Рабы Microsoft

Кстати, в Nintendo все очень молодые. Как будто сейчас 1311 год, и все, кому за тридцать пять, или умерли, или искалечены и навсегда забыты.

Мы заговорили о том, какие программы писали бы собаки. Марти придумал программу для метки территории с симулятором мочеиспускания и лизательным интерфейсом. Антонелла предложила программу для локального поиска костей. Харольд – утилиту для моделирования конуры. Все должно быть очень сенсорно и наглядно, с массой визуальных эффектов.

Потом речь зашла, конечно, о кошачьем софте. Антонелла сказала, что кошкам нужна программа-секретарь, которая всем сообщает: «Нет, не надо меня гладить. И пусть перезвонят, я отдыхаю!». Я тут же добавил программу, которая не выходит из режима сна.

В общем, здорово, что мы люди и пишем бухгалтерские программы, софт для художников, текстовые редакторы… Сразу ясно, что мы представляем собой как вид. И вообще, разве поиски очередной компьютерной фишки – не попытка понять человеческую сущность?

Приятно было потусоваться в Nintendo. Здесь ребята моложе и современнее, чем в Microsoft. Они даже знают, куда в Сиэтле можно сейчас сходить. А у нас всем буквально по 31,2 года – и это заметно.

Других возрастов на нашем кампусе будто нет. Зловещее чувство, как в фантастическом сериале. Жутковатое. Кажется, только вчера была повальная мода на футболки Gap в рубчик, а сегодня все кинулись приобретать светло-серые кондоминиумы (3 комн. + гост., 2 сан. уз.) в Керкленде.

Сама природа заставляет рабов Microsoft делать то, что положено в 31,2 года. Первый дом, первый брак, первый кризис жизненного пути, прощай, мазда «миата», здравствуй, минивэн… И, конечно, упорное отрицание смерти. Пару месяцев назад один вице-президент умер от рака, так об этом вообще нельзя было говорить. Три темы, не подлежащие обсуждению на работе: смерть, зарплата и опционы.

Мне двадцать шесть, и я еще не готов состариться до 31,2. Вообще-то в последнее время я часто задумываюсь об отрицании смерти. Сентябрь всегда напоминает мне о Джеде. Как будто где-то есть виртуальный Джед, такой, каким бы он был сейчас. Иногда я вижу его в реке на плоту, когда проезжаю по берегу. Он улыбается и машет мне руками. Или, пока я стою в пробке на Аласкан-вей, Джед катается верхом на касатке. А на смотровой площадке Спейс-нидл[16] я почти догоняю его за каждым поворотом.

Хочется верить, что Джед на том свете счастлив, но, поскольку религию мне не привили, я не знаю, как выглядит «тот свет». Раньше я пытался убедить себя, что жизни после смерти нет, но как-то не вышло. Мне интуитивно кажется, что-то там есть. Только что – понятия не имею.

Последние пару недель я о-о-очень осторожно расспрашиваю знакомых о том, как они себе представляют тот свет. Задавать вопрос прямо нельзя. Как я уже говорил, в Microsoft смерть не обсуждают.

Результаты пока довольно удручающие. Опрошено десять человек, и все равно никакой четкости. Ни тебе ангелов, ни яркого света, ни даже уголька для барбекю. Полный ноль.

Тодда, как выяснилось, больше волнует, кто придет на его похороны.

Баг Барбекю наговорил всякой мрачнухи: мол, в момент рождения составляющих его личности не было, так зачем париться о том, что с ними будет после смерти?

Сьюзен сразу сменила тему. («Ты согласен, что Луи Гер-стнер[17] – дебил?»)

Иногда, сидя на офисной «кухне» среди коробок с бесплатными напитками (от Билловых щедрот), я невольно думаю: а что, если майкрософтовский обычай сдавать в утиль упаковки – это сублимация тайного желания бессмертия? А культ Билла – подсознательная мечта о Боге?

После Nintendo я не спешил на работу. Не хотелось сразу погружаться в цейтнот. На опушке искусственной лесополосы группка дедхедов[18] собирала волшебные грибочки. Да, осень наступила.

Деревья на кампусе сбрасывают листья. В этом году весна и лето выдались довольно странные. В газетах пишут, погода нарушила биоритмы деревьев, и поэтому листопад начался раньше обычного.

На центральном газоне Тодд тренировался с нашей командой по фрисби. Я со всеми поздоровался. Такие молодые и крепкие! Между прочим, Тодд и его двадцатилетние друзья – первое майкрософтовское поколение. Первые, кто не видел мира без MS-DOS. Время идет…

Еще они первые из сотрудников Microsoft, кто получает меньше опционов (сами опционы тоже перестали дорожать). Теперь они не партнеры, не пайщики, а самые обычные сотрудники. На прошлой неделе мы с Багом как раз говорили о том, когда у этой молодежи начнется неизбежный Семилетний Кризис Программиста. У них, в отличие от «старичков», не будет двух миллионов баксов, чтобы переехать на Гавайи и открыть рыбацкий магазин. А в менеджеры пойдет не каждый.

Остальных – за борт.

Давайте посмотрим правде в глаза: до работы в телемагазине всегда один шаг. Все мои знакомые знают, когда уйдут из компании. Больше пяти лет не хочет оставаться никто. Трудно представить, что можно жить, как мой отец – верить, что компания никогда тебя не бросит.

Через пару минут я наткнулся на Карлу. Она шла по опушке. Ходит быстро-быстро, а сама маленькая, как ребенок.

Непривычно было встретиться вне бежевых стен и серого пола! Мы присели на траву и разговорились, чувствуя себя заговорщиками, потому что не идем работать, несмотря на всеобщий цейтнот.

Я спросил Карлу, не собирает ли она грибы, как дедхеды. Она ответила, что совсем одурела в офисе и решила немного проветриться. Я открыл для себя неожиданную сторону ее личности (Карла всегда казалась мне мышкой, причем домашней). Было приятно, что она в кои-то веки на меня не кричит. Мы полгода работаем всего через десять дверей друг от друга, и ни разу нормально не говорили.

Я показал Карле кусок бересты, который содрал с березы у девятого корпуса; она мне – малиновые листья сумаха из леса. Я пересказал ей дискуссию про кошек и собак, которая разгорелась у нас с Марти, Антонеллой и Харольдом за нинтендовскими столами для пикника. Карла растянулась на траве и задумалась. Я лег рядом. Приятно жарило солнце. Я видел только небо и слышал только Карлу.

Карла меня удивила.

Она сказала, что нам, людям, приходится быть всеми животными сразу.

Что у нас нет собственной сущности.

– Что такое человеческое поведение, как не попытка доказать, что мы не животные?

Еще она сказала:

– Я думаю, мы так далеко отошли от животных корней, что скоро создадим новую, сверхживотную сущность.

И еще:

– Что такое компьютер, если не Машина Всех Животных в Одном?

Я ушам своим не верил. «Стар Трек» наяву! Слушая голос Карлы, я будто проваливался куда-то глубоко-глубоко. Вдруг над нами прожужжал шмель и, как свойственно всяким крылатым тварям, отвлек внимание на себя.

Карла сказала:

– Представь, что ты пчела и живешь в огромном улье. У тебя даже не возникает мыслей, что завтра может отличаться от сегодня. Пчелы будут думать точно так же и через тысячу лет. А вот люди совсем другие. Мы верим, что каждое завтра – целый новый мир.

Я спросил Карлу, что конкретно она имеет в виду, и она ответила:

– У животных другое чувство времени. Они не могут понять, что такое история, потому что не видят разницы между сегодня и завтра.

Я поднял с земли несколько камешков и начал жонглировать. Карла удивилась. Я объяснил, что научился жонглировать осмотическим путем еще в прошлой команде.

Мы отправились в седьмой корпус. Я катил велосипед перед собой по извилистой дорожке из белого цемента с кляксами вороньего помета, мимо фонтанов, сквозь насаждения елей и тсуг.

Теперь мы смотрели друг на друга как-то иначе, словно договорились больше не ссориться. И… господи, какая она худышка! Завтра принесу ей что-нибудь поесть.

Надеюсь, это не будет выглядеть «подкармливанием енота». Закончил работу чуть за полночь и приехал домой. Душ.

Три миски кукурузных хлопьев. Спортивный канал.

Мои выходные ничем не отличаются от будней. Вот махну куда-нибудь на природу – хоть на остров Уидби – и два дня пальцем не пошевелю!

На этой неделе Тодд сжимал код и попутно придумал «эмулятор текстинга» – программку, которая переводит любой текст на язык текстовых сообщений.

Я опробовал ее на отрывке из сегодняшней записи:

4р3 2 мин нткнулс на карлу. она 6ла по опу6ке. ходит быстрх2 а сма мален’кая как рбк.

непрвы4но было фстретица вне бе*евых стен + серово пола мы остнвилис’ прсели на трву + 1гврилис’,4уствуя ся 3аговор-6'иками патаму6та не идем рботат’ нсмтря на всеоб6'ий цейтнот.

спр карлу не собрт ли она грибы как дедхеды. она отв 4то сов7 одурела в офисе + ре6ила нмнг прове3ца. открыл для ся нео-

*иданую 100рону ее ли4ности (карла фсгда ка3алас’ мне мы6-кой при4ем дома6ней). мне было приятно 4то она в които веки на мя не кри4ит. мы полгода рботаем всего 4р3 10 дверей др от др + ни 1 нормал’но не гврили.

пк3 карле кусок бересты кот содрал с бере3ы у 9 корп она мне малинов лист’ сумаха и3 леса. переск3л ей дискусию про ко-6ек + собак кот ра3горелас’ у нас с марти, антонелой + харол’дом 3а нинтендовск 100лами для 3,14кника. карла растянулас’ на траве + 3адумалас’. лег рядом. приятно *арило сонце. видел тол’ко небо + слы6ал тол’ко карлу.

карла мя удивила.

она ск3 4то нам людям прходица быт’ в7и *ивотными сра3у.

4то у нас нет собств су6'ности.

4то такое 4елове4еск поведение как не попытка дока3ат’ 4то мы не *ивотные?

е6'е она ск3

думаю мы так далеко ото6ли от *ивотных корней 4то скоро со3дадим нов сверх*ивотн су6'ност’.

+ е6'е:

4то такое комп’ютер если не ма6ина всех *ивотных в 1?

у6ам своим не верил. стар трек наяву слу6ая голос карлы бутто проваливался кудато глубокох2. вдруг над нами про*у*-

*ал 6мел’ + как свойств всяким крылат тварям отвлек вним на ся.

карла ск3

предстаф’ 4то ты п4ела + *иве6' в огромн ул’е. у тя да*е не во3никает мыслей 4то 3афтра мо*ет отли4аца от севодня.

п4елы будут думат’то4но так *е 4ере3 тыся4у лет. а вот люди соф7 другие. мы верим 4то ка*дое 3афтра целый новый мир.

спрс карлу 4то конкр она имеет ввиду + она отв.

у *ивотных др 4уство врем. они не могут понят’ 4то такое и100рия патаму6та не видят ра3ницы ме*ду севодня + 3афтра.

поднял с 3емли неск каме6ков + на4ал *онглироват’. карла удивилас’. об’яснил, 4то нау4ился *онглироват’ осмоти4еским путем е6'е в про6лой команде.

мы отправилис’ в 7 корп. катил вел прд собойпо и3вили100й доро*ке и3 бел цемента с кляксами ворон’его помета мимо фнтанв скво3' наса*дения елей + тсуг.

Перечитал и подумал: рано или поздно любой нормальный язык превращается в шифровальный код. Или в японский.

Понедельник

Папу уволили! Я так и знал. Эта их реорганизация…

Мама позвонила около одиннадцати и уложилась минут в десять. Она спешила закончить разговор и вернуться к отцу. Тот в ступоре стоял на задней веранде и смотрел на Кремниевую долину. Мама пообещала, что завтра поговорит со мной подольше. У меня уже и так голова загудела.

Пришли результаты ночного стресс-теста (это когда мы всю ночь гоняем программу, чтобы найти баги). Обнаружилось много ошибок. Куча! На целый день работы. Дедлайн – через девять дней. Ну-ну…

Я позвонил в отдел разработки приложений для Macintosh и позвал Сьюзен. По почте писать про отца не хотелось. Мы вышли пообедать в кафетерий шестнадцатого корпуса. (Напоминает кулинарную выставку в неплохом супермаркете. Сегодня день клейкого риса по-монгольски.)

Узнав, что моего отца уволили из IBM, Сьюзен почти не удивилась. Оказывается, когда она работала в команде OS/2 1.0, ее послали на две недели в Бока-Ратон, в филиал IBM. Там ей рассказали, что в IBM сотрудникам из отдела ввода данных предлагают переучиться на программистов.

– Если бы они не страдали такой фигней, твоего отца бы никто не тронул.

* * *

Мне пришло в голову вот что: я получаю в день массу электронных писем. Штук шестьдесят, вполне типично для Microsoft. Электронная почта – как автострада. Была бы дорога проложена, а машины найдутся.

Е-мейл – это мой наркотик. Все майкрософтовцы – такие же наркоманы. Или пионеры мира электронной почты. Самое классное в этом изобретении то, что на другом конце никто тебе не ответит. Почта лучше, чем автоответчик, потому что трубку могут все-таки снять, и придется разговаривать.

В среднем человек отбраковывает процентов сорок писем (с неприличными заголовками). Сколько ты прочитаешь из оставшихся шестидесяти, зависит от того, чем ты живешь помимо работы. Чем больше писем просмотришь, тем скуднее твоя личная жизнь.

Эйб написал утилитку-фильтр, которая за него сортирует почту. Наверное, она чем-то похожа на программу-секретаря для кошек.

После обеда я съездил в японский супермаркет и купил Карле роллов с водорослями и огурцами. В качестве бонуса захватил пару листов красивой бумаги для оригами.

Вернулся на работу, постучал в дверь Карлы и вручил ей роллы и бумагу. Она вроде была рада (во всяком случае, не нахмурилась). И очень удивилась подарку.

Карла усадила меня в своем офисе: на стене – большой постер со схемой MIPS-процессора, а в узкой высокой вазе – фиолетовые и розовые цветы, совсем как у Мэри Тайлер Мор. Карла сказала, что с моей стороны было очень мило принести ей японских роллов и всякое такое. Она, мол, только что открыла пачку скитлз, не хочу ли я присоединиться?

Мы сидели и грызли скитлз. Я рассказал ей про отца, она молча выслушала. Потом сообщила, что у ее отца в Орегоне есть консервный заводик. Карла научилась кодировать на конвейере – точнее, заводской конвейер привил ей интерес к линейным логическим процессам. По образованию она инженер-технолог, а не программист. Потом Карла сложила для меня птицу-оригами. У нее IQ, наверное, восемьсот!

IQ – пожалуй, самая большая странность в Microsoft. На кампусе встречаются только представители правой части гауссова колокола. IQ ниже ста, пожалуй, нет ни у кого. Еще одна причина, по которой кажется, что я попал в научно-фантастический фильм.

Мы с Карлой заговорили про людей старше пятидесяти, которых увольняют по сокращению. Никто не знает, что с ними делать. И это ужасно грустно, потому что в наше время у пятидесятилетних жизнь совсем не такая, как сто лет назад (тогда их чаще всего уже и на свете не было).

Я пересказал Карле философию Бага Барбекю: если не можешь стать полезным обществу, это твоя проблема, а не общества. То есть ты сам отвечаешь за свою востребованность. Мне кажется, это не совсем правильно.

Карла очень четко выражает свои мысли, супер! Она ответила, что беспокоиться о пенсионерских бунтах еще рано. Просто люди старше пятидесяти находятся не в той части гауссова колокола «легкости использования» компьютерных технологий.

– У нашего поколения есть все предпосылки, чтобы освоить компьютеры первыми. Мы как раз в это время учились, и нам не пришлось переучиваться. Но очень скоро барьеры восприятия новых технологий исчезнут и для старшего поколения.

Я немного успокоился по поводу отца.

Пришел Майкл с вопросом про какую-то подпрограмму, и я понял, что мне пора. Карла снова меня поблагодарила. Хорошо все-таки, что я купил ей поесть.

Кэролайн из отдела Word в шестнадцатом корпусе прислала письмо про слово «нерд». Оказывается, в английском языке это слово вошло в моду в конце семидесятых, когда по ТВ вовсю крутили ностальгический сериал «Счастливые дни»[19]. Именно тогда по странному совпадению компьютеры вышли в народ. До того, как считает Кэролайн, слово «нерд» употребляли очень редко. «Зато теперь нерды правят миром!»

Услышал интересную мысль от Эйба. В наше время у всех мало денег, поэтому у девяностых не будет своего архитектурного наследия или особого стиля. На новые здания не хватит средств. Архитектурой девяностых станет программный код.

На закате я проходил мимо офиса Майкла. Я как раз собрался домой, чтобы принять душ, перекусить, а потом вернуться сюда к отлову багов. На экране у Майкла была какая-то незнакомая игра.

Я спросил, что за игра. Майкл ответил, что написал ее сам и что она о прекрасном королевстве на краю мира, где вот-вот наступит конец времени.

В этом королевстве сумели перехитрить Бога и превратить мир в код – частички света и электричества, которые бегут вдогонку за временем, чтобы королевство не погибло.

Жителям королевства позволили сделать это в награду за то, что они не вели войн и не проливали кровь на своей территории. Все души праведников, которые тысячелетиями стремились улучшить этот мир, будут оскорблены, если никто не найдет способ защитить возвышенные мысли от прихода миллениума, когда все идеологии падут и люди снова превратятся в животных.

Майкл замолчал.

– Э-э… Так как вчера сыграли «Маринеры»?.. – спросил я.

Чуть не забыл: Эйб купил батут! Поехал за арахисовым маслом, а купил сто девяносто шесть квадратных футов пружинного счастья. С каких пор в супермаркетах продаются батуты? Безумное десятилетие… Вот что такое – быть миллионером.

Служба доставки привезла батут к нам. Где-то к полуночи мы установили его прямо над проплешинами в газоне и приковали одной ножкой к забору. Баг Барбекю уже печатает шаблоны расписок для соседей, у которых есть дети. Хочет, чтобы Эйб собрал со всех на всякий случай подписи: еще кто-нибудь расшибется, а обвинят Эйба.

Вторник

Сегодня проснулся ужасно рано, хотя проспал всего четыре часа. Свет снаружи казался каким-то водянистым. Все небо затянуло облаками. Над домом пролетел самолет – наверное, в Международный аэропорт Сиэтла-Такомы. Я вспомнил, как появились первые боинги-747. Было еще такое рекламное фото: ребенок строит карточный домик прямо в салоне. Боже, как я тогда хотел быть на его месте!

Потом я спросил себя, зачем вообще вставать. Какая мысль заставляет меня по утрам вылезать из постели и работать до поздней ночи? А других? Мне, между прочим, до сих пор хочется быть на месте того мальчика, который строит карточный домик в боинге.

Я сжевал три миски сухого завтрака Cap’n Crunch – «Капитан Кранч» – и разодрал себе нёбо в клочья. До самого вечера я мучился от боли и шепелявил, как Синди Брейди[20].

Провел два часа с Пол Потами из отдела маркетинга. Вот где бездна энергии! Можно подумать, за восемь дней до релиза нам, особенно баг-тестерам, больше нечем заняться. Как будто при виде халявного шоколада Dove мы должны воскликнуть: «Ах, ну что вы, все мое время ваше!»

Мне кажется, маркетинговые собрания вызывают такую ненависть и страх, потому что они деформируют личность. На собраниях нужно рапортовать о своих достижениях. Естественно, мы приукрашиваем, взбиваем результаты своей работы как диванные подушки и в конце концов превращаемся в этаких бодрячков-энтузиастов. Отвратительное зрелище. По моим наблюдениям, в Microsoft все презирают энтузиастов и думают, что сами не такие. Посмотрели бы они на себя во время собраний! Образцовые члены студенческого братства. К счастью, притворный энтузиазм обычно не выходит за пределы маркетинговых собраний, и атмосфера на кампусе вполне себе неформальная.

А еще бывают ругательные собрания. Тоже прикольно – все рвут друг друга на части.

Сегодняшнее собрание было про какие-то мелкие подробности и нагоняло ужасную скуку. Под конец у одного из маркетологов включился пейджер. Приборчик на столе жужжал как оса, ерзал и дергался в предсмертных судорогах. Мы завороженно смотрели на него, словно на тарантула. Дискуссия замерла и увяла.

После собрания от улыбки болели мышцы щек. Нёбо саднило от «Капитана Кранча».

Я сразу позвонил родителям. Трубку взял отец. На заднем фоне слышался голос телеведущей Опры. Дневные ток-шоу – плохой знак. Папа говорил веселым тоном: наверное, не хочет признавать того, что с ним случилось. Я поинтересовался, не смотрит ли он Опру. Он ответил, что просто забежал в дом перекусить. Мама взяла вторую трубку. Как только отец отошел от телефона, она призналась, что папа всю ночь глаз почти не сомкнул, а когда засыпал, то стонал, будто за ним кто-то гонится. Утром он оделся как на работу и сел смотреть телевизор. Вел себя подозрительно бодро и не говорил, что будет делать. Потом пошел в гараж достраивать свою железную дорогу.

Сегодня я узнал новое слово – «трефинация». Это когда в черепе сверлят дырку, чтобы ослабить давление на мозг.

* * *

Утром ко мне в офис пришла Карла. Рано-рано, я только успел включить утреннюю проверку почты. Карла притащила большую коробку с пластмассовыми кофейными кружками с логотипом Windows (продаются в киоске в четырнадцатом корпусе).

– Угадай, что в этом году все жители вселенной Карлы получат на Рождество? – весело спросила она. – Кружки уценили.

Пауза.

– Хочешь такую, Дэн?

Я ответил, что пью слишком много кофе и колы, статистика заболеваний раком прямой кишки не в мою пользу, хочу, конечно. Карла вручила мне кружку. Потом окинула взглядом мой офис: монитор NEC MultiSync, системник Compaq (моя рабочая лошадка), джазовый постер в рамке, на потолке наклейка для бампера «Mac Hugger» – «Яблочник», алтарь из черно-белых фоток Стива Балмера, большой майкрософтовской шишки.

– Я сделал алтарь в шутку, – сказал я, – но он как бы зажил своей жизнью. Даже страшно. Помолимся?

Карла тихо спросила:

– Кто такой Джед?

Она прочитала, как я набираю пароль – совсем как Хэл из «Одиссеи 2001 года»!

Я закрыл дверь и рассказал Карле про Джеда. Если честно, я рад, что наконец кому-то смог это рассказать.

После обеда мы с Багом, Тоддом и Майклом взяли на кухне по бутылке воды и пошли в библиотеку за мануалами. Библиотека расположена за административным корпусом, так что можно заодно и проветриться.

Шел довольно сильный дождь, но Баг, как всегда, повел нас через кусты, а не по симпатичной дорожке, которая вьется среди зарослей шаллона, декоративной сливы, рододендрона, веерного клена, земляничного дерева, люссакии, тсуги, можжевельника и елей (кажется, откуда-нибудь сейчас выглянет вуки или смерф).

Баг убежден, что Билл сидит у окна в административном корпусе и наблюдает, как сотрудники передвигаются по кампусу. Якобы Билл записывает тех, кто ходит непроторенным путем и выбирает самый краткий маршрут из пункта А в пункт Б, а потом одаривает отважных первопроходцев повышением по службе и акциями, надеясь, что они покажут себя такими же смелыми программистами.

В результате мы успели промокнуть до нитки и испачкать докерсы ягодами. На обратном пути мы взбунтовались и посоветовали Багу инкультурироваться. Мы сказали, что идти по дорожке – для его же блага. Баг пошел с нами, но заметно было, как он страдает. Физически.

Тодд решил поддразнить Бага и завел разговор о Xerox PARC, отчего Баг совсем вскипел. Он до сих пор не может простить Xerox PARC, что те запороли столько проектов.

Вдруг Майкл, который за все это время ни слова не произнес, сказал:

– Слушайте, а на этом повороте можно спрямить!

И сошел с дорожки.

Баг выпучил глаза. Майкл удачно срезал путь прямо перед административным корпусом.

Я поймал себя на том, что уже полгода не ходил в кино. Последний фильм, который я смотрел – «Кудряшка Сью». В самолете, когда летал на MacWorld Expo. Наверное, это не в счет. Да, пора заняться еще чем-то, кроме работы. Давно пора.

У Эйба обнаружилась предпринимательская жилка. Мы ужинали в кафетерии на первом этаже (индонезийский ба-май, двойной эспрессо), и Эйб признался, что хочет стать пикселизационным брокером (это такой человек, который ходит по музеям и покупает права на оцифровку картин). Типично для разбогатевшего майкрософтовца. Здешние миллионеры – первое поколение богатых нердов Америки.

Едва разбогатев, нерды едут в Шотландию, Патагонию, Таиланд и другие экзотические места из журнала «Conde Nast Traveler». Покупают – не в кредит! – мебель шекеров[21], саабы, карпов кои[22], пилчукское стекло[23], индейские сувениры ручной работы и пенсионные планы 401(К)[24]. Строят на плато Саммамиш роскошные дома и обзаводятся всевозможными электронными игрушками.

В общем, скромно живут, зато весело и оригинально. Странно, что никто не заказывает себе мавзолеи. Хотя, наверное, скоро начнут. Гробницы будут изумрудные или фиолетовые, с застежками на липучках и обивкой из гортекса.

Как большинство моих коллег, Эйб поддерживает фискальную политику республиканцев, хотя к идеологии в целом равнодушен. Почему-то многие акционеры рано или поздно превращаются в республиканцев.

День закончился быстро. Опять шел дождь, что приятно. Для меня, выходца из штата Вашингтон, лето здесь слишком жаркое и сухое.

Завтра куплю японскую жареную лапшу. Посмотрим, будет ли Карла есть. Ей нужны углеводы. Снеки и аспартам – никудышная еда для программистов.