Скажи мне что-нибудь хорошее

– Вы чудесная женщина, – сказал он. – К сожалению, нужно идти: дела, да и в отделе неизвестно чем занимаются.

– Будет время, заходите, – улыбнулась она.

– Обязательно! – кивнул Грибов. – А знаете, что, давайте перейдём на «ты».

– Согласна.

– Дима, – торжественно произнёс он и протянул ей руку.

– Лариса, – ответила она, протянув свою.

– Я знаю, – сказал он, пожимая тёплую ладошку. – Наши дамы рассказывали. Ну, я пошёл, до встречи.

Он вышел из архива и вдруг понял, что она ему нравится.

– Глупости, в моём-то возрасте, – пробормотал он, заскочил в лифт и, нажав нужную кнопку, добавил. – А что говорят о ней всякие Синичкины – несусветный вздор и глупые сплетни.

Лариса, оставшись одна, уселась за стол и открыла верхний ящик.

«Его записная книжка, – спохватилась она. – Забыла отдать. Совсем рассеянная стала».

После обеда директор собрал планёрку. Совещание получилось коротким: шеф обвёл присутствующих тяжёлым взглядом и произнёс:

– Через неделю агрегат в черновике должен быть готов. Ясно? Вопросы есть?

Вопросов ни у кого не нашлось, и спустя пару минут народ разошёлся по своим местам.

Грибов направился к конструкторам, уточнить кой-какие детали, но возле курилки его остановили.

– Дмитрий Михайлович! Что там, наверху, решили?

– Придётся поднапрячься. Помните, как раньше? Выполнить и перевыполнить!

– При такой зарплате мы можем только недовыполнить, – не удержался от ехидного замечания Синичкин.

– Леонид, не зарывайся. Несмотря на сложную обстановку в мире, нам зарплату всё-таки выдают.

– Ага, по частям.

– А ты, как Остап Бендер, хочешь всё сразу? – засмеялись вокруг.

– Естественно. Я даже могу завтра принести симпатичное блюдечко с голубой каёмочкой.

Дальше развить эту тему Лене не дали: появился курьер Тиша, краснощёкий молодой парень с наивными голубыми глазами. Стеснительный по натуре, он старался выглядеть старше своих лет, однако у него это плохо получалось.

– Мужики! – взволновано выпалил он. – Вы новую секретаршу директора видели? Такая модель, закачаешься. К ней подойти боязно.

– Почему «видели»? – снисходительно усмехнулся Синичкин. – Она что, картина? Интересная девушка, молодая, восемнадцать лет, пока не замужем, зовут Таня.

– Вот пострел, – восхищённо зацокали языками вокруг и разговор сразу переключился на женщин, а в центре внимания, естественно, оказался институтский Казанова.

– Тихон, у тебя в корне неверный подход к женскому вопросу, – назидательно поднял вверх палец Леонид. – Пойми, не бывает неприступных женщин, есть бестолковые ухажёры. Запомни, серые личности никого не прельщают, и свою пассию ты обязан заинтересовать или поразить. Неважно чем, главное, чтобы зацепило. Первое дело, конечно, внешний вид. – Он скептически оглядел Тишу. – Прикид по моде, какой-нибудь стильный галстук, оригинальная рубашка. Чтобы было сразу видно, что ты не какой-то там, прости господи, вертопрах, а с серьёзными намерениями. А дальше, исходя из твоих способностей и возможностей. Главное, чтобы ей с тобой было интересно. Если она обожает поэзию, а ты, кроме расписания автобусов, ничего не читал, можешь о ней даже и не мечтать. Ухаживать нужно нежно, со вкусом, в принципе допускается небольшой налёт нахальства, главное – не переборщить. Кроме того, обязательно учитывай Ай-кью дамы, в смысле интеллекта: одной хватит культпохода на спектакль модного режиссера, другой – приглашения на светскую тусовку, а третья всю жизнь мечтала пожра…, пардон, откушать в приличном ресторане. Кстати, отсюда сделай вывод: у тебя всенепременно должны быть деньги.

– А если она на Майями дом захочет или личную яхту? – раздался чей-то насмешливый голос.

– А это уже из другой оперы. Ухаживать надо по средствам. Знаете, вокруг много простых женщин, нуждающихся не в богатых спонсорах, а в обыкновенном теплом к ним отношении. Я, например, вчера с одной монашкой познакомился. Да-да, и не делайте большие глаза. В магазине стояли рядом в очереди за стиральным порошком. А вы чего подумали? Между прочим, вполне приличная женщина: спокойная, говорит в полголоса; не то что вы – орёте благим матом уши вянут. Умная, начитанная, приятно поговорить. В отличие от вас уважает чужое мнение.

– И ты конечно пригласил её вечерком домой, – съязвили в толпе.

– От народ, никакого воспитания, – с осуждением посмотрел на них Леонид. – Вы, прежде чем болтать всякий вздор, сначала хоть немного подумайте головой или тем, что её заменяет – это же монашка! Знаете, какие в монастыре порядки?

– Мы тебя знаем, и не первый год.

Леонид обвёл присутствующих скептическим взглядом:

– Глядя на вас, у меня появилась мысль: а не податься ли и мне в монастырь?

– Трепло, да ты без баб и неделю не протянешь, – зашумели со всех сторон. – В мужском монастыре монашек нет.

– А кто говорит про мужской? – вопросительно вскинул вверх брови Синичкин. – Я там ничего не забыл, лично я собираюсь в женский.

Вокруг дружно заржали.

«Ну прохиндей! – восхищённо подумал Грибов. – Умеет с женщинами обращаться, не то что я. Хотя, а Лариса с ним не очень-то желает разговаривать».

От этой мысли он развеселился и, напевая, направился к себе в отдел, и прекрасное настроение не покидало его до конца дня.

ЧЕТВЕРГ

Дмитрий открыл глаза, закинул руки за голову и мечтательно уставился на разбежавшихся по стене солнечных зайчиков. Утро начиналось самым прекрасным образом: на работе – крупный заказ и появился шанс получить приличную премию. А там глядишь, дальше – больше. Как ни крути, а жизнь всё-таки замечательная штука!

– Я думала ты в ванной? – в комнату заглянула жена. – Посмотри на часы, лежебока.

– Ба! Целых пятнадцать минут лишних провалялся, точно опоздаю, – подскочил Грибов и принялся лихорадочно собираться

Сделав пару глотков кофе, он торопливо чмокнул жену в щёчку и помчался по лестнице на улицу, застёгивая на ходу куртку. Вдавился в переполненный автобус, перевёл дух и весёлым взглядом обвёл сумрачные, заспанные лица.

«Ау, люди! Жизнь прекрасна!» – хотелось закричать ему во все горло, и он с трудом удержался от такого безумного поступка: не поймут. У каждого куча забот и множество проблем, какой уж тут повод для радости.

«Как хотите», – подумал он. Ничто не могло сбить его с этого радужного настроения.

Без двух восемь он проскочил входную дверь и увидел Ларису.

– Доброе утро, опаздываем?

– Ой, и не говори, – махнула она рукой. – У меня муж сова: вечером не уложить, а утром не поднять. Да ещё пока ребёнка в садик отведёшь. Побегу, а то мало ли кто уже у двери стоит. Опять ругать будут.

– Счастливо. Смотри не упади, – крикнул он ей вслед и, решив не дожидаться лифта, бегом помчался по лестнице наверх. Скорее к себе, за стол, за любимый компьютер и.…

И к своему великому удивлению, вместо родного отдела, он очутился в буфете. В замешательстве он посмотрел по сторонам, но, поняв, что никому до него нет дела, подошел к витрине и принялся рассматривать её содержимое.

«Так, сладкое она не любит, значит, пирожное отменяется, – размышлял он, потирая подбородок. – Дарить бутерброд с сыром или колбасой – полнейшая глупость. Что тогда? Может бутылочку „Pepsi“? Отрава. А это что? Миндальные орешки? Пожалуй, пойдёт».

Купив пакетик с орешками, он в несколько прыжков взлетел на свой этаж и возле двери столкнулся с Китяевым.

– Ты откуда? – с недоумением уставился на него Сан Саныч.

– Понимаешь, такое дело, едва не проспал.

– Раньше ложиться надо, – назидательно произнёс Китяев и игриво ткнул его локтём в бок. – Или по ночам мечтаешь? Часом не влюбился?

– Скажешь тоже, – покраснел Грибов.

– Смотри, тут много молодых девок бегает, Тамарка узнает, будет тебе на орехи. Ладно, давай посмотрим, твои все на месте?

Они вошли в кабинет. Китяев оглядел присутствующих и, удовлетворённо хмыкнув, вышел.

– Сан Саныч, погоди! – вскинулся Грибов. – Тут ещё один вопросик провентилировать нужно! – И выскочил вслед за главным в коридор.

Китяев степенно шагал к лифту, однако Грибов догонять его не стал. Он подождал, когда дверки лифта закрылись, пошуршал в кармане пакетиком и, завернув на лестницу, помчался в архив.

– Можно? – поинтересовался он, заглядывая в дверь.

– Ой, Дмит… Дима, – обрадовалась Лариса, лицо её озарила радостная улыбка. – Конечно, заходи.

– Я тут мимо шёл, к главному. Дай, думаю, по дороге… – проговорил он и запнулся, сообразив, что несколько странно идти с третьего этажа на второй, через первый. Он смущённо повертел в руках пакетик с орешками и положил его на стол. – Вот, раз ты сладкое не любишь, предлагаю миндаль.

– Спасибо.

– А то сидеть одной целый день мне кажется очень скучно.

Странная робость почему-то охватила Грибова, умные мысли разбежались и ни одну из них он не успел ухватить за хвостик. Он растеряно смотрел по сторонам, лихорадочно соображая, что ещё сказать.

– А мыши здесь не водятся? – неожиданно для себя ляпнул он и обмер: – «Господи, какие мыши? Причём тут мыши?»

– Иногда пробегают, – серьёзно, словно на важный вопрос, ответила Лариса. – Их, по-моему, ничего не берёт.

– А вы бы кота завели.

– Кот был, но недолго. Он принялся когти о книги точить, пришлось убрать.

– А ещё по телевизору показывали, мышей змеи едят.

– О, вместо змеи здесь я.

– Зачем на себя наговаривать, – возмутился Грибов. – Какая ты змея?

– Гремучая. У меня муж ревнивый: чуть с кем словом перекинусь или даже просто поздороваюсь, сразу разборки: кто да откуда. Поэтому приходится мужскую часть человечества держать на расстоянии, а когда не понимают – шипеть, а то и кусаться.

– Ни за что не поверю, что ты злая и противная.

– Ещё какая мегера.

– А, по-моему, совсем наоборот.

Лариса внимательно посмотрела на него:

– Ты какой-то… – она слегка запнулась, подбирая подходящее слово, – необычный. Ничего обо мне не знаешь, а уже столько для меня сделал.

– Кто? Я? – с невинным видом переспросил Грибов. – Шоколадки, это мелочи, тем более ты их не любишь. А насчёт того, что ты хорошая. Знаешь, мы в жизни почему-то очень редко хвалим даже тех, кто нам дорог и нужен. В основном, когда собираемся за поминальным столом, вспоминая ушедшего в иной мир человека. Вот тогда мы спохватывается и начинаем сожалеть, что позабыли в суматохе жизни сделать сущий пустяк – сказать, пока он находился рядом, доброе слово и теперь уже никогда не скажем. Кстати, хочешь сказочку?

– Про репку?

– Почти. Тоже из жизни растений. Жил-был один Поэт. Как-то раз на день рождения ему подарили цветок: красивую белую розу. Он поставил её в банку и…

– А почему не в большую хрустальную вазу? – поинтересовалась Лариса.

– Не перебивай, – шикнул на неё Дмитрий. – Он поэт, а не попса, откуда у поэта деньги. Слушай дальше. Он взял обычную литровую посудину, налил туда обычной водопроводной воды и поставил на стол. Каждое утро, просыпаясь, он говорил ей: «Здравствуй, ты самая прекрасная Роза на свете!», а вечером, перед тем как погасить свет, снова подходил к цветку и тихо шептал: «Спокойно ночи, моя единственная». Так продолжалось много дней. Поэт любовался розой, вдыхал её тонкий аромат и читал ей свои стихи, в которых восхвалял каждый её лепесток. Но однажды он случайно заглянул в банку и обнаружил, что воды в ней нет – давно высохла вся до капельки. «Она погибнет!» – в ужасе воскликнул Поэт и опрометью бросился на кухню. Открыв кран, он с тревогой смотрел он на своё сокровище и, о чудо – у Розы не завял ни один лепесток. Как и в тот далёкий день их первой встречи, она была прекрасна и свежа. Вот такая сказка. Что скажешь?

– Не знаю, чудес никогда не видела, поэтому в них не верю. И муж меня редко хвалит.

– Нет проблем, сейчас исправим: ты умная, красивая и замечательная, и я тебя ещё раз поздравляю!

– С чем?

– А какая разница? Сегодня четверг, завтра всенародный праздник – пятница, или другой повод: до конца рабочего дня осталось… – он посмотрел на часы и присвистнул. – Ого, да я у тебя уже больше часа обретаюсь. Мои, небось, вместо работы сидят и гадают, куда их начальник делся. Извини, я побежал. – И он направился к выходу.

– А ты ничего у нас не забыл? – лукаво поинтересовалась она, склонив голову набок.

– Ой, точно, свою записную книжку! – он хлопнул себя по лбу и, вернувшись назад, взял её за руку. – Спасибо большое. Я ведь за ней и пришёл. Видишь, какой растяпа, совсем запамятовал.

И тут случилось непредвиденное: словно какой-то шальной бес ткнул его в загривок, и, подавшись вперёд, Грибов звонко чмокнул её в щечку. Ошеломленный своей нечаянной выходкой, он смешался и застыл на месте, ожидая вспышки гнева или града возмущённых упрёков.

У Ларисы расширились глаза, набрав воздуха, она раскрыла рот, собираясь строго отчитать его, но почему-то лишь укоризненно покачала головой. – Хулиган.

– Кто? – сразу ожил Дмитрий и состроил невинную рожицу. – Я тихий, скромный и забитый человек в возрасте, у которого при виде симпатичной женщины малость помутился рассудок.

– Болтуша, – рассмеялась она в ответ.

– Грешен, каюсь! – он приложил руку к сердцу и поклонился. – Больше не повторится.

Открыв входную дверь, он уже беззаботно помахал ладошкой: – До свидания! Всего хорошего!

– До свидания, – повторила Лариса, глядя ему вслед.

Она достала из сумочки сигареты, зажигалку и, глядя отсутствующим взглядом куда-то вдаль сквозь стеллажи, рассеяно крутила их в руках: впервые в жизни она не знала, как ей быть. Вздрогнув, она решительно тряхнула головой, спрятала всё обратно и попыталась успокоиться. Ведь, если разобраться, не произошло ничего особенного, просто человек немного созорничал.

И всё же в душе её нарастало смутное беспокойство. Целую вечность, со дня свадьбы, она не то что целоваться, но даже по-дружески не обнималась с посторонним мужчиной. Рискнувшие попробовать приволокнуться немедленно получали такой жёсткий отпор, что предпочитали обходить её за три версты. Она не понимала, как можно быть замужем и флиртовать с другими. Полностью занятая семьёй, она и помыслить не могла о постороннем мужчине, и вот на тебе – поцелуй. С одной стороны – нехорошо, а с другой, как ни стыдно самой себе признаться, приятно. А впрочем, что тут такого? Если разобраться, обычное чмоканье, от избытка чувств, этакая маленькая невинная детская шалость. И ничего больше. Случилось и прошло, на этом конец.

– У меня хороший муж, – громко, словно убеждая себя, проговорила она и чётко, по слогам повторила. – Хо-ро-ший.

К сожалению, это мало помогло. Да, на людях всё выглядело прекрасно: замечательная, любящая пара: всегда вместе, всегда под ручку, но вот дома… Дома «телячьи нежности» ни к чему – искренне считал её Олег. Правда, от неё ласки и заботы он требовал. Она старалась не обращать внимания на эти мелочи, однако, как не крути, а в последнее время он сильно переменился, стал каким-то равнодушным, даже про день рождения забыл. И цветов давно не дарил, не говоря о подарках. Привык что ли? Хотя, чего жаловаться, многие живут намного хуже.

Она села и увидела записную книжку Грибова.

Дмитрий вернулся к себе и с досадой обнаружил весь народ на месте. Стараясь избежать неудобных вопросов, он промычал нечто неразборчивое о том, что главный инженер уже запарил, быстренько проскользнул за свой стол и раскрыл первую попавшуюся книгу, однако вместо строчек перед его глазами стояло прелестное лицо. На его счастье, из КБ принесли новые чертежи. Грибов тут же загрузил подчинённых работой, а сам, придав лицу задумчивое выражение, уставился в окно.

На улице моросил мелкий дождик, размывая контуры видневшихся серо-коричневых домов с приглушенными пятнами цветных рекламных плакатов, и этот зыбкий пейзаж не вызывал уныния, а придавал всей картине странно-трепетное, немного таинственное выражение. Ему захотелось снова увидеть Ларису.

Неожиданно он заметил короткий взгляд Синичкина и, чтобы создать хотя бы видимость работы, потянулся, расправил плечи, словно безумно устал и, помахав с деловым видом в воздухе ручкой, положил перед собой лист бумаги.

«Заглянуть хотя бы на минутку, – думал он, старательно вырисовывая на бумаге разнообразные завитушки, и пытаясь придумать достаточно убедительную причину, чтобы спуститься вниз. – Делать пока нечего, а дальше неизвестно, будет ли время для разговоров, да и Риты пока нет».

Он подрисовал к завитушкам длинный нос-огурец, пару глаз и волосатую руку с кривой саблей – получился симпатичный гламурный пират.

«Идти или не идти? Вот в чём вопрос. И зачем я должен идти?»

Он склонил голову набок, пририсовал пирату кривенькие ножки, закрыл один глаз чёрной повязкой и, просияв, выпрямился.

– Люди, никто не видел мой ежедневник? – воскликнул он и демонстративно похлопал рукой по столу.

– Шеф, помнится, вы изволили забыть его третьего дня в архиве? – тут же высунулся несносный Синичкин. – Очень похоже на раннюю стадию склероза.

– Дьявол, точно! – хлопнул себя по лбу Грибов. – Ладно, я мигом, а вы, пока я хожу, чтобы всё досконально разобрали.

Он вышел в коридор, проскочил к лестнице и вихрем ссыпался по ступенькам вниз. Ворвался в помещение архива и едва не натолкнулся на Ларису. Лишь в последнее мгновение успел отпрянуть в сторону и случайно задел висевшую на вешалке сумочку. Ремешок оборвался, и сумочка упала на пол.

– Ах, – ахнули они, одновременно наклонились и, стукнувшись лбами, покраснели.

– Ради бога прости, – сконфужено произнёс он. – Я сейчас всё исправлю.

– А, ерунда, – вздохнула Лариса. – Этот проклятый ремешок постоянно лопается.

– Давай посмотрю, – потянул к себе сумочку Дмитрий.

– Бесполезно, – она обречённо махнула рукой. – Я его уже сто раз чинила.

Грибов покрутил сумочку и понял, ремонт пустяковый – одна из заклёпок разболталась и едва держалась на своем месте.

– Молоток есть?

– Молоток? – задумалась она. – Откуда?

– А что-нибудь похожее?

– Сейчас посмотрю.

Она ушла за стеллажи и вынесла оттуда короткий обрезок водопроводной трубы.

– Это подойдёт? В прошлом году слесаря отопление меняли, она осталась. Сказали, авось пригодится. С тех пор и лежит.

– Потянет. – Он слегка подкинул трубу на руке. – А может случайно и гвоздик завалялся?

Лариса выдвинула ящик стола, немного покопалась и извлекла из него огромный шуруп.

– То что надо, – кивнул Дмитрий.

Он приладил ремешок на место, несколькими точными ударами развальцевал посильнее заклёпку и торжественно вернул отремонтированную вещь.

– Пожалуйста, принимай работу!

Лариса осторожно дёрнула за ремешок. Он остался на месте. Она дёрнула сильнее – не поддаётся.

– Держится, а мой говорил, выкинуть, а сумочка почти новая.

– Ещё послужит, – напустил на себя безразличный вид Грибов.

– Здорово.

– Пустяки. Каждый нормальный мужчина обязан уметь делать любой ремонт своими руками. Лично я умею всё, а если немного подучиться, то и остальное. «Опять я какую-то околесицу несу», – ужаснулся он, однако остановиться уже не мог, – Так что, если опять понадобится помощь – зови.

– Большое спасибо.

– Спасибо мало, – замирая от собственной наглости, важно произнёс он и показал себе на щёку. – Сюда, пожалуйста.

Она улыбнулась, потянулась к нему губами, и тут в последний момент Грибов снова решил похулиганить. Он круто повернул голову, и их губы встретились. Лариса резко отпрянула, и в её потемневших глазах промелькнуло смятение.

– Никогда, вы слышите, никогда не делайте больше так, – запинающимся голосом проговорила она.

– Прости ради бога, – перепугался Дмитрий Михайлович. – Я не хотел тебя обидеть. Я…

В это время зазвонил телефон. Лариса, стараясь справиться с собой, взяла трубку, а затем, молча, протянула её Дмитрию.

– Ты опять там? – раздался подозрительный голос Китяева. – Что у тебя с телефоном? Тебя жена ищет. Просила передать, чтобы срочно позвонил.

– Понял, спасибо, – кивнул в трубку Грибов, положил её на место и взял Ларису за руку.

– Прости старого дурака.

– Ничего, – грустно взглянула на него Лариса. – Иди, тебя ждут.

Он взялся за дверную ручку, но остановился и нерешительно вернулся назад.

– Ты действительно не обижаешься? А то я буду ходить и переживать. Или нет, никуда не пойду: сяду здесь, на полу и буду ждать амнистии, полной и окончательной.

Она внимательно посмотрела ему в глаза, словно пыталась прочесть его мысли.

– И всё-таки ты странный, а я действительно не обиделась, почему-то не могу.

– Ты хорошая, – проговорил Дмитрий и бережно коснулся рукой её волос. – Честное слово.

– Не знаю, – вздохнула она и провела пальцем по его губам. – А помада моя тебе ни к чему. Шагай. Хотя нет, погоди, – И она проворно открыла ящик стола. – Твой «Ежедневник» так и будет у меня лежать?

– Совсем память отшибло, – признательно прижал к груди руку Грибов, забирая записную книжку. – Кстати, мне ещё посоветовали статью из нового «Вестника» посмотреть.

– Принести? – рванулась внутрь помещения Лариса.

– Времени нет, другим разом, – отмахнулся он. – До свидания.

– До свидания.

Грибов вышел из архива и похлопал себя по карманам. Странно, телефона не было. Он поднялся в отдел и обнаружил пропажу в кармане куртки. Чертыхаясь про себя, он набрал телефон жены.

– Что случилось?

– Ничего особенного, у нас новый зам. В четыре совещание. Мало ли задержимся. Поэтому не жди меня, а сразу иди домой.

– Ясно, – ответил Грибов.

Он решительно окунулся в работу, однако нет-нет, и вспоминал произошедшее внизу. Наконец рабочий день закончился. Выскочив из лифта, он увидел пересекавшую фойе Ларису, оглянулся по сторонам, не смотрит ли кто, и быстро показал ей язык.

– Ты совсем как мальчишка, – рассмеялась она. – До завтра.

На улице её вновь ждал муж. Грибов посмотрел им вслед. Странно, но сегодня ему почему-то стало немного неуютно.

«Ишь, припёрся. Хотя, чего это я».

Дома его сразу зажали в угол Никита и Сашенька, требуя немедленного присоединения к их компании. На сегодняшний вечер они задумали устроить спортивный праздник. Дочь категорически отказалась стать участником игр и сбежала с книжкой в другую комнату. Поэтому деда внуки даже слушать не стали, а, едва дав раздеться, потащили в гостиную.

– Смотри, что я умею, – похвасталась внучка, улеглась на ковёр и стала демонстрировать стойку на спине. Никита тут же пристроился рядышком и принялся тянуть вверх ноги.

– Подумаешь, – хмыкнул Грибов и повторил упражнение.

– А кто дольше простоит на одной ноге? – попыталась взять реванш Александра.

– Неужели непонятно, конечно, я, – поджал ногу дед.

– Аиста изображаешь? – спросила, заглянувшая в дверь жена.

– Показательное выступление, – подмигнул ей Дмитрий. – На первенство квартиры. – И тут же погрозил пальцем Сашеньке. – Не жулить.

– Ладно, соревнуйтесь, а я пойду ужин разогрею, – сказала Тамара.

– Как совещание?

– Нормально. Знакомился с коллективом. – И она отправилась на кухню.

А Грибов, заметив, что внучка на секунду поставила вторую ногу на пол, выпятил грудь.

– Я победил.

– А мостик можешь?

– Не, я старый, – попробовал увильнуть от поражения дед. – Мне доктор не разрешает.

– Что слабо? – выглянула Тамара.

– А сама?

– Я есть готовлю.

– Очень уважительная причина.

– Деда, не сачкуй, – выглянула из соседней комнаты дочь. – Ты у нас ещё не старый, не прикидывайся. Не хуже многих молодых.

– Вот пойди и скажи маме, как ей с мужем повезло.

– Повезло, повезло, – отозвалась с кухни жена.

– И это правильно, – важно произнёс Дмитрий и повернулся к внукам. – Раз я мостик сделать не могу, то предлагаю ничью.

– У нас тоже первое место? – хитро прищурилась Александра. – А где наши призы?

– Призы? – опешил дед. – Ну, я думаю, как пойдём в магазин, выберете. А сейчас – ужинать.

Наконец наступило время укладываться спать. Прочитав внукам «засыпательную сказку», заморенный Грибов расстелил постель и, заглянув в спальню жены, чмокнул её в щёчку: – Спокойной ночи.

Он вернулся к себе, завалился под одеяло и вдруг вспомнил Ларису.

«Интересно, а какой у неё ребёнок? – подумал он, засыпая. – Пригласить бы их в гости».

А Лариса сидела на кухне и тихо плакала.

– Чего ревёшь? – выскочил из комнаты Олег. – Сама виновата. Нечего всяким козлам глазки строить.

– Я никому не строила.

– Хватит! – рявкнул муж. – В последний раз я с тобой куда-то пошёл. И потише тут, я спать.

Она вытерла слёзы, прикрыла дверь и позвонила Кате.

– Привет. Да ничего хорошего. Поначалу всё шло нормально, а потом Олег поднабрался и вздумал, что сидевший за соседним столиком мужик на меня пялится. Естественно, сразу же завёлся и закатил скандал. Дома ещё целый час орал, хорошо Стасика у свекрухи ночевать оставили. Меня до сих пор колотит. Где-где? Спит. Да брось, куда я с ребёнком. Пока.