Три повести. Земля

вперед, меня окликнули двое задних, и я остановился. Я чувствовал, как мое сердце бьется в голове и в пятках, чувствовал, как пульсирует кровь в венах и висках, я чувствовал что падаю, падаю в обморок, но почему-то не на пол. Я падал в яму, которая открывалась прямо передо мной. Когда я очнулся, напротив меня сидел какой-то человек и спокойно потягивал чай из белой фарфоровой чашки. Такую чашку я первый и последний раз

видел у своей бабушки. Она купила ее у каких-то иностранных торговцев, которые промышляют тем, что достают добычу со дна океана. Он увидел, что я проснулся и спросил: «Ничего, что я на тебе потренируюсь?». «Потренируюсь?» – подумал я. Я только начал что-то соображать, еще все шумело в голове. Я понял, что он сидит в каком-то глубоком, древнем, огромном деревянном кресле, обитом коричневым бархатом. Я сидел в таком же. Я приподнялся, и чуть было снова не упал в обморок. Мы сидели посреди каторжников, работающих на дне океана. Они были ужасными: выцветшими, грязными, с язвами, без зубов, с облезшими волосами, в жутких лохмотьях. Их покореженные пальцы сжимали кийки, которыми они рыли землю. Тех, кто что-то нашел, откидывали назад и уже подходили какие-то специалисты и аккуратно выкапывали, что там было. Но все эти

люди как будто не видели нас. Казалось, что мы находимся под куполом. «Где мы?» – спросил я. «Мы в моем вымышленном пространстве», – ответил Бродяга. «Но ведь я все вижу и чувствую сам. Как это может быть?» – сказал я. Он посмотрел на меня и у него заблестели глаза. Он приблизился ко мне: «Ты чувствуешь? Ты видишь? Ты все видишь?». «Я вижу тебя и каторжников, вижу чашку и кресло, чувствую какой мягкий на нем бархат, и как воняют каторжники». «Это прекрасно! Ты прекрасное дитя. Ты умеешь мечтать, у тебя огромное воображение! Таким надо жить. Именно таким. Они продолжат наши дела, они продлят наше бытие в веках», – он говорил непрерывно. Как будто бредил или был каким-то бешеным. Я был напуган и до него, а после этого я совершенно перестал надеяться. «Знаешь мальчик, я спасу тебя. Я приложу все свои усилия. Это будет очень интересно, посмотреть, каким ты вырастешь». Я совершенно не понимал ни того, что происходит, ни того, чего он хочет. Вокруг все помутнело, постепенно, вместо каторжников за «куполом» появились неизвестные мне люди, которые куда-то спешили. Это был тоннель прямо под городом, на пересечении дорог. «Иди, иди не бойся, там ты будешь в безопасности, если, конечно, тебе хватит смелости». Он хитро улыбнулся. «Если тебе будет нужна помощь, найди меня, я обязательно помогу». Я подошел к краю купола, сделал шаг и оказался посреди тоннеля. Никто совершенно не заметил, что я появился из ниоткуда. Я обернулся назад и увидел перед собой лишь стекла, за которыми был виден затонувший город.

XIII

– И как же мы его будем искать, если он живет везде и нигде одновременно? – Не знаю, попробуем думать о том, что нам нужна помощь. Хотя прошлый раз я уже ни о чем не думал, я был в полном отчаянии. – Я не ради отчаяния уже столько прошла, так что давай вместо этого поищем хотя бы какое-нибудь место, чтобы можно было поспать по очереди, нам просто нужно найти источник тепла. Постепенно, в сумерках, они продвигались по улицам. Мимо проходили уже безликие персонажи, хотя даже не видя подробностей их внешности, Маша и Айзек отчетливо понимали, что на них вместо одежды лохмотья, а кожа покрыта язвами, волдырями и какими-то болезненными наростами. От них доносился мерзкий сладковатый запах гниющего от сырости полотна и погибающих от радиации тел. – Надеюсь, мы не застрянем здесь, как они, – с горечью сказал Айзек. – Не в этой жизни. Я уже застряла в одной крепости на семнадцать лет, лучше уж я распрощаюсь с жизнью моментально, чем буду медленно гнить.

Маша сказала это с такой уверенностью в голосе, что мальчишка, вопреки своей привычке, не стал ей парировать. Становилось совсем темно, а все тепловые блоки, которые были в этом районе, висели на глухих ровных стенах без единого выступа. Обитатели прятались по своим норам, на улице становилось совсем пусто. Холод не

заставил себя ждать, в пустых переулках начал завывать ветер. Разобрать, что находится вокруг, было уже не возможно. Риа и Айзек направились к одной из вентиляционных шахт, которые прятались в нишах и выходили из подземных этажей. Там не возможно было согреться, но тепло, выходившее оттуда, давало возможность не перемерзнуть. Путники плотно прижались друг к другу, укутались своими накидками, стараясь хоть немного согреться, но чувствовали, что заснуть они не смогут. От их дыхания поднимался пар. Айзек думал о Бродяге, он очень хотел встретиться с ним еще раз. Оттого, что он был напуган прошлый раз, он не смог с ним нормально пообщаться. Конечно же, они могли разузнать у него, безопасно ли сейчас переходить пустыню, и возможно, некоторые подробности о дальнейшей дороге. Маша думала о том, что они будут делать, если не найдут шидика, где они смогут найти новую карту, еду и воду на первое время, как они будут менять фильтры, если им придется задержаться здесь дольше. У них уже так сильно замерзли пальцы на ногах и руках, что шевелить ими, чтобы согреть, не получалось. Вдруг, из под низа, донесся грохот. Кто-то провел металлическим прутом по вентиляционной решетке. – Эй, какого черта вы делаете на вентиляции. Проваливайте оттуда, пока я вас не прибил! Маша и Айзек переглянулись. Им ничего не оставалось делать, как подняться и уходить оттуда. Они постепенно отходили от решетки, не понимая, куда им теперь деваться. Отойдя немного в сторону, ребята вдруг услышали из-за угла женский голос.

– Эй, детки, идите сюда. Идите, идите, а то замерзните. Негоже таких маленьких в ямы закапывать. Идите-ка, здесь переночуете. Путешественники уже практически ничего не соображали от холода, потому они, не задумываясь, пошли на женский голос. Они вошли в дверь, спустились по ступеням, казалось этажа на три ниже, и вошли в тускло освещенное помещение с множеством людей, которые сидели, лежали, ели и о чем-то разговаривали.

– Подходите, детки, сюда. Вот здесь есть место. Риа и Айзек подошли к темному сырому углу и сели на пол, прислонившись друг к другу. Весь пол был устлан ветошью, бумагой, сухой растительностью, видимо выкинутой из «богатых» домов. Здесь было теплее, чем на улице, не было сквозняков, но было сыро и

стоял затхлый запах. Окружающие долго не обращали внимания на вновь пришедших. Судя по разговорам, долетавшим до них, все делились друг с другом новостями о прошедшем дне. Женщина, которая их привела, сидела рядом, с ней разговаривал мужчина. Еще чуть дальше сидела женщина с тремя детьми, а возле нее на мешке лежала старуха. Все, кто сидел дальше, сливались в один не делимый шевелящийся ком. Все вокруг начали есть добытую днем пищу. Маша посмотрела на Айзека. Тот пристально смотрел своими большими черными глазами на поглощавшего хлеб мужчину. У них уже не осталось запасов еды и вечером они не смогли ничего найти. Айзек не отрывал глаз от куска хлеба, который ел покрытый язвами беженец. Риа обняла мальчишку, накинула на него свою накидку и прислонилась щекой к его макушке.

– Это твой братик? – спросила приведшая их женщина. – Да, – ответила Маша, – мы идем искать своих родителей. Айзек наконец оторвал свой взгляд от хлеба и посмотрел на Машу. – И где же вы собираетесь их искать? – На другой стороне пустыни. Окружающие с любопытством посмотрели на Машу. – Через день вы уже не сможете ее перейти. Откроют шлюзы и начнется прилив. Затоплено будет треть пустыни, пар будет стоять около двух недель, – сказал, доевший хлеб, беженец, – видите тех, кто вокруг вас? Это и будет ваша семья. Маша крепче обняла Айзека. – Несколько лет назад я убежал из тюрьмы, хотел уйти в Натюрин, спрятаться где-нибудь на окраине и прожить спокойно хотя бы пару лет, выращивая деревья для их садов. Первый раз я не высчитал прилив и попал в пустыню, когда приступал горячий туман. Так я получил свои первые ожоги и вычислил, когда можно переходить пустыню. Практически ни у кого не возможно узнать, сколько времени нужно для перехода. Кто- то говорит пол дня, кто-то – день. Через месяц, когда пришло время идти, какая-то группа беженцев опередила меня, их было до десяти человек, он были не осторожны и попали в лапы патруля. После этого месяц по периметру квартала стояла охрана. Я уже начал покрываться большими волдырями, так что не мог пойти заработать на маску и запасы. Последняя моя попытка была полгода назад, я добрался практически до

середины пустыни, но мои раны начали адски болеть в той топке. Я побежал, но побежал в обратную сторону, потому что не смог терпеть боль. Так что знайте, ребятки, у вас только одна попытка пересечь эту зону. Поднимите головы, в этом подвале в три этажа двести с лишним человек, таких подвалов в этом районе около сотни. Каждый из этих больных, покрытых язвами людей, пытался пересечь пустыню. Из них повезло трети, они смогли перейти пустыню, но они так и не смогли вынести ужасов Мертвого города и потому вернулись обратно. Их разум помутнел и больше никогда не восстановится. Мертвый город напомнит вам все ваши страхи. А если вы рискнете пойти в ночь, то рассудок покинет вас еще быстрее, пустыня не прощает ни единой ошибки. Удачи вам, ребята. Когда вернетесь, приходите к нам, мы расскажем, как вам здесь прожить. Свет в помещении погас окончательно, наступила тишина. Слышно было, как работает вентиляция. Айзек и Риа лежали молча, не говоря ни единого слова, но их мысли были об одном и том же: одна попытка, решающая их судьбу, один день, который вернет их к жизни или погубит. Но запах, который стоял в помещении и стоны никак не могли вселить надежду и потому их мысли доходили до отчаяния. Казалось, они стали засыпать, но вдруг, издали, или так мерещилось, что это было издали, откуда-то вдруг стала доноситься музыка. Показалось, что она тоскливая, что она жестокая, что она взывает к безнадеге. Но вдруг оттуда, откуда пришла эта музыка, раздался голос. Сначала он был вкрадчивый, но постепенно он становился тверже.

– Вы слышите это? Слышите? Послушайте внимательно. Обожаю это. Каждый раз, когда слышу эту музыку, чувствую, именно так звучат несбывшиеся мечты. С таким звуком капают слезы упущенного момента. Так, по струнам, тянутся не подаренные улыбки и не уделенное время. Именно так звучат шаги не обращенного на важные вещи внимания и

ускользнувших от нашего сознания слов. Так прощается то, что должно было стать нашей жизнью. Это музыка света, который освещает то, что действительно важно в нашей жизни. Этот человек говорил так, что, казалось, он одновременно разговаривает и с ними и сам с собой. Вдруг Айзек и Маша увидели себя в хорошо освещенном месте, а рядом с ними стоял мужчина в костюме, которого они в подвале не видели. Человек куда-то пошел, не прекращая говорить. Они пошли вслед за ним. Он открыл дверь и провел их в загроможденную вещами комнату.

XIV

– Вам не кажется, что мы слишком жестоки к своей жизни? Мы способны годами делать то, что не выносим, но не отдать ни одной секунды для того, что действительно важно для нас. А как все-таки хочется почувствовать, что вокруг тебя живые люди, маскарад окончен и раскрыты истинные лица. Я вас могу чем-то угостить? Вы, наверное, очень голодны?

Человек наконец-то обернулся к ним лицом и глаза Айзека совершенно округлились. Перед ними стоял тот самый шидик, которого так хотел увидеть мальчик. Бродяга, не дожидаясь ответа, сдернул тяжелую бархатную накидку со стола, на котором, как показалось путешественникам, до этого момента ничего не было, и на нем появилось множество разной еды и блюд, которые надо долго готовить. Они не удержались перед запахом еды и, схватив стулья, уселись за стол и начали есть. Бродяга уселся во главе стола, в то самое кресло, обитое коричневым бархатом. Он очень внимательно вглядывался в лица и минут десять сидел молча, пытаясь рассмотреть каждого в мельчайших подробностях. – Вам необходимо верить. Айзек и Риа посмотрели друг на друга. Они все еще были заняты поглощением пищи, их рты были набиты едой, и они ничего не могли сказать. С набитыми щеками и легким недоумением на лицах они уставились на Бродягу. – Знаете, самое главное в жизни, что бы вы ни делали, о чем бы ни мечтали, кого бы ни встречали на своем пути, вы должны верить в силу веры. Если у вас что-то не получается – верьте в достижение цели, если ваши мечты кажутся вам самыми безумными во Вселенной – верьте в реальность их воплощения, если вам кажется что вы совершенно одни и мир против вас – верьте в любовь. Верьте так, как верите в то, что ваши душа и мысли существуют. Ведь вы не можете их потрогать или увидеть? Но вы прекрасно знаете, что они существуют. Чувство веры должно стать вашим Создателем до конца жизни. – Что еще за Создателем? – спросил Айзек наконец-то, проглотив свою еду.

– Ах да, я понимаю, не думай так, не тем Создателем, которого описывают в разных религиях, которому поклоняются, приносят жертвы, несут деньги. Нет. Забудь об этом. Создателя нет в религиях, церковь для него слишком мала. Да, я конечно много раз видел, как люди не верующие, столкнувшись с бедой, будь то болезнь или война, или трагедия, связанная с их близкими, мгновенно вспоминали о священниках, молитвах и свечах, начинали уповать на Создателя или уходить в свой монастырь. Естественно им от этого

становится легче, но ведь это им не помогает справиться со своей бедой, потому что до этого они верили, что Создателя нет, а есть только их силы и силы окружающих. И все что с ними происходит это их заслуга и вина окружающих или их вина и заслуга окружающих. Не важно. Важно то, что люди считают, что есть что-то сильнее их. Всегда есть что-то сильнее их, если это не человек и не животное. Если это вопреки всем известным человечеству законам спасает человеку жизнь или напротив убивает его, эту силу, пока для нее не придумали очередной закон с научным наименованием, называют Создатель, а связанные с ним манипуляции над нашей жизнью – судьбой. И не важно, что это, какая-нибудь решающая встреча, вещий сон, стечение обстоятельств, все это связывают с тем самым невидимым и незыблемым Создателем. Так вот, я вас прошу, чтобы вашим Создателем была вера. Никогда не разделяйте эти понятия, иначе вами всегда будут управлять. Я прошу, чтобы вы всегда считали, что сильнее вас, сильнее всех окружающих и всех событий, которые происходят вокруг вас, является ваша вера. – По всей видимости, ваша вера очень сильна, раз мы находимся здесь, – дослушав длинную речь, сказала Маша. – О, я, конечно, стараюсь работать над своей верой, но, видите ли, то место, где мы сейчас находимся, создано не только мной, – и Бродяга достал из-под стола маленькую мягкую игрушку, набитую сухими водорослями. Увидев ее, Маша вспомнила, что эту игрушка из ее детства, у нее был странный, слегка сладковатый запах. В ее глазах резко помутнело, закружилась голова и ей показалось, будто на миг она исчезла из комнаты, в которой находилась. Рассудок вернулся к ней, когда игрушку убрали из виду.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.