Капкан

Первым делом Андрей решил меньше болтаться по городу, а вплотную засесть за рукопись, тем более всё ещё теплилась надежда на сапрыкинские средства, но тут вскорости надвинулись новогодние праздники, а следом за ними и выборы, которые оказались удачными для Алексея Орлова.

Толпа, собравшаяся на принятие присяги новым главой правительства, шумела и волновалась, почти не слушая выступления победителя, да тот мало что говорил по существу, сам ещё до конца не поверив в случившееся.

Выстояв инаугурацию, Андрей решил заскочить в Союз писателей погреться, заодно прощупать почву насчёт помощи, которую обещала ему Мирра. Только в Союз ему в этот день так и не суждено было попасть: на переходе, у столовой «Гидропроекта», откуда-то сбоку вывернулась со своим репортёрским магнитофоном Куксова.

– Андрей! – замахала она поэту, и Ветлицкий понял, что никто за него тот узел, который он завязывал собственными руками, развязывать не собирается. Светлана была не одна. Рядом с ней пробиралась навстречу женщина в потёртой шубке и в чёрном кружевном шарфе, глядя на который ему показалось, что дама переживает траур.

– Знакомься, моя подруга. Может, заскочим в столовку, перекусим?

– Нина Штурова, – протянула руку высокая незнакомка.

– А я – Ветлицкий.

– Андрей, – вмешалась Светлана, – ей всё известно – и какой ты писака, и какой непостоянный.

– Постоянство – признак ограниченности.

– Завёлся, – констатировала журналистка и первой двинулась ко входной двери заведения общепита.

В обеденном зале, за церемонией подготовки к трапезе, Ветлицкий получше разглядел куксовскую подругу: с виду очень странную и, по всей видимости, несчастную женщину. Подтвердила его догадку и сама Нина. Уже доедали первое, когда она неожиданно громко сказала, почти ни к кому не обращаясь:

– Я читала ваши стихи в газетах, но сначала не поняла, что они столь грустны, а когда умер Володя…

– Брат, – поспешно пояснила Светлана.

– Да-да, мой брат, то после я поняла, в них какое-то странное начало, хотя пишете вы от лица мужчины.

– От чьего же лица мне ещё писать?

– Конечно, вот и Света… нет-нет, не подумайте ничего плохого…

Нина не нашлась, о чём говорить дальше, и слегка смутилась, а Ветлицкий подумал, что у его собеседниц нечто большее, чем простая дружба. Эта мысль неприятно удивила проницательного поэта. Он внимательно посмотрел в глаза своей новой знакомой, потом перевёл взгляд на Куксову. Возможно, его соседки что-то почувствовали, потому что обе как по команде повернули головы к окну и Светлана удивлённо воскликнула:

– Ой, народу на площади почти не осталось!

– А ты ещё хотела интервью у сторонников Орлова взять, – поддакнула ей Нина.

– У меня возьми, – пошутил Андрей.

– А правда, – обрадовалась Куксова и, достав диктофон, защёлкала кнопками.

– Прямо здесь надрываться? – переспросил интервьюируемый.

– Не в редакцию же к твоей Кирочке, – огрызнулась Светлана. – Да она и не в духе по поводу проигрыша Альберта, хотя можно и к Магде подвалить, она к тебе хорошо относится. Тут на днях говорит: «Сколько бездарей в нашем Союзе, а Ветлицкий такой способный, только книжки своей не имеет».

– Чего ты хочешь, – заоправдывался Андрей, – столько лет не писал, – и обернулся к Нине. – Так вышло, что крепко меня в Красногорске достали.

– У вас характер, – откликнулась грустная Нина. Чувствовалось, что она сбилась с отлаженного тона и не хотела больше возвращаться к тому разговору, который так неловко прервался её неожиданным откровением, а Ветлицкий вспомнил про позицию редактора «Енисея» и сказал, теперь уже обращаясь к своей подруге:

– Всё равно шеф не пропустит моего трёпа.

– Почему?

– Ты же сама говорила, что он против из кого-либо делать кумиров.

– Всё, Нина, пошли на площадь, пока последние ротозеи не разбежались и плёнка не кончилась.

– Ты что, разговор наш записывала?

– Ага, для истории… – И уже на крыльце столовой Светлана, покрутив колесики диктофона, сунула его к Ветлицкому: – Как вы относитесь, Андрей, к победе господина Орлова и чего ожидаете от новых людей в правительстве?

– От новых и ЖДУ нового, – неожиданно для себя дежурно ответил Ветлицкий, – тем более обстановка в стране не позволяет действовать по старинке.

– О, да вы не только в стихах разбираетесь, тогда коротко о себе…

– О себе? – растерялся Ветлицкий. – Я учитель – историк.

– Всё, плёнка кончилась! – Светлана засунула диктофон в сумочку. – Мы пошли, будешь в городе – заглядывай, а то прогуляйся с нами. Нина, возьмём доморощенного историка, тем более он такой находчивый… – и, помолчав, добавила: – …в сложных жизненных ситуациях?

Нина протянула руку Андрею:

– Рада была познакомиться.

Ветлицкий картинно раскланялся и потом ещё долго смотрел им вслед. Кого-то ему эта Нина напоминала. «Нина, Нина Штурова, впервые слышу такую фамилию, – подумал невезучий поэт, – и Светка, тоже мне штучка, то на шею вешалась, а то… “Правда, Нина?” “Будешь в городе – заходи!” – передразнил он Куксову. – Буду, зайду». Но в городе Ветлицкому удалось побывать не скоро. Сначала в классе случилось ЧП: выяснилось, что кое-кто из мальчишек его класса ходит к одному старшекласснику и там пробуют курить травку. Потом на школьном вечере КВН бдительный классрук простыл, и пришлось лечь в постель. Изредка наведывалась жена: ставила горчичники, варила обед и всё ждала чего-то, но Андрей думал только о Кире, как она пережила поражение своего мужа на выборах, впрочем, Кира не заставила себя долго ждать. Андрей ещё бюллетенил, когда в сенях стукнула дверь и вошла она, всё такая же красивая и почти неприступная. Не знай Ветлицкий вошедшую, можно было подумать, что такими земные женщины не бывают.

– Привет подпольщикам! – пошутила с порога Кира. – Ты куда исчез? Пока узнала о твоих злоключениях. Надеюсь, ты не считаешь, что это Левашов подослал ребят?

– Ничего я не считаю, нарвался и получил.

– Осуждаешь меня, что в больнице не засветилась? Была бы на сто процентов уверена, что не наши тебя мочили – пришла бы, а так… и тебе, и мне – одни неприятности.

Андрей отметил, что Кира проговорилась, и не сдержался:

– Значит, у тебя неприятности всё же были?

– Были, – вздохнула нестрогая дамочка, – но оставим это. Лучше расскажи, как тебя угораздило заболеть?

– В школе простыл, на празднике песни и строя.

– Лихо маршировал?

– Почти угадала.

– Жалея твою молодую жизнь и зная, что заботиться особенно некому, захватила гуманитарную помощь, и не вздумай отказываться, – застрожилась Левашова, видя, как больной замахал руками. Он сидел на кровати, свесив ноги в домашних шлёпках, и вид имел далеко не геройский, а посему Кира заговорила с ним таким строгим тоном, как врач с пациентом. – Здесь лекарства, продукты. Я могу и денег тебе предложить, но ведь мы гордые, не возьмём, а съестное – это как передача в больницу.

– Или в тюрьму.

Такое высказывание снова напомнило обоим о прошлой драке.

– Вот же чертовщина какая, – скривила губы опростоволосившаяся женщина, – до сих пор себя виню, что позволила тебе засветиться. Да Радик кого хочешь выследит.

– Кто такой Радик?

– Левашовский начальник охраны.

– Сам начальник меня курировал?

– Почему тебя, они меня охраняли.

– Охраняли тебя, а досталось мне?

– Ты, Андрей, как маленький, всем досталось от Левашова. Ну не сердись, я на минуточку заскочила, уже бегу!

– Боишься, выследят?

– Нечего бояться, меня Алик в машине ждёт.

– Ну и дела, значит, муж, тогда беги и передавай привет.

– Не кривляйся, а выздоравливай и запомни: муж – он и в Африке муж. Целоваться не будем, а то у тебя шторы нараспашку. Бывай!

Андрей ничего не успел возразить на это – Кира вышла, и только по свету фар снаружи Ветлицкий понял, что машина Левашовых развернулась и укатила, оставив рефлексирующего поэта в весьма растрёпанных чувствах.

15

Мирра Нестеровна встретила Ветлицкого доброжелательно. Кроме того, не забыла, что обещала помочь молодому дарованию с изданием книги. Она уже была наслышана о случившейся драке, но не стала донимать Андрея расспросами, а, мельком справившись о здоровье, стала знакомить со сложившейся ситуацией.

– Недавно я с Рамзиным виделась. Он до этого на заводе в Сосновоборске работал, а теперь его Орёл к себе первым замом переманил. Всеми деньгами Эльдар Аркадьевич распоряжается. – Мирра поднялась из-за секретарского стола, отошла к форточке и закурила.

– Рамзина я немного знаю, видел его однажды, – поспешил выказать свою осведомлённость Ветлицкий.

– Так вот, если вставит этот твой немножко знакомый человече нашу статью расходов в бюджет, то будут и командировочные, и презентации, а главное – книги, а если нет – пиши пропало. Набираю я нужный номер и слышу на другом конце провода голос, этаким громовым раскатом распекает кого-то. Понимаю, что не в мой адрес, ну и жму напрямую: «Секретарь Союза такая-то. У вас, – говорю, – там выражается кто-то или я, Эльдар Аркадьевич, не туда попала?» – «Туда-туда, что вам нужно?» Договорились о встрече без проволочек, и я заявляюсь почти тотчас в Совмин, у меня пропуск просрочен, но менты знакомы. Захожу к Рамзину, а он улыбается: «Это я электриков распекал. Извините, и ближе к делу». Башковитый он, этот Эльдар, согласился с моими доводами насчёт финансирования Союза. Вот и прикинь. – Председательница докурила сигаретку и заторопилась. – Мне ещё к археологам надо.

Андрей тоже заметил, что ему нужно увидеться со Старцевым, и в приподнятом настроении выскочил из апартаментов писательской организации, впрочем, встреча с Германом слегка поостудила пыл обнадёженного поэта.

– На ловца и зверь идёт, – раскинув руки, встретил друга на полпути к редакции «Енисея» его собкор. – Ты вчера телевизор смотрел, нашу студию?

– Телевизор, вчера? Не помню.

– Ха, не помнишь, значит, не смотрел, – оживился Старцев, – иначе бы помнил. Там в разделе хроники рейд показывали. Я сначала не вник, а потом глянул – менты руки мужику крутят, а тот кричит: «Посажу всех, сниму погоны! Я – племянник самого Орлова!» – Оказалось – Гриня Сапрыкин, пьян в доску. Сегодня утром ребят встречаю. Всё, Андрюша, плакали наши денежки, теперь Григорий пока от блюстителей порядка откупится, много воды утечёт.

– Почему так безбожно?

– Наоборот, по-божески. Он им после, когда телевизионщики уехали, говорит: «Развяжите руки, не убегу». Сняли с него наручники, а Сапрыкин – в драку, так что всё логично, да ещё за «племянника» придётся отдуваться, если не хочет, чтобы Орлов на него наехал: тоже, нашёлся родственничек.

– Вряд ли станет Алексей Иванович с ним связываться. Простит в честь вступления в должность новоявленного «Отрепьева».

– Значит, так, Андрей, сам понимаешь, что плакали наши денежки. Рукопись можешь пока засунуть подальше или самостоятельно ищи пенсы, не надеясь на Гришу Сапрыкина.

– Не рано ли пасуем?

– Нисколечко, ты сейчас куда путь держишь?

– Да вот к тебе шёл, а теперь, может, в книжный магазин зайду. Не составишь компанию?

В магазине Герман с неудовольствием покопался в книгах:

– Мура вселенская.

– Наши лучше были бы?

– А что, при нынешней-то полиграфии, пожалуй, не хуже, чем у тех, кто из себя небожителей корчит. – И снисходительно пощёлкал пальцем по корешкам поэтических сборников. Ветлицкий только хмыкнул, а про себя решил, что его новый товарищ просто бахвалится.

16

Принимая местный бюджет, депутаты рассорились – нестыковка получалась солидною. Андрей с тоской следил за их спорами по ТВ. «Не утвердят писательскую заявку, – думал он. – Кроме нас ещё художникам и театру надо». Недавно Магда рассказывала, что на приглашённого режиссёра уйму денег потратили, а выручка от спектакля – пшик. Короче, дотации нужны всем, и чего бы Рамзин ни обещал, но в конечном итоге писателям достались крохи.

Когда Ветлицкий заглянул в Союз, то в прихожей, у стола, где сидела Фаинка, сгрудились трое молодых парней. Они с удовольствием заигрывали с хорошенькой секретаршей и, завидев Андрея, недовольно покосились на вошедшего.

– Начальство у себя, проходи! – сказал один из них, высокий, в чёрном пальто. Чувствовалось, что ребята нездешние. Ветлицкий зашёл в кабинет к Мирре. Та сердито спорила с Василием Степановичем, но, видать, спор подходил к концу.

– Сдадим приезжим ваш кабинет, и это моё последнее слово.

– Помилуйте, голубушка, там документация, телефон.

– Не сдадим – всё равно за неуплату обрежут, а так ребята готовы и за связь платить.

Василий Степанович махнул рукой:

– По мне, так всё по ветру пустите! – и вышел из кабинета.

– Обиделся старикан, – кивнула Мирра, – бизнесменам из Красногорска боковушку в аренду сдаём под офис «Рога и копыта», так что придётся слегка потесниться ради общего дела. Посиди, я к ним выйду.

Андрей понимающе кивнул. Думая о своём, он плохо улавливал через полуоткрытую дверь суть разговора, но в конце беседы один из гостей сказал:

– Замок новый врежем, и ключей всем хватит.

– Или к нашему парочку дубликатов изготовим, – уточнила Мирра.

– Можно и так, значит, до понедельника. – И незнакомцы стали прощаться.

– Потихонечку ужимаемся, – вздохнула, возвратившись, глава писательской организации. – Прежде этих апартаментов казалось мало, а теперь комнатушки внаём сдаём. Эх, неплохо бы тебе, Ветлицкий, напечататься самостоятельно. В члены приём по первой книжке устроим, у меня связи в Москве остались. Жаль, что Влад на Союз не вытягивает, а ломать – упрямый, и ещё одно, как сказал бы классик: «А деньги где?» – так что уходим в свободное плаванье.

Разговор с Миррой явно не получался, и прежде чем уйти из Союза, Андрей мучительно соображал: куда податься? В редакцию «Енисея» – не улыбалось: после того как Солодовников объявил его едва ли не персоной нон грата, Ветлицкий стал замечать на себе косые взгляды редакционных сотрудников. Конечно, «стихоплёт» понимал, что пора переходить от простых публикаций к чему-то большему, вот если бы сборник издать…

Бесцельно слоняясь по городу, Андрей постигал, что если он не найдёт возможности достать денег, то так и останется до конца своих дней мальчиком, подающим надежды. Даже Кира к нему, кажется, не вполне серьёзно относится, а ведь поначалу Ветлицкому казалось, что между ними нечто такое… Ему нравилось чувствовать на себе взгляды завистливых свидетелей их беспечной связи, но постепенно пришло понимание, что всё это просто ширма, за которой у обоих ничего нет. Из прежних друзей осталась одна Светлана. Она по-прежнему с завидным упрямством носилась с его стихами, а также разрывалась между дочерью и газетой.

Вспомнив про Куксову, Ветлицкий зашёл на почтамт с намерением поговорить со своим верным оруженосцем по телефону, хотя и Светлана с появлением Штуровой вроде бы стала отбиваться от рук. В редакции подняли трубку, но это был кто-то иной. Андрею не хотелось называть себя, и он вежливо попросил, чтобы пригласили Куксову.

– А со мной не хочешь поговорить? – чуть ли не издевательски спросила неузнанная собеседница.

– Кира? – наугад произнёс любимец женщин.

– Почти. Так о чём ты, милый?

– Брось дурачиться. Это я – Ветлицкий.

– Вот беда-то, не узнаёшь? Магдалена с тобой беседует.

– Ну, озадачила, а чего у тебя голос такой, девчоночий? Молодеешь?

– Спасибо за комплимент.

– На здоровье.

– О, узнаю, моя школа. Не случайно шеф стал тебя придерживать.

– Конечно, до тебя ему не добраться. Высоко летаешь.

– Не выше некоторых.

– Слушай, Магда, – Андрею пришла интересная мысль, – что, Орлов разобрался с хозяйством? Вчера, выступая по телевизору, о каких-то долгах говорил, вроде их Комов успел наделать?

– Ты, я вижу, не только в поэзии разбираешься, только это не телефонный трёп, вовсе не телефонный.

– Где же мне с тобой встретиться?

– Вот пристал: я сегодня до трёх работаю, а потом презентация с половины пятого. Приходи в забегаловку возле редакции, угостишь кофейком, посекретничаем.

– О чём речь, бегу. – Ветлицкий прикинул свои возможности – расходы не бог весть какие, тем более если не увлекаться, то на кофе хватит, и с нетерпением посмотрел на часы.

На свидание с Магдой новоявленный разведчик заявился в три, но Сунцова уже сидела за крайним столиком. Завидев Андрея, отхлебнула из чашечки и сказала:

– Тебе тоже сейчас принесут, присаживайся.

– Так вроде бы я за тобой ухаживаю? – смутился Ветлицкий.

– Не страдай, сочтёмся. Гонорар за стихи отхватишь, тогда и бабки подбивать станем. Рукопись-то готова или всё по девчонкам бегаешь?

– Шутишь, как всегда?

– Почему, серьёзно. Так о чём секретничать станем?

Принесли кофе, и Андрей заказал шоколадку.

– Смотри-ка, разговор на сто тысяч тянет, – удивилась Сунцова.

– Просто мне с тобой интересно, Магда.

– Ох и льстец ты, Ветлицкий. Так чего, старче, нужно?

– Да хотел понять, о чём Алексей Иванович говорил, выступая по ТВ?

– А чего он такого наговорил? У меня телевизор смотреть времени не хватает.

Андрей задумал сходить к Орлову, попросить денег на сборник, но посвящать собеседницу в такие планы пока не спешил, а просто хотелось прощупать почву на предмет финансовой самостоятельности нового управленца.

– Векселя какие-то от предшественников нашлись. Говорят всё в республике продано. Теперь власть боится, что платить придётся.

– Векселя, платёжки… Комов действительно подписал кой-какие бумаги, а для чего тебе это?

– Старшеклассники интересуются, – извернулся Андрей, – я же толком объяснить не могу.

– Ты, учитель, скажи мне лучше, о чём с Германом по углам шушукаетесь?

– С Германом? Просто он стихи пишет и я…

– И Светлана Куксова?

– И Светлана – тоже.

– Так ты ей по этому поводу звонил нынче?

– Угадала. Не пойму только, как на твой аппарат попал?

– В номерах цифры схожие, у неё последняя – двойка, а у меня – тройка. Случается – ошибаются.

– Теперь буду внимательней.

– Ох ты и проныра, Ветлицкий. Сознайся – фамилия у тебя не того. – «Далась ей эта фамилия», – подумал Андрей, но сдержался, всё-таки не терял надежды прощупать почву насчёт Орлова, только Магда упорно не желала распространяться о том, что ей было известно, а может, просто не понимала, куда клонит сосед по столику.

– Слушай, Магда, и что Алексей Иванович?

– А чего? Портфели распределил среди тех, кто его сторону принял, а кто нет – баллотируются в депутаты.

– Комов – тоже?

– У того квартира в Москве, и расчёт получил приличный, а насчёт векселей, Ветлицкий, не лез бы ты не в свои сани. Там дело тёмное, они вроде есть, а возможно, и блеф всё это. Орлов такие бумаги у себя не держит. – Магда глянула на часы: – О-о, почти час с тобой проболтали, бегу, ты же не рыпайся!

Магдалена ушла, а Ветлицкий ещё посидел немного, допил кофе, догрыз шоколадку и, глядя в окно, на сгустившийся к вечеру поток пешеходов, подумал с горечью: «Вот живут же люди, ничего им такого не надо: купил полкило колбасы – доволен, новую резину для “жигулей” – ещё лучше», – хотя и ему нужны были сущие крохи в масштабах области для издания первой книжки, а поди достань. Без Орлова не обойтись. Значит, нужно как-то ломать себя и идти кланяться в ножки новому председателю правительства.

17

В Белом доме Ветлицкий успел дошагать лишь до лестницы, ведущей на второй этаж. Вежливый милиционер спросил:

– Вам к кому?

– К Орлову.

– Нужно пропуск заказывать.

– У кого? – растерялся Андрей.

– Позвоните в приёмную и согласуйте, если так необходимо.

– А где у вас телефон?

– В углу, за колонной.

Возле указанного телефона толпились какие-то личности. Ветлицкий смутился: он представил, как будет объяснять секретарше Орлова, зачем ему нужно к шефу.

А очередь у аппарата не уменьшалась. Андрей издали наблюдал, как одни уходили, другие прибывали вновь и каждый, как показалось просителю, с интересом прислушивался к тому, о чём названивают впереди стоящие. Нет, Андрей так не сможет. Махнув рукой на такие порядки, он решил попробовать выйти на Алексея Ивановича через писательскую председательницу и уже направился к выходу, когда в фойе столкнулся с мужчиной, который был в орловской свите у них в Отрадном. Столкнулся и неожиданно поздоровался. Мужчина остановился:

– Привет, но я тебя не припоминаю.

– Я Ветлицкий, – чуть ли не как те, кто звонил по справочному телефону, представился Андрей и тут же сам на себя разозлился за подобное малодушие. – Друг Орлова! Не вспомнили?

– Ха-ха-ха? Друг! Ну как же, ты от Алексея идёшь?

– Да нет, к нему, только ваши дальше первой ступеньки не пускают.

– Понятно, пошли!

– А вас пропустят? – решил сострить на радостях Ветлицкий.

– Да ты брось ваньку валять! Я – Рамзин, теперь у Алексея в первых замах числюсь, или телевизор не смотришь?

– Не смотрю, – соврал Андрей, хотя сразу сообразил, что именно про этого помощника рассказывала ему Мирра Нестеровна.

– Со мной! – бросил милиционеру его попутчик, и они пошли на второй этаж. Пока поднимались, Андрей отметил, что на широкой мраморной лестнице постелены ковровые дорожки, «как в кино». Вообще-то он полагал, что их стелют лишь в исключительных случаях.

Из своего кабинета Эльдар Аркадьевич позвонил шефу.

– Сам к нему пойдёшь или его сюда пригласить? – усмехнувшись, поинтересовался Рамзин.

– Сам, сам! – растерялся Андрей, запоздало домыслив, что деньги выпрашивать было бы верней в присутствии всесильного помощника, у которого вроде вполне располагающее настроение, но слово не воробей, и Рамзин, не кладя трубку, кивнул на дверь:

– Двигай, да побыстрей. Двести первый, налево.

Ветлицкий, вовремя вспомнив угодливую очередь у телефона, не стал раскланиваться, а просто сказал: «Спасибо!» – и вышел. Секретарша первого зама недоумённо посмотрела вслед неучтивому посетителю и только покачала головой. Орлов же встретил Андрея, как и подобает старому ну если не другу, то по крайней мере знакомому. Долго рассусоливать не стал, вскользь спросив про Отрадное, на что проситель заметил: «Всё нормально» – ему не хотелось расписывать трудности, которых и в посёлке, и в школе было более чем достаточно.

– Говоришь, книгу дописываешь?

– Рукопись готова.

– Если память не изменяет – стихи?

– Да, стихи.

– Может, чаю хочешь? – спросил Орлов. – Хотя мне чаи сейчас распивать не время. Ты вот что, Андрей, возьми в Союзе писателей отношение или письмо, я не знаю, как это называется, и отдай Эльдару, а он выйдет с ходатайством на нашу контору, потому что денег на издательскую деятельность мы выделили в обрез, но, думаю, сборник стихов – не «Война и мир».

– И даже не «Воскресение». – Ветлицкий достал из портфельчика тонкую рукопись и протянул Орлову. Тот повертел её, полистал и кивнул утвердительно:

– Со сборником мы постараемся. Сам понимаешь: у бабок не оторвёшь и от детских пособий – тоже, но что-нибудь придумаем. Может, по векселям, которые от прошлых властей остались…

– А что, Алексей Иванович, правда, Комов много чего в ценные бумаги перевёл?

– Не очень ещё разобрался, но думаю, что дыма без огня не бывает. Нашли кое-что.

– Мне Сунцова про это рассказывала.

– Журналистка из «Енисея»?

– Ага, Магдалена.

– С такими ухо надо держать востро.

– Да, Алексей Иванович, я о чём спросить хотел, – осмелел, окрылённый обещаниями, Ветлицкий, – вам и правда их прятать приходится?

– Кого – их? – На лицо председателя набежала лёгкая тень неудовольствия и Андрей понял, что залез не туда, но остановиться с ходу не мог.

– Векселя эти комовские?

– Всё, господин литератор, заболтались мы с тобой, вот и Рамзин уже топает. Держи свою писанину.

Ветлицкий спрятал в портфель бумаги, когда в кабинет ввалился тот самый помощник, который помог молодому человеку попасть к Орлову.

– Я за тобой, Алексей!

– Собираюсь, – тоже поднялся Алексей Иванович и протянул собеседнику руку. – Значит, будь здоров, позвонишь мне этак недельки через две. Утрясём с Эльдаром Аркадьевичем твою проблему.

Андрей выскочил из кабинета как на крыльях. Сравнение это было затёртым до невозможности, но другого в голову не приходило. Хотелось петь, подпрыгивать. Он намыркивал себе под нос нечто лирическое, размахивая портфелем, и, уже спускаясь с последнего лестничного пролёта, едва не столкнулся с Магдой. Та испуганно шарахнулась в сторону, и Ветлицкий бездумно пронёсся мимо, только внизу сообразив, что это не кто иной, как Сунцова, но возвращаться не стал, а просто помахал ей рукой:

– Привет корифеям!

– Привет, привет. – Магдалена посмотрела на ликующего поэта недоумённо и, тряхнув «комсомольской» причёской, стала уверенно подниматься по лестнице.

18

По тому, что в доме горел свет, Андрей догадался – пришла жена, только у неё были ключи от входной двери, и то, что она, несмотря на разлад, изредка наведывалась, слегка смущая при этом бывшего мужа, теперь же показалось последнему едва ли не счастливым предзнаменованием благополучного конца его невезухе.