Заика… Рыбка в аквариуме

– Куда тебе? – услышал я через окно кассы…

Я положил деньги в лоток. Господи, как же стыдно, я готов был провалиться сквозь пол, благо знакомых нигде не было, а если бы были… Пришлось бы корчиться. Люди ещё даже не знали, сколько стояли бы за мной в ожидании своего билета, пока бы я объяснил, куда держу путь.

Я стал показывать кассиру жестами, чтобы дала мне ручку и листок, – мне нужно было написать, куда мне билет. В следующие разы я уже подготовлен был заранее – у меня заготовка уже была написана, и я смело клал записку с деньгами. Кассир быстро смекнула и, подав листок с ручкой, уже спокойно ждала, когда я напишу и положу в лоток. На моё удивление, всё прошло так естественно и быстро, что никто ничего не понял. Получив билет и войдя в автобус, я успокоился – как камень с плеч упал: с таким пороком не только артистом станешь, но и язык жестов освоишь! Пока заики мучились со своей физической проблемой и пытались её решать, как слепые котята, тыкались кто куда, пытаясь открыть в темноте своих проблем закрытые двери в надежде распахнуть их и увидеть свет исцеления порока, который наложил тяжёлую лапу на их дальнейшую, полноценную и счастливую жизнь, и она реально ломалась и закрывала многим людям путь к осуществлению мечты. Одно дело – когда работа заключается в ударах молотка или вытачивании деталей на станке. Здесь всё понятно, особого выражения мысли и словесности не требуется. Другое дело – когда человек творческий и с яркой мыслью, который желает выплеснуть наружу словами и сочно отправить её публике, да не тут-то было – молчи и наслаждайся другими или через бумагу выражай в виде газет, книг и журналов. Заикающиеся люди, в основном творческие и талантливые в своей основе, априори неплохо поют и неординарно мыслят, но что толку, когда я в классе являлся первой скрипкой на школьном конкурсе в хоре, а сказать-то ничего не мог, – как говорится, «назвал все буквы, а слово прочесть не смог». Путём научно-медицинских исследований профессора и учёные пришли к выводу (не вдаюсь углублённо в исследования, хотя изучал их), что у человека с заиканием и обычного человека по-разному работают полушария мозга, и, дабы исправить речь, требуется в письме писать левой рукой. Мы это тоже проходили – целое лето я учился и писал левой рукой по два часа в день, каждый день, исписал две серьёзных тетради… а воз и ныне там, даже не сдвинулся ни на миллиметр. Разве можно думать и творить как медведь? Ни разу не побывав в его шкуре и не зная его чаяний, повадок и настроения, а только наблюдая со стороны и изучая его действия, думая, что изучил этого товарища! Да никогда не изучишь его полностью, только верхушку айсберга увидишь, только сам этот мишка знает, что ему хорошо, а от чего ему плохо. Так и заика только сам себе может помочь, и каждый, желая скрасить его недуг, пытаясь исследовать в разных направлениях, – бессилен! К сожалению, я начинал понимать, что только сам себя можешь вытащить из болота с трясиной, всё, что можно, всё, чем можно было излечиться, абсолютно все доступные средства уже были испробованы и исследованы мной и моими родителями.

5

А вот и моя долгожданная, безнадёжная первая любовь накрыла и понесла меня на крыльях безмятежных юных лет. Первые попытки выразить себя в стихах, полных эмоций, таинственных чувств, неведомых мне доселе, – ну и что с того, если я не мог подойти к ней предложить и выразить к ней свои чувства? Зато я мечтал, я фантазировал, как подходил к ней и мы разговаривали, при этом я не заикался и видел себя со стороны, как плавно и красиво говорил, видел, как мы улыбаемся друг другу, немного смущаясь, отводя глаза, а назавтра после уроков, взяв её сумку, провожал домой. Но увы, это были только мои фантазии и мечты – на самом деле, наяву всё было иначе и гораздо скромнее, чем в моих мыслях: никаких разговоров, и тем более провожаний домой. Желания и восторг видела только бумага, на которой я марал втайне какие-то любовные послания в виде стихов к ней и прятал их под шкаф, чтоб, не дай бог, никто не увидел и даже не догадался о моём трепетном чувстве. Конечно, я видел и наблюдал картину, что к своим пятнадцати годам мои одноклассники уже вовсю щеголяли и встречались с девчонками, первые поцелуи, жаркие и страстные по своей неопытности и наивности, первое «хочу» и первое «нельзя», да… всё это было, но не со мной, и по-мальчишески меня это ранило и било по моему самолюбию. И от тоски по несбыточному всё больше и больше уходил в спорт, где были почитание и успехи, совершенно другая жизнь, иная, чем школьные будни. Но, как бы то ни было, школьные годы прекрасны, полны надежд и радости, отрочество – особая пора жизни, потому как именно в годы отрочества и юности начинает формироваться личность человека, с какими моральными установками и убеждениями начнёт плыть его маленький корабль по неизгладимой морской буре жизни, и то, что мы взрастим, то и будет расти в нашей душе, то, что вложим в себя, какой фундамент зальём себе, такой дом и начнёт строиться, кто в хатке будет жить духовной, а кто – в особняке душевном. Только не все это понимают… вовремя. Ах, школа-школа; горько понимать, что никогда больше не повторится, десять лет пролетели, как стая журавлей, курлыча, улетая вдаль, к новым берегам и странам, и на переломе мая, к концу моей школы, подсказали информацию, что есть один педагог-логопед, принимает исключительно на дому, занимается только с детьми, но готова меня посмотреть и позаниматься со мной. А почему бы и нет? Судьба даёт, толкает – нужно пробовать, брать. А может быть, это шанс? У юноши в семнадцать уже на лице проявляются изменения в виде «хотюнчиков», а он ещё даже девичью руку никогда не держал в своей руке, и когда её возьмёт? И возьмёт ли – при таком катастрофическом положении? Нужно идти, и пошёл.

Мы встретились с ней. Вера Константиновна – улыбчивый немолодой человек с открытым лицом и добрыми глазами – так нежно и по-домашнему приняла меня.

– Добрый день, давай познакомимся! – Она представилась, теперь моя очередь.

– А…А…А… – Я широко открыл рот, и челюсти судорожно стали в быстром порыве играть навстречу друг другу.

– Андрей? – вопрошала она.

– Нет, – отрицая, замахал головой я.

– Александр?

– Нет.

– Алексей?

– Да, – кивнул в ответ.

Она по-матерински приобняла меня и, проводив в свой кабинет, усадила в уютное кресло и села напротив. Мы разговаривали около часа, я ей доверился и говорил как мог, со всеми своими наборами дефектов. В конце нашего откровенного диалога она мне выдала всё-всё, что видит и над чем очень усердно и не один год, а может, и не два и не три, мне предстоит работать, чтобы убрать недуг, и тихий, спокойный, уверенный, мягкий, неторопливый голос говорил вот о чём:

– Алёша, ты же хочешь излечиться? Конечно хочешь, если бы не хотел, не пришёл сюда, – ответила на свой вопрос. – Давай будем с тобой честны и откровенны, я хочу тебе помочь, и из того, что я сейчас услышала и увидела, я сделала первые выводы, над которыми уже сейчас тебе нужно начинать работать. – Она посмотрела на меня внимательно, наблюдая за реакцией, и продолжила: – У тебя очень скудный и бедный словарный запас, очень ограниченный. Не обижайся, но я говорю как есть, иначе у нас ничего не получится. Твой дефект происходит в самом начале каждого слова, поэтому и продолжения речи нет, слова нет, потому как ты хочешь его сказать и зацикливаешься на этом, выдавливаешь до упора – отсюда происходят спазмы блокировка… всё, тупик, и вот что я ещё заметила: где в самом начале слова две согласные вместе (имею в виду «сг», «пр», «тк» и прочее), то ты вообще это слово не можешь начать. Ты меня слышишь, о чём я тебе говорю?

– Ага. На самом деле я впервые услышал откровение, мне всегда хотелось говорить как все, если это тракторист – значит, тракторист, а тут в начале слова две согласные «тр» – вон оно как…

– Тебе нужны слова, в которых будет много гласных букв, таких как а, ю, я, э… ты понимаешь? Чтобы они тянулись, пелись, то есть нараспев, и подбирать слова, где в начале будут именно тянущиеся буквы, а не глухие… а чтобы иметь в обороте много слов и по смыслу заменять те, которые не получаются, – нужно много читать, прямо берёшь и читаешь всё подряд, желательно художественную литературу. И насыщай себя… если непонятно какое-либо слово по значению – выписывай его и ищи в словаре. Ты должен оперировать огромным запасом слов – в этом будет одна из наших первых побед. На этом давай сегодня завершим. Значит, будем заниматься два месяца с тобой ежедневно, кроме выходных. Но каждый день я тебе буду давать домашние задания, которые требуется выполнять по полтора часа в день. Каждый божий день. Готов?

– Конечно, готов. – Разве у меня был выбор?

В этот же вечер я обратился к бате, чтобы тот подобрал мне книгу, на его взгляд, интересную мне, благо дома находилась неплохая библиотека, которая всю мою жизнь маячила перед глазами в шкафу и ни разу в жизни не была мной тронута. Не было печали – так нужда заставила. В ответ я получил толстенную книгу про партизан и разведчиков «Сильные духом», которая мной была поглощена за неделю, следом вторая, третья, пятая… как ненасытный воду пьёт, я себя насыщал литературой и новыми словами, яркими оборотами речи и впечатляющими словосочетаниями, выписывая интересные пословицы, высказывания и неординарные слова, чтобы их со временем применять; мало знать – надо и применять, мало хотеть – нужно и делать. Но всё это будет гораздо дальше и нескоро усвоено, а пока я пришёл на первое занятие – как прилежный ученик и учитель, мы начали пропевать школьную азбуку по слогам. Мы вообще не разговаривали, мы пели, пели абсолютно всё с ней, даже когда здоровались и прощались короткими фразами в виде песни, и перед каждой песней останавливаясь и набирая воздух в лёгкие, на выдохе плавно и не спеша выдавали песенные фразы. Это выглядело достаточно смешно и необычно.

– Короткую речь слушать хорошо! – говорила она.

А мне стоило выражаться короткими фразами и предложениями. Следом за азбукой шёл старый, потрёпанный песенник с русскими народными песнями. О, как мы с ней громко и не спеша пели во всё горло – даже соседи вглядывались в окно нашего кабинета! Впоследствии этот песенник участвовал во всех наших встречах, пусть на десять минут, но всегда с пользой. Полтора часа пролетели как миг с интересом и надрывом голосовых связок, и, конечно, я получил первое домашнее задание, которое должен был выполнить, как в школе, а заключалось оно в том, чего я даже не мог предположить.

– Без языка и колокол нем! Твоя задача – работать языком и губами перед зеркалом, то есть язык вытаскивая то влево, то вправо, максимально вытягивая его, круговые движения языком. – Она показала, как следовало это делать. – Губами тоже! – Она открыла широко рот и сделала губы бантиком, максимально вытягивая их вперёд. – Нужно довести мышцы гортани, голосовые связки и подвижную мимику лица до такой степени, как у артиста эстрады и разговорного жанра, при всём этом ты должен широко открывать рот и губы, произнося каждую буковку настолько чётко, насколько возможно, чтобы она аж звенела, чтобы был слышен приятный свист… тебе нужно вырабатывать свой стиль общения, не похожий ни на какой другой, в общем – стараться быть оригинальным и неподражаемым… а после того, как сделаешь гимнастику языка, начнёшь пропевать звуки а, ю, э, я, и, е, все тянущиеся буквы, но в своём порядке: а-а-а-а-а-а плавно переходящую в ю-ю-ю-ю-ю-ю, то есть а-а-а-а-а-ю-ю-ю-ю-ю… – Она нарисовала мне стрелочками очерёдность букв и звуков, которые я должен был перед зеркалом, глядя на себя, выпевать с чётким произношением. Задание получено, первый урок завершён.

– Ну-у-у… до-о-о сви-ида-а-ани-и-я-я! – пропел я.

– До-о-о сви-и-ида-а-ани-и-и-я-я-я! До-о-о завтра-а-а-а! – с улыбкой она попрощалась со мной.

Назавтра мной было всё выполнено по инструкции, ещё не понимая, зачем эти песни и к чему они приведут, и не зная, что то малое, которое запустилось, вызовет огромную волну. Прошла неделя занятий с дополнительными, ежедневными упражнениями дома – наверное, всё шло своим чередом и по плану, составленному ею.

– Алёша, у тебя очень красивая улыбка. Мне кажется, её нужно использовать шире, чем улыбку: улыбкой можно заполнить паузу, если требуется подобрать слово по смыслу, – тем самым никто не поймёт и не заметит, как ты манипулируешь своей речью, и вообще ищи в себе плюсы, которые будут нравиться твоим собеседникам, ищи и оттачивай жесты, заполняй паузу ими, когда не идёт слово…

«Да, – думал я в этот момент, – те, у кого мы учимся, называются нашими учителями, но не всякий, кто учит нас, заслуживает это имя». В моей ситуации был Учитель с большой буквы, педагог от Бога, можно сказать, моя вторая мама, которая пыталась дать жизнь своему птенцу.

Подходил к концу наш первый месяц труднейшей и кропотливой работы. Я стал замечать, что стала уходить нервозность, прекратились спазмы, спокойность и уверенность приходила с каждым днём, с каждым словом, с каждой улыбкой и жестом. Ко мне вдруг пришло понимание, что для перехода к непростому и сложному слову нужно использовать короткие местоимения, как бы маленький трамплин, но для соединения предложения, слов и связки речи, что чудесного было в этом секрете – так то, что никто не замечал этой связки местоимений между словами, а для меня она стала спасением, и я начал оттачивать всё новые и новые обороты. У меня стало получаться, и уже к концу второго и последнего месяца занятий я уже спокойно читал перед большим зеркалом, где наблюдал ещё небольшие судороги и лёгкие подёргивания в области рта и щёк. Мне требовалось со временем убрать их, но я уже видел в зеркале, как я разговариваю с собеседником и в каком виде предстаю пред ним; огромная работа проделана за эти два месяца, но годы ещё впереди, чтобы разговаривать как обычный человек, чтоб комар и носа не подточил. Я вдохновлялся и наполнялся радостью, как воздушный шар.

– Ну вот и всё… Алексей, сегодня мы завершили с тобой наш двухмесячный тур, – с улыбкой и некоторой грустью в голосе сказала Вера Константиновна. – Твои паруса наполнены добрым, новым ветром. Отпускаю твой парусник в дальнее плавание. На твоём веку ещё много будет… Я хочу тебе сказать, что самое смешное и глупое желание – это желание нравиться всем. Избегай того, что не твоё, не терпи нарушения своей внутренней гармонии, общайся с теми, кто тебя выслушает, как бы ты медленно ни говорил. Идиотов слишком много, людей мало – держись людей.

Она мне много чего говорила – так сказать, наставляла, – и эти её мысли и слова переворачивали мою жизнь, такие важные и нужные, такие новые и пока непостижимые, так вовремя и решительно для меня. Мы очень тепло с ней распрощались, как мать с сыном, который уходил в свою новую жизнь, а назавтра, на следующий день, мне выпало новое испытание. Ровно месяц я должен был молчать, то бишь как немой, через бумагу и жестами общаться – вот и вспомнились уроки прошлого. Тяжёлый летний месяц, как вечность, без надрыва, спокойно, но очень тягучими днями спасали только книги и спорт; очень много новых мыслей и домыслов в это время роилось у меня в голове, вопросов и боязненных ответов, как будет, когда закончится этот нескончаемый месяц. Но я уже для себя чётко решил, что буду разговаривать настолько медленно и плавно, насколько это возможно, и мне плевать будет на всех, кто это не поймёт или осудит; нужно было спасать себя, и вряд ли когда-нибудь выпадет другой шанс все исправить, только сейчас я нацеливал уже себя: или сейчас, или всё пойдёт под откос – вся безумная работа, не только моя, но и моей наставницы, а она так беззаветно верила в меня!

Всё проходит в этой жизни, и мой месяц тоже прошёл, пора сказать слово – и слова пошли, тихо и не спеша, слово слово родит, а третье само бежит. Конечно, по мановению доброй волшебницы не стало идеально, но процесс улучшения заметили все. К девятнадцати годам я уже работал учителем физкультуры в одной из школ города; я давал себе отчёт, куда я иду, ведь дети очень тонко чувствуют, где твоя слабина, и если поймали эту слабину, то, считай, потерпел фиаско, в этот же день пиши заявление об уходе… Но ничего – отработал столько, сколько мне было необходимо, и никто никогда не узнал о том, с чем я борюсь всю свою жизнь. До идеальности речи были годы почти каждодневных работ и усилий, экспериментов с ударением, с паузами, улыбками между слов и разговорами с зеркалом. Приходилось много учить наизусть, осилился «Евгений Онегин» из восьми глав, который цитировался и восхищал дам, приводя в восторг, а я и рад был, и упивался комплиментами, которых так ждал всю свою жизнь. С лордом Джорджем Гордоном Байроном мы стали лучшими друзьями, а с его «Дон Жуаном» – вообще братьями, я вместе с ним вставал и ложился спать, заучивая наизусть его искромётные, божественные строфы, которые по сей день сидят у меня в голове и слегка волнуют общество при лёгком соприкосновении со стихом из моих уст.

6

Что же дальше происходило с моим Алексеем, после его первых работ в обществе и долгожданных летучих фраз, когда его корабль пошёл бороздить просторы взрослой жизни? – резонно и логично задаст вопрос мой читатель. Сумел ли он выбраться из коварных лап неистощимых, постоянных душевных болей и ран, с которыми шёл по короткой, но насыщенной жизни? Смог ли разорвать цепи изгоя и одиночества? Какие сети были уготовлены его судьбе?

…Истинное величие начинается с понимания своего ничтожества! Человек растёт по мере того, как растут его цели. Нет, заикание победить не удалось, и, думаю, не слукавлю, если скажу, что это бич человека до конца дней, его крест, который нести он будет по жизни.

Но пришло со временем осознание, что его можно стабилизировать, успокоить, и подавать речь в своём ключе, играя новыми красками словесных оборотов, неординарными ходами предложений, иногда растягивая слова в речи, – это звучит сексуально для определённого женского рода. Приобретались оригинальность мысли, оригинальность поведения, быстрота мышления, появлялись плюсы, которые находились глубоко в себе и постепенно оттачивались годами. Алексей проделывал свой путь, новый поиск себя, который, как ему казалось, действительно его. Не останавливаясь и продолжая постоянные движения вверх, к своим звёздам, к своей мечте. Он становился игроком, играя все жанры в своём лице, а жизнь его превращалась в абсолютный театр, где он играет и наслаждается своей игрой. На самом деле он не мог иначе, потому как общепринятые двери для обычного человека ему были закрыты. И он себя ловит на той мысли, что в его письме отражается вся палитра нестандартных фраз и выражений, несвойственных обычным людям и писателям, свой стиль общения и повествования. Вошло в привычку разговаривать не спеша, плавно, чётко произнося каждую буковку со свистом. Вырабатывался свой стиль речи, поведения, жесты. Конечно, только дурак не меняет своё мнение и себя: так как он себя не считал таковым, то и всё время искал и ищет всё новое и разнообразное, уникальное и оригинальное в своём поведении и мысли. Только оригинальный и разносторонний человек является интересным и желанным собеседником, к которому тянутся и наслаждаются его обществом, который блистает и увлекает за собой. Иногда стабилизация даёт сбой, и он до сих пор и сейчас обречён бороться с самим собой… где-то да дернётся та непослушная губная мышца, что-то да мешается быть уверенным в словах и выражениях.

И тогда приходится остановиться и уйти в себя на день, на два, чтобы вновь набраться энергии и сил для последующих оригинальных жанров в своей игре.

У каждого есть своя потайная комната в душе, со своими страхами, болями и тайнами, в которую мы никогда, ни при каких обстоятельствах никого не впускаем, – этот вход запрещён для всех. И я нисколько не жалею о том, что достал свой скелет и открыл для всех ящик Пандоры, как филиппинский лекарь, вынул нутро, прополоскал и положил его на тетрадь. Ещё раз пережил свою боль со слезами на глазах, проговорил отдал на суд. Если я смог – смогут и другие. Если у вас есть деньги, то вы их будете тратить, если у вас есть здоровье, вы будете его отдавать, если у вас есть огромное желание и заветная цель, то вы обязательно к ней придёте и возьмёте то, чего таким упорством и трудом желали.

До двадцати пяти лет были освоены в совершенстве жесты и телодвижения, апогеем знаний стал телевизор, когда выключаешь звук и понимаешь, о чём идет речь в кадре, благодаря мимике и жестикуляции актёров и ведущих. Азы гипноза тоже были побеждены – для всеобщего развития и понимания психологии человека. «Пять ключей полного расслабления» мне понадобились для расслабления моих мышц лица, когда они от напряжения и долгой речи готовы были лопаться от усталости, особенно к вечеру. Я научился по отдельности расслаблять нос, губы, щёки, глаза, лоб и в конечном итоге за три секунды расслабить всё тело до кончиков ногтей. Сотни книг, сотни стихов начали меня выводить на другой простор уверенности и контроль своей речи. Я поверил в себя каждой клеточкой. «Никого и ничего не бойся», – звучало, как мантра, в моей голове. Как мясорубка, я перемалывал свой страх.

Когда знаниями насыщен, то защищён со всех сторон, и у тебя есть на всё ответ, на все действия и бездействия.

Пришло время открывать свой бизнес по производству плетёной мебели – мало кому знакомой, но многих интересовавшей. И лучшая, всеобъемлющая реклама – конечно же, телевидение, для заявки амбиций делопроизводства. Полный вперёд! Две недели шёл цикл передач на местном телевидении, где я давал интервью о своём бизнесе и декламировал его на весь город. Да, для меня это был пик восторга, успехи моей каторжной работы, которую я преодолел неимоверными усилиями… Смог – и теперь ловил лавры успеха. Уже потом были корпоративы на двести, триста, четыреста человек, которые я с удовольствием проводил, держа в приятном настроении и смехе по пять часов публику, бесконечно благодаря её за отдачу. Но всё это было потом…

Да, я хотел быть как все, желал победить и побеждать, потому что лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них на бой идёт.

25.04.2022 г.

Холостяки

Было время, я холостяковал – нет, не то чтобы без семьи был, а по своей глупости, непониманию сути, глубины семейных уз, ушёл из неё. Как и многие из молодых людей, я не понимал всей ответственности и тайны отношений в семье, всё мне казалось проще, как понятие «семья» уже понималось в более зрелые годы – ценность семьи, понимание крепкой и дружной семьи… а пока я ушёл и снял себе квартиру. Когда ты холостяк и свободен как птица, как нам это кажется всегда, тогда и происходят какие-то события, авантюры, приключения на свою пятую точку, какие-то мимолётные романы с такими же ветреными красотками, которые ищут то любовь, то похоть, а то и просто от скуки, говоря, что секс – это ещё не повод для знакомства. Жизнь холостяка – она особенная: тут же находятся новые друзья, да и старые вдруг, как пчёлы на мёд, стремятся к тебе и находят тебя быстрее, чем происходят кошачьи свадьбы, – вот уж точно умный к умному стремится, а холостяк к холостяку, даже если вы не виделись несколько лет, то всё равно каким-то ветреным, холостяцким чутьём и вольным ветром вас несёт навстречу друг другу судьба. И начинается беспрерывный поиск приключений и проблем.

Был тихий летний вечер. Машины шныряли за моим окном однокомнатной холостяцкой квартиры. Сегодня я уже решил для себя, что никуда не пойду путешествовать, и даже дал отбой двум приглашениям. Есть у меня сегодня интересная книга, которую всё время перекладывал с места на место, ища подходящего момента открыть и насладиться ею; с этими гульками некогда и знаниями чужими насытить себя, а как хочется иногда уйти со своей лыжни повсеместных дум и забот на чужую, окунуться в мир других страстей и мыслей, хотя бы через книгу, разбавив своё однообразие! И только я хотел восторгнуться здравыми мыслями, заварив себе вкусный, ароматный чай, добавив в него глоточек коньяка и взяв литературу в руки, как загудел мой старенький сотовый телефон. «Кому я ещё сегодня понадобился вечерком? – размышляя вслух, я поинтересовался у табло телефона. – А, Рыжий Саня, ну-ну, давненько уже не слышал я тебя – аж два дня, опять сейчас тянуть будет куда-нибудь! Ну что, взять трубку или без меня сегодня? А если что у него случилось? Ладно, возьму, а то и вправду, может, беда какая-нибудь, а я как негодяй…»

– Ал-ло! – сердито намекая на нежданный звонок, начал я.

– Привет! Чё делаешь? – на радостной ноте и как бы увлекая меня, вопросил Рыжий.

– Сижу, звонка твоего жду, всё думаю: когда же Саня мне позвонит!?

– Как здоровье? Как дела?