Ника. Реально, как во сне

Ника привычно поморщилась от такого сокращения своего и так не слишком длинного имени. Сокращения? Нике всегда забавно было находиться рядом с Катей. Катя была видной девушкой в прямом смысле этого слова. Если она надевала свои любимые одиннадцатисантиметровые шпильки, а Ника была в кроссовках, она едва ли доставала ей до подмышки. Наверное, они странно смотрелись, идя по улице рядом друг с другом.

Ника приветливо разулыбалась, привычно чмокнув воздух рядом с щекой подруги в ответ на такой же искренний поцелуй.

– Чайку? – засуетилась было Ника.

Катя отмахнулась. Ей не терпелось поделиться с Никой рассказом о романтичной поездке в Таиланд со всеми вытекающими. Там такой потрясающий тайский массаж!

Ника поняла все это, еще во время традиционных вежливых расспросах о здоровье Никиной мамы и утрированно высокой оценки китайской каллиграфии, моментально попытавшейся завладеть тети Катиным вниманием Ниночки, прискакавшей с альбомом.

Когда Ниночка была устранена бабушкой с целью помощи в накрывании на стол, а словесный поток излияний по поводу Таиланда несколько иссяк, Катя обратила внимание наконец и на Нику.

– Работа на себя идет тебе на пользу, дорогуша, – немного в нос протянула Катя. – Расцвела. «А ноги так и остались кривыми», сказала Катя без перехода.

Ника дернула нервно щекой, исподлобья глянув на подругу. Неужели?

– Кофточка новенькая? Да? Горчичный цвет тебе очень к лицу, так стройнит! «Жрать надо меньше, распустила себя рядом с маменькой, которая вечно тебе будет рассказывать, что ты самая что ни на есть раскрасавица».

Ника широко открытыми глазами смотрела на мило улыбающуюся подругу, автоматически продолжая протирать запылившиеся в серванте бокалы для вина.

Катя, как ни в чем не бывало, продолжала:

– Но все же, ты себя совершенно не бережешь. Так нельзя, нужно хоть иногда позволять себе отдыхать. Ты прям бледная. «Как лягушка. Волосы тусклые и формы никакой. Хоть бы перестала посещать эти супер-бюджетные парикмахерские со стрижкой за 350р. Одежда та же, что и в прошлый раз, уже застиранная-затасканная и вся – сплошной ширпотреб».

Катя, не обращая внимания даже на то, что Ника не отвечает, отвечала на пискнувшее в телефоне сообщение.

– Я тебя познакомлю с Димочкой. «Чтобы ему было что сравнить со мной. Особенно в области груди. Размера на два разница», он такой обходительный и веселый. Развеешься хоть… – Катя улыбнулась своим мыслям.

Ника ошалело смотрела на искренне улыбающуюся ей подругу, донельзя круглыми глазами. Такого ушата грязи ей никогда не приходилось выслушивать. Причем, она думала все это, нежно глядя ей, Нике – прямо в глаза. Вот тебе, и подруга!

Катя, одновременно отвечая на очередное сообщение, продолжала:

«Пока она будет жить рядом с мамочкой, так и будет клушей. Фиг ей, а не «замуж». За собой же совершенно не следит – никакого маникюра минимум уже пару недель, и старый – явно хэнд мэйд».

Катя посмотрела на притихшую Нику и еще искреннее улыбнулась:

– Ты чего задумалась-то так? Молчаливая какая-то… Может тебе помочь вино открыть? О, я чуть не забыла! Я же тебе тут принесла совершенно потрясающее предложение из одного очень солидного косметического салона. Это купон на бесплатную косметическую процедуру, – все так же улыбаясь, Катя положила на угол стола яркую бумажку.

– Эээ, – совершенно запутавшись, проблеяла Ника.

Катя решительно отобрала у Ники бутылку, сосредоточенно и профессионально ее откупорив, разлила добрую половину по бокалам. Со знанием дела.

«И дочку себе под стать растит – чтобы та тоже выросла и стала наследственной матерью-одиночкой с кривыми ногами. Зачем нищету плодить, если для себя так и не пожила? Хотя, с такой внешностью и не поживешь, пожалуй…»

Ника постепенно приходила в себя. Одновременно с осознанием ситуации «изнутри», к ней пришла яркая кроваво-коричневая, до черноты полыхающая непередаваемой терпкой пряностью ярость. Она застилала ее взор, делая картинку неверной, как если бы она смотрела на комнату сквозь бокал вина. Во рту стало кисло-горько, хоть водой запивай.

– Пошла отсюда вон! – вдруг четко и ясно, почти нежно просипела Ника.

Сказать, что Катя была удивлена таким поворотом событий – это ничего не сказать.

Не очень хочется описывать дальнейшую некрасивую сцену. Четыре ступеньки Катя честно пролетела, благодаря преданному ей Никой ускорению. Но с управлением своим телом она быстро справилась, что наводило на подозрения об опыте в подобных вещах… Следом за ней полетели модные 11-сантиметровые шпильки с кроваво-красной подошвой.

Очень неприятно разочаровываться в людях. Особенно в тех людях, что вхожи в твой дом. Такие моменты лучше забыть. А, может, лучше и не знать совсем? Теперь Катя ушла навсегда из жизни Ники. Но… Невелика потеря….

Ника была опустошена. Бутылка вина была откупорена. Ника, поморщившись, сделала глоток прямо из горлышка – кислятина.

Мама вернулась с кухни:

– А… Где Катя?

– Ушла Катя, – сухо ответила ей Ника.

– Вот как? «Может прозрела наконец-то? Давно пора было ее в шею гнать, погань такую. Вечно приходит расфуфыренная, деньгами хвастается которые она насо…»

– Да, мам, ну вот как-то так, – Ника болезненно дернулась, услышав, что мама в мыслях практически точно повторила часть того, что ей пророчила проклявшая ее цыганка. Ну вот, опять вспомнилась.

Ника, прежде радовавшаяся цыганскому проклятью, задумалась – а нужно ли ей было слышать мысли подруги? Особенно когда она при этом так искренне любяще улыбалась ей… Дружили же… Эх…

– Ну и ладно, – философски вздохнула мама, – на одну тарелку меньше мыть. Идем за стол.

Ника покорно поплелась. Есть, как-то не хотелось. Нужно было бы все обдумать. Автоматически, она смахнула в вазочку для хранения несортированных мелочей рекламу салона с пригласительным купоном.

– Ты не забыла, что вам сегодня на рисование? – напомнила Нике мама.

– Не на рисование, а китайскую каллиграфию, – привычно ворчливо поправила маму Ника. Она взглянула на часы и кликнула Ниночку собираться.

Лана, преподаватель новомодной нынче китайской живописи и китайской же каллиграфии занималась с Ниночкой каждую неделю уже несколько лет, т. е. еще до того момента, как эта тема стала модной и популярной.

Ника давно заметила, что у Ниночки неплохие способности подражать и запоминать, когда она говорила что-то по-китайски.

Мама, конечно же, не одобряла Никино стремление научить Ниночку китайскому языку раньше, чем, по ее мнению, базовому – английскому. Но с Никой не спорила, она понимала, что советское время давно минуло, а к чему приведет такая тесная дружба России и Китая – не известно. Может быть действительно, скоро английский язык перестанет быть базовым, и вовсе станет рядовым иностранным языком.

Удивительным человеком казалась всегда Нике эта самая Лана. Она за несколько лет так и не смогла определить ее возраст и решила, судя по особому взгляду, мировоззрению и еще некоторым приметам, что она ее ровесница. Плюс или минус. Хотя, если не вдаваться в детали, выглядела она не более, чем года на 23.

У Ники всегда не состыковывались некоторые явные несоответствия стереотипам: Лана жила в богатом доме то ли ее, то ли мужа. Имела она троих детей – двух девочек и мальчика, но фактически ими она обременена не была, поскольку к каждому из чад была приставлена специально обученная гувернантка. В доме у нее были отдельные покои – как иначе можно было назвать просторные залы с высоченными потолками.

Попадая в это пространство, Ника с дочкой как будто бы переносились в совершенно другой мир, в котором даже время текло по иным законам.

Лана носила пышные юбки в пол, старинного кроя. И благодаря своей осиной талии и непередаваемо изящным, как будто немного ленным даже движениям, она была чрезвычайно грациозна и обворожительна. Полное отсутствие косметики делало ее еще более ранимой и чистой, от чего она становилась еще привлекательнее.

Но Нике в ней нравилось другое. Большие ее глаза никогда не становились матовыми. От нее никогда не пахло ванильной, с оттенком тлена – женской ложью или горько-лимонной, с привкусом перекиси водорода тошной умопомрачающей завистью.

Довольно скоро Ника сдружилась с Ланой, если это конечно, такую дистанцию в отношениях вообще можно было считать дружбой.

Не смотря на полное отсутствие, какой-либо фальши и лукавства, Лана всегда была человеком чрезвычайно закрытым и достаточно быстро пресекла бы любую вольность посмевшего лезть к ней в душу.

Ниночка смотрела на свою учительницу с полнейшим обожанием, как на фею. Много лет подряд, каждый урок был для нее очередным открытием волшебного мира.

Давно, когда-то Ника попыталась с простодушной материнской тщеславностью выяснить, есть ли у Ниночки данные к китайской живописи и каллиграфии. На что она получила ответ, который так и не стал ответом:

– Не рождается на этот свет гениев. Взрастить гения – огромный труд. И тут все дело только лишь в том, что кому-то из детей везет с родителями, которые заметили и с учителями, которые смогли.

Вообще, каждый урок, который сам по себе был спектаклем двух актеров для Ники, приносил ей что-то такое, над чем можно было крепко задуматься. Ей дозволено было присутствовать на занятиях. Именно – дозволено. Ника понимала, какое огромное влияние на нее оказывает такое общение, но интуитивно чувствовала, что опасности такое влияние не таит и все только к лучшему.

– Сегодня тема нашего урока «ПОНИМАНИЕ» Выглядит это довольно замысловато, – Лана поставила образец иероглифа на специальную подставку. Тонкой изящной кистью она разобрала иероглиф указкой на составные, которые свела после в единое целое, объяснив тем самым замысловатый узор символа.

– Давай поговорим об этом слове на родном языке. Для начала нужно подготовиться. Понять и почувствовать. Давай начнем с обычных дыхательных упражнений и медитации.

Каждый их урок носил какую-то тему. Но алгоритм занятий был неизменным: несколько упражнений на дыхание, элементы йоги, медитация. Разъяснялось новое слово, его звучание и перевод и последовательность движений для точного изображения символа тушью.

– Старайся быть аккуратной, Нина. Разметь лист, – с подобных слов начиналось работа с тушью. – «Понимание» – что ты представляешь, когда слышишь это слово?

Ниночка с детской ее непосредственностью, не задумываясь привела пример, сделав при этом выражение лица «отличницы»:

– Когда учитель что-то объясняет хорошо, то к ученикам приходит понимание.

– Ты опять узко мыслишь, – скорбно поджала губы Лана. – Ты считаешь, что понимание возникает только во время общения ученика и учителя? Как ты думаешь, сам человек может достичь понимания, без посторонней помощи и наставлений учителя?

– Ну может конечно, если он умный, – хихикнула, блеснув глазками Ниночка, явно ожидая, что следующий вопрос будет задан: «Приходило ли без учителя понимание к ней?» И тогда она гордо утвердительно ответит, подтвердив тем самым, что она девочка умная.

– Ну хорошо, – протянула Лана, – а тогда давай посмотрим на этот вопрос, с другой стороны. Всегда ли понимание – это хорошо? Вдруг, понимание принесет не радость от полученного знания, а наоборот – горькое разочарование в чем-то? Или в ком-то? Представь, что оно может быть болезненным и человек окажется к нему попросту не готов. Так ты все же продолжаешь считать, что понимание – это всегда хорошо и всегда можно гордиться пришедшим к тебе Пониманием?

Ника задумалась над ее словами. Уроки каллиграфии всегда навевали на нее разные мысли. Всегда заставляли задуматься над чем-то, что происходило с ней на этом этапе жизни. А действительно, хорошо ли это – понимать?

Занятия имели разную продолжительность. Иногда они заканчивали через час. Но порой, при особо сложных заданиях, могли просидеть более трех часов.

Наверное, Ниночке повезло с учителем. Не стремящаяся заработать больше и быстрее, Лана находила отдушину при работе с учениками. Уроки стоили Нике в общем-то символически. А пользы было столько, что пальцев не хватит загибать, даже если разуться.

V. Красота требует

Прошло несколько дней. В один прекрасный день, когда ничто не предвещало, Ника вернувшись с утренней встречи, застала дома плачущую соседку тетю Галю. Мама утешала ее, рассеянно капая валерьянку прямо в чай с вареньем.

– Здравствуйте, теть Галь! Что случилось?

Тетя Галя кивнула, закрыв ладонью расползшийся от рева рот и еще сильнее зарыдала.

Ника посмотрела внимательно на убитую горем тетю Галю и подумала, что у нее скорее всего украли деньги из сумочки. От тети Гали исходил своеобразный запах, схожий с запахом желудочного сока. Как если бы человека, чтобы забрать у него дорогое, пришлось вывернуть наизнанку.

Тетя Галя была моложе матери Ники года на три. Она рано овдовела, долго маялась одна с двумя дочками. Теперь они выросли, вышли замуж и тетя Галя, почувствовав себя свободной в полной мере, решила на седьмом десятке лет тоже устроить свою жизнь. В погоне за ускользающей, мягко говоря, молодостью, она продала дачу и наполнила дом тренажерами, гардероб зачем-то шубами – их численность уже перевалила за двадцать. Увлеклась йогой. Посещала массажистов. Использовала корректирующее фигуру белье и все время искала убойную по обещанному эффекту косметику.

Оказалось, что мама отдала тете Гале оставшуюся сиротливо лежать на тумбочке после ухода Кати рекламную листовку салона красоты. Она же являлась пригласительным билетом на бесплатный сеанс безоперационной методики омолаживающих процедур, в качестве ознакомления с израильской косметической линией. Листовка обещала посетительнице незабываемые ощущения.

Тетя Галя, посетив салон, вернулась домой счастливая. С чемоданчиком полным волшебных кремов мэйд ин Израиль. А уж на утро она вспомнила, что чемоданчик достался ей не просто так. Она с ужасом смотрела на собственноручно поставленную ей подпись в банковском договоре о кредите в пятьдесят тысяч рублей, где с учетом переплат и ежегодного страхования жизни, она в течение последующих трех лет должна будет отдать что-то около двухсот тридцати тысяч рублей.

Подорвавшись, схватив чемодан и подписанные ею накануне бумаги, она рванула в злосчастный салон красоты. Но улыбчивая девушка на ресепшн только развела руками. Все честно – она прошла бесплатные процедуры. Вот ее подпись и паспортные данные. А то, что она решила приобрести товар и составила договор с представителем банка, как нельзя кстати, находившимся прямо в салоне красоты – это уже ее личная инициатива. Сотрудники салона не могут принять назад товар, оплаченный по кредиту.

Представителя банка почему-то в салоне не оказалось, но деятельная тетя Галя нашла на бланке договора адрес банка и рванула через квартал, с чемоданчиком наперевес и бумагами в банковский офис.

В офисе банка, посмотрев на подписанный договор развели руками, сказав, что их представитель пока что не предоставлял экземпляр банка и поэтому они не могут даже принять заявление, поскольку данный договор еще не утвержден главным банкиром их офиса.

В совершенно расстроенных чувствах, тетя Галя вернулась домой, где не нашла ничего лучшего, как излить горе в мамину чашку чая. С вареньем.

Ника поняла, что бабку надо спасать. Выспросив адрес, она получила точно такую же листовку-приглашение. Тете Гале дали таких целую пачку – для подруг, с обещанными бонусами за каждую.

Плана конечно же никакого у Ники не было, и она решила действовать по обстоятельствам.

Салон красоты «Пёрфект лайн» находился в бойком месте, на Садовом Кольце. Тетя Галя, уверовавшая и послушная, ждала условного сигнала, сидя тут же – в уголке. Располагался салон удобно от метро. Хотя и на машине до него добираться было просто. Интерьер впечатлял. Девушки заученно улыбались не переставая.

В салоне красоты было несколько посетителей. Все с такими же листовками. Женщины ревниво осматривали друг друга, переживая за то, что собирается очередь, а косметолог, наверное, один и вообще либо не успеют, либо халява кончится.

Ника слушала всех – охранников, косметологов, промелькнувшую тетку-управляющую. Картина сложилась ясная. Можно было действовать.

Улыбчивая девушка модельной внешности на высоченных «шпильках» начала предлагать чай.

«…Барбитурат вроде в нужном количестве… Много их… Надо было, наверное, побольше положить… Ничего же не случится, если чуточку больше… Зато наверняка…»

Улыбчивая остановилась перед Никой.

– Я чая не люблю, – попыталась отделаться от напитка с «начинкой» Ника. Все понятно – бабок опаивали напитком с наркотиками, а тот черноволосый тип за приоткрытой дверью строчит на компьютере договор с паспортными данными «зарегистрированных по акции».

– Тогда могу предложить вам кофе. Есть так же вода, соки, газировки.

– И каждый напиток содержит барбитураты? Ну такие же, как в чае, которые пьют те женщины? – Ника ответила ей не громко, но тетки насторожились. Успевшая отхлебнуть чай, понюхала его и поставила на журнальный столик, – извините, девушка, но я здесь не за этим.

Повисла пауза. Улыбчивая девушка, продолжая улыбаться спросила, будто не расслышав:

– Что?

– Я имею в виду психотропные добавки, для увеличения продаж путем подавления сознательных реакций. Относятся к группе лекарственных средств, производных барбитуровой кислоты, оказывающих угнетающее влияние на центральную нервную систему.

Девушка прочла это недавно на инструкции препарата. Видимо прочитанное так запомнилось, что она и сейчас повторяла мысленно описание. Нике не составило труда повторить.

Откуда не возьмись, подскочила высокая, широкая в плечах и бедрах женщина лет тридцати пяти, улыбающаяся совершенно другой – нехорошей улыбкой. Предложила пройти в ее кабинет – управляющего, чтобы она могла ответить ей на все возникшие вопросы и возможно решить на месте… если понадобится… ну, или обсудить…

Ника картинно всплеснула руками, глядя на нее:

– Анна Николавна, помилуйте, какие решения. Вы же должны понимать, что раз вами заинтересовались. И тут простой взяткой не отделаешься.

– Я кажется… не успела представиться, – промямлила управляющая.

– А мне кажется, вы меня так и не услышали, – Ника угрожающе качнулась вперед, впрочем, тут же откинувшись в удобное кресло в прежнюю расслабленную позу, – Думаю, мне представляться не нужно. Вы случайно обработали не того клиента. Мы долго наблюдали за вашими делишками: в шкафу слева в подсобке две упаковки запрещенных веществ в коричневых баночках. В креме, который наносят в качестве пробного – сложный антибиотик, применение которого чревато тем, что после его разового употребления появляется временный «антивозрастной» эффект, но при этом вырабатывается стойкое отрицание любых других антибиотиков. То есть, ваши посетители рискуют умереть от любого чиха – любой болезни, требующей антибиотической терапии, потому, как ни один другой препарат на них уже не подействует. А пока врачи найдут причину – будет уже поздно.

Персонал, все так же улыбаясь, застыл. Не слышно было ни стука клавиш, ни возни в подсобном помещении. А Ника продолжала:

– А потом, когда вы уже решите… ту проблему в Вашем подвале?

– Кк… Какую проблему в подвале, – затравленно озираясь вопросила Анна Николаевна.

– Ну та девушка… У которой оказалась аллергия на антибиотики… Она же на косметологическом кресле скончалась… Вы ее уже пять дней держите в мусорном мешке в хлорке… И в чем там еще?

Теперь уже Анна Николаевна всплеснула руками. Тетки, не дожидаясь конца спектакля, шустро собрали сумочки и тихо засеменили к выходу. Никто их не останавливал.

– Кто вы? – без тени улыбки спросила Нику Анна Николаевна.

– А как вы думаете? – вопросом на вопрос ответила Ника.

Анна Николаевна метнула взгляд на девушек, и тех, как ветром сдуло. Ника же, продолжала «задумчиво» рассуждать:

– Я понимаю, что ваше прошлое не дает вам жить по-другому. После восьми лет колонии, да по такой, как у вас статье… Вы же только за примерное поведение всего восемь лет отбыли…

– Сколько? – зло и коротко спросила она Нику.

Ника вздохнула:

– Зовите этого вашего любовника молодого… Как его? Николя?

– Николай, – взревела Анна Николаевна.

– Пусть аннулирует договор и выдаст этой, – Ника небрежным жестом показала на застывшую с выпученными глазами тетю Галю, – женщине необходимые бумаги. А вас попрошу разобраться с той проблемой в подвале. Верните ее родным. И я думаю, вы понимаете, что ваша деятельность как минимум в Москве закончена. Вы же понимаете, что за вами наблюдают?

Анна Николаевна, опустив вечно матовые глаза кивнула.

– Завтра этой конторы здесь не будет. Только не заводите дело.

Ника кивнула:

– Мы из другого ведомства. У нас дела не заводят.

Анна Николаевна в непритворном ужасе посмотрела на Нику внимательно и кивнула.

Уже через десять минут Ника с тетей Галей направились к далеко припаркованной машине. Деньги вернули, а чемоданчик с чудо-баночками тете Гале подарили.

Удивительно, но тетя Галя чемоданчик взять не побрезговала. Ника бы точно не взяла. Но, что уж там…

Тетя Галя семенила рядом, заискивающе заглядывая Нике в глаза:

– Ника, а я, дура старая, думала, что вы переводчицей работаете… А Вы… В КеГеБэ? – шепотом последнее спросила тетя Галя, с нескрываемым любопытством.

Ника кивнула. Так проще.

– Я понимаю, – часто закивала тетя Галя, поправляя сползающие по влажной переносице очки, – Никому нельзя рассказывать. Я – могила.

Ника посмотрела на нее, как можно серьезней, хотя на самом деле, ей лопнуть хотелось от смеха.

Забегая вперед, тетя Галя, завербовав себя в надежного Никиного осведомителя ежедневно стала строчить ей доносы, опуская анонимные письма в почтовый ящик. Бабка собирала сплетни по всей округе, надеясь, что с такими КГБ-шниками, как Ника, скоро на земле наступит справедливость и коммунизм.

VI. День, когда все изменилось

Ника возвращалась с очередной встречи. День был тяжелым. Встреча затянулась далеко за полночь. Ночью Ника ехать не хотела и ей пришлось три часа подремать в машине на обочине. Ночь была зябкой, то и дело она просыпалась от ночной прохлады и включала мотор чтобы прогреть машину. От этого прерывистый сон был еще мучительнее. Силы она так и не восстановила, а вот голова страшно разболелась.

Засеребрившееся после очередного зябкого пробуждения утро преподнесло еще один сюрприз – туман. Да еще какой знатный! Плотный, стелющийся по земле, молочно-белый. Хоть ложкой его ешь. Мимо пронеслась, почти невидимая, но слышимая – воя сиреной скорая помощь. Это пробудило Нику окончательно. Нужно было ехать. И так ее домашние наверняка провели бессонную ночь в ожидании, не смотря на предупреждение Ники по телефону. Машина, чихнув, нехотя съехала с обочины и постепенно набирала возможную при такой видимости скорость.

Мало того, что голова без привычной чашки кофе была тяжелая, видимость из рук вон, да еще и козел какой-то уже полчаса хвостом за ней едет, уткнувшись прямо в багажник, светит прямо в зеркало дальнего вида нестерпимо яркими ксенонами фар.

– Понаставили себе лампочек, – пробурчала Ника, сворачивая со скоростной трассы на всегда пустую в такое время дорогу, ведущую в город.

Ника продолжала движение, решая, свернуть ли на ближайшем перекрестке, или объехать светофоры по окружной… Внезапно, светивший яркими фарами бешено рванул вперед, прижимая Нику к обочине, буквально вынудив ее повернуть на ближайшем перекрестке.

– Ненормальный придурок! – испуганно выругалась она. Придется теперь собирать все светофоры – дорога вела через главную дорогу города, до которого оставалось не так уж много. Не разворачиваться же при такой видимости…

Справа начинались поля. Туман совсем уж сгустился. Он сгустился, как сгустились события, закрутившие Никину жизнь. Неизвестно к чему все это может привести. Мгла тумана навевала в свойственном Нике ритме мысли:

Не ведая времен начало,Не мысля о конце временСвоею думой опечаленИ узко мыслить обречен.Бредет в толпе ему подобных,Не ищет смысла бытияБерет лишь то, что взять попрощеНе тратя сил на поиск «Я»И розни нет, что муж, что деваНе нужно им и не даноОбъять, обнять просторы неба.Их жизнь – дешевое кино.И нет печали в этих лицах.Не нужен свет познанья им.Печать на лицах – безразличьяБездушен взгляд и пуст, и гнил.А мне о них печали нету.А мне бы чашу пить до дна!Но коль дано чуть больше небом —Иною стань, судьба моя!Я буду мыслить, жить иначе,Чтоб даром время не прошло.И данное мне небом счастьеВодой в песок не утекло.Познанья свет приходит с болью,Чрез боль мы рождены на свет.Но если избран ты судьбою —Держи удар, держи ответ.Ты не губи, о свет познанья!Не плачь душа, горя в огне!Прими, как дар свое проклятье,Пусть все реально, как во сне!Не сможешь жизнью жить другою.Горя, не сможешь утонуть.Твой избран путь, и уготованОдин лишь этот странный путь.

Нику опять нагнали машины. Все поехали еще медленнее. Никто не обгонял. Ника чувствовала себя неуютно в начале колонны. Намного проще сесть кому-то «на хвост» и ехать, ориентируясь по габаритным огням впередиидущего. В какой-то момент Ника совсем перестала видеть дорогу и уже было собралась включить аварийный сигнал и буквально на ощупь найти по шуршанию гравия обочину, чтобы переждать туман, как вдруг с ужасом буквально за мгновение почувствовала явственнее некуда невидимую преграду спереди.