, зима напомнила о себе голодом и холодом. У нас произошла трагедия, умер человек от истощения, такого не было уже десять лет. Даже на севере, находясь в соседстве с тиграми, перезимовывали и детишек рожали.

Прошу обратить на это больше внимания. Предлагаю временно приостановить изучение научных книг и закрыть храм на год. Во-первых, мы сэкономим энергию для экрана, во-вторых, это даст время передохнуть от безудержной гонки за удобствами. Пересмотреть уже открытые новшества, нужно самим шевелить мозгами, а не лезть на все готовое.

По кругу прошла волна одобрения. Меня словно кувалдой ударили по голове, такого я не ожидал даже в кошмарном сне. Я сделал попытку встать, но рука деда легла мне на плечо. Опираясь на меня, словно ему было тяжело подняться, он сдерживал мое рвущееся в бой тело. Не успел подняться Мастер Сталь, борясь со мной, как слово взял Светлич.

− Уважаемые волхвы и великие воины. Старомир прав, нельзя бежать, сломя голову, вперед за призрачными удобствами, отупляющими мозг. Древняя, могучая цивилизация так же не справилась с нахлынувшей информацией и канула в Лету. Но есть небольшое «но». Кто знает предел, когда нужно остановиться, а когда идти вперед? Это решение должны принимать мы, старейшины, чтобы не допустить прошлой зимы и поспешных ошибок. Народ нас выбрал, доверил свои жизни. Виноваты только мы, книги здесь ни при чем. Было свободное время, строили мост, голодно стало, остановили строительство. Так должны поступать дальновидные старейшины. Мы не справились с задачей, на нас лежит смерть соплеменника, неважно, чьего племени, вина всех.

Что произойдет, если на следующий год снова природа подбросит свой сюрприз, еще отложить на год книги? Если бы в свое время Мастер Сталь, рискуя жизнью и теряя уважение людей, без поддержки на протяжении десятилетия не скитался, как одержимый, в надежде найти уголь и металл, умер, где мы были бы сейчас? Остались ли живы в борьбе с дикими людьми и северными монстрами? − Светлич взглянул в глаза Старомиру. − Запретить легче всего, вот разумно распорядиться в сложившейся ситуации, бывает, и мне не под силу, хотя решение лежит на поверхности. Мне часто приходилось решать неразрешимую задачу, беседуя с малыми карапузами, копаясь с ними в песке. Их не отягощенный ум, хоть и примитивный, выдает тысячи безумных вариантов, остается выбрать нужный.

В книгах сокрыты как изобретения, так и возможность управления народами. Надо читать и учиться у предков, не наступать на те же грабли.

Снова тихий ропот возник в воздухе. Все «друиды» разделились во мнении. С одной стороны − мечи и горшки, с другой − страх перед необузданной силой, сокрытых в книгах.

− И все же разумнее поступить, как сказал Старомир, − прозвучали слова Радомира. − Негоже ходить в украшения и жить в хоромах, когда можно умереть от голода. Всему населению необходимо заниматься своими делами для сохранения рода. Что касается науки, она принесла хорошие плоды, добротный металл, кувшины для хранения, повозки для облегчения труда, тяговых животных, без которых заготовка провизии в таких количествах и в короткое время невозможна. Правильно высказался и Светлич, без книги жили бы мы в сырых землянках, молясь, чтобы зима оказалась теплая и мамонты заходили в гости. В новых условиях нам, старейшинам, чаще необходимо встречаться и делиться нажитым опытом и распределением ресурсов сообща.

Одни куют сталь, другие лепят горшки, третьи… − замялся немного старейшина. − Доставляют соль и солят рыбу впрок для всех, также мелют муку.

У меня такое предложение. Пару человек не окажутся большой обузой для наших народов. Поставим их на довольствие, пусть они сидят в храме, авось еще накопают полезного, и на общем совете старейшин оглашают это. Негоже закапывать то, что с трудом нашли мы и пережили предки.

− Добре. Пусть. Годится.

Голоса согласия пролетели над поляной. Наконец-то поднялся дед.

− Я согласен со многими высказываниями, хочу дополнить: без знаний нет прогресса. Негоже закапывать знания, без них люди умирали в большем количестве, а вот сортировать их − наша задача. Изучение надо продолжать. Считаю, в каждой деревне необходимо подготовить Мастера Обучения для научения грамоте жителей, не может Эврика бегать по лесам, каждый месяц меняя место жительства. Она тратит больше времени на переходы, чем на обучение. Предлагаю выделить из каждой деревни по умнику и усадить их всех в Соборе в распоряжении Эврики и Архимеда. За зиму получив знания, они в своих племенах продолжат обучение молоди, а сами учителя смогут работать с древними трактатами. Дни мои клонятся к закату, необходима и мне замена, присылайте своих отпрысков, я поделюсь секретами ковки железа.

− Как я уже говорил, численность населения не позволяет охватить весь свалившийся багаж знаний. По одному ученику приставить к Мастерам еще годится, но Собор до весны мы закроем, защита и передышка не помешают никому, − гнул свою линию Старомир.

− Софийский собор − наше общее достояние, и вы не вправе распоряжаться им, − повысив голос Радомир, гордо встал с поднятой головой. − А что ожидает нас в будущем, знает один бог. Не совершая рискованных поступков, нельзя узнать, хороши они или плохи. Чудо-зверей хватает всякого рода. Для чего оставил господь именно нас на земле? Зачем открыл нам Софию?

Одним взмахом Радомир вогнал посох в землю чуть ли не наполовину и грузно сел в кресло, откинувшись на спинку, не опустив головы.

− Разрешите мне, – поднялся я.

− Пожалуйста, волхв Архимед, – жестом руки Старомир пригласил к костру, который уже догорал, и освещение поляны затрудняло возможность рассмотреть кого-либо.

− Мудрые народа сего. Вы каждый по-своему правы, но, как гласит древняя пословица, «с волками жить − по-волчьи выть». В дикой природе, не трогая ее целостность, сможет выжить дикий человек, злой и безрассудный. Или высокоразвитый, с умением выживать на своих выращенных продуктах, не касаясь природы. Народы наши немногочисленны, и мы не замечаем свое вмешательство в нее. Что произойдет через сто лет? Нам потребуется много домов, пищи, одежды, захотим провести свет в каждый дом, иметь собственное хозяйство. Где брать земли? У дикой природы. Начнутся войны за нее, грабежи. А возрастание потребления ресурсов приведет к постройке шахт, карьеров.

Не лучше ли сейчас научить народ и сделать скачок в будущее, минуя эпоху варварства и средневековья? Через что прошли наши предки, оставив нам огромные запасы знаний? Пока нас мало, мы с меньшим уроном для земли достигнем их уровня, – с чувством выполненного долга я, как Радомир, сел на колоду.

Уходил с совета с чувством противоречия. Не ожидал такого от Старомира, год вместе корпели над знаками и какова благодарность за труды? Закрыть хранилище. Опять сработала боязнь перед страшным прошлым. Выжил старец из ума.

Радостно на душе от слов в поддержку, Светлич всегда был на стороне деда, теперь и моей. Радомир молодца, здорово оценил положение дел, выделив ключевые изобретения, и охарактеризовал их вклад. Как он всех поставил на место − Храм достояние всего человечества. Правда, голосование облегчения не принесло, голоса распределились поровну. Разрешили до заморозков мне посещения храма, до очередного совета перед зимой. Если найдется чего интересного, это будет большой плюс в мою сторону.

Немного подремал, сон не хотел брать в свои объятия. Выбрался из душной палатки под ночное небо. В начале осени звезды засыпали весь небосвод, словно за лето вырастали с новым урожаем. На речке плеснула вода, видно, налим вышел на охоту. Снова всплеск, и тонкий девичий смех долетел до ушей. Кому еще не спится, надумал купаться в ледяной воде? Любопытство взяло верх. Продираясь сквозь кусты, чтобы не спугнуть «дичь», выполз на берег. Два силуэта брызгались водой, отчего им становилось весело, затем выскочили на берег и погнались друг за дружкой.

Это были Ярик и Эврика! Они купались обнаженными! В глазах потемнело, ревность захлестнула сознание. Набрав полную грудь воздуха, так и не смог ничего произнести, спазмом свело мышцы, я стоял, как вкопанный. За секунду в голове пронеслась вся короткая жизнь. Замелькали картинки, где мы с Эврикой, и везде звучали слова: «Сестра, сестричка, близняшки». Сознание возвращалось, гнев сменился на горечь, обиду на себя. Чего мне следовало ожидать, сидя в подвале, оградившись стенами из книг? Думал, все решится само собой. Так оно и решилось, награда досталась победителю. Кто не боролся, тот проиграл заочно.

Снова пелена злости застелила глаза, выхватив из-за пояса нож, громко сопя, побежал следом. Не помню, как, но к утру, изрядно вымотавшись, летая по лесу, не найдя парочки, оказался в храме. Раскрыв дверь за обе ручки, под звон колоколов спустился в подвал. Затолкал в походный мешок бластер, книгу Лукаса и еще одну чудную книгу, которая раскрывалась, как скатерть, ее огромный «колдовской» рисунок притягивал своей магией. Перекинув через плечо ремень с любимой жужжалкой, я покинул свою Софию. Если мне нельзя работать здесь и судьбой определено быть отшельником, незачем больше оставаться. Я свою миссию выполнил, пора на покой. Выходя, все же задержался, написав записку.

«Постройте вдали от храма забор, зверь перестанет тревожить мою Софию. Сбережет энергию.»

Перед храмом поклонился в пояс, произведя крестное знамение на манер Старомира. Я уже находился на мосту, прозвучал басом главный колокол.

Я от дедушки ушел и…

Я шел в свою деревню, пока другого не придумал. Народ вернется нескоро. Главный праздник в связи с Крещением перенесли на сегодня, завтра похмелье, затем Совет старейшин перед уходом, после обдумывание первого и дорога назад с женщинами и детьми. Недельку, может, и две поживу в полном одиночестве, на раздумье времени с лихвой.

Я шел лесной чащей, насвистывая мелодию из записей древних. Чего человеку не хватало? Жил, не тужил, нет, подавай роботов, манну небесную, да и небо само со всеми звездами. В голове зазвенели колокола: «Звез, − ударил маленький колокольчик, − ды-ы, − продолжил бас большого. Звез-ды, звез-ды». Впрочем, как сказал Радомир, «зверей хватает разных», далее продолжим: «умных нет». Бог создал нас не вместо себя, а в помощь себе. Вселенная огромная, и ему нужны помощники, толковые, не зарвавшиеся от могущества, предоставленного им. Теперь предоставил еще одну попытку вырастить достойное, надежное племя, управлять миром, зверь на это не способен. Воспитание человечества − колоссальный труд, под стать воспитанию неразумного родившегося дитяти.

По-другому не получается, мозг человеку дан, чтобы творить, изобретать, летать к звездам. Но что получил я взамен? Рога. Эта мысль развеселила. Весь путь смеясь, я шел домой, разговаривая с собой. Эх, как приятно поговорить с понимающим человеком! Никто не мешает, не возражает.

Вконец выбившись из сил, голодный ввалился в свой дом. Запихнул в рот кусок вяленого мяса, запил брагой и свалился спать.

Обеденное солнышко лучиком опустилась мне на лицо. Теплое, нежное прикосновение сняло тяжелый и кошмарный сон. Да, поистине «доброе утро» наступает в обед, я вышел прогуляться по селу. Дома не запирались, заходи и бери что хочешь. «Не укради!» − вспомнилась заповедь библии, легко сказать, трудно сделать, червь-искуситель гложет изнутри.

Дверь Светлича заскрипела и распахнулась, приглашая внутрь. А что случится, если и войду, посмотрю, как обжились другие? Мучаясь в сомнениях, терзаемый совестью и искушением, я застыл перед дверью. Как вдруг из нее мне навстречу выскочил медведь. Сбив с ног, покатил меня по земле, обнявшись, как закадычные друзья после долгой разлуки. Прижавшись к нему, я стремился не допустить, чтобы его пасть сомкнулась на моем горле. Когти прокололи медвежью шкуру на моей спине, но разорвать ее у медведя не получалось (какой-то дикий каламбур, медведь рвет медвежью шкуру). Вскоре по склону скатились в реку. Гостю Старомира повезло меньше, при последнем повороте он оказался снизу и уперся боком в большой валун, один нос торчал над поверхностью воды. Ненамного в лучшем положении оказался и я, с загнанными когтями в самый позвоночник, хотя лежал сверху, но лицо находилось под водой. Каждый глоток воздуха был смерти подобнен. Когда подымал голову для вздоха, клыкастая пасть норовила оторвать ее мне. Сделав глубокий вдох, я прижал его голову, упершись лбом в горло, притопил его пысу, ноги расставил, не давая ему повернуться и сбросить меня. Медведь хватанул воды, конвульсивно бешено задергался, когти влезли еще глубже, казалось, пробили легки и выпустили воздух. Наступила кульминация, медведь ослабил хватку, все закончилось. Освободившись от объятий, поднял голову и сделал живительный глоток чистого, ароматного воздуха.

Вот и славно! Еды привалило, и довольно нетрудно обошлось, пять минут в обнимку со смертью, множество дыр в спине − и на недельку попировать вдосталь. Отдышавшись, разделся, подставил раненую спину теплому солнышку, полез в воду за добычей. Весь остаток дня провозился с ней. Наевшись от пуза свеженины, разложил диковинную книгу на весь стол. Надписи на старинным языке, немного измененный, возможно, другой язык эпохи многоязычия, родственный, вверху крупными буквами написано: «СОЮЗ СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК». Помельче − «географическая карта».