Чародейка. Книга 3. Возвращение

– Почему ты назвала их фиглярами?

– Они неумело машут мечами на потеху публике, как их еще назвать? Скажи, и я назову по-другому.

– Это пленные креоны. Ты бы предпочла, чтобы я заставил биться своих воинов меж собой?

– Я ничего не предпочла бы. Мне все равно. Заставляй кого хочешь.

– Тебе сложно угодить, – он мрачно усмехнулся.

– Дорогой, – она повернулась, устремив на него завораживающий и многообещающий взгляд, – ты несправедлив ко мне. Возможно, я и привередлива, но заметь, я готова удовлетвориться тем, что у тебя имеется, и не требую большего.

– Потребуй! Я все постараюсь исполнить.

– Мне достаточно, что рядом ты. По сравнению с этим все остальное несущественно, даже эти фиглярствующие ряженые вояки не раздражают.

Лицо Тореса напряглось и, подозвав жестом визиря, он бросил через плечо: – Убрать обоих и прикончить, – после чего осторожно коснулся руки Владетельницы и поднес к губам. – Может, тебя развлечет, если днем мы проедемся на лошадях?

– Можно и проехаться, но вместе с мальчиками.

– Конечно, приучать наследника к седлу необходимо, – он кивнул.

– Тогда вели готовить лошадей, – она поднялась из-за стола, – я буду готова часа через два.

– Я провожу тебя, – он поднялся следом, не выпуская ее руки, которую по-прежнему держал у своих губ.

– Только до дверей моих апартаментов, дорогой, – ее губы тронула легкая улыбка, и она постаралась осторожно высвободить руку.

– Тебя будет смущать мое присутствие? – он крепче сжал ее пальцы, не отпуская.

В глазах ее полыхнул гнев и, резким движением вырвав руку, она тихо, но с угрозой выдохнула: – Не надо злить меня, дорогой… Когда я злюсь, то плохо контролирую свои поступки… не вынуждай меня демонстрировать мои умения.

В ответ он крепко обхватил ее за плечи и рывком развернул к себе:

– Я не боюсь, Къяра. Никогда и никого не боялся и тебя не буду! Ты безумно нравишься мне, но бояться тебя не буду! Делай что хотела!

Они смотрели друг другу в глаза, и вокруг них чувствовалась такая напряженность, что в зале наступила звенящая тишина.

Неожиданно стремительным движением Владетельница сбила захват рук правителя Вериниги и, вывернувшись, тут же отступила и взмахнула рукой, устанавливая барьер меж ними, после чего по зале раскатился ее серебристый смех:

– Ты несказанно хорош, мой дорогой. Я в восторге от тебя и вряд ли решусь причинить тебе вред. Но, похоже, наш визит с сыном несколько затянулся. Думаю, нам пора оставить твои владения.

Она повернулась, властным жестом подзывая Гранда и Шона. Те поспешно поднялись из-за стола и шагнули к ней.

В это время Торес просительно поднял руку:

– Къяра, подожди!

Замерев, она обернулась и смерила его холодным взглядом: – Что хочешь?

– Не уходи, прошу, – хрипло проговорил он и, нервно сглотнув, продолжил: – Я постараюсь больше тебя не злить. Очень постараюсь, не уходи.

Она с легкой улыбкой чуть склонила голову набок:

– Торес, я редко меняю решения… очень редко… Но сейчас, похоже тот случай, когда я изменю мое решение в угоду тебе… но стоить это будет тебе дорого… – в глазах ее загорелся лукавый огонек.

– Все, что захочешь! – он шагнул к ней, но наткнулся на барьер, установленный ею.

– Я напомню тебе про это твое обещание, – она игриво подмигнула ему, – ближе к ночи напомню…

– Я не забуду о нем… все будет так, как пожелаешь… – он не сводил с нее напряженного взгляда.

– Это радует, – ее улыбка стала шире, и мановением руки она сняла барьер, после чего протянула руку: – Пойдем, проводишь меня.

Он осторожно взял ее под руку и вывел из залы мимо строя склонившихся в низком поклоне придворных вельмож.

Проводив их долгим взглядом, Шон наклонился к уху Гранда:

– Сто к одному, что она теперь сможет вить из него веревки.

– Сможет, но не будет… – усмехнулся в ответ тот.

– Думаешь?

– Чувствую.

– Что чувствуешь?

– Ей нравится его гордость и смелость. Они оба выяснили, кто чего стоит. Теперь если только он невзначай вновь не перейдет грань, она будет сама женственность и нежность с ним… по крайней мере пока ей это не надоест.

– Она тоже влюбилась?

– Нет… но очень старается.

– Старается что? Влюбиться?

– Угу…

– Зачем?

– Она лечит сердце.

– Не понял…

– Чего непонятного? Мы с отцом изодрали ей сердце, она старается новыми чувствами заглушить боль.

– Ты так уверенно говоришь… А может все и не так вовсе.

– Можешь не верить, твое дело. Но я знаю, что говорю. Вернее чувствую. Она перестала последнее время держать со мной жесткий блок, и я чувствую, что она чувствует…

В это время к ним подошел главный визирь и осведомился, закончили ли они трапезу.

– Да, закончили, – кивнул Гранд, вместе с Шоном отходя от стола.

Главный визирь с поклоном проводил их к дверям, а потом сделал жест придворным, которые тут же бросились к столу и торопливо стали расхватывать закуски и яства и тут же их поедать.

Обернувшись в дверях, Шон мрачно скривил губы и тихо пробормотал:

– Своеобразная традиция.

– Зато продукты не пропадают зря, – Гранд иронично усмехнулся.

– В Лорене тоже не пропадали, их цивилизованно раздавали низшему сословию.

– Да ладно тебе… Не у тебя ж из тарелки хватают, – равнодушно повел плечом Гранд и двинулся в сторону их апартаментов: – Пошли, через пару часов у нас верховая прогулка, если ты не забыл.

Едва они успели дойти до дверей, как в конце коридора показался правитель Вериниги и быстрым шагом направился к ним.

– Грейт, я могу спросить тебя? – окликнул он Гранда.

– Да, конечно, правитель, – Гранд замер в дверях.

– Каких лошадей предпочитает твоя мать?

– Насколько я знаю, вороных иноходцев. По крайней мере, Владетель держит для нее именно таких жеребцов.

– Пара иноходцев у меня есть, но они никак не вороные… к тому ж одна из них кобыла… Покрасить что ль… – он озадаченно коснулся виска рукой.

– Вот этого делать точно не надо. Цвет не так уж и важен. Оседлайте ей того жеребца что есть, если он не плох, конечно.

– Плохих я не держу, – он раздраженно поморщился, потом осторожно коснулся плеча Гранда. – А тебе, кстати, какие по душе? Может, сходишь со мной выберешь?

– Не откажусь, – Гранд кивнул и повернулся к Шону: – Пойдешь со мной?

– Принц, я не имею права Вас оставить одного, так что обязательно пойду. Куда я денусь? – иронично усмехнулся тот.

Они шли по конюшне, и Гранд с удовольствием разглядывал великолепных скакунов. Они были один лучше другого. Поджарые, мускулистые, в каждом чувствовалась стать и порода.

Вдруг его взгляд упал на дальнее стойло, в нем периодически вздыбливался и бил копытами в стену мощный серый жеребец с черной гривой.

– Какой красавец, – Гранд не сводил с него завороженного взгляда.

– Кстати тоже иноходец, но дикий и необъезженный совсем. У меня хоть и хорошие объездчики, но этого явно долго ставить под седло придется.

– Можно я попробую?

– С ума сошел что ли? Он не подпускает никого к себе, а ты: «попробую»… Нельзя конечно.

– А вот на спор, правитель. Я за эти два часа перед прогулкой заставлю его ходить под седлом.

– Грейт, ты убиться вздумал? Считаешь, твоя мать спустит мне подобное?

– А Вы у учителя моего спросите: смогу я с таким жеребцом справится или нет, – Гранд с усмешкой указал на Шона.

– Что скажешь? – Торес повернулся к нему.

– Он справится, конечно. Но это и правда вряд ли понравится Владетельнице. Поэтому я бы не советовал Вам позволять ему это.

– Справится? – не веря, переспросил правитель Вериниги.

– Он хоть и ребенок, правитель, но сын своей матери и умеет многое, поверьте на слово, – усмехнулся Шон.

– Ты действительно готов за два часа объездить его? – Торес испытующе воззрился на Гранда.

– Рискните, правитель. Вы можете получить жеребца, который гарантированно ей понравится, уж поверьте мне, – лукаво улыбаясь, ответил тот.

– Пробуй, – не сводя с него глаз, Торес указал на жеребца, – он полностью в твоем распоряжении.

– Принц, Ваша мать, если узнает, будет недовольна, вот как пить дать, – Шон просительно тронул брата за рукав.

– Заткнись! Если ты ей не скажешь, то она и не узнает ничего, – раздраженно через плечо бросил Гранд в ответ и направился к стойлу.

Там он направил поток низкоуровневой магии на лоб жеребца, сканируя сознание и вводя в легкий транс. После чего, распахнув дверцу стойла, взнуздал и оседлал его, а затем легко вспрыгнул в седло. Конь стоял, не двигаясь, настороженно прислушиваясь к новым ощущениям, и лишь прял ушами от внутренней напряженности.

Гранд положил ладонь на холку меж ушей и очень осторожно стал выводить коня из транса. По его телу прошла дрожь, а потом он резко взвился на дыбы. Плотно обхватив коленями бока коня, Гранд удержался и, прижав ладонь плотнее, вернул часть снятого воздействия. Конь опустился и вновь замер в неподвижности. Гранд опять немного уменьшил поток магии, и скакун вновь поднялся на дыбы.

Играя на интенсивности воздействия Гранд наконец добился состояния, когда конь мог двигаться, но с трудом и, позвав Шона, попросил вывести жеребца во двор.

– Я сам выведу, – к нему шагнул Торес и, взяв коня под уздцы, вывел из конюшни.

Во дворе, пристегнув к длинной корде и взяв хлыст, правитель Вериниги стал гнать его по кругу. Жеребец фыркал, прял ушами и тряс головой, но сил лягаться или вставать на дыбы у него не было, и он сначала неохотно, а потом более размеренно неспешной рысью стал трусить по кругу. Тогда задание изменилось. Гранд стал то, работая уздой, останавливать его, то давая шенкелей, принуждал начать движение, и если жеребец тут же не начинал двигаться, Торес взбадривал его ударом хлыста. Мотая головой, жеребец пытался то пятиться, то вывернуться из узды, но затуманенный разум сводил на нет все попытки, и через некоторое время он смирился со своей участью и стал покорно выполнять требования.

– Здорово ты справился с ним, – правитель Вериниги одобрительно усмехнулся, – и полутора часов не прошло.

– Он пока в трансе, так что судить рано. Вот если поведения не изменит, когда морок совсем сниму, вот тогда и увидим, справился я с ним или нет, – Гранд чуть склонившись похлопал жеребца по шее, – но в любом случае он хорош, хорош… ничего не скажешь. Ладно, посмотрим, что получилось, – он отстегнул корду и, положив ладонь на голову жеребца, снял остатки своего воздействия.

Тот вздрогнул и помотал головой, явно не веря, что сумел вырваться из липкого тумана, парализующего разум, а потом взвился на дыбы пытаясь сбросить седока. Гранд удержался. Тогда жеребец начал взбрыкивать задом, а когда Гранд уздой задрал ему голову, неожиданно понес вперед, не разбирая дороги.

Сбив пару слуг и охранников, пытавшихся его удержать, он чудом вписался в арку ворот и скрылся из вида.

– Коня мне! – гаркнул Торес, и несколько слуг тут же бросились на конюшню.

В это время во двор вышла Владетельница.

– Куда это ты собрался без меня? – с легкой улыбкой осведомилась она.

– Твой сын объезжал коня. Жеребец понес, надо догнать, – хмуро проронил Торес и повернувшись к слугам, выводившим его коня прикрикнул: – Быстрее, олухи!

– Не торопись.

– Ты не хочешь, чтобы я помог твоему сыну? – он удивленно посмотрел на нее.

– Чем ты ему поможешь?

– Постараюсь помочь направить в тупик и прижать там.

– Оставь. Сам справится.

– Къяра, ты что? Ты хочешь оставить мальчишку без помощи? Он же ребенок! Я уже десять раз пожалел, что позволил ему это.

– Торес, да что тут сложного объездить лошадь? Он маг и для него это не особо сложная задача. Почувствует, что не справляется, в транс жеребца введет… Дел-то… – она саркастически хмыкнула. – Так что успокойся и немного подожди. Вернется он скоро, никуда не денется, – а потом, чуть нахмурившись, добавила: – Другое дело, что он без моего дозволения за подобное взялся. Но за это я с него еще взыщу.

– Ты хочешь его наказать?

– Обязательно. Чтоб неповадно было своевольничать.

– Къяра, он не своевольничал. Я ему позволил. Поэтому, если этим не довольна, взыскивай с меня. Мальчишка здесь не при чем.

– В любом случае он должен был спросить меня! – ее голос заледенел.

– Ему хотелось сделать тебе приятное. Он для тебя старался. Ему показалось, что этот жеребец тебе глянется. А ты его за подобное наказывать собралась.

– Мне плевать, что ему казалось, и что он хотел! Он обязан был спросить дозволения у меня! И за то, что не сделал это, будет наказан. И хватит его защищать! Это мой сын! – она интонационно выделила «мой».

– Да кого ты воспитываешь?! Мужчину или держащегося за твой подол хлюпика, не смеющего без твоего слова и шага ступить? Какой из него может вырасти наследник и правитель, если ты будешь так его контролировать, что он по каждой ерунде, как ты сама охарактеризовала данный инцидент, должен бегать и твое дозволение спрашивать? Он мужчина и поступил по-мужски, и если ты начнешь его за это наказывать, сломаешь парню психику, так и знай!

– Ты хочешь сказать, что разбираешься в воспитании лучше меня? – ее губы дрогнули в ироничной усмешке.

– В воспитании мужчин уж, наверное, разбираюсь лучше! – с чувством выдохнул он, глядя ей прямо в глаза. – Это будущий воин! А ты… ты ведешь себя с ним как с сопливой девицой.

– Ах лучше? – у нее на мгновение сбилось дыхание, а во взгляде полыхнуло раздражение. – Будущий воин, говоришь? Ну и попробуй этого будущего воина хоть чему-нибудь научить, что должен уметь воин. А то только других учить горазд, как воспитывать надо. Хотя бы выдержке, терпению и выносливости мальчишку научи, а я погляжу, что у тебя получится.

– И научу!

– Вот и научи!

– И научу!

– Давай-давай, а я посмотрю, – фыркнула она, словно раздосадованная кошка, и отвернулась.

Шон озадаченно смотрел, как они эмоционально пререкались, и никак не мог понять, почему Владетельница дозволяет Торесу ей столь открыто перечить.

Некоторое время они стояли молча. Потом Торес просительно коснулся ее руки:

– Къяра, не сердись. Но это ведь объективная реальность, что женщине сложно одной воспитать настоящего мужчину.

– Возможно, ты прав, поэтому и прошу помочь, – не оборачиваясь, тихо проронила та.

– Я с радостью… к тому же в свете того, что он может быть и моим сыном. Но как ты отнесешься к тому, если уже я вздумаю его наказать за что-то?

– Именно в свете этого ты получишь над ним полную власть. Только не убей мне мальчишку.

– Ну за это можешь не волноваться, – он шагнул к ней ближе и, осторожно обняв за плечо, притянул к себе.

Она с легкой улыбкой склонила голову ему на плечо, тихо прошептав:

– Это радует.

– Къяра, любимая… – он крепче прижал ее к себе, – клянусь, любимая: я приложу максимум усилий, чтобы наш сын был твоим достойным наследником.

Она осторожно коснулась рукой его волос и стала нежно перебирать пальцами жесткие пряди.

– Къяра, – хрипло проговорил он, чуть отстраняясь, – ты не хочешь ехать на прогулку?

– Хочу… – ее рука скользнула вдоль его шеи.

– Но не поедешь, если не прекратишь провоцировать меня… – он перехватил ее руки. – Я не каменный и подобные проявления чувств приведут к тому, что утащу тебя в спальню, наплевав и на приличия и на твое желание прогуляться.

– Даже так? – она игриво рассмеялась. – Торес, ты тиран и деспот похуже меня… Что за жесткие условия? Почему я должна скрывать свои чувства?

– Потому что я не умею играть и лукавить. Хочешь любви и ласки: пошли в спальню, не хочешь – будь добра, не провоцируй.

– Ты бесподобен. И твои принципы мне по нраву. Договорились, – усмехнувшись, она высвободила руки и шагнула в сторону.

– Ты обиделась? – в его взгляде появилась озабоченность.

– Я никогда не обижаюсь. Это глупо. Если мне что-то не нравится, я просто ликвидирую проблему. В данном же случае, я согласна с твоими требованиями, они разумны.

– Глядя на тебя, кажется мне, заставишь ты меня пожалеть о них и не раз…

– Я не настолько коварна… – она мелодично рассмеялась. – Так что не волнуйся.

– Услышать подобное из уст мага такого уровня, – он усмехнулся в ответ, – это, конечно, очень обнадеживает.

– Вот уже который раз априори ты обвиняешь огульно всех магов во лжи, Торес. Ты явно предвзят…

– Все маги лживы и беспринципны, это аксиома. Тебе верю, лишь потому что безумно влюблен и по большому счету мне начхать, как ты этим воспользуешься. Ты и так вольна творить здесь все, что пожелаешь, после того как я дал маху, позволив моей колдунье обвести меня вокруг пальца. Но уж совсем за идиота не держи…

– Кстати, что со своей колдуньей сделал?

– Научил быть преданной и использую по мере необходимости.

– Насколько преданной?

– Вернемся, покажу.

– Не откажусь глянуть. Что-то не верится мне в преданность того, кто уже раз предал.

– Увидишь, поверишь. Я умею быть беспощадным и жестко требовать повиновения.

– Повиновение и преданность, мой дорогой, разные вещи, – иронично хмыкнула она.

– Ладно, не будем спорить. К тому же вон твой сын возвращается, – он рукой указал на въезжающего неспешной трусцой в арку Гранда. – После прогулки глянешь на нее и все сама поймешь.

Гранд подъехал к ним и, бросив повод подбежавшим слугам, соскочил с коня. Затем склонил голову:

– Извините, что заставил Вас ждать, Владетельница.

– Грейт, твое поведение мне крайне не нравится, – ледяным тоном проронила она, – и, на мой взгляд, ты заслужил суровое наказание. Но правитель Вериниги вступился за тебя и желает взять тебя под свою руку. Я решила, что соглашусь на это. Так что отныне ты полностью в его власти. Все ясно?

– Да, Владетельница, – Гранд кивнул и, повернувшись к Торесу, опустился на одно колено: – Я полностью в Вашей власти, правитель.

– Вставай, – недовольно поморщился тот, – не люблю я подобные обряды.

– Мой сын – маг, мне необходимо быть уверенной, что он будет безропотно повиноваться и не посмеет магию против тебя применить, – не сводя с поднявшегося сына пристального взгляда, хмуро проронила Къяра.

– Ты ему веришь на слово?

– Лично я не верю уже ничему и никому, Торес, – ее губы тронула мрачная усмешка. – Но мой сын знает, что я с ним сделаю, если он свое обещание нарушит, поэтому нарушать не будет и снесет от тебя все.

– По-моему, ты явно перегибаешь палку, требуя такой покорности от того, кому предстоит править.

– Торес, мне не хочется скончаться от его руки, тогда, когда ему захочется в полной мере ощутить вкус власти. Так что особо не озадачивайся взлелеиванием в нем предвкушения того, что он ее получит.

– Ты считаешь, он на такое способен?

– Без сомнения. Мой мальчик горд, амбициозен, самолюбив и признает в качестве аргумента лишь силу. Так что не обольщайся на его счет. Если я не буду стоять за твоей спиной, спиной к нему не поворачивайся.

– Да уж… – Торес усмехнулся. – И ты еще говоришь, что у меня предвзятое мнение к магам, когда у самой такое отношение даже к собственному сыну. Так что, кто более предвзят, еще вопрос.

– Хорошо… замнем. В случае чего, я тебя предупредила, и моя совесть чиста.

– Ты считаешь, у кого-то могут возникнуть сомнения по поводу кристальной чистоты твоей совести? У Владетельницы другой быть просто не может.

– Торес, – Къяра раздраженно поморщилась, – мне жутко неприятно, что ты так иронизируешь по моему поводу.

– Извини, дорогая, но это не ирония. Это устои, на которых построена моя власть. Моральные качества и деяния правителей не оцениваются, потому что по определению всегда верны и справедливы. Поэтому что бы ты ни творила, в чистоте твоей совести в моих владениях не посмеет усомниться никто.

– Похвальные устои. Мне нравятся, – она вновь мелодично рассмеялась. – Ладно, поехали проедемся по окрестностям, опробую лошадку, что вы с Грейтом решили для меня подготовить, – губы ее вновь тронула лукавая улыбка, и она знаком подозвала слугу держащего неподалеку жеребца, которого объезжал Гранд.

После прогулки Торес, легко спрыгнув с седла и бросив повод окружившим его слугам, шагнул к Къяре, помогая спешиться.

– Ну как тебе жеребец?

– Неплох, в моем вкусе. Грейт вымотал его конечно перед прогулкой, и особого удовольствия я не получила, но в следующий раз, думаю, будет лучше.

– Обедать пойдем или отдохнуть хочешь?

– Колдунью твою посмотреть хочу.

– С мальчиками? – Торес указал на Гранда и Шона, тоже уже спешившихся и стоящих неподалеку.

– Нет, хочу пообщаться с ней наедине. Отправь их, пусть отдохнут.

Торес кивнул и направился к мальчикам:

– Грейт, идите, можете отдохнуть или развлечься. К обеду вас позовут.

– Да, правитель. Как прикажите, – Гранд покорно склонился перед ним.

– Как я погляжу, мать тебя действительно застращала неслабо, – раздраженно скривился он. – Ладно, потом поговорим… А на будущее учти, я не ценю такую показуху. Так что можешь подобным особо не утруждаться.

– Как скажите, правитель, – Гранд выпрямился и прямо взглянул в глаза Торесу.

– Вот так лучше, – удовлетворенно кивнул тот и отошел, отдавая распоряжения слугам. А потом подошел к Къяре: – Ну что пойдем смотреть на мою колдунью?

– Пойдем. Мне необычайно интересно взглянуть на нее.

Они прошли по длинным коридорам подземелья и Торес, отомкнув прочный засов, распахнул перед ней массивную дубовую дверь, обитую железом.

Къяра вошла в маленькую мрачную камеру с крошечным зарешеченным окошком под самым потолком. В дальнем углу на полу сидела худенькая невысокая женщина, в короткой открытой тунике. При их появлении, она моментально вскочила, затем быстро опустилась на колени и, уткнув голову в пол, хрипло скороговоркой проговорила:

– Здравствовать в веках Вам, мой повелитель. Пусть счастье, благоденствие и благополучие снизойдут на Вас на долгие годы.

– Встань, – отрывисто приказал ей вошедший вслед за Къярой Торес.

Женщина поспешно вскочила и, дрожа всем телом, вытянулась перед ними. Лицо ее еще хранило следы былой красоты, а остальное тело было сильно изуродовано. Все открытые участки тела были сплошь исполосованы шрамами и испещрены рубцами от ожогов.

– Что хочет мой повелитель? – срывающимся голосом спросила она, напряженно глядя в пол.

– Хочу видеть доказательства твоей преданности, Синтия.

– Я выполню любое повеление, мой господин, если оно будет в моих силах.

Къяра с любопытством разглядывала ту, которая решилась открыть дверь в их мир безжалостному чудовищу. Ее вид свидетельствовал о том, что всю ее жизнь после этого Торес постарался превратить в жестокую пытку, однако Къяра что-то чувствовала, что-то такое внутри этой сломленной с виду женщины, что держало ее дух и давало сил не сломиться внутренне. И это что-то, похоже, было ожиданием мести и расплаты за переносимые унижения и страдания.

– Пусть глаза на меня поднимет, – приказала она, устремив испытующий взгляд на колдунью.

– Выполняй! – тут же подтвердил ее приказ Торес, и Синтия, вздрогнув, подняла глаза и встретилась взором с взглядом Къяры.

Через несколько минут она хрипло вскрикнула, попятилась к стене и стала медленно оседать на пол.

Къяра отвела взгляд и, презрительно скривив губы, тихо осведомилась:

– Сама все расскажешь или помощь палача потребуется?

– Не надо палача… не надо… – колдунья рыдая склонилась к полу.

– Хочешь, чтобы ее при тебе наказали? – Торес с любопытством посмотрел на Къяру.

– Нет, не наказали, а допросили… потому что твоей колдунье есть, что рассказать, но как видишь, она что-то молчит пока…

– Я расскажу… расскажу… все что хотите расскажу, госпожа. Что Вы хотите, чтобы я рассказала?

– Синтия или как там тебя… еще один такой глупый вопрос и отвечать ты точно будешь палачу. Ты знаешь, что я хочу услышать! И если я сей же момент не услышу это, все предыдущие пытки тебе за счастье покажутся. Обещаю! – в голосе Къяры послышался металл.

– Да, госпожа… я все скажу, только не гневайтесь так… я признаюсь… признаюсь… – смешивая слова с рыданиями запричитала та, – я дала эликсир Грете и сказала… сказала, что это любовное зелье… но я не знаю, не знаю использовала ли она его… и если использовала то сколько раз… не знаю…

– Къяра, о чем это она?

– Тебе лучше знать, дорогой, – усмехнулась она в ответ. – Я понятия не имею, кто такая Грета и была ли у нее возможность тебя травить.

– Грета, это моя наложница, которую я старался не афишировать, чтобы не ронять твой имидж. Травить она меня, конечно же, могла, но какой ей смысл…

– Она же призналась, – Къяра указала глазами на скорчившуюся в рыданиях на полу колдунью, – что сказала ей, что дает приворотное средство, чтобы ты не разлюбил.

– И что теперь? – Торес раздраженно поморщился.