Чародейка. Книга 3. Возвращение

– Ты не хочешь есть в зале?

– Я жутко устала, с ног валюсь и никого не хочу видеть. Хочу лишь поесть и отдохнуть.

– Ты даже поесть со мной не хочешь?

– Тебе ближайшие сутки лучше не есть.

– Почему?

– Тошнить будет.

– Но я чувствую себя замечательно.

– Поэтому есть тебе и не надо… я тебя сегодня так энергетически напитала, дня три чувствовать голод не будешь… К тому же твои вкусовые рецепторы после зелья все равно вкус пищи не ощутят, поэтому еда кроме рвотного рефлекса не вызовет ничего… Так что проводи меня ко мне в комнаты и развлекайся, а о еде не вспоминай.

– Къяра, – он шагнул к креслу, в котором она полулежала, и, опустившись перед ней на колени, взял руку и стал нежно целовать каждый пальчик, – я даже не поблагодарил тебя, за все, что ты для меня сделала, любимая…

– Забудь… не стоит это благодарности, – она едва заметно качнула головой.

– Ты спасаешь мою жизнь и говоришь, что это не стоит благодарности.

– Это мой долг. Приложить все силы к тому, чтобы мой супруг был здоров и мог полноценно управлять своим владением на благо моего, – бесстрастно проронила она, устало опустив веки.

– Ты великолепна, – усмехнулся он, обнажая в широкой и открытой улыбке ровный ряд зубов. – Если бы ты не была такой уставшей, задушил бы в объятьях…

– Считаешь не уставшую душить легче? – она удивленно приоткрыла один глаз.

– Уставшую просто не рискну… я несу ответственность за твою жизнь не в меньшей степени, чем ты за мою, – он встал и осторожно подхватил ее на руки: – Я тебя сейчас отнесу в твои комнаты и ты отдохнешь, моя дорогая… А вот когда отдохнешь, тогда уже и зацелую и объятиями задушу…

– Приятная перспектива, – Къяра, обхватив за шею, склонила голову ему на плечо. – Мальчиков еще проведать не забудь, пока я отдыхать буду.

– Конечно-конечно, я помню, что взялся учить и контролировать Грейса.

Торес отнес Къяру в ее апартаменты и, нежно поцеловав в висок, опустил на кровать:

– Отдыхай, дорогая. Еду тебе сейчас же принесут. Ты что хочешь?

– Все равно что. Главное быстро.

– Я постараюсь, чтобы тебе не пришлось ждать, – улыбнулся он и вышел.

Проследив, что уже через пять минут в ее комнаты внесли подносы с яствами, Торес удовлетворенно кивнул и направился в крыло дворца, где жила Грета с детьми.

Увидев его, черноокая и пышногрудая красавица с выразительными глазами вскочила с дивана, где сидела и, упав на пол, поползла к нему, извиваясь всем телом и слезно причитая:

– Господин мой, я не со зла, я уверена была, что безвредно оно… не гневайтесь…

– Заткнись! – Торес махнул рукой, и два дюжих евнуха подхватили ее под связанные за спиной руки и поставили перед ним.

Всхлипывая Грета замерла, потупив глаза в пол.

Еще один жест рукой, и евнухи сорвали с нее одежду и, привязав за волосы, подвесили к потолочной балке, а ноги привязали к кольцу в полу, чтобы она не могла брыкаться.

Раскачиваясь в воздухе и дрожа всем телом, Грета тихо скулила, не смея больше ничего говорить. Она повернула голову, пытаясь поймать его взгляд. Ее красивое лицо было искажено страхом, по щекам нескончаемым ручьем текли слезы, а в глазах застыла мольба и отчаяние.

Торес шагнул к ней ближе, неспешно оглядывая красивое упругое тело, которое совершенно не испортили троекратные роды. Совсем скоро он не оставит даже воспоминания о былой красоте этой женщине, дерзнувшей покуситься на его свободную волю и из-за этого почти смертельно отравившей.

– Позволь умереть, – умоляюще выдохнула она.

– Ты умрешь… но позже… – он зло усмехнулся.

– Пощади… – ее губы жалобно скривились. – Я любила тебя, родила тебе детей, я не желала тебе зла… пощади…

– Ты считаешь, я должен быть благодарен тебе, что у меня есть твои выродки, которых ты наверняка наградила такой же подлой сущностью? – он брезгливо поморщился и обернулся к евнухам: – Приступайте.

Поев, Къяра откинулась на мягкие подушки широкой кровати и утомленно прикрыла глаза. С одной стороны хотелось отключиться и уснуть, а с другой разговор с Рафом сидел занозой в сердце и будоражил воображение. Что и как ее могло так тесно связывать с этим чистосердечным и так ей понравившимся еще в образе Лады волхвом? Почему она не сошлась с ним, если ощущала его искренние чувства? Неужели из-за Норлана? Ведь Раф обмолвился, что тот беременную забрал ее от него… Может, она пыталась бежать к Рафу, пытаясь сохранить ребенка, а Норлан, вновь сыграв на ее чувствах, заставил к нему вернуться, чтобы опять обмануть…

Образ Норлана притягивал и пугал одновременно. С одной стороны она не чувствовала его лжи. Все слова дышали искренностью и любовью. А с другой, она была уверена, что он лжет. Больше всего ее поразила реакция Норлана, когда она появилась у него забрать Шона и задать те вопросы, о которых говорил отец. Губы Норлана лишь тронула печальная улыбка, и он, устремив на нее пронзительный ясный взгляд, тихо поговорил: – Я все подтвержу, моя Лаона. Мне жаль, что ты не даешь объясниться, однако это твое право, и раз я допустил глупость, откровенно не поговорив с тобой, то теперь ты вольна делать из этого любые выводы… Но я знаю, ты сумеешь во всем разобраться и все равно рано или поздно вернешься ко мне, потому что так, как я, тебя любить не будет никто…

Эти слова до сих пор рвали душу. Сознание периодически вытаскивало то один, то другой эпизод из их совместной жизни, когда она была так счастлива, слушая его слова о любви и предложения отдать ей все, вплоть до его свободы. Но она не разрешала себе думать об этом, прерывая все размышления установкой, что все это было ложью, и Норлан наверняка был уверен в ее чувствах и точно знал, что она откажется от всего и не станет ничего проверять и требовать.

– Ненавижу! Как же я ненавижу его! – она сжала руку в кулак и, повернувшись, зарылась головой в подушки, пытаясь отогнать мучительные воспоминания. – Как же ему удалось так пленить мое сердце? И ведь даже поговорить с ним боюсь… боюсь, что вновь обманет, потому что сделать это легче легкого… сама готова оправдать его и наврать себе, что угодно, лишь бы вернуть те чувства… Прав был отец, если бы не долг и звание Владетельницы я бы уже летела к нему и, простив все, с радостью стала его прикроватным ковриком… Проклятье! Может, убить его, а потом грустно оплакивать могилу? Это было бы замечательно… и ни чувства, что тобой воспользовались, как последней идиоткой, ни комплексов, ни мучений… Лишь сказка об умершей прекрасной любви.

Она села на кровати и помотала головой:

– Все! Не хочу думать о нем! Его для меня не существует! Зараза самоуверенная… Сейчас… прибежала к тебе… как же… Держи карман шире! Даже не вспомню о тебе больше ни разу! Так и знай! Ты умер для меня! Умер! – поняв, что начала уже мысленно говорить с ним, Къяра обхватила голову руками, стараясь переключиться на что-нибудь другое. – Так мне нужно срочно заняться чем-нибудь… срочно… Что там Торес у меня делает? – она вскинула вверх руку и раздраженно поморщилась. Увиденная картина ее не порадовала, однако была поводом отвлечься от собственных переживаний.

Войдя в комнаты, где евнухи под наблюдением Тореса жестоко избивали его наложницу, Къяра раздраженно поморщилась.

– Ведь просила не торопиться с разборками.

– Дорогая, – он поднял руку, останавливая евнухов, – ты просила не трогать ее до того времени пока не узнаешь насколько сильно она мне навредила. А теперь ты не только знаешь это, но и устранила проблему. Так что я не понимаю, чем ты недовольна.

Къяра долгим взглядом посмотрела на обезображенное ударами плети тело наложницы, которая уже и кричать не могла, а лишь сипло хрипела. Потом шагнула к ней и решительным движением свернула шею. Дернувшись, ее тело тут же безвольно обвисло, а Къяра повернулась к евнухам, указав на него рукой:

– Уберите.

Те тут же бросились исполнять приказ и быстро вышли, унося безжизненное тело той, которая некогда была одним из главных сокровищ дворца.

Торес недовольно скривился:

– С чего решила избавить ее от справедливой расплаты?

– Дорогой, тебе вновь повезло… Небеса явно благоволят тебе, раз спустили с рук столь непродуманный поступок. Я не успела предупредить, но мне и в голову не пришло, что ты, не посоветовавшись со мной, столь поспешно начнешь разборки… Дело в том, что твой организм ближайшие сутки очень уязвим и восприимчив к заклятьям и проклятьям, особенно произнесенным на пике чувств, при прощании с жизнью. Вот прокляла бы она тебя перед смертью, и даже я ничего сделать бы не смогла… Так что это не ее я избавила от расплаты, а тебя от риска…

– Извини, что не посоветовался с тобой… – он шагнул к ней и нежно обнял, – но уж больно хотелось с этой стервой рассчитаться… Я так понимаю, что Синтию тоже пока лучше не трогать.

– Хотя бы сутки… потом можешь убить.

– Нет. Убивать не стану. Зачем убивать? Ведь она в отличие от Греты, еще пригодиться может.

– Тоже правильно… – Къяра усмехнулась и после небольшой паузы спросила: – Сына моего навещал?

– Не успел. Но сделаю это в ближайшее время, не волнуйся. Кстати, посоветоваться с тобой хотел.

– Советуйся.

– Раз ты хочешь воспитать в нем чувства, присущие воину, мальчику не помешает окунуться в реальные боевые действия. Как ты отнесешься к предложению расширить мои западные границы и покорить небольшой народец, что живет в горах Нерингерского хребта?

– Они тревожат тебя набегами?

– Пока нет, но кто знает, как дальше будет. Уж больно они независимые и гордые. К тому же обладают неординарными способностями не хуже магов. От таких что угодно можно ожидать.

– Что за народ?

– Гамаэльты. Говорят, их прародителями были ночные эльфы и гномы. И они унаследовали от одних утонченный облик и способность к чародейству, а от других любовь к подземельям, драгоценностям и разным механизмам. В темноте видят что совы, про слух вообще молчу. Недаром длинноухие. Силой, конечно, не блещут, но ловкости хоть отбавляй. И живучи словно, кошки, не иначе как подобно им по девять жизней у каждого, потому как убить гамаэльта это очень постараться надо.

– И зачем тебе их покорять?

– Через их владения не пройти, без огромного налога, да и то лишь после долгих переговоров, а в обход не менее месяца лишнего пути. Так что эти гамаэльты мне, что кость в горле.

– Думаешь, они перестанут ей быть, если силой их в пещеры загонишь?

– Я думаю, они перестанут ей быть, если мы с тобой вместе их из этих гор выкурим.

– Хочешь их всех уничтожить?

– Только если не покорятся. Если покорятся, пусть живут.

– Уговорил. Обучить сына ратному делу под твоим руководством чрезвычайно заманчиво. К тому же, не люблю, когда кто-то, пользуясь территориальным преимуществом, начинает диктовать условия тем, кто находится под моей рукой. Однако, соглашаюсь лишь на условии, что сын будет тебе помогать исключительно как рядовой воин, применяя магию лишь с твоего разрешения и только в исключительных случаях, когда без нее и не обойтись, а я подключусь лишь, если без меня и моей магии уже совсем никак будет…

– Хочешь, дать испытать мальчишке тяжесть ратного труда?

– Очень. Он нетерпелив, выдержка напрочь отсутствует, а уж про умение переступать через боль и страх вообще не говорю… Одним словом, если ты заставишь его пройти сквозь все тяготы наравне с рядовыми бойцами, я буду несказанно признательна тебе. Причем, было бы желательно, чтобы условия его быта были даже хуже, чем у рядовых твоих ратников.

– Къяра, ты что? Зачем такие крайности? К тому же он ведь еще ребенок…

– Оруженосцы твоих ратников наверняка примерно того же возраста и ничего…

– Он принц крови. Это унижение ставить его в подобные же условия, – Торес нахмурился. – С чего ты решила так обойтись с собственным сыном?

– Торес, вот скажи: если по какой-то причине, например, чтобы выиграть битву, тебе придется на какое-то время отказаться от всех своих привилегий, ты согласишься?

– Безусловно. Я во многих сражениях не то, что шатер с собой не таскал, сутками с коня не слезал.

– Вот! Я хочу, чтобы мой сын тоже так мог. И чтобы этому его научил ты!

– Ладно, любимая… – он мрачно усмехнулся. – Хочешь, чтобы в походе не было различий между правителями и подданными, их не будет. Но тогда тебе тоже придется обойтись без личного шатра. Я вовсе их брать не буду. Я не позволю тебе в моих владениях унижать нашего сына, ровняя его с чернью. И если хочешь организовать для него дополнительные трудности, терпеть их будешь наравне с ним.

– В таком случае я вовсе не поеду с вами. Не дело это, Владетельнице с войском скитаться, коли достойный полководец имеется. К тому же в таких тяжелых для женщины условиях, – она капризно скривила губы.

– А ты коварна и безжалостна, дорогая…

– А ты сомневался? – коснувшись кончиками пальцев его щеки, она поймала его взгляд и, порывисто прильнув к нему, впилась в губы страстным поцелуем.

Через пару минут она отпрянула, давая ему отдышаться, и со смехом спросила:

– Ну как, будешь брать шатер для нас или нет?

– Я соглашусь оставить тебя здесь, – с трудом восстанавливая дыхание и отворачиваясь, хмуро проронил он. – Захочешь, сама навестишь, тебе то большого труда вряд ли стоить будет. А без твоего желания тащить тебя с войском резона, и правда, нет.

– Что ж, это разумное решение… И мне по нраву, что чувствам ты не даешь возобладать над здравым смыслом. К тому же встреча, время которой могу выбрать по собственному усмотрению, меня несказанно прельщает. Только не жди, что соскучусь быстро, – игриво усмехнулась она.

– Ты вольна в этом, как и во многом другом, – не оборачиваясь, ответил он.

Она подошла к нему сзади и ласково коснулась волос:

– Я рада, что ты понимаешь это.

Он обернулся и рывком прижал к себе, страстно выдохнув:

– Подобные решения даются мне непросто. Ты сводишь меня с ума… Рядом с тобой я не способен ни о чем мыслить, кроме как о том как побыстрее заключить тебя в объятья… Так что действительно будет лучше, если ты лишь изредка будешь навещать нас… Но пока мы еще не расстались, разреши, я воспользуюсь моментом, – и увлек ее в сторону дивана.

Гранд вместе с Шоном шел по опушке, проверяя посты часовых. После того как они с правителем Вериниги отправились в поход к Нерингерскому хребту, чтобы покорить гамаэльтов, Торес часто давал ему подобные поручения. У него с правителем Верениги с самого начала похода сложились достаточно дружеские отношения. Торес старался излишне не опекать его и давал проявлять самостоятельность, выслушивая даже на собраниях, где нередко соглашался с его планами, а если не соглашался, то обязательно объяснял, почему настаивает на другом решении. Вот и сейчас он согласился с его предложением разбить лагерь ближе к лесистому склону горы, где в полуденный зной могли бы найти желанную прохладу и кони, и люди, попросив лишь поставить магический блок по периметру.

Они обошли уже более половины постов, когда вдруг воздух наполнился свистом летящих стрел. Гранд, даже не успев сообразить, что делает, так как сработал наработанный во время занятий с Ладой автоматизм, метнулся в сторону Шона и, свалив его на землю, попытался установить дополнительный магический барьер. Однако стрелы, даже не отклонившись, с легкостью преодолели его, впившись в двух стражников, сопровождающих их. Гранд, вскинул руку, посылая магический импульс, убивающий все живое по направлению, откуда прилетели стрелы, однако предсмертных вскриков, свидетельствующих, что он достиг цели, не последовало. Нечего не понимая в происходящем, он осторожно поднялся с земли, сканируя пространство. Шон тоже последовал его примеру и шагнул к корчившим в муках пораженным стрелами воинам, стараясь магическим посылом извлечь стрелы и заживить раны у ближайшего к нему, потом недоуменно пожал плечами:

– Ничего не понимаю. Впервые вижу цельнометаллические стрелы абсолютно невосприимчивые к магическому потоку.

Он выдернул одну из стрел рукой и скривился:

– Вот дрянь… они полые, и похоже, что с ядом… Помоги мне, – он повернулся к брату, – мне одному не справится.

Гранд повел рукой, потом поморщился:

– Оставь их, им уже не помочь. Пошли лучше посмотрим, кто так умело магические барьеры прошибает. Кажется мне, я нашел след, – он шагнул в сторону леса.

– Стой, ты что, так и оставишь их умирать? – непонимающе выдохнул ему в спину Шон.

– То, что я буду держать их за руку, вряд ли поможет им выжить. А прикончить их, чтобы избавить от мучений, ты и без меня можешь. Мне, к твоему сведению, магией пользоваться без разрешения Тореса вообще запрещено, – не оборачиваясь, кинул он, углубляясь в лес.

– А в лес идти без его разрешения и без меня, значит можно? – крикнул ему вслед Шон. После чего, быстро послав магический импульс, убивший хрипящих и выгибающихся от нестерпимой боли охранников, бросился догонять брата.

– Ходить в лес он мне не запрещал, а ты волен сопровождать меня, если желаешь, – усмехнулся тот, когда он его догнал, а затем резко поднял руку в предостерегающем жесте: – Замри!

Шон послушно застыл на месте, стараясь даже не дышать.

– Одноразовые самострелы с низкоуровневым магическим спуском, – Гранд указал на раскидистое дерево с закрепленными на ветвях металлическими конструкциями. – А под ними скорее всего растяжка где-нибудь должна стоять… Ну точно. Пригнись! – скомандовал он и подняв с земли камень бросил к корням дерева. В воздухе вновь зазвенели стрелы и впились в ствол дерева.

– Умно… – Шон распрямившись с удивлением стал рассматривать торчащие из коры оперенные металлические стержни. – Интересно, где стрелок? Как думаешь: уже ушел?

– Далеко не мог уйти. Ему видеть нас надо было, чтобы вовремя самострелы запустить. Но находился он где-то в стороне… иначе бы под волну мою попал… а так она его миновала. Ничего, сейчас найдем, есть тут возмущенность поля, да и в информационном поле след остался. Никуда не денется голубчик.

Он поднял руку и, читая заклинание, стал делать кругообразное движение пальцами. Вокруг тут же поднялся ветер, и в воздухе запахло озоном, а потом вдалеке сверкнула молния и ветер донес слабый вскрик.

– А вот и наш противник объявился, рассмеялся Гранд, опуская руку. Сейчас найдем.

– Ты убил его?

– Нет, лишь сферой недвижимости накрыл. Решил, что живой он нам намного интереснее будет. Пошли! – он быстро зашагал в сторону, откуда раздался вскрик, и Шон поспешил за ним.

Однако когда они подошли к сверкающей сфере, созданной Грандом. Под ней никого не оказалось. Но окровавленные следы рядом с ней свидетельствовали, что хоть Гранд и не промахнулся, но пленнику удалось сбежать.

– Проклятье. Это как же ему удалось? – Гранд снова поднял руку и повел пальцами. Потом скривился. – Похоже, у него какой-то амулет с собой, и он его активировал. Не чувствую следа и информационное поле чисто. Что ж, придется так искать, – он устремил взгляд на следы, оставленные на земле, и медленно пошел вперед.

– Ты умеешь читать следы? – удивился Шон, заметив, что Гранд уверенно идет и там, где явные следы крови и заломы веток уже исчезли.

– Мать, еще в образе Лады учила… и по следу идти, и траекторию стрел вычислять, ну и вообще много чего другого показывала. Я тогда фыркал, конечно, что дурь это, ан видишь, пригодилось, – неохотно пояснил Гранд, внимательно всматриваясь в землю и обступающие их кусты.

Через некоторое время он резко вскинул руку вверх, и тут же с хриплым стоном, с ветвистого дерева рядом с ними свалился худенький, но очень жилистый подросток, одетый в плащ цвета листвы. Одно плечо у него было неестественно приподнято и все в крови. Шон, шагнув ближе, склонился к нему и осторожно повернул.

– Жив, – заметив, что грудь его едва заметно, но ритмично вздымается, хмыкнул Шон, – повезло бедолаге.

– Скорее повезло нам, чем ему, – губы Гранда изогнулись в мрачной усмешке, – потому что о смерти ему теперь придется очень долго молить… Свяжи ему руки и помоги очнуться. Да, и еще амулет с него сними, – указал он на блеснувший в складках плаща на груди серебристый вензель на толстой витой цепи.

– Ладно тебе… – снимая амулет и отдавая брату, просительно пробормотал Шон, – он же еще мальчишка совсем. Зачем так с ним?

– Он враг! – яростно, будто отрубив, выдохнул Гранд, забирая из его руки амулет. – Поэтому если не будет откровенен, я или сам его наизнанку выверну или Тореса заставлю это сделать. И только попробуй вмешаться! Пожалеешь!

Уже привыкший, что его брат, раньше с трудом обуздывающий свой буйный нрав, теперь в угоду матери начал вести себя на редкость покладисто и практически перестал спорить, Шон был несколько удивлен тем напором, что слышался сейчас в его голосе, и сверкающей во взгляде яростью.

– Гранд, ну зачем ты так… – он с укоризной качнул головой.

– Заткнись и делай, что сказал! – лицо брата, хоть и выглядевшее из-за наброшенной личины по-детски утонченно, исказил гнев, а тон не оставлял сомнений, что он находится в крайне раздраженном состоянии и менять решений не намерен. Шон тяжело вздохнул и, привычно уступив брату, который всегда им верховодил, принялся связывать руки пленника.

Торес, узнавший, что убиты караульные, а принц Грейт со своим учителем пропали, в ярости просто рвал и метал. Начальник охраны стоял перед ним ни жив, ни мертв, страшась услышать приказ о собственной мучительной казни. В это время к ним подбежал один из охранников с докладом, что принц вернулся, причем вместе с плененным гамаэльтом.

– Считай, что второй раз родился, – зло бросил Торес и повернулся к охраннику: – Где принц?

– Идет сюда вместе с пленником, – охранник указал в сторону приближающихся Гранда и Шона, которые вели перед собой связанного гамаэльта.

Как только они подошли к навесу из пальмовых ветвей, где стоял Торес, тот тут же раздраженно рявкнул, обращаясь к Гранду:

– Тебе кто позволил со стоянки отлучаться? Совсем с головой не дружишь?

– Я виноват в том, что не успел испросить дозволения, правитель, – Гранд покорно склонил голову, – но обстоятельства сложились так, что помедли мы хоть немного, и ему, – он кивнул в сторону пленника, – удалось бы сбежать, и смерть наших ратников осталась бы неотомщенной. Я не мог допустить такого, даже рискуя навлечь на себя Ваш гнев.

– Думаешь, его жизнь стоит твоей? – Торес чуть сбавил тон, но брови его еще по-прежнему мрачно супились.

– Правитель, – Гранд вскинул на него глаза, и губы его тронула лукавая улыбка, – я привык, что моя мать представляет меня всем несмышленым ребенком, нуждающимся в постоянной опеке, но мне казалось, что Вы уже смогли убедиться, что это не совсем так и, по крайней мере, о своей собственной безопасности я способен позаботиться. Так неужели, несмотря на это, Вы подобно ей, будете отслеживать каждый мой шаг?

– Ладно, – Торес не смог сдержать усмешки, – отслеживать подобно ей не буду. Она и вправду неоправданно опекает и контролирует тебя. Однако пообещай, что рисковать так больше не станешь. Гамаэльты слишком хитры, и это могла быть тщательно подготовленная ловушка именно для тебя. Тебе повезло, что они о тебе, видимо, еще не прознали.

– А мы, если Вы, конечно, не против, правитель, сейчас все их планы узнать и сможем, если допросим этого их лазутчика. Пусть расскажет, что им известно и что подготавливают. Не зря же я за ним столько времени по дебрям мотался.

– Допросим, допросим, но ты все же пообещай перед этим, не посоветовавшись, больше на рожон не лезть. А то твоя мать тут камня на камне не оставит, случись с тобой что.

– Хорошо, правитель. Я буду стараться без Вашего согласия на рожон не лезть. Только зря Вы так считаете. Моя мать тяготится, что у нее такой сын, и вряд ли огорчится, случись, что со мной не по ее вине.

– Сопляк! Да как ты смеешь! – Торес шагнул к нему и в ярости наотмашь ударил. – Извинись за свои слова немедленно!

– Извините, правитель. Я сожалею, что разгневал Вас, – Гранд тут же покорно склонил голову, а потом осторожным движением отерев кровь с лица, с усмешкой добавил: – только это правда.

– Ты рехнулся что ли, о матери, да еще и Владетельнице такие слова говорить, да к тому же в них упорствовать? – Торес с силой схватил его за плечо, разворачивая к себе и заглядывая в глаза. – Думаешь, спущу тебе их?

– Она будет рада, если не спустите… – Гранд сам уперся в него взглядом.

– Давай, выкладывай, что за дух тьмы меж вами прогулялся, что она считает, что ты ее власть приемлешь, лишь потому, что она сильней, а ты полагаешь, что она порадуется твоей кончине? – Торес тоже не сводил с него напряженного взгляда. – Ведь о такой матери лишь мечтать можно: и сильна, и разумна, и во всех отношениях достойна, да и о тебе всячески печется. Что тебя не устраивает?

– Меня устраивает все. Это я ее не устраиваю. Так что проблема не в ней, а во мне.