Три повести. Земля

Три повести. Земля

Анастасия Ниточка

© Анастасия Ниточка, 2023

ISBN 978-5-0053-8064-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

Маша стояла на крыше крепости и смотрела на серое небо. Солнца не было видно уже более ста лет. Последняя война показала, чего стоит человечество. Изживая всю историю само себя, оно наконец-то добилось значительного успеха. Половина населения планеты уничтожена. Другая же, живая половина, такая как Маша, уже многие годы вглядывается в небо, но видит там только серые пятна поднявшейся пыли. Скоро рассвет, но рассвет не такой, каким его наблюдали предки. Теперь над рассветом работает не планета и Солнце, а реактор, опасный, но необходимый для жизни на Земле. – Решила встретить рассвет? – сзади подошел отец Риа. – Да, пытаюсь представить, как я буду встречать рассвет свои следующие пятнадцать – двадцать лет. Наверное, в сорок я буду так же стоять на этой крыше, и держаться за эти перила.

– Действительно думаешь о таком будущем? – Что мне делать? Разве отсюда есть выход? – Но ведь вход сюда есть. – Сюда уже давно вход затоплен, сюда добираются только на «Стрижах». – Разве вход затоплен? Что же ты тогда часами делаешь у двери в подвале? – удивился отец. Месяца три назад, спустившись в самый низ подвала, где она еще ни разу не была, Мария нашла старую дверь, по всей видимости, ведущую в подводные тоннели. Но замок, сделанный хорошим мастером, располагался по площади всей двери, окислился, местами заржавел, его невозможно было открыть. Риа была не из тех, кто быстро сдается, и решила сделать все, чтобы открыть замок. Она спускалась в подвал каждый раз, когда не была занята. Часами просиживая над замком, вычищая его, разгибая крючки и ломая крепления, с мыслью сбежать наконец-то из этого ада. – Просчитываю, что будет, если рискнуть, – ответила Маша. – Все будет по-другому. Хорошо или плохо, ты сможешь узнать, только переступив через свой страх. – У меня нет страха. Просто, если все получится, ты действительно хочешь остаться здесь? – Ты сама прекрасно понимаешь, что я уже стар для такой дороги, а ты слишком молода, чтобы оставаться здесь. Оставшись здесь, я не только не буду обузой для себя и для тебя, но и смогу отсрочить раскрытие твоего побега. – Но что они сделают с тобой? – Они уже сделали все, что могли, если я увижу, как ты завянешь здесь, я буду мертв уже при жизни. Отец подошел к Марье, обнял ее за голову и прижался губами ко лбу. В своей жизни он видел все для человека, живущего в клетке чужих иллюзий и ничего для своей собственной души. Опасность на суше уже давно прошла, а изначальная безопасность в крепости стала рабством. Из всех своих горестей и радостей он мог вспомнить лишь побег жены из крепости и маленькие победы своей дочери. Все остальное время он ел, спал и выращивал водоросли на плантациях своих хозяев. Эти водные растения стоили неимоверных денег, ради них рисковали при выращивании и летели через океан, не глядя на возможность попасть в лапы Скверны, всем известного чудовища, которое поглощало всё на своём пути, но ничто и никого не вернуло обратно. Людям, работающим на плантациях, платили достаточно для того, чтобы они не смогли сбежать оттуда и не сдохнуть от голода. Он смутно представлял, как Мария будет жить за пределами этого ада, но точно знал, что если она не покинет крепость, то счастливой не будет никогда. За горизонтом на миг блеснула маленькая вспышка. Предвестник света, уже не солнечного, искусственного, но все же доходившего до этого, всеми забытого, места. Сейчас начнется рассвет. Изначально кровавый, невнятный, вызывающий легкое ощущение отвращения, но за пол часа перерастающий от красного к оранжевому, затем к желтому и от желтого к белому солнцу. Солнцу, с помощью которого пытаются сохранить остатки жизни на Земле, солнцу, которое должно будет со временем встретить лучи настоящего Солнца и погаснуть навек. Посмотрев на рассвет, Риа с отцом разошлись в разные стороны, каждый пошел выполнять свои обязанности. Последний взгляд, которым они одарили друг друга, был взгляд прощания, они оба поняли, что именно сегодня настал тот день, когда их судьбы разойдутся на неизвестный срок и встретятся ли они вновь, решать только Создателю. Маша вышла на смену. Сегодня ее задачей было фасовать водоросли на отправку в город. Водоросли проходили тщательный отбор, взвешивались, помещались в контейнеры с водой, часть водорослей сушили, измельчали и утрамбовывали в брикеты. С приходящим самолетом, все отправлялось в город. Уже там их продавали или помещали в машины для выработки кислорода. Погрузка водорослей на самолет проходила в обед. Все рабочие в это время обязаны были находиться в помещении и ни в коем случае не входить в контакт с горожанами. Это было печальное зрелище, люди выглядывали из закоулков на самолет и летчиков в надежде, что когда-нибудь сами смогут улететь отсюда. Для Риа это был тот самый момент, когда она могла ускользнуть. Рабочие толпились у дверей и окон, начальство с охраной отгружали товар, коридоры крепости были пусты.

Мария забрала свой плащ и подготовленный рюкзак с небольшими припасами, спустилась в подвал и нашла необходимую дверь. К её счастью, никто не успел испортить её предшествующих стараний, и она легким щелчком замка открыла дверь и окунулась в сумрак подводных тоннелей. Темно, холодно, сыро, неуютно. Да какой там уют! Страх пробрал Риа до середины кости! Это не коридоры крепости, где все знакомо до каждой мелочи. Эти тоннели были построены еще до крепости, проход туда был выведен намного позже. Тоннели были окутаны легендами. Говорили, что эти тоннели когда-то служили для исследования океана. Давно, очень давно. Всех тогда волновало, что же находиться на дне океана, что вызывало у всех дрожь по ночам, издавая истошные звуки, такие, будто это был последний вскрик изнеможенного болью человека. Он звучал часто. Почти каждую ночь этот звук ровно в двенадцать, оповещая всех о начале новых суток, на минуту забирался под кожу, а после, резко исчезал. Со временем он стал звучать все тише и реже, и теперь Маша почти его не ощущала, но все же мороз шел по коже от одной мысли об этом. Наступила новая жизнь. Дверь замкнулась за спиной странницы.

II

Под ногами была вода. Время давало о себе знать. Ничто не вечно, а тем более творения человека. Перегородки протекали, вода была ледяная, надо было немедленно выбираться. На ощупь, спотыкаясь, не ведая, что находится под ногами, девушка пробиралась во мраке. «А если потеряюсь? – Мелькнуло в голове Маши. – Забудь! Страх, идущему, не попутчик». То и дело, натыкаясь на стены, она чувствовала руками слизь наросших, и подпитываемых водой, водорослей. Сомнения мучили ее, неспокойные мысли приходили одна за другой, но ни разу за все время, которое Маша шла, ни разу не обернулась она назад. Лишь через час, с замерзшими ногами она вышла из воды. «Если бы не хорошая обувь, я бы заледенела, не зря говорят, что готовиться заранее – весьма экономно!» – в голове промелькнула любимая папина фраза. В крепости Маша ныряла за водорослями и фасовала их. Ее одежда была рассчитана на то, что она постоянно работает либо в воде, либо с мокрыми водорослями, потому комбинезон и обувь на ней были водонепроницаемыми и теплыми. Вдруг, земля под ногами вздрогнула, Риа не успела схватиться за стену и упала. Было темно, но что-то светлое промелькнуло над стеклом тоннеля.

– Вот уродец! – пробурчала странница, вставая и оправляясь.

Да, жители океана преобразились, и даже самые мелкие рыбки теперь походили на подводные лодки. Кстати, именно поэтому эти технические сооружения больше не погружались под воду – габариты мелковаты, да и скорость не та. Следом зачем-то темным и крупным, над тоннелем проплыл кит с удивительными светящимися точками на его коже. Эти существа выглядели очень странно в мире, куда настоящий свет практически не проникал. Умиротворенно спокойные, они приплывали раз в год, в как будто обусловленное неким главой, место, и через день исчезали в неизвестном направлении. Светлячок уплыл, стало опять мрачно. То, что дорогу осилит идущий, Мария поняла только через пять или шесть часов. По крайней мере, ей так показалось, потому что часов у нее не было. Ей на пути встретился первый фонарь. «Свет бывает не только в конце тоннеля, но и в его середине», – подумала девушка. Идти стало веселее. Но ситуация изменилась. Раньше было видно, что движется за стенами тоннеля, теперь видно, что движется между ними. Риа не верила в сказки про Скверну, но все же двигаться стала быстрее. Возможно, душу у тебя и не украдут, но и без Скверны всякой гадости на дне океана хватало.

Было тяжело, прошло еще несколько часов, она уже устала и хотела есть, никогда не преодолевая такие большие расстояния, ноги безумно гудели. Тень промелькнула по стене тоннеля, послышался звук шагов. Это был первый поворот на ее пути и первый человек, которого она встретила. Значит уже не далеко до города. Риа подошла ближе, дорога разделилась на две части, но ни в одном из двух концов не виднелся прошедший человек. «Показалось, что ли, – подумала она, – первый выбор чаще всего решающий. Право, лево, право, лево… Право». Проход не стал уже, но стало светлее, откуда-то доносился шум. Девушка начала двигаться быстрее, переходя на мелкий бег. Показался один поворот, потом еще один и еще. Сетка стала неудержимо делиться. Тоннель делился на большие и маленькие ветви, которые приходили из ниоткуда и уходили в никуда. Но шум не усилился, а наоборот, постепенно угасал. Мария остановилась посреди коридора. «Неужели я потерялась, а тот человек был лишь моей галлюцинацией». Эти коридоры длятся тысячи километров в разных направлениях и глухие направления в них не редкость. Их замуровывали часто по разным причинам. Иногда вода приближалась очень быстро и их не успевали достраивать. Иногда коридор уводили под землю для секретных служб, в своих тайных целях. Иногда коридор прорывало, и в нем просто ставили заслонку. «Ведь если заслонки поставили и в направлении крепости, вполне возможно, я никогда не найду выход просто потому, что его нет».

Маша стала бесцельно и очень медленно продвигаться по тоннелю, находясь мысленно в стране безысходности, она не заметила, как ушла с того места, где стояла прежде. Наконец, ее внимание что-то привлекло. Появился большой перекресток с огромным стеклянным куполом над головой. В центре висел фонарь.

– Бесподобно! – воскликнула Маша.

Фонарь светил еле заметно, но огромные киты-светлячки, кружащиеся над подводным куполом в бесконечной синеве океана, придавали сияние слегка замутневшему, но все же, кое-где блестевшему стеклу и серебристым рамам. Маша застыла, подняв голову вверх. Она, заблудившись, оказалась в центре тайного и величественного события. Жители океана то опускались ниже, то улетали далеко ввысь, паря и рассекая воду, не сбиваясь с ритма и не нарушая порядка в этом торжественном параде. Вдруг фонарь полностью погас, стало совершенно тихо и пленительно спокойно, будто все заботы, мысли, воспоминания кто-то взял легкой рукой и спрятал в сундук забвения. Ощущение радости, той светлой детской радости, где каждый день кажется совершенно неповторимым, где не о чем жалеть, той радости, в которую не может пробраться ни одна нагнетающая тоску мысль, поглотила девушку. Огни отбивались то от одного, то от другого стекла. И вода и воздух слились воедино, одна душа парила над целым миром, и мир парил над единой душой. Воцарилась тишина и невесомость. Мир застыл. Это был бал света. Тот самый бал, который посещал океан лишь один раз в году. В этот час все смотрели в океан. Люди давно забыли, что такое звезды, их не было видно на небе уже целый век. И этого времени все ждали с нетерпением и жаждой. В эту ночь все видели небо, звездное небо у себя под ногами, у себя над головой, у себя в душе. В эту ночь люди объединялись в одну единую душу, в ту могущественную душу, в которую когда-то давно не смогли объединиться их предки, чтобы спасти небо. Об этих китах пишут сказки. Об этих китах пишут песни. Их покажут как главную новость недели, и будут ждать бал в следующем году. Вдруг все светлое пропало. Стало темно. Начал мигать фонарь, потом загорелся полностью. Маша увидела свое отражение в стекле. Худая, бледная девушка с длинными темными волосам, заплетенными в косу, смотрела на нее своими серыми, с небольшим вкраплением синего, глазами. Маша не очень любила свое отражение как раз за эту болезненную бледность. Вновь послышался какой-то шум. Жестокие будни давали о себе знать. Хотя была ночь, кому-то все равно не было покоя. Риа поняла, что она расстроилась лишь из-за того, что забыла, тишина может быть не только признаком одиночества, но и признаком полнейшего единения. И теперь ей стало не по себе из-за того, что шум появился снова. За стеклом стали виднеться руины. Это была часть старого затопленного города, поверх которого еще не было ничего построено. Да, новый мегаполис строился на обломках старого, как и вся жизнь человечества, строится на костях предков.

Полуразваленные и совершенно смешавшиеся с песком на дне дома стояли как призраки, они цепляли сердце так же, как цепляют надгробья на кладбище, и даже больше. На кладбище люди лежат в могилах, они похоронены со всеми почестями. Даже в забытой крепости был склеп, который находился в дальнем корпусе, под складами, и людей хоронили, а не отправляли на плоте в океан. Здесь же, миллионы людей, погребенных заживо, находились под обломками разрушенной цивилизации. Казалось, что до сих пор оттуда долетают их крики, как эхо в спину оставшимся в живых. Унылость прервал какой-то человек, который сидел на полу и что-то бормотал. Шум стал увеличиваться, за окном появились огни ночного города. Окна подводных помещений выходили прямо в воду, обнажая своей прозрачностью незабываемый вид. Видимо кому-то нравилось зрелище навеки застывшего мгновенья.

III

За стеклом находилась другая ветвь тоннеля. Движение в нем выглядело, как поток крови по сосудам тела. Риа повернула за угол и почувствовала, как ее поглотила толпа. Ужасное ощущение, ненавистное для нее. Как будто одновременно сотни людей вылили на неё свои мелкие склочные мыслишки. Она росла в месте, где всегда можно было уединится, но когда утром она приходила работать, она кожей чувствовала состояние

людей, их злость и ненависть к собственной безысходности. «Чего можно добиться от толпы? Она ведь всегда врет, она никогда не бывает искренна. Даже в компании из трех человек создается впечатление, что их мысли цепляются друг за друга, как механизм часов – слаженно, однообразно, циклично, у них есть определенные размеры и скорость движения, и они никогда не могут выйти за свои рамки, иначе весь механизм даст сбой, а

ведь кому-то так важно знать время. Терпеть не могу рамки – практически вид военного оцепления – нужно искать одиночку» – думала Маша, пробираясь через, беспощадно, отовсюду давящую и теснящую, толпу. По времени было уже утро, но поскольку солнца не было, по пробивающемуся сквозь толщу воды небу, сложно было догадаться, какое сейчас время суток, хотя фонари на половину погасли. Риа сделала попытку, спросив у прохожего, как выйти из тоннелей, он обернулся, посмотрел безразлично, ничего не ответил, и через секунду его уже не было видно. Поток людей снес его, как сносят волны то, что лежит не прикованным к берегу. Маша добрела до очередного перекрестка и увидела как на полу, забившись в угол, сидит мальчишка лет десяти, весь грязный и в каких-то лохмотьях, он держал в руках банку, попрошайничая. «Хоть что-то в этом мире не меняется! Он-то точно знает, где выход и никуда не спешит», – подумала девушка, приближаясь к мальчишке. Он был худеньким, невзрачным, курчавые темные волосы свисали на лоб и кончики ушей, закрывали до середины шею. Но, не смотря на худобу, его лицо сияло здоровьем, легкий румянец и алые губы скрашивали невыдающиеся черты лица. Глядя на него, казалось, что он вовсе и не бездомный, ведь дети, родившиеся в новое время, были бледными, а без родителей и вовсе не могли получить хотя бы каплю здоровья в свое неживописное будущее. Но все же не было бы в нем ничего запоминающегося, если бы не большие смолянистые блестящие глаза. Они смотрели с доверчивостью и открытостью, и в то же время пронизывали насквозь. Казалось, он знает тебя с первого взгляда, без единого слова. Глаза являлись его молчаливым аргументом. После общения Риа почувствовала это с еще большей силой, хотя о ней он ничего не сказал… – Ты знаешь, где выход из тоннеля? – спросила она. – А тебе зачем? – Мне нужно в город. – Зачем? – не отставал мальчишка. – Какой любопытный, какое тебе дело? Я у тебя дорогу спрашиваю.

– Хорошо подметила, ты у меня спрашиваешь дорогу! – сделал он ударение на слове «меня». – Да не злись ты так, я ведь не просто так, я заплачу. – С этого бы и начинала, давай деньги. Маша положила мальчишке на ладонь пару монет. – У тебя фильтр есть? – Что? Какой фильтр? – Маска кислородная, спрашиваю, у тебя есть? Или ты мутант? Как ты собираешься дышать наверху? Маша только удивленно посмотрела на мальчика. – Ясно, пойдем со мной. Кстати, я Айзек, а ты?

– Маша. Маша прожила вдалеке от берега всю жизнь, она сортировала водоросли и знала, что их используют для получения очищенного воздуха, но она никогда не задумывалась о таких особенностях жизни на берегу. А вот жители Серого города уже давно привыкли носить всевозможные маски по очистке воздуха, поскольку именно благодаря воздуху

продолжительность жизни у небогатых людей сократилась на двадцать лет, ведь ни герметичное жилье, ни дорогие фильтры им были не по карману. Впрочем, богатые жили на пять – семь лет дольше и каждому этого времени казалось недостаточно.

IV

Айзек и Риа шли тоннелем по ответвлению, ведущему в сторону от города. Чувствуя себя в толпе как рыба в воде, Айзек стремительно пробирался вперед. Риа то теряла его из виду, натыкаясь на прохожих, то опять в глаза ей бросалась лохматая темноволосая макушка проводника. Идя за ним, ее не покидала мысль, что такие как он могут с легкостью управлять толпой, тогда как она лишь может быть ее частью. Наконец, они зашли достаточно далеко, чтобы народа стало меньше, и Маша догнала мальчишку. – Куда мы идем? – спросила Маша. – К торговцам.

– Что еще за торговцы? – Ты ведь собиралась в город, а в городе дышать без фильтра невозможно. Мы идем к торговцам, чтобы нам их продали. – Их? – Ну да, а ты думаешь, что одним обойдешься? – А что с воздухом? – Как что? Это же Серый город, он на отшибе, прямо возле Башни, испарения

быстро забьют легкие.

– А почему мы заходим так далеко? – Торговля незаконная, маску нельзя покупать без полиции. Или ты есть в их базе? – Нет, я о ней не знала. Честно говоря, я думала, что в тоннелях не может быть ничего, кроме тоннелей. Куда ведут эти ветки? – В город, все эти ветки ведут в город. Или в океан, к так называемым крепостям, бывшим исследовательским станциям. Но вот подкопы… То, что в крепостях раньше были какие-то исследовательские станции, Риа знала только понаслышке. Рассказывали, что именно в них изучали новые виды подводных обитателей и свойства водорослей. – Что значит подкопы, разве они могут существовать в таких условиях? – Да, сначала в них прятались беженцы, потом торговцы, теперь где-то в подкопах находится еще и тюрьма. Жуткое место, из нее еще никто не возвращался. Главное нам туда не попасть. – А тебя что, тоже нет в базе? – Откуда бы? – Но ты же не из воздуха вылупился? – Нет, мои родители ученые, они ездили по всему миру, составляя новые карты, и возили с собой меня. Я потерялся на вокзале, два года назад. С этого времени я ни разу не видел кого-нибудь из ученых или из той экспедиции, которая должна была возвращаться через пару месяцев тем же путем. Я прожил на вокзале полгода, но мной стала интересоваться

полиция. Они проводят опыты на беспризорниках, поэтому пришлось бежать. – И ты не просил их помочь? – Просил, но родители должны сами найти меня, а они только следят, чтобы за полгода со мной ничего не случилось, по истечении этого срока я уже считаюсь никем. – Но ты ведь собираешься их искать? Вернуться домой? – Конечно, но для этого мне нужна маска и взрослый попутчик, который сможет вывести меня за пределы города. – Пошли со мной. – Да ну, а дорогу знаешь? – Ты же сам сказал, что твои родители работали над картами. Если ты их не помнишь, значит, мы их купим. – Согласен, все равно торчать здесь уже сил нет.

Путешественники остановились посреди тоннеля, вокруг никого не было. – Только у меня денег нет, так что и маску и мое путешествие оплачиваешь ты. – Да, это я уже поняла. Айзек подошел к стене, схватился внизу за часть каркаса, чем-то напоминавшую ручку и потянул ее к центру прохода. В полу открылся люк.

V

Спустившись в подвал, Айзек нажал на рычаг, находившийся прямо под люком, и он закрылся. Риа стояла, с удивлением наблюдая за подземной жизнью. Сверху в тоннеле не было ни души, здесь же жизнь кипела: одни рассматривали какие-то документы, другие нервно спорили возле причудливого механизма, третьи торговались, никак не находя согласия в цене, единственное что было понятно в этом муравейнике, так это то, что

все здесь чем-то торгуют и что-то покупают.

– Пошли искать фильтры, – сказал Айзек, сбегая со ступенек и таща за руку Машу. Они быстро проходили мимо лотков, лавочек, магазинчиков. Девушке в глаза бросались какие-то странные, невиданные раньше вещи, вывески с разными символами, кричащими красками, были развешены через каждые два метра, возле одной из таких вывесок беглецы остановились. «Фильтры» гласило незамысловатое и доходчивое название. – Нам сюда, – открывая двери, он помахал свободной рукой у себя перед носом, якобы подталкивая свежий воздух. Мальчишка подошел к торговцу и спросил, есть ли у него маски, на что тот ответил, что масок нет на всем черном рынке, и надзор строго это контролируют, теперь их можно раздобыть только у Ската. Услышав слово «скат» Айзек поморщился. – В чем дело? – спросила Риа. – Масок нет – это плохо, но хуже того, они есть у Ската и с ним придется договариваться. – Неужели Скат хуже отсутствия масок? – Поверь мне на слово. – Все равно. Где он находиться? Далеко нам идти? – О нет, здесь рядом, в дальнем отсеке, он ведь здесь отшельником слывет. – Что так? – Увидишь, сама поймешь. Они вышли из лавочки и уже медленно, не спеша, без особого энтузиазма пошли вдоль торговых рядов. – А эти маски ничем нельзя заменить? – Я не верю, что ты захочешь таскаться с тяжелой сумкой или двумя баллонами на спине, а маски – изобретение недавнее, его не так легко найти. Компании-производители жадные на денежки от продаж, пиратства не допускают, а цены у оригинала неподъемные. – За что ты так не любишь этого Ската? И почему он Скат? – Он стремный, умеет плавать по дну океана и его плащ бьется током. Когда он плывет, от настоящего ската его можно отличить только по размерам. Народ поговаривает, что во время своих погружений он встречался со Скверной. Так что его боюсь не только я и другие смертные, но и надзор. По мере приближения к берлоге Ската, людей становилось все меньше и меньше, и вот, наконец, торговые ряды и вовсе закончились. Пару пролетов путешественники шли в полной тишине и не встретили ни души. Подойдя к двери, Айзек тяжело вздохнул и постучал. Послышался щелчок и дверь, как затворка люка, поднялась вверх. Войдя внутрь, они будто очутились в техническом отсеке, на каждом шагу попадались штуковины неизвестного происхождения и непонятного назначения. Пробираясь внутрь, казалось, что пространство сжималось. За несколько метров от себя они увидели огромную фигуру человека в черном плаще. Это был большой дядя. Достаточно большой, чтобы напугать и маленького мальчика, и большую девочку, и местное население, и надзор вместе взятых. Правда, надзор, судя по всему, он пугал оснащением, которое находилось повсюду. Он сидел за станком и что-то затачивал. Маша и Айзек простояли минут пять, не решаясь у него ничего спросить, пока он сам к ним не заговорил. Они стояли и наблюдали как сыпятся искры и как медленно он передвигает деталь, протачивая ее от начала и до конца. – Терпеть не могу, когда мне дышат в спину, зачем пришли? – басистым голосом спросил Скат. – Нам нужны фильтры. – Фильтры?

Он обернулся. Оказалось, со спины он выглядел еще очень мило. У него не только не было волос на голове, у него не было бровей, а в глазах не видно было белков, они были полностью серые с маленькими зрачками. Он весь походил на огромную, сильную рыбу, а точнее, он действительно походил на ската. На руках были перчатки, с обрезанными до первых фаланг пальцами с перепонками и металлическими крючками спереди. На

ногах не было обуви, хотя пол на дне был ледяной. – Нам нужно два фильтра и запасные кассеты, – настаивал Айзек. – Да вы что, детки, фильтры запрещены. Скат подошел к Риа и, схватив за волосы, наклонил ее голову в сторону. – С этим ты наверх собралась? Рабы перебегают из клетки в клетку? На шее Риа под лучами тусклого освещения отсвечивал какой-то номер, написанный полосой от уха до плеча. Она вырвалась из его рук.