Рабы Microsoft

Мы придумали новое название программам-«пустышкам»[38] – «морские обезьяны»[39]. Например: «ScriptX – просто морская обезьяна!»

Сьюзен вздохнула:

– Помните, когда мы были маленькими, родители говорили: глянь, там целая семья морских обезьян, у папы семейства на голове настоящая корона… А подбежишь смотреть – обычные креветки…

Почитал книгу про вирусы. Опять сходил в дисконтный магазин «Боинга». Принесли новые журналы.

Мы с Карлой лежали на кровати у меня в комнате, задрав ноги. Обнаружилось – какой стыд! – что у нас обоих ноги совсем белые. То есть мы все лето проишачили, чтобы сдать работу в срок.

Карла опять заговорила по-стартрековски (ее лучшая черточка):

– Я сомневаюсь, что человеческий организм хранит информацию только в головном мозге. Там слишком мало слотов для хранения и интерконнекта. Если не в мозгу, то где же? Память можно рассматривать по-другому. Весь наш организм – это периферийное запоминающее устройство.

Вот почему (*о счастье!*) она освоила шиацу.

– Дэн, сам знаешь, у тебя в мозгу хранятся все когда-либо показанные ситкомы. И подробности о разводе Берта и Лони. Терабайты информации! В голове просто не хватит на все это места. Поэтому я решила с помощью шиацу растапливать информацию, застывшую внутри тела.

Я подумал. Концепция тела как жесткого диска показалась мне вполне правдоподобной.

Подумать только, что мы с Карлой так долго были на ножах! Говори, говори, женщина…

Так значит, отец устроился на работу… У Майкла. Майкл нанимает людей на работу. Рандомнее некуда. Мир действительно хаотичен.

Вторник

Сегодня из Federal Express принесли пачку писем. Всем. Рядом с почтовым адресом стояло: neighbours@GeekHouse. Соседям по дому для «гиков», стало быть. Вот уж новость так новость! Майкл приглашает нас на работу – он организовал в Кремниевой долине компанию-стартап.

Из письма:

…Люди нашего возраста толпами уходят из компьютерных мегакультур, создают собственные компании или устраиваются в небольшие стартапы, занятые производством конкретного программного продукта. Начинается активный наем сотрудников… СМИ сходят с ума, а корпорации, которые в деньгах не купаются, скоро хватит апоплексический удар. Интеллектуальный дарвинизм!

..Сейчас вы не знаете, куда плыть. Не пора ли рискнуть и сделать рывок в будущее?

..Некоторые говорят, что мир скоро разделится на тех, у кого есть информация, и тех, у кого ее нет. Пусть говорят. А я скажу только, что настал исторический момент. История пишется прямо здесь и сейчас, в Кремниевой долине и в Сан-Франциско.

..Неужели вы собираетесь работать в Microsoft через двадцать лет? Пятнадцать? Десять? Пять? Или даже через два? Когда вы решите, что надо брать жизнь в свои руки?

..Если вы будете работать со мной, в худшем случае вы будете получать пристойные деньги. В лучшем – войдете в долю! Я придумал продукт, который, как мне кажется, обречен на популярность. И вообще, классно будет снова собраться вместе!

..Сообщите мне о своем решении немедленно. Звоните.

Ваш без всяких сомнений,

Майкл

Самое сложное позади: Майкл уже придумал оригинальную программу. Такая идея могла родиться только у него в мозгу. Объектно-ориентированная программа, похожая на творение инопланетного разума из другой галактики. Майкл работал над ней в свободное время. Программа – это игра под названием «Ооп!». Майкл предложил мне работать не просто баг-тестером, а кодером. Кто знает, когда бы меня так повысили в Microsoft?

Майкл прислал черновое описание продукта и спецификацию.

Прилагаю.

«ООП!»

«Ооп!» – это виртуальный конструктор. Бездонная коробка объемных блоков, похожих на лего. Работает на платформах IBM и Macintosh с CD-приводом.

У обычного блока лего восемь выступов. У блока «Ооп!» их может быть до восьми тысяч – в зависимости от того, какое пользователь выбирает разрешение.

Пользователи «Ооп!» могут виртуально залетать внутрь своих построек, а также распечатывать их на лазерном принтере. Блоки складываются на двухмерной платформе, в трехмерном пространстве, на вращающейся космической станции, на спине бегущего страуса… где угодно. «Ооп!» позволяет клонировать любые фрагменты здания и ставить их друг на друга. Так можно построить гигантскую структуру, изображение которой не занимает много системных ресурсов. Предусмотрена возможность создавать и сохранять свои уникальные блоки «Ооп!». Кроме того, пользователь управляет размерами и пропорциями самих блоков аналогично масштабированию шрифтов.

Включите воображение!

«Оопенштейн» – блоки-клетки тканей с биологическими функциями, позволяющие создавать сложные формы жизни. Станьте творцом!

«Гора Оопмор» – отсканированная фотография размечается и конвертируется в 3D-объект «Ооп!».

«Ооп-Махал» – заготовки в виде знаменитых архитектурных памятников, которые пользователь может изменять на свое усмотрение.

«Фрэнк Ллойд Ооп» – архитектурный «Ооп!» для продвинутых пользователей.

Поскольку пользователи «Ооп!» не могут держать в руках настоящие пластмассовые блоки, отсутствие тактильных ощущений компенсируется другими способами: петлями обратной связи, скрытыми сообщениями, призами за правильную сборку. Например, если построить Эмпайр-стейт-билдинг, на него с флагом взберется Кинг-Конг.

«Ооп!» включает в себя стартовые модули: здания, автомобили и так далее. Все это можно использовать в своих конструкциях, модифицировать и дополнять неограниченным набором цветов и текстур: сланец, леопардовая шкура, древесина… Можно выращивать на этих текстурах волосы или растения. Сами блоки можно сплющивать, растягивать, подвергать морфингу и превращать в желе. Пользователи «Ооп!» могут растворять стыки между блоками, чтобы получилась цельная структура.

Постройки в «Ооп!» можно не только сохранять, но и разрушать следующими способами:

«Лос-Анджелес» (симулятор землетрясения).

«Магма» (пожар и расплавление деталей).

«Руины» (симулятор постепенного разрушения. Можно выбрать Х-число лет, в течение которого должен идти процесс разрушения. Представьте, как ваш дом в стиле ранчо распадается на трухлявые доски и зарастает лозой и кудзу).

«Наводнение»

«Большая нога» (симулятор старшего брата: постройка разваливается на куски, как от удара ногой).

«Террор!» (взрыв бомбы внутри постройки или рядом с ней).

Поколение лего взрослеет, а «Ооп!» развивается и усложняется. Со временем «Ооп!» превратится в мощный инструмент моделирования реальности, пригодный для использования учеными, мультипликаторами, строителями и архитекторами. Наша объектно-ориентированная программа предусматривает создание кроссплатформенных приложений по лицензии.

Творите миры вместе с…

«Ооп!»

Сюр, конечно.

На закате мы собрались всей командой, выключили спортивный канал, положили в камин две упаковки искусственных поленьев из супермаркета и стали всю эту инфу пережевывать (ну, а Мишка в это время пережевывала коробку из-под Windows NT). Мы чувствовали себя героями картины Магрита.

Суть была ясна. Как выразился Эйб, «это виртуальный конструктор лего, система 3D-моделирования с почти неограниченным потенциалом».

– Идея такая заманчивая, что устоять невозможно. Как перед кучей зерна с надписью «Бесплатный птичий корм» в старом мультике про земляную кукушку, – сказал Баг.

Сьюзен заметила:

– А может, это «морская обезьяна». Сейчас интересно, но когда приедем, нас встретит жестокое разочарование.

– Сомневаюсь, – возразил Баг. – Майкл – гений. Мы все это знаем. И описание впечатляет.

– Вы только подумайте, – подхватила Карла, – из обычного лего можно построить в двух или трех измерениях почти все. А если этот продукт станет новым стандартом трехмерного моделирования?

Мы молча кивнули.

Больше никто ничего не сказал. Мы смотрели на огонь и думали.

Позвонила мама. Осваивает баттерфляй – в шестьдесят лет!

Вечером, за час до отбоя (у меня, как всегда, сна ни в одном глазу), Карла опять заговорила на свою любимую тему, о теле.

– В детстве у меня был такой период, когда я хотела быть машиной. Наверное, у всех в наше время бывают разные периоды: увлечение «Властелином Колец», теориями Айн Рэнд[40]… А я совершенно серьезно не хотела быть из плоти и крови. Мечтала стать «точной технологией». Слушала Kraftwerk и «Машины»[41] Гэри Ньюмана.

Она замолчала, потом озабоченно спросила:

– Дэн, у тебя нога дергается? Давай вылечу…

[Вставьте сюда массаж стопы.]

– Это было десять лет назад. Само желание давно пропало. Но года четыре назад, когда я летом гостила у родителей, в Макминнвилле, мое тело опять как будто превратилось в машину. Солнце светило очень ярко. Я гуляла по яблоневому саду, и вдруг у меня страшно заболела голова. Она раскалывалась так, словно меня укусила оса. Начало тошнить. Я ушла в дом и спустилась в подвал, чтобы остыть. Меня вырвало прямо на цементный пол между стиральной машиной и сушилкой. А потом отнялась левая рука. Я потеряла сознание и три часа провалялась на стопке белья. Папа очень испугался и отвез меня в город на обследование мозга, чтобы проверить, нет ли признаков инсульта, тромбоза и так далее. Меня нашпиговали всякими изотопами, и я стала в буквальном смысле частью системы из тела и машины. Мое тело излучало радиацию. Его вставили, как топливный стержень, в аппарат для сканирования. Я помню, что сказала себе: «Вот как это – чувствовать себя машиной!» Я не боялась смерти, мне было скорее любопытно. И приятно, что на несколько минут я перестала быть человеком.

– Так был тромб? – спросил я.

– Нет. Обычный солнечный удар. Чувство, что я машина, быстро испарилось. Но после этой истории я решила, что надо срочно изучить свое тело. Вот, – сказала она и провела ногтями по внутренней поверхности моих предплечий.

Я вздрогнул от удовольствия.

– Как ощущение?

– Глрмр…

– Я так и знала. У людей, которые много печатают, предплечья и плечи часто очень эрогенны. Теперь поцарапай ты меня.

Я подчинился. Мы царапали друг друга, и мне пришло в голову, что это похоже на брачный ритуал животных африканского вельда из документального фильма о природе.

– Конечно, – продолжала Карла, – тебе надо всему этому научиться, чтобы делать мне такой же массаж.

– Курс для начинающих? Записываюсь!

– Дэниел…

– Да?

– Тебя когда-нибудь обнимали по-настоящему?

– Любишь ты странные вопросы! Как это «по-настоящему»?

– Я сказала, что хотела. Так да или нет?

– Ну, м-м-м… – я задумался. – Нет.

– Я так и знала.

Завидую умению Карлы говорить то, что приходит в голову. Она бесстрашно исследует свои теории и неврозы и уверена, что самопознание даст ответы на все. Чем больше я это замечаю, тем больше ею восхищаюсь.

Мы немного полежали «ложечками». Потом Карла заговорила:

– Помню, в детстве, еще в школе, нам рассказывали, что в организме человека содержится столько углерода, что можно сделать две тысячи карандашей. Кальция – на тридцать кусочков мела, железа – на один гвоздь. Нашли что говорить детям! Лучше бы сказали, что наше тело может превратиться в алмазы, кубки, чашки и воздушные шарики.

– И в дискеты, – добавил я.

Среда

Мы ели печенье и прыгали на батуте. Уже похолодало, изо рта шел пар. Все нацепили какие-то обноски, потому что был день стирки, да еще и махали руками как пугала. Почему мы так бездарно обращаемся со своим телом?

Баг разглагольствовал про лего.

– Знаете, что меня особенно бесит? Сегодняшним детям, которые хотят поиграть с лего, уже не нужно напрягать воображение. Например, купили им набор «Автомобиль». Раньше, бывало, открываешь коробку, и оттуда вываливается пятьдесят деталей, из которых надо собрать машину. А теперь открываешь коробку – машина. Готовая! Целиком. Обидно до слез. Тоже мне развитие воображения! Сплошной обман.

Я вспомнил про свои лего-странности.

– В детстве, если я строил дом из лего, то обязательно из блоков одного цвета. Я играл с Иэном Боллом, соседом с улицы в Беллингеме. Этот Иэн строил дома из любых блоков, какие подвернутся под руку. Представляете, какой бы он писал код?

– Ну, я тоже строил разноцветные дома… – протянул Баг.

– А я что, я так просто сказал, – поспешил я сгладить неловкость.

Карла вмешалась:

– У меня был друг, Брэдли, с огромной коллекцией лего. Я была готова на любое преступление – на вранье и даже на кражу, – чтобы только меня пустили к нему поиграть. Однажды мать Брэдли замочила его лего в ванне, чтобы потом помыть. И блоки «заболели», испортились. Стали вонять, как будто вода в пластмассовых выступах-фиксаторах превратилась в сыр фета. Думаю, у Брэдли от лего остались совсем другие воспоминания.

Баг добавил:

– Когда пишешь игру, лего очень удобно использовать как мгновенный симулятор лабиринтов.

– Ты писал игры? – удивился я.

– Я делал на компьютерах все! Мне тридцать один.

Возможно, мы Бага недооцениваем. Вообще-то он противоречивая личность. Есть в нем странность, которую я никак не могу определить. Если бы я ее нашел, то разобрался бы во всем остальном.

С тех пор, как пришло предложение от Майкла, мы все стали какие-то молчаливые. Много думаем. Из дома не выходим. Звоним в Калифорнию. Карла говорит, что мы пытаемся понять, чего на самом деле ждем от жизни.

Во время сеанса шиацу произошло нечто странное: Карла нажала на мою грудную клетку прямо над мечевидным отростком (это такая странная штука, которая торчит между ребрами), и – бабах! – я ни с того ни с сего разрыдался. И долго не мог остановиться. Наверное, у меня есть какие-то вытесненные воспоминания.

Четверг

Опять рандомный день.

Проснулся поздно. Закупился компактами в Сиэтле; съел гамбургер с беконом. Карла научила меня основным точкам в шиацу («Мистер, массаж – это улица с двусторонним движением!»).

Мы с Карлой живем вместе уже больше месяца. Едва мне начинает казаться, что я ее понимаю, происходит что-то, доказывающее обратное. Например, она никогда не звонит родным и даже не рассказывает о них. Говорит, они ненормальные (как будто у кого-то они нормальные).

Она ловко переводит разговор на другую тему. Или строит его так, чтобы речь вообще не заходила о ее семье. Однажды я предложил ей позвонить родителям. Без всякой задней мысли: просто было воскресенье. (Считайте меня старомодным. Или жертвой рекламы телефонной компании.) Карла сказала:

– Макминнвилль, штат Орегон. Междугородный код 503.

– То есть?

– В Северной Америке кончаются междугородные коды. Осталось всего два-три, и те скоро используют. Пригороду Торонто в Онтарио только что приписали код 905. Западному Лос-Анджелесу – 310. Пригороду Атланты – 706. Факсы и модемы пожирают номера очень быстро. Мы истощили запас цифр.

– Ты к чему клонишь?

– К тому, что будут восьмизначные номера. Это катастрофа. Все новые номера станут похожи на европейские. Такие длинные, что не запомнишь.

Карла плавно перешла к теории под названием «пять плюс-минус два».

– Большинство людей запоминает максимум пять цифр. Особо одаренные – до семи. Майкл, кстати, знает число «пи» где-то до двухтысячного знака. Поэтому есть вероятность, что номера будут разбивать на группы по четыре цифры, чтобы они легче запоминались.

– Ты собираешься звонить своим или как?

– Возможно. Сначала послушай, что расскажу. Ты знал, что можно определить, насколько важными считались твой штат, провинция или город в шестьдесят первом коду, сложив три цифры кода? Ноль принимаем за десять.

– Нет, не знал.

– Все дело в том, что на дисковых аппаратах нули набираются очень долго, а единицы – моментально. Самый маленький код дали самому густонаселенному городу – Нью-Йорку. Лос-Анджелес получил 213. Аляска – 907. Видишь?

Умеет Карла замять тему!

– Вижу.

– Представь, как Энджи Диккинсон звонит Сюзанн Плешетт из Лос-Анджелеса – двести тринадцать – в Лас-Вегас – семьсот два – в эпоху до убийства Кеннеди. Набирает двойку, ломает ноготь и кроет Сюзанн последними словами за то, что она поселилась в городе с лузерским кодом.

– Почему ты не хочешь звонить родителям?

– Дэн, давай не будем.

Карла тоже узнает обо мне много нового. К примеру, мне не нравится ходить по магазинам, но я чумею от новинок. Приклейте к старому товару ярлычок «Новинка!», и он обязательно попадет ко мне в тележку. Когда анонсировали Crystal Pepsi, я чуть ли не каждый день приставал к менеджеру ближайшего супермаркета, пока ее не завезли. Я думал, прозрачная пепси будет похожа на обычную, только без соединений плутония, которые придают ей бурый цвет. А когда я ее попробовал, оказалось, что она похожа на 7-Up, Dr. Pepper, Pepsi и обычную воду из-под крана, смешанные и обесцвеченные. Какой отстой!

В компании Pepsi, наверное, очень жалеют, что Джон Скалли[42] их бросил.

Карла купила мне целый набор прозрачных продуктов: зубная паста Crystal Close-up, средство для стирки All free, Crystal Pepsi (она не знала, как я к этой гадости отношусь) и мятные конфетки Crystal Mint. В параллельной вселенной ее двойник наверняка купил мне прозрачную вареную колбасу.

Пятница

В общей комнате опять горел огонь из искусственных поленьев. Эйб читал лекцию про свою теорию лего, а я слушал его, как студент.

– Вы замечали, что лего играет в жизни компьютерщиков куда большую роль, чем в жизни остального населения? Все мы провели большую часть детства в мире лего, требующем уединения и сосредоточенности. Лего – наш общий знаменатель.

Возражений не последовало.

– Можно смело сказать, что лего – мощный инструмент трехмерного моделирования, то есть язык. А длительное воздействие любого языка, будь он вербальным или визуальным, несомненно, влияет на восприятие мира ребенком. Давайте вкратце рассмотрим сам конструктор.

Мы заслушались.

– Во-первых, лего находится в онтологическом родстве с компьютерами. Я имею в виду, что сам компьютер… скажем так, ничто. Компьютер может стать «чем-то», лишь если мы найдем ему конкретное применение. То же самое с лего. Мы хотим создать таблицу в Excel или построить из конструктора гоночный автомобиль. Вот для чего нам все это. И компьютер, и конструктор сами по себе инертны и бессмысленны. Можно подпереть ими дверь или выбросить. Дискретные модульные кирпичики лего из пластмассы под названием акрилонитрилбутадиенстирол нельзя уничтожить. Их единственная функция – быть такими, какие они есть.

Мы передали друг другу перекус: горячие сойленты[43] (так мы называем разогретые в микроволновке трисквиты[44] с сыром и острым перцем).

– Во-вторых, лего по структуре бинарны, то есть основаны на «да» и «нет». Выступы на каждом блоке или соединяются с другим, или нет. Аналоговых связей не существует.

– Они моногамны? – поинтересовалась Сьюзен.

– Возможно… Любопытная аналогия! В-третьих, лего предвосхитил будущее, выраженное в пикселях. Этот конструктор – цифровой. Вся прелесть лего в том, что он позволяет свести органическое к модульному: зебру складывают из маленьких кубиков; коттеджи превращаются в квадратики-пиксели, как на телеэкране, в желтых ток-шоу, когда прячут лица жертв.

Мы с Карлой обсудили планы. Времени на раздумья мало: Майкл хочет получить ответ до конца недели. Он предлагает мне зарплату в двадцать четыре тысячи плюс долю в полтора процента (в Microsoft я получаю двадцать шесть тысяч и сто пятьдесят акций, которые «созреют» только через три с половиной года). А еще я смогу работать программистом, приближусь к Карле по иерархии и, что самое главное, буду с ней в одной команде.

Суббота

Еще один дождливый вечер, когда так и хочется разжечь камин. Все мы целый день анализировали открывшиеся возможности трудоустройства.

Поленья кончились, и мы устроили костер из подручных средств: набили картонную трубку из-под бумажных полотенец рекламными письмами и обломками мебели, которую стыдно даже выбросить. Баг нашел в гараже еще одно фабричное полено и зачитал этикетку:

– «Пламя реалистичного цвета и формы». Можно написать на этикетке что угодно, и люди поверят! Вся наша порода – извращенцы, вот что.

Костер разгорелся на славу и создал атмосферу торжественности. Мы стали вспоминать приступы подростковой пиромании и как-то очень прониклись друг к другу. Мы говорили про бомбы-трубки, фейерверки М-80 и обычные батареи, огнеметы из аэрозольных баллончиков, натрий, выкраденный из химической лаборатории, дымовые шашки из калиевой селитры с сахаром, банки из-под кофе с бензином, в которые бросают горящие спички, пузыри метана, которые пропускают через воду, смешанную со средством для мытья посуды («адские пузыри»).

Вопрос: есть ли в Сети группа alt.pyro? Наверняка. Найдется все.

Сьюзен откопала в Сети информацию про междугородные коды – где бы вы думали? – на сервере в Триесте (в Италии)! Оказывается, в Северной Америке введут еще шестьсот сорок новых кодов, потому что разрешат посредине использовать не только ноль и единицу, но и другие цифры. Теперь наконец появятся коды вроде 647 или 329. Учитывая, что на каждый код приходится около восьми миллионов телефонных линий, «возникнет больше пяти миллиардов порталов в мир радости»!

Карла и вправду обрадовалась, что восьмизначных номеров не будет (по крайней мере пока старые номера не поглотит какая-нибудь новая, еще не изобретенная технология).

Мы кстати вспомнили, что выражение «положить трубку» уже становится анахронизмом. Правильнее было бы «нажать отбой». И вообще, почему в США символ «#» называют знаком фунта? Нет бы говорили как все: «решетка» или на худой конец «диез». «Фунт»… Это ж надо!..

Или еще: непонятно, почему кое-кто до сих пор называет музыкальные альбомы «пластинками». Вот вам и новые технологии.

Воскресенье

Баг хочет принять предложение Майкла. На него не похоже, ведь Баг всегда боготворил Билла и корпоративную культуру Microsoft. И все-таки Баг решился и ходит теперь веселый. Думаю, какую-то роль сыграло и то, что его собирались перевести в семнадцатый корпус, в группу по разработке конвертеров. Мрачное местечко.

Вообще Баг – классный дебаггер, не зря у него такое прозвище. Майкл вряд ли прогадает. До сих пор не могу понять, почему Багу в Microsoft не давали опционов.

Тодд тоже решил уволиться. Наверное, потому что его послали в группу OLE (*Оле! Оле, оле, оле!*) в старый корпус.

OLE – это Object Linking and Embedding, связывание и встраивание объектов. Эта группа программистов пишет приложение, которое позволит пользователю перетаскивать куски документа, например, из Excel в Word. Работа такая же скучная, как ее описание.

Сьюзен вносит часть денег, вырученных за акции Microsoft, в уставной капитал, чтобы увеличить свою долю. Метит на должность креативного директора.

– Я стану Полом Алленом интерактивности!

Эйб отказался.

– Ребята, вы что! Тут же дело – верняк! – постоянно повторяет он. – Думаете, Microsoft сдуется? Да вы с ума по-сходили!

– Не в том дело, Эйб.

– А в чем?

– Один-ноль, – сказал я.

– В смысле? – не понял он.

– Версия один-ноль. Мы будем заниматься самой первой версией классной и необычной программы.

– И ради этой самой «один-ноль» вы готовы отказаться от… – в поисках слова поудачнее Эйб разводит руки шире, охватывая нашу неряшливую комнату, заваленную коробками из-под пиццы, рекламой, кепками с логотипами Apple, бейсболками Federal Express (три штуки) и игрушечными пулеметами Nerf. – От… стабильности? Откуда вы знаете, что все получится? Поменяете шило на мыло и будете точно так же ишачить за компьютером, только за окном будут пальмы?

Карла повторила Эйбу то, что рассказывала Тодду про сны человечества. Мне кажется, Эйб слишком боится прыжка в неведомое. Он чересчур привык к своей жизни. Привычка порождает инертность.