Тюрьма душ

Алексей Котаев

Тюрьма душ

Глава 1

Отрицание

– Думаю, что пора продать его… – молодой парень сидел за маленьким кухонным столиком и наматывал остывшие спагетти на вилку.

Приоткрытое на проветривание окно доносило с улицы шум. Шум жизни. А еще – запах. Ни с чем не сравнимый запах поздней весны, когда на деревьях только-только появились новые листья.

Маша оторвалась от своей тарелки и подняла взгляд на своего мужа.

– Кого опять? – девушка ухмыльнулась, понимая, как продолжится этот разговор. Женю она знала, как облупленного, и в любой непонятной для него ситуации он хотел продать свой мотоцикл.

– Мотоцикл, Мань. Мотоцикл…

– Ну продавай… – она угадала. Ну тут и гадать-то не требовалось.

Еле сдерживая улыбку Маша всячески пыталась отвести взгляд от мужа, что ждал, когда же на него обратят внимание.

Для Жени мотоцикл был символом юности. Символом того, что он еще молод и беспечен. Тридцать лет жизни пролетели мимо, а юность никак не заканчивалась. Наоборот, иногда Маше казалось, что Женькина юность только набирает обороты.

Но продать мотоцикл – значит стать взрослым. И на это у парня были свои причины.

– Понял… – тяжело выдохнул он. – Продам. Завтра выложу.

– Ну вот только на хрена? – рассмеялась Маша.

– Да как? Как на хрена? – Женя немного расстерялся. Он хлопал глазами, не отрывая взгляд от своей молодой жены. Маша, кстати, была моложе его всего на два года, но почему-то оказалась намного мудрее него самого. – Маш, ну мы же решили…

– Евгений, мы решили завести ребенка, но никак не продать твой мотоцикл! – девушка все еще прятала лицо, боясь рассмеяться во весь голос. Горячность мужа ее очень веселила. – То, что ты наконец-то решился стать отцом не делает тебя взрослым. Взрослым вообще мало что делает, если что… И это точно не продажа мотоцикла!

– Ну да…

– Ну да. Да и с этого старика ты совсем ничего не выручишь. Сам же знаешь. Так что хватит продавать свой мотоцикл при каждом удобном случае! Да и вообще… Если бы ты тогда меня не снес на нем, то мы бы и не познакомились…

Женя громко рассмеялся, вспоминая глупости, которые творил больше десяти лет назад. А ведь и правда… Этому символу юности уже больше двадцати лет. А у Женьки он уже двенадцать. Стоит задуматься, ведь эта техника стала полноценным членом семьи. Да и соседи по лестничной клетке не сильно против, что мотоцикл хранится в подъезде.

– И все-таки повезло мне с женой… – по-доброму улыбнулся парень. – Но ты уверена, что ничего не нужно менять? Это ответственность… дети. Это же все изменит. Это…

Маша ударила маленькой ладонь по столу. – Евгений! А ну прекрати панику! Мы женаты уже шесть лет, и ты каждый раз начинаешь анализировать эту затею, будто ты на работе. Это просто дети! Как и у всех! Да и вообще! Это моя жизнь кардинально изменится! Ты-то в любой момент можешь…

– Уйти за сигаретами…

– Или за хлебом…

Ребята переглянулись и виновато замолчали. Будто обидели кого-то, кого хорошо знали.

– И то верно, – усмехнулся Парень.

– Кстати! Ты в последнее время только и делаешь, что торчишь дома со мной. Тебя друзья обидели что ли? Прогулялся бы хоть. Мотоцикл бы хоть выгулял. Вон какая погода…

– А ты?

– У меня работа. Нужно сдать проект. Я в любом случае сейчас засяду за компом.

– Жаль, – Женя расстроился, но все равно стоял на своем. – Хотел провести с тобой еще немного времени.

Девушка встала из-за стола, собрала пустые тарелки и поцеловала мужа в макушку. – Я никуда не денусь. Иди, не мешай мне работать.

И Женя и Маша уже миновали свой третий десяток, но друг с другом все еще вели себя, будто они подростки. Которые только что съехались. Пусть у них уже была маленькая квартирка в спальном районе и машина в довесок к мотоциклу, но взрослыми они себя не чувствовали. Ребята все еще играли в настольные игры по вечерам, а когда подворачивалась возможность – смотрели фильмы, уплетая разные сладости.

Быть взрослыми они не хотели и до недавнего времени практически не задумывались о том, чтобы передать свои знания и опыт дальше. Следующим поколениям. Часто шутили на тему родительства, но всерьез заговорили лишь недавно. Но даже приняв для себя такое важное решение, они себе не изменяли. И когда Маша в очередной раз лупила Евгения веником за то, что он заволок мотоцикл в комнату, они громко смеялись. Очень громко.

И мало кто признается, что все взрослые люди себя так ведут, ведь взрослось – ложь.

Лишь когда Женю в очередной раз назовут «Евгением Дмитриевичем», он вспомнит, что у него есть какие-никакие обязанности.

Глава 2

Гнев

– Ну е-мое! – ругался лысый Василий, когда к нему привели студента практиканта. – И куда мне его? И, вообще, куда его? Какой ВУЗ нынче отправляет студентов на практику в ТЮРЬМУ?

– Василий Иванович, какая ж это тюрьма? – усмехнулся начальник смены, передавая юнца в руки опытного инженера-наладчика. – Это не тюрьма!

– Ну, бля, а что тогда, ептеть?

– Не тюрьма! – начсмены сделал акцент на предлоге и удалился.

– Ну ептеть… – крупный мужчина обратился к мальчишке. – Тя как звать-то?

– Петр. Астафьев Петр Алексеевич. Студент третьего курса…

– Бюджетник?

– А? Да… а что? – опешил парень. Он не понял, что его выбило из колеи, был то странный вопрос, или же то, что его просто оборвали на полуслове.

– Ниче. Так просто… – Василий открыл свой шкафчик и вытащил из него белый халат. – На вот, надень. И рукава подогни, а то длинноваты будут.

Петька натянул белый халат и закатал рукава, как того требовала техника безопасности. В раздевалке, в которую его привел начсмены, было светло и чисто. И пахло прелым. От душевых, которые не успевали просыхать при работавших в две смены людях.

Парень достал блокнот и открыл его, сделав вид, что собирается вести записи.

– Ну ептеть… Лекцию ждешь, сдунет?

– Ну… да, наверное… – испугано отвечал Петр. Для него все это было в новинку. Он шел в НИИ, а попал в место, которое на НИИ-то и не похоже.

Но пройдя через насколько КПП с охраной и решетками, парень уже и не удивился, когда его наставник обозвал это место тюрьмой. Было что-то общее. Даже слишком сильно было.

– Так, шкет, давай с того, что знаешь… Ну чтобы мне не рассказывать лишний раз. А то сам понимаешь…

– Не очень-то и хочется?

– Ага. Именно. Мне бы смену отпахать, да домой пойти. Это ты тут ненадолго, а я всю жизнь тут работать буду. В перспективе еще и стану как эти… – Василий Иванович открыл тяжелую металлическую дверь и впустил Петра в главный зал.

Под ярким светом диодных ламп располагались огромные установки. Похожие на МРТ, но не МРТ. Тоже медицина, но другая. И в каждой установке, прикованный железными фиксаторами, лежал человек. Руки многих из пациентов были исписаны серыми наколками, а у кого-то – шрамами. Но даже так, глядя на прикованных, Петр сглатывал слюну от волнения.

– Ну так… ептеть…

– Это система лечения посттравматических расстройств. И посттравматического синдрома. Помогает людям прийти в себя после пережитого… – Петька выдал информацию с брошюры, что висела на стенде перед входом.

– Пф… – усмехнулся мужчина. – И как ты сказал это после увиденного?

Петька пожал плечами не в силах оторвать глаз от происходящего.

– Парень, если ты хотел учиться, то ты явно не по адресу. Это не породит светлых умов. И не сделает тебя хорошим специалистом. Это уродливый выкидыш нашей науки. Не больше и не меньше, – Иваныч методично проверял показатели всех пациентов, попутно сверяясь с логами в системах установок.

Студент нахмурился и сжал ручку с блокнотом еще сильнее. – Василий Иваныч…

– А, так ты не потерял интерес? Ну, ептеть, похвально, – мужчина зажег дисплей на очередной установке и подозвал парня ближе. – Не записывай. Не пригодится. Смотри…

– Это…

Парень наблюдал, как на маленьком экране проносится чья-то жизнь. Человек на видео вытягивал руки вперед и становилось видно, что его наколки точно такие же, как и у лежащего в огромной установке. Человек ел, пил, разговаривал с людьми, что беззвучно открывали рот на немом экране. И все от первого лица.

– Это, Петька, тюрьма душ. Ты видишь то, что видит этот… парень? Мужчина, наверное… Погодь, – инженер листнул меню и вывел на экран таблицу. – Ага… тридцать семь, мужчина, холост. Статья…

Василий помотал головой и закрыл меню, вновь выведя на экран происходящее внутри установки. Все действия были ускорены. В десятки, а может и в сотни раз. Иваныч вырывал некоторые моменты, чтобы наглядно показать их Петьке, но установка делала все в своем темпе. Меняя события с невероятной скоростью.

– Тюрьма душ?

– Она самая, сынок… У нее есть официальное название, но оно не подходит этому месту.

– Так они все в виртуальной реальности?

– Хмм… если тебе так понятно, то – да, – инженер почесал лысину и отошел от лежащего рядом человека. – На самом деле, они не в виртуалке. Они в своей голове. Ты же пришел изучать сюда эту технологию, да?

– Угу, – кивнул мальчика, сделав пометку на полях пустого блокнота.

– Это система улавливания мозговых импульсов. Она не проецирует тебе реальность в голову. Она заставляет работать твое внутренне пространство. Вот, ты когда глаза закрываешь, что видишь? – наставник кивнул Петьке. – Ну, ептеть… Закрой! Че видишь?

– Ну темноту.

– А теперь открывай, – Василий Иванович сложил руки накрест. – Че в итоге видел? Темноту?

Петька задумался. Он и вправду теперь не понимал, видел ли он темноту. Темнота ли там была, или какие-то образы. За двадцать лет жизни ни разу об этом не задумался. А тут на тебе… И темнота – не темнота.

– Не… не знаю.

– И чем дольше стоишь с закрытыми глазами, тем сложнее поверить, что там темнота была. Но это только когда глаза откроешь. А так – темнота темнотой. Ну это я к чему… Эта установка использует твое внутренне пространство, чтобы создать мир. Оно не строит его своим процессором, так сказать. Строит твоим, внутренним.

Мальчишка шел за наставником, переходя из зала в зал. Где-то на стульях спали люди в форме надсмотрщиков. Где-то ходили женщины в белых халатах и меняли капельницы, вырывая из торчащих вен длинные иглы. Все это напоминало не только тюрьму, но и больницу. Всюду кафель, яркие синие лампы. Ультрафиолетовые установки на стенах… Микроба убивать.

Иваныч зашел в комнату управления, увешанную кучей небольших плоских мониторов. Щелкнув парой клавиш, что с хрустом раздавили хлебные крошки под собой, инженер вывел на экраны все возможные проекции, которые создавались в этом НИИ на данный момент. Оглядевшись, он выделил один монитор курсором и погасил его.

– Это не для нас… – бормотал специалист.

– А почему там все так быстро?

– Чтоб быстрее было, ептеть, – усмехнулся мужик. – Она на то и система быстрой реабилитации, чтобы быстро делать!

– Да я про технический аспект! Скорость создания событий ведь напрямую зависит от работоспособности мозга?

Василий Иванович поднял бровь. – Ну да, Петька. Это же тот же процессор…

Один из экранов начал мерцать, подавая сигнал наблюдающему. Иваныч наклонился к микрофону.

– Людочка, в главном зале один пеной исходится. Иди высунь ему язык, а?

Охранники тоже встрепенулись от разрывающего уши голоса, звучащего из системы оповещения. Петька сунул голову в зал, но ничего не увидел.

– Че там?

– Да опять мозг перегрели. Там чем тупее пациент, тем сложнее с ним работать…

– А че с ними делают? От чего они проходят реабилитацию? – Петька убрал в карман халата блокнот. – Травмы?

– Ну ты Петька даешь… Какие у них травмы? Это заключенные. Преступники! У них нет травм. Им вообще нормально. Они тут на курорте.

Студент опустил глаза и нахмурился. Он давно уже понял, но очень хотел услышать. Кивнул.

– Петька, эти люди не реабилитацию проходят. Они переучиваются. Учатся жить в привычных им условиях, не делая преступлений.

– Они свою жизнь проживают?

– Не совсем. Это все еще похоже на сны. Особенно несвязные сны получаются у тех, у кого мозг плохо развит. Но таких тут нет. Тут смышленые сидят. С шансом на «выздоровление», – наставник резанул взглядом по паре мониторов. – Ну или с ускоренным режимом пожизненного заключения.

– Это…

– Это он сидит десятки лет в одиночной камере, потихоньку сходя сума.

– Жесть…

– Это не жесть, сынок. Это жизнь. Вот, смотри, – Василий залез в один из мониторов курсором и открыл папку с сохраненными нарезками. – Только я тебе этого не показывал…

На маленьком мониторе Петька видел мир глазами кого-то другого. Кого-то, кто очень часто моргал. Чаще чем сам Петька. Человек стоял на автобусной остановке и пристально вглядывался в людей. Мимо проходили старушки с котомками, мужчины в спецовках, которые старались занять место в полном автобусе. И дети, что спешат в школу. Дети… Дети.

– Блядь… – Петька сделал шаг назад. Ему не дали досмотреть видео. Никто-бы не дал. Никто и не сохранил продолжения. Тут и без продолжения все было понятно. Это же дети… А этот их…

– Понял?

– Да че понимать-то? – вспылил парень. – Он же их потом…

– Угу… – печально ответил Василий. – Но ты понял, что за люди тут? Понял, что это за тюрьма?

– Да понял я! Понял!

– Да ниче ты не понял, ептеть! Прежде чем изучать технологию, ты пойми, для чего ее используют. А потом сделай выбор еще раз! – инженер сел на табурет и закурил. – Тут есть и те, кто исправляется, но большинство из них делают одни и те же ошибки. Они совершают преступление за преступлением. Попадают в привычный мир и забываются. Тот, которого я тебе показал, уже должен был намотать себе счетчик пожизненных до небывалых…

– Чисел…

– Да. И намотал бы. Если бы мыслепреступление каралось законом. Но нет! Мы лишь пытаемся реабилитировать тех, кто не должен иметь право на реабилитацию. Они тут все в заключении находятся. Только в очень странном заключении. В тюрьме в этой дурацкой, которую наши светлые умы создали.

– Тюрьма душ, да?

– Да, звучит пафосно, но это оно и есть. Так ты и дальше хочешь изучать это?

Парень нехотя кивнул. – Да. Пришел же.

– Хм… – Василий ухом проводил кресло каталку, которое провезли по коридору, и вновь уставился на пацана. – Так тебе че, с технических аспектов начать?

– Нет. Сначала скажите, как система под названием «Принятие» превратилась в «Тюрьму душ»?

– Ну или «Душегуб», ее мы так тоже называем.

– Без разницы, – мальчишка достал из кулера стакан и налил себе ледяной воды. – Вот «это» сначала, а потом уже технические аспекты.

– Ну тут я немного погорячился, конечно. Светлые умы в этом не виноваты… Они молодцы, просто винить виноватых я не могу…

Лампы над головой начали мерцать. Очередную установку Душегуба запустили в работу. С новым пациентом.

Глава 3

Торг

– А может и не стоило идти на этот проект? Может ну его? Сидел бы дальше в отделе тестирования, да записывал бы результаты… – Евгений разлегся на покрывале, что аккуратно было расстелено на траве. – Я всего месяц там, а продыху не видел…

– А как же интересный проект? А перспективы? Сам же говорил, что зацепился за идею.

Маша сняла туфли и уселась рядом с мужем, попутно доставая из рюкзака воду и легкий перекус.

Жаркий июль совсем недавно порадовал людей парой дней проливных дождей. И вот вчера вновь появилось солнце, разгоняющее сырость и влагу. Воздух после дождей пах по-особенному, и Женя с Машей недолго думая рванули за город. На природу.

Сидя на берегу озера, что располагалось в маленькой деревушке, ребята смотрели на гладь воды и пытались отдышаться после тяжелой трудовой недели. Маша работала над очередным строительным проектом, а Женя пытался связать свою нынешнюю реальность, с реальностью постоянных переработок и мозговых штурмов, которые преследовали его со дня перевода.

Его назначили в отдел разработки нового аппарата, который до него существовал лишь на бумаге. Скорее даже не на бумаге. В мечтах. Ну или на словах… Просто однажды руководство сказало, что надо это сделать. Вот и делают. Как и везде. Как и всегда. Ядерную бомбу тоже так делали. И Женя часто шутил по этому поводу.

– Идея хороша… – парень лег на спину и сунул ладони под голову, закрывая глаза от яркого солнца. – За последние годы эта первая идея, которая имеет… смысл, наверное. Нет. Не смысл, что-то более глубокое…

–Будущее?

– Да, че-то с будущим… Вот чует мое сердце, что будущее от нее очень зависит. Что она принесет пользу, если будет доделана, конечно…

– Как там называется-то она? – Маша плюхнулась на траву, резко уронив голову на Женькин неподготовленный живот.

Парень буркнул и вздрогнул, инстинктивно принимая позу креветки.

– Рабочее название «Принятие». А так… это система реабилитации и психологической помощи. При взаимодействии с виртуальным пространством.

– Перспективненько… – улыбнулась Маша и тоже закрыла глаза.

– Да! – вскочил Женька, и Машина голова упала ему на бедра. – Ты только представь! Ветераны, люди пережившие катастрофы, пережившие преступления и посягательство…

Маша кивала головой в такт с перечислениями.

– …жертвы насилия, суицидники… Им же всем можно помочь! Поместить их в вакуумную среду, проработать мир, проработать ситуации. Заставить их действовать и жить, словно они ходят в защите, – парень поднял свой мотошлем. – Чтобы они в безопасности проходили реабилитацию. Чтобы можно было им помочь, чтобы под присмотром были… В комфортной и подвижной среде. В вакууме… Да…

Ветер принес прохладу с озера. Трава начала шелестеть, сбрасывая с себя капли росы, что еще не успела испариться. Женя смотрел на свой остроносый шлем и снова думал о том, как бы было здорово доделать «Принятие». И вновь упирался в тупик.

– Жень… – девушка открыла глаза и посмотрела на мужа снизу-вверх. – Ты чего?

– Моделирование показало, что нужен графический процессор размером с машину. Иначе не выгорит. И я все чаще думаю о том, что это нереально…

– И вы месяц думаете где взять такой процессор?

– Угу…

– Жаль… а звучало-то как хорошо. Хоть какое-то изобретение, у которого благая цель… – Маша привстала и прикоснулась лбом к переносице своего мужа. – Не расстраивайся. Все будет хорошо. И это… закрой глаза.

Женя послушно закрыл глаза и приготовился к поцелую.

У девушки были другие планы. Она поставила ему такой сильный щелбан, что ее палец моментально покраснел. – Попался!

– Эй! – взвизгнул Женя и тут же осекся.

Он понял. Внезапно. Словно током прошибло. Понял, что понял, и не понял, как. Наверное, так же, как и все. Как Тесла со своей передачей энергии по воздуху. Как Кюри с ее излучением. Как Ньютон со своим я блоком. Вспышка света в темноте закрытых глаз заставила его очнуться от меланхолии.

– Завис?

– Ненене! Поготь! – парень вытянул руку, давая понять, что Маше сейчас лучше не говорить ничего.

Маша надула щеки и улеглась обратно. – Ну и обижайся дальше. И ты снизу похож на пельмень с ушами. Держу в курсе.

– Да, Маш, пельмень с ушами… Я только что понял, – парень тут же достал телефон из кармана и сделал заметку.

Выдох облегчения расслабил уставшую шею и затекшие плечи. Женя вновь разлегся на покрывале и подтащил Машу ближе к себе. Обнял. Крепко обнял, будто она только что совершила научный прорыв. Но прорыв совершил он. По крайней мере в его голове это так и выглядело.

– Жень… – обеспокоено прозвучала молодая девушка, приподняв голову над травой.

– А?

– Там гусь на нас идет…

– Да ну е-мое! Мы же только от него оторвались!

Не дожидаясь прибытия буйной деревенской птицы, от которой пол дня бегала пара, Женя пнул рычаг кикстартера и его кроссовый мотоцикл взревел на всю округу. Спугнув при этом стаю воробьев, что копошилась в траве.

Дорога до дома пролетела быстро. Не выходя из размышлений Женя подогнал мотоцикл к дому и размял шею. Эта прогулка сделала свое дело. Она принесла именно то облегчение, на которое рассчитывал парень. Проветрив голову, Женя нашел много дельных мыслей. И все они были хорошими, плотными. Не такими бестолковыми, как на мозговых штурмах в конференц-зале. Не ерунда, которая в голову взбредет, а что-то стоящее.

Парню впервые хотелось поскорее вернуться на работу. Он хотел озвучить свою идею. И пока он мариновал в голове свое новое творение, оно все больше и больше обрастало деталями. Связи, цепочки, логические заключения и подтвержденные факты. Все выстраивалось в одну прямую линию. Линию к завершенному и законченному проекту. И когда Женя все-таки добрался до своей аудитории, он уверенно встал во главе стола.

– … ну… вместо процессора мы будем использовать мозг. Закройте глаза. Щас все объясню.

Глава 4

Депрессия

– Хорошо вы от ответа отвертелись, Василий Иванович. Похвально, – улыбался начсмены. – Вы мальчишке-то лишнего не говорите. Мы все знаем, как радикально вы настроены…

– Че, по камерам смотрел, а? – не отрываясь от тарелки с лапшой быстрого приготовления бормотал инженер. – Ну ептеть, надсмотрщик, бля…

– Вы по делу ему говорите. Мы с их ВУЗом договор подписали на поставку кадров. Специалистов нынче мало, одни айтишники вокруг, а инженеров нет ни хрена, – высокий мужчина в белом халате достал папиросу и помял ее пальцами, вороша спрессованный табак.

– Дай поесть, а?

– Вась, ну ты понял меня?

– Да понял я, понял. Ептеть, – Василий отпустил вилку и обернулся. – По делу, так по делу. Лекцию ему прочитать?

– Можно и лекцию. Голубчики наши все равно далеко не уйдут. Полежат сегодня без тебя.

Обеденный перерыв закончился, и Петька появился в зале в назначенное время. Парень нервно жался сам в себя, окруженный установками с прикованными внутри них уголовниками.

– Так что там по Душегубу? – промямлил студент.

– Херня это все, Петька. Сказали лекцию тебе провести. Пшли!

Иваныч отвел парня в зал для совещаний и достал толстую папку с документацией. Листы из папки торчали в разные стороны и было понятно, что пользуются этими документами часто. Чаще, чем стоило бы профессионалам.

– Так, – инженер достал из середины листок и сунул пацану. – Че это такое знаешь?

– График… – пригляделся парень. – Экспонента…

– Ага. Это зависимость моделируемого пространства от загруженности мозга. Другими словами, чем сильнее мозг погружается в свою реальность, тем реальнее она становится. Тут использован метод цифрового ввода. Разработанный… – Василий задумался, будто перебирал цифры в голове. – В двадцать шестом году. Ввод по методике…

– Симонова.

– Ага, его самого… Магнитно-резонансная установка воздействует на специальный контраст с примесями… – Иваныч наклонился на ухо Петьке. – Галия.

Парень скривил лицо. Уж чего-чего, а этого он не ожидал. Люди только ушли от лечения ртутью. И снова вернулись к такому же методу. Только теперь не тело лечат, а душу. Да и не лечат совсем. Ну все как всегда, собственно.

– А че ты морду плющишь, ептеть? Галий является парамагнетиком! В МРТ виден идеально. Да и передача сигнала идет через него отлично…

– Но это все еще очень вредно…

– Не вредно. Он быстро окисляется под действием кислорода в крови и выводится.

Парень сделал запись в блокноте. Этому в университете не учили. Да и вообще вряд ли где он нашел бы такую информацию. Студент задумался и зачеркнул. Не надо это выносить отсюда. Не хотелось. Он вообще уже жалел, что о казался в тюрьме душ.

– Так… Че мы имеем… Да, точно. Мозг начинает работать как процессор под воздействием МР-поля. Через поле передается сигнал. Вывод с Душегуба цифровой. Ввод в мозг тоже цифровой. И ты, наверное, спросишь сейчас…

Петька пожал плечами. Он не собирался ничего спрашивать. И записи уже не вел. Сидел и смотрел на график.

– Ты спросишь: «Василий Иваныч, но ведь мозг воспринимает только аналоговый сигнал?» – мужчина отклонился на стуле, собираясь ответить самому себе. – Нет, Петька. Мозг воспринимает любой сигнал. Но переводит его в аналоговый. Сам. В этом-то и прелесть. Мы больше не мучаемся, загоняя цифру в аналог, пытаясь избежать шумов. Мы просто воздействуем на мог. Он и сам справляется.

– И вы посылаете определенный набор сигналов… А каких?

– Ну это мы зашиваем через программу. Она анализирует происходящее в голове за счет колебания контраста. И на него же отправляет коррективы.

– Зона мозга, отвечающая за воспоминание, которое вам нужно вдруг подсветилась… И вы ее стимулируете?

– В точку, студент!

Василий Иванович порозовел. Видно было, что ему интересно говорить о «Принятии». Но только о «Принятии». Когда речь зашла про «Душегуба», он изменился в лице.