Джакал. Раскаленные дни

Эйлин Фарли

Джакал. Раскаленные дни

– В одной далекой-предалекой стране жила одна девушка… И имя той красавице было – Фрида… – так бабуля всегда начинала сказку, когда я – еще маленькая девчонка – канючила снова поведать историю таинственной Фриды.

Это имя звучало в моих детских ушах как музыка, как звонкая песня под пронзительные звуки гитар. Знойный мотив, разительно отличающийся от тех, что привычно разливались теплыми летними вечерами в итальянском доме моей бабули. Упоительными и плавными вечерами в сельском домике, где старенький проигрыватель крутил черные виниловые пластинки.

– Nonna1 Серафина— лепетала я завороженно. – Расскажи, как Фрида нашла в этих, как их там… в полях подкову из чистого золота.

– В пампасных лугах2, – поправляла бабуля Серафина.

Закрыв глаза и натянув на себя мягкий стеганый плед, я слушала ее и представляла, будто бы в ту далекую страну просто так не попасть. Ни на самолете, да даже на большом воздушном шаре не долететь. И в тех лугах, где Фрида нашла золотую подкову, обитают неведомые науке зверьки-пампасы. Лопоухие, юркие словно мыши-полёвки, что снуют по плодородным полям Сардинии.

– Да, та девушка, точнее, тогда ей еще было годков десять, так вот, она правда нашла подкову из чистого золота. Фрида потерялась в лугах, потому что старшие братья за ней не доследили… – гладя меня по голове, рассказывала бабуля Серафина.

Глава 1

Многие думают, что мой родной остров Сардиния носит такое название из-за того, что в тамошних морских водах полным-полно сардин. Скажу прямо: ляпнешь такое коренному жителю чудесного райского острова – и пиши пропало!

Гордые и крайне упрямые сардинцы знают много легенд, но рассказывать их вам, любопытствующим иноземцам, не поторопятся. Мне же больше нравится версия о том, что, когда Господь-бог создавал мир людской, он ступил на гладь морскую и оставил там огромный след, коим и стал остров в виде тверди земной. А наступил Господь туда в «сандалиотисах» – что переводится с греческого как «сандалии». Именно эту форму так напоминает Сардиния.

Но, без всяких сомнений, наиболее упертый и своенравный представитель сардинцев – это мой отец, сеньор Силвио Рагацци – строгий блюститель традиций и правил мафиозного клана…

Господи, как же достали эти семейные итальянские посиделки! Тетя Лючия выглядит сейчас чудовищно. Нарядилась, будто гуляет последний раз в жизни. Да еще ее этот макияж…

Отец любит устраивать пиры. Нам опять наготовили столько, сколько и пятьдесят человек не осилит. Впрочем, виновница торжества – тетя Лючия – заберет остатки с собой в одноразовых пластиковых контейнерах.

– Эй, Серджио, – повелительно щелкает пальцами отец. – Круз совсем скоро подъедет, предупреди на стойке, – доносится через гул голосов оживленно беседующих родственничков.

Круз, боже мой! ОН! Сколько мы не сталкивались нос к носу? Месяца два?

Горячая волна разливается по телу под ставшим вдруг жутко тесным платьем. У меня кружится голова, а массивные серьги и браслеты будто тяжелеют. Господи, да я вот-вот сплющусь! Превращусь в сырую основу для пиццы, шлепнусь на пол и намертво приклеюсь к дорогому деревянному паркету.

Я неловко поднимаюсь с дивана и на слабых ногах иду к выходу из зала.

– Ты куда? – хмыкает здоровяк-Винс, преграждая мне дорогу.

– Не твое дело, пропусти. – Пытаюсь обогнуть охранника.

– Лира, ты знаешь правила, – как-то сочувственно произносит он полушепотом.

– Ладно, я только в туалет и обратно, можно? – упрашиваю Винса, которого знаю тысячу лет как довольно снисходительного парня. – Не надо меня караулить, пожалуйста. Просто выйти следом и постой у вип-зала. Я быстро.

Уборные. Расписная керамическая плитка с изображением сочных лимонов и апельсинов, вензеля из темно-зеленых листьев и веток. Медные раковины и смесители, выполненные под старину.

Я останавливаюсь перед большим зеркалом, ощущая частый-частый пульсирующий стук внизу живота. Эти, казалось бы, несильные сокращения мышц приносят ноющую боль, а там, между ног, становится влажно и горячо. Очередная, миллионная по счету предательская реакция моего тела на ЕГО появление. Что тут скажешь: благоразумие, за которое я так цепляюсь в любых ситуациях, опять отправлено в нокаут!

– Божечки! – произношу почти беззвучно. – Знала бы, что он приедет, надела бы другое платье…

Я на каком-то автомате оправляю подол ультракороткого блестящего платья, на мгновение пристыдив себя за такой выбор.

– Вот дура, – в раздражении обращаюсь к отражению в зеркале. – Какое еще другое? То, черное без рукавов? Или шелковое пудрового оттенка? Так, стоп! – делаю глубокий вдох.

Я выгляжу отлично! Но какая, блин, разница?! ОН ведь все равно не оценит…

Увесистый дизайнерский клатч, вышитый вручную стеклярусом и пайетками. Дрожащими пальцами я нащупываю матовую помаду оттенка спелой черешни.

– Черт, а вдруг при выходе из туалета напорюсь на него? – лепечу, попутно подкрашивая губы.

Я ёжусь из-за пробежавших по телу мурашек. Мне и правда адски жарко! Нет, пронзительно холодно оттого, что очень скоро он, Круз, одарит меня своим фирменным ледяным взглядом.

– Так, глупая, просто вернись в зал! – Я с щелчком закрываю помаду, заодно пытаясь закрыть тему с Крузом. – Займи свое место и отвлекись. Прими факт того, что ваша встреча неизбежна.

Я взбиваю пальцами волосы для объема и расправляю плечи, желая придать облику горделивости и надменного безразличия.

Несмело цокаю на высоких каблуках по кафельному полу в сторону выхода. И настороженно выглядываю в щелочку массивной двери. Вроде порядок, никого. Лишь Винс, облокотившись о стену, с безучастным видом ковыряется в ногтях.

Я уже почти на месте, у вип-зала, но тут слышится какой-то скрип. Это знакомый пожилой официант толкает тележку с горячими закусками, пробираясь через двойные двери, что отделяют общий зал от нашего небольшого холла.

Твою мать, ОН! Круз! Стоит у самого входа в ресторан, у стойки ресепшн. Круз там не один, а с блондинистой хостес. На ней форменная блузка, а задница обтянута тканью светлой юбки фасона «карандаш». Круз склонился над этой сучкой…

Нет, не склонился, а навис, словно ястреб над жертвой. Он шепчет ей что-то на ухо, хищно улыбаясь и сверкая темными, полными похоти глазищами.

Злость опять тайфуном врывается в душу! Господи, ненавижу ее, ненавижу ЕГО! Нужно срочно скрыться в вип-зале. Прикинуться, что Круза просто не существует. Не здороваться. Даже глаз на него не поднимать!

– Я всё, пошли, Винс. – Киваю наконец охраннику.

Спешно заняв свое место за большим овальным столом, я пытаюсь унять дрожь в коленях и пальцах рук, отчетливо чувствуя, как на моем затылке выступает испарина.

Чтобы немного успокоиться, делаю глоток вина. Бордовый след от помады отпечатался мелкими сухими трещинками на тонком стекле. След, который я бы могла, точнее, хотела бы оставить на губах Круза…

Господи, да уймись ты уже, Лира Рагацци! Ему абсолютно пофиг на тебя…

Да, я буквально чувствую приближение Круза, слышу легкую хищную поступь за дверью. Нужно его проигнорировать. Просто не замечать, и всё, это ведь несложно?! Я чуть опускаю голову и тупо пялюсь на то, что перед глазами: тарелку с ягодами клубники и дольками персика.

Блин-блин, поздно! Знакомый силуэт мгновенно просачивается тенью через полузакрытые веки. Круз на пороге!

Не сдержавшись, я всё-таки поднимаю глаза, чтобы один-единственный разочек глянуть на него. Ведь мы не пересекались целых два месяца…

Божечки, как же плохо! Передо мной скала, темная глыба. С новой прической, отдаленно напоминающей индейский ирокез. На Крузе идеально сидящий классический костюм цвета графита, белоснежная приталенная рубашка и черный узкий галстук.

Как можно незаметнее делаю глубокий вдох в попытке уловить аромат Круза. Не его тела или волос, а хотя бы парфюма. Напрасно, конечно, ведь с двух сторон меня зажимают тетя Лючия, от которой страшно разит приторными духами, и ее сынок Мануэле – толстый потный подросток, беззастенчиво пялившийся весь вечер на мои колени и зону декольте.

Круз кивком приветствует своих дружков – Серджио и Винса, и без какого-либо интереса пробегается глазами по компании, собравшейся в зале.

Боже, он останавливает взгляд на мне! Холодный мрачный, но вместе с тем какой-то острый взгляд.

Всё вокруг замирает, а я проваливаюсь в какое-то небытиё… Под оглушительное биение сердца!

Круз делает движение широкими скулами, которое явно указывает на то, что при виде меня он в гневе стиснул зубы. Этот коршун презирает меня, на дух не переносит! По привычке я отвечаю хищнику взаимностью: прищуриваюсь и смотрю с вызовом, мол, чего таращишься?!

Эта чудовищная пытка с молчаливым поединком наконец завершается ничьей. Круз поворачивается полубоком и идет к моему отцу, который жестом велел присесть рядом. На фоне молодого темного коршуна мой грузный батя выглядит нелепо, как какой-то разъевшийся старый павлин. И это несмотря на сшитые на заказ сиреневый пиджак и бирюзовую сорочку.

Так, нужно срочно отвлечься… Но на что? Поболтать ни о чем с озабоченным жирдяем Мануэле? Продолжить бесцельно ковырять ягоды вилкой, чем я и занималась до ошеломительного появления Круза? Прикинуться больной и свинтить по-быстрому домой?

Да куда уж там! Дурман уже полностью заволок всё мое существо, проник в каждую клеточку тела и снова пропитал нутро непреодолимым желанием продолжать, нет, усиливать этот странный кайф. Получать мучительное удовольствие, которое я испытываю при появлении Круза. И ведь каждый раз одно и то же, хотя мы знакомы не первый год. Господи, да лучше бы всё уже перегорело!

Парадокс заключается в том, что Круз заставляет меня страдать, не пошевелив для этого и пальцем. Ни единого грубого слова с его стороны, ничего такого, чтобы задеть за живое. Он демонстрирует абсолютное безразличие, и от этого меня буквально разрывает на части!

Так, ладно, как же продолжить этот кайф? Я достаю Айфон и спешно разблокирую его.

«Эй, какие планы на вечер?» – набираю сообщение Наде.

Нервно тарабаня пальцами по столу, я жду ответа, но, увы, мое послание робкой надежды зависает в непрочитанных…

В те выходные мы отмечали Надин день рождения в клубе «Органза». Ее папаша – олигарх из России, поэтому вечеринку закатили будь здоров. Он арендовал отдельный зал на втором этаже. Нанятый диджей, шампанское рекой и куча изысканных закусок. Через огромное стекло я наблюдала за тем, что происходит там, внизу, и тут заметила Серджио и Винса. Я даже хотела спуститься, чтобы поздороваться и выпить с ними.

Но Круз! Он появился так внезапно, что я дрогнула и невольно попятилась. А он с уверенным и дерзким видом начал прорезать толпу, словно нож сливочное масло, двигаясь напрямик к барной стойке. Эти трое корешей обнялись, пожали руки и принялись опрокидывать шот за шотом. Затем они склеили каких-то девиц, плюс-минус их ровесниц. Круз ожидаемо захапал самую красивую. Блондинку. Он прижимал ее к стойке, говоря что-то на ухо, прям как этой дурацкой хостес.

В тот самый момент, когда я кипела от созерцания ядовитой, отравляющей душу картины, Надя окликнула меня, позвав за столик. Да, прерванное подругой зрелище вызывало лишь два концентрированных чувства: досаду и черную ревность!

Подняв бокал за Надю с нашей компанией, я вернулась на прежнее место. Круз времени зря не терял. Он уже со страстью целовал ту бабу, а она обнимала его за лопатки, прижимаясь всем телом, пока он держал ее за задницу. Мне хотелось иметь при себе револьвер, чтобы подойти и тупо застрелить обоих к чертовой матери!

Глава 2

– Фрида хорошо знала, что в диких местах вода и пища куда ценнее золота, но всё же она припрятала ту золотую подкову, что нашла в пампасских лугах. – шептала таинственным голосом бабуля Серафина. – Ведь, по народным повериям гаучо, подкова приносит счастье…

Бабушка говорила, что гаучо – это такие смуглые ковбои. Люди, занимающиеся разведением лошадей. В нашей деревне держал лошадь лишь престарелый сеньор Кальвино. Его лошадка была такой же немолодой, как и ее хозяин. А мне, девочке, так хотелось увидеть табун поджарых гнедых лошадей, несущихся в бескрайних лугах, где в норах прячутся чудные пампассы-зверьки.

– И когда Фрида поняла, что окончательно заблудилась, она попросила у подковы послать ей спасителя, – нагоняла таинственности бабуля.

Я знала продолжение той истории, но мое сердечко каждый раз заходилось от волнения и трепета, когда она подходила к кульминации.

– В свете закатного красного солнца Фрида увидела на горизонте точку, что стремительно приобретала очертания. Силуэт скачущего во весь опор коня и юноши в шляпе гаучо. – На этом месте бабуля, слыша, что я начинаю громче сопеть от волнения, традиционно делала интригующую паузу. – Да, внучка! Желание Фриды исполнилось!

– Слава святому Эфизио3! – выдохнула я с облегчением в смутных мыслях о том, что на сей раз бабуля по какой-то причине расскажет другую версию сказки, с иным финалом, где Фриду либо просто разыскивают братья, либо же она, прижав подкову к груди, и вовсе погибает от жажды.

– Спаситель прискакал к ней на коне, который был золотым от копыт до концов длинной густой гривы, клянусь тебе, Лирочка, на своей нижней юбке, – в этот момент бабушка Серафина приподняла край длинной верхней юбки, продемонстрировав и нижнюю. Она носит сразу две – весьма старомодно, но она с иронией признает это.

Каждый раз бабуля потешно клялась разными вещами: любимыми чугунными сковородками, урожаем базилика на грядке, размашистым оливковым деревом, что и по сей день растет во дворе. Но запомнилась мне именно клятва с юбкой.

– Расскажи, nonna, как выглядел тот юноша? – вдоволь насмеявшись, спросила я, снова поймав себя на том, что у меня спирает в зобу от того воображаемого юноши.

– Он был очень хорош собой, внучка. Так хорош, что Фрида сильнее сжала подкову в вспотевшей ручке. – Тому незнакомцу было на вид лет шестнадцать, но, несмотря на юный возраст, его плечи и руки выглядели сильными, натруженными, а ноги столь же жилистыми, как и у его золотого коня…

– А лицо, бабуль, – перебила я, зажмурившись, чтобы явственнее представить то, как мог бы выглядеть тот юноша. – Опиши его лицо, прошу.

– Он был смугл и черен волосами, а глаза его отражали суровость норова и непреклонность характера вечного странника, чей дух закален испытаниями и самой дикой природой. «Отдай мне подкову!» – строго велел Фриде юноша, протянув руку. – бабуля очень убедительно изображала юношу, тон которого был низким и очень властным.

– И она, отдала, – тяжело вздыхала я, зная концовку.

– Отдала не мешкая ни секунды, – кивала бабуля, мягко улыбаясь в ответ на мои наивные и трогательные эпитеты. – «Ты должна идти туда! Там остановились гаучо», – продолжала бабуля. – Фрида хоть и обрадовалась от скорой встречи с соплеменниками, но на ее душе было тяжело. Ведь спаситель не посадил ее на золотого коня, а лишь указал путь. Да к тому же забрал утерянную в пути подкову своего золотого коня. Но… – с хитреньким выражением добавляла бабуля.

– Что он выкрикнул ей вслед? Расскажи же скорее? – требовала я в нетерпении.

– «Когда тебе исполнится пятнадцать, я вернусь и буду просить у твоего отца дозволения жениться!» – чеканила бабуля каждое слово для большей правдоподобности.

– И Фрида обернулась, чтобы посмотреть в глаза юноше, но он ускакал так быстро, что она еле-еле смогла различить точку в том месте, где заканчивались луга и ослепительно сиял закат, – заканчивала я выученные наизусть финальные слова бабули…

Да, без сомнений то была моя самая-самая любимая из историй, что рассказывала nonna.

***

Время за полночь, а мне никак не удается уснуть, из-за эмоций от встречи с ледяной глыбой по имени Круз в проклятом ресторане «Гвидо». Надя, эта сучка, так и не ответила на сообщение. Никаких шансов прорваться в «Органзу», чтобы, возможно, столкнуться с Крузом у бара. Типа случайно столкнуться. Да хоть бы и просто затаиться в каком-нибудь углу и наблюдать за ним. Долго-долго следить, изучать повадки хищника, захлебываясь от неприязни к любой из самок, которую он склеит.

Да уж! Если бы кто-то мог залезть в мое сознание, то этот человек, верно, решил бы, что я помешалась, ибо это какой-то лютый мазохизм! Презираемая Крузом, ненужная ему и каждый раз продумывающая план, как бы лишний раз увидеться.

– Ужас! Где найти, блин, силы перестать думать о нем?! – выпаливаю от отчаяния в подушку.

Я приподнимаюсь, чтобы размять ступни, затекшие от жестких новых туфель после гуляний на дне рождения тети Лючии…

Промотка в обратную сторону нашей с Крузом киноленты под названием «Бесконечные терзания Лиры Рагацци»…

Мне пятнадцать. Мы с Надей приближаемся к забору частной школы.

Предыдущим вечером я подслушала отцовский разговор по телефону с кем-то из службы безопасности. Новенький со странным именем Круз. Указания, тупые распоряжения на мой счет. Боже, как же я кипела, потому что батина слежка, чрезмерная опека – всё достало!

– Эй, подруга, – присвистнула Надя, притормозив практически на выходе из школы. – Это, походу, за тобой, глянь-глянь!

Водительское место и открытое окно машины. Парень лет двадцати трех за рулем рабочего Мазератти. Темные волосы, смугловатая кожа. Увидав профиль новенького, я невольно открыла рот!

– А он охренительный, – проскрипела Надя, будто прочитав мои мысли. – Везет же тебе, Рагацци!

Налившись румянцем, я ответила, чтоб та заткнулась. Круз повернул голову в нашу сторону, когда мы миновали калитку и стали частью длинной колбасы из школьников возле парковки.

Разряд тока прошел по моему телу! Никогда не встречала парней с такой внешностью. Жесткий, ледяной и вместе с тем пронзительный взгляд. Приподнятая с какой-то высокомерной дерзостью бровь. Типа: «Ага, богатая малолетка из элитной школы, ясно! Быстрей бы уже свалить отсюда в нормальный мир». Круз медленно осмотрел меня от макушки до мысов туфель-лодочек…

У меня было лишь одно желание – убежать! Любыми способами, но добраться до дома самостоятельно, не с ним. А еще Надя не к месту ляпнула, что, мол, не задумываясь дала бы ему прямо в Мазератти.

Стоило огромных усилий всё же собрать волю в кулак и приблизиться к машине. Судя по движению, Круз хотел выйти, чтобы открыть мне заднюю дверь. Я не дала ему шанса это сделать. Сама запрыгнула в салон. Лишь бы он не вставал в полный рост, лишь бы не говорил ничего в приветствие. Уж лучше пусть сидит, крутит баранку молча. «Не знакомиться. Не пялиться на него. Красивый, очень красивый, блин, СТУКАЧ! – гоняла мысль в досаде. – Ну почему так?!»

Я мгновенно забыла о Рафаэле и нашем лете вместе. То, что еще недавно затягивало мою душу в слегка болезненные узлы, вмиг испарилось. Секс с Рафом на том пшеничном поле, на диком пляже и в спальне его дома – будто всё это было не со мной…

За рулем Мазератти сидел парень, не похожий ни на водилу, ни на шестерку. Отъявленный головорез, которого по какой-то дикой случайности попросили отвезти богатенькую девчонку домой. Следы от драк на заживающих костяшках, чуть заметный старый желтовато-коричневый синяк на скуле. Широкие плечи, ультракороткая стрижка. Я на автомате довольно грубо скомандовала немедленно отвезти меня домой, когда он коротко глянул через зеркало заднего вида.

Что уж говорить, та неделя и правда выдалась крайне дерьмовой, а появление молодого стукача стало настоящим триггером. Бросив Крузу ту хамскую фразу, я одновременно и оборонялась, и выплескивала накопленную злобу. Злобу на отца, который помимо слежки и вечного контроля еще и пустил слушок, что, мол, я невинна. И обещана какой-то итальянской шишке. Об этом мне поведала Надя еще до каникул, проведенных с Рафаэлем. Батина подлость? С его точки зрения – ни капельки не подлость. Раньше в клане так было заведено, и будь на то воля отца, он с удовольствием вернул бы те прежние порядки.

Никаких шансов после такого самодурства бати познакомиться с каким-нибудь интересным молодым человеком. Но, правда, за несколько дней до первой встречи с Крузом на парковке один симпатяга из старших классов всё же начал бросать на меня взгляды, подмигивать, и это хоть как-то грело душу. Но затем я случайно подслушала его разговор с дружком. Мерзкий треп, в котором тот придурок показал истинное отношение к «дочке мафиози», болтая грязным помойным языком разные гадости…

Чувство омерзения еще долго не покидало меня. Нормальные ребята тупо боялись подходить, а всякие ублюдки с удовольствием шептались за спиной, захлебываясь от порнографических фантазий.

Но это всё теперь неважно, ведь самое главное то, что меня реально заклинило на Крузе. Не отпустило даже спустя столько времени. Очень-очень много чувств, что острее лезвия резали и режут мою душу…

Поначалу я частенько рисовала в воображении одну из тех улиц в районе Куинса4, где по вечерам собираются подобные Крузу. Брутальные парни с уголовными наклонностями, сбивающиеся в косяки, чтобы напиться и принять дурь. Музыка, лупящая басами из баров и разношерстных тачек. Нецензурная брань, похабные разговорчики.

Девушки. Много-много откровенно одетых самок, которые, в отличие от большинства из моего круга, за словом в карман не полезут. Хищницы, не привыкшие упускать понравившегося самца.

Какая-нибудь умопомрачительная смуглая красотка с округлой попой и шикарными сиськами. Обтягивающий яркий костюм. Каблуки, удлиняющие ноги дюймов эдак на пять. Круз с ней рядом. Их страстный секс там, где представится первая же возможность, – именно так тогда я представляла житье-бытье этого головореза.

Дневная работа у отца, выполнение каких-то поручений. Слежка за мной за дополнительные деньги. Купюры, которые он без зазрения совести тратит на ту бабу – она так натурально и живописно засела в моем воображении, что я закипала каждый раз при появлении Круза. Будто бы эта стерва стояла за его спиной и самодовольно ухмылялась через его широченное плечо, мол: «Даже и не думай, ты – мелкая сучка, даже не мечтай, он мой!»

Меня съедала зависть ко всем свободным и раскрепощенным девицам на той придуманной улице, где вечерами якобы тусовался Круз. Дорогая одежда, комфорт, хорошая школа – да я бы с легкостью обменяла всё это дерьмо на шанс быть замеченной ним на той опасной, но такой манящей улице…

– Ну и дура ты, Рагацци, – скривилась Надя, поинтересовавшаяся на следующий день после первого появления Круза, «замутила» ли я с новеньким.

Конечно же, НЕ замутила.

– Глупая! Да твои итальяшки не чета балканцам, – воскликнула она.

Надя сказала, что, скорее всего, Круз какой-нибудь босниец или албанец, которого мой отец нанял для «самых темных делишек». И это, мол, жутко возбуждающе!

Я призналась Наде, что он стукач. А она тут же предложила испытать его. Провокационные разговорчики на громкой связи, развязное поведение. На удивление, я довольно быстро вжилась в роль стервы-командирши, издевавшейся над молчаливым балканским головорезом.

Несколько месяцев прошли в тщетных попытках раскусить его. После наших встреч я чувствовала какое-то чудовищное исступление. Пофигизм со стороны Круза. Мои идиотские подростковые выходки, а потом укоры себя. Я всё шептала: «Никчемная тупица Рагацци, ох и кретинка ты! Можешь ведь остановиться, но намеренно изводишься».

Понятно, что мы виделись куда реже, чем хотелось бы. Ближе к зиме пришло наконец осознание, что отцу всё же он не докладывает. Лучше б докладывал! Я злилась на себя за то, что уже наворотила дел, наговорила грубостей. Но не только за это…

Перед Рождеством мы с Надей тусовались у меня дома. Отец написал, что подъедет Круз с какими-то документами. Надя придумала передать через подручных, чтобы «балканец» заодно купил китайской лапши. «Метнулся» на другой конец города, собрав все пробки. Подумаешь, не правда ли, ерунда?!

Подобные надины интрижки вызывали во мне неоднозначные чувства: с одной стороны – муки совести за трату его времени и пользование своим положением, а с другой – непреодолимый азарт в очередной игре, несмотря на стопроцентно предсказуемый проигрыш.

– А теперь, подруга, давай поприкалываемся над ним, – потерла руки Надя, когда раздался сигнал видеодомофона. – Снимай-ка свои уродские спортивные штаны. Поглядим, как он отреагирует на твои «орешки».

На тот момент мы почти уговорили бутылку белого маминого вина и чуток захмелели. Под стук пульса в висках я шла на подкашивающихся ногах к двери. А нахалка-Надя спряталась и громким шепотом, через смешки, подбадривала: «Давай-давай, отворяй ворота!»

Круз, конечно, обалдел! Это было заметно. Медленно хлопнув карими глазами, он сглотнул и молча протянул остывшую лапшу и папку с документами.