Романтик. В поисках простых истин

– Молодец! Пять с плюсом, – протянул соискателю еще и сырок плавленый.

Кто-то позавидовал:

– Просто жизненный путь себе надо правильно выбирать – вот и будет счастье.

– Кто ж это знает, какой путь правильный, какой нет?

– Дольше живешь, значит правильно.

– Годы считать – смерти бояться, – бросил кто-то язвительную реплику.

– Да я про нее вообще не думаю – как выйдет, так и пойдет. Жить и смерти ждать глупо. И чего на нее, дуру оглядываться? Она и так все время рядом, с утра до вечера и ночь напролет. Мы бредем по жизни, как в туманном лесу с ямами и западнями – каждую секунду можно оступиться и провалиться. Смерть проносится в потоке машин, свешивается сосулькой с крыши, блестит ножом в руке маньяка. В старину, когда войны были чаще, а жили похуже, люди постоянно готовились к смерти и не очень-то ее боялись. Теперь все иначе. Спроси богатенького буратину – не пора ли тебе, паря, на тот свет? Что ответит? «Нет»?

– Что-то я не понял – ты о ней не думаешь или уже готов?

– Пойдите вы знаете все куда, Воланды доморощенные, – обозлился один. – Нашли же тему!

– Действительно дерьмо! Сидеть на природе среди живых и думать о покойниках! Не пикник, а какой-то морг!

Теоретик счастья с несчастьем, не переводя дыхания, опорожнил двухсотграммовую тару водки, занюхал сырком сквозь обертку и подмигнул жизнерадостно – мол, не робей, воробей, все в жизни тип-топ: нет никакого угрюмого завтра, сплошное счастливое нынче.

Нынче мы имели костер у прозрачного края соснового бора, багрянцем распускающийся шиповник в подлеске, отполированный волнами и временем солончаковый брег и, если не считать обычных звуков живой природы, абсолютную, звенящую тишину. Запахи дыма, хвои и смолы. И дохлый набор мудростей, никак не оправдывающий задуманного, и потраченного на это времени.

На мой кислый вид кто-то заметил:

– Не печалься – все проходит, и даже жизнь.

Это была самая мудрая из прозвучавших истин – надо было вытаскивать народ.

– Как вам, друзья такое:

По жизни каждому дана своя дорога,

Судьбой отмерена на радужных весах.

Рожденный ползать по земле убого

Не воспарит как птица в небесах.

Наука жизнь, как русская рулетка,

Как грязная, болотистая тина.

Кому за счастье золотая клетка,

Кому свобода – скучная рутина.

В судьбе бывают сложные уроки.

Приходится, и плакать и стонать.

Возможности у искушения широки,

Но трудно в жизни истину познать.

Однажды мне мудрец науку задал.

Я повторять ее не уставал:

Не тот велик, кто никогда не падал,

А тот велик, кто падал, но вставал»?

(С. Тюлякова)

Пока читал, бутылка без стакана пошла по кругу.

– Сам сочинил?

– Куда мне! Светлана Тюлякова.

– Вот тебе и курица не птица!

Встрепенулись мужики, развязали языки.

– Чтобы там ни говорили, счастье – это деньги. Есть бабки, страха нет – на это не хватит, за то не расплатишься. И еще, «тугрики» – это свобода. Свобода, возможности, уверенность…

– Жестокое время диктует жестокие нравы, и нет закона, чтобы защитить слабых и немощных. Деньги, все решают деньги. И чьи-то интересы.

– И как порой бывает бессмысленна судьба! Ни трудна, ни сложна, ни жестока, а именно – бессмысленна. Ну, просто абсолютно. До смеха – хотя, какой тут смех.

И после группового нытья звучит резюме:

– Жизнь – самый главный мудрец: ее советы всегда ко времени и к месту.

– Да, жизнь – непростая штука. Вот говорят, молодость – счастливая пора. Ой, не надо! В молодости только и хорошего, что здоровье и физические силы. А так.… Сплошные сомнения. А еще – страсти, разрывающие душу, осуждение, непонимание, отрицание. Боязнь не состояться и упустить что-либо. Короче, томления таракана еще не выпущенного на беговую дорожку.

– Причем тут тараканы? Жизнь человеческая – лучшая из комедий.

– На свете счастья нет, но есть покой и воля….

Друзья заспорили, а я пошел бродить по берегу – просто так, без всякой цели.

Тихо звучала красивая мелодия из санатория. Все было узнаваемо, хотя прошло столько лет. Закрыл глаза, и сразу, как воочию, возникла яркая и абсолютно реальная картина – палатки и мы, вчерашние шестиклассники, играющие мячом в «картошку». Все в кругу – мальчишки и девчонки, задиры и «ботаники», любящие игры и спорт или читать книжки и размышлять о смысле жизни, трусливые и смелые, щедрые и жадные, хитрые и простодушные. Абсолютно разные и удивительно похожие. Дружившие в ту пору так честно, яростно и крепко, что кажется – до самой смерти не разлить водой.

Тогда никто еще не знал своей судьбы – всему свое время. Тысячи раз будет поворачивать вправо и влево извилистая жизнь, и тысячу раз будет испытывать нас судьба. Впрочем, как любого из живущих на земле. У всех будут беды, горести, болезни и отчаяние, предательства и измены. И все получат свои порции счастья, удачи, радости и надежды.

А потом спустя полвека однажды соберутся, подвести итоги прожитому – и что? Где мудрости нажитые? Заржавели мозги под слякотью времен? Или порасшибали лбы на пройденном пути о правду жизни? Говорят, чем старше человек, тем легче переносит он судьбы удары, а молодым, конечно, достается.

Может, сам виноват – не сумел разговорить: отвык от общения в своем коконе, который свил для себя и благополучно существую в нем уже не первый десяток лет?

Ну, раз не нашел помощников, буду отдуваться сам – тема та же: что есть жизнь и как стоит жить? Скажешь, объемно? Скажешь, от скромности я не загнусь? А скромным в наше время быть бесперспективно.

Так что насчет мудрых истин? Внимаешь? Тогда погнали!

Почти как у Хайяма – три важных правила запомни для начала.

Начнем с того, что все в жизни надо достигать трудом, а наследовать – доброе имя. Ты, кажется, это уже осознал, а вот сестренке твоей предстоит еще…. если сумеет.

Далее. Ничего не принимай на веру. Как учил бородатый Маркс – все подвергай сомнению.

И, наконец. Успех – это сумма попыток. Вон Хеопс, говорят, все жилы порвал, пока пирамиду свою построил.

Мир мудрых истин, как и глупостей людских, без края и конца – нет им числа. Ограничусь этими тремя. Кстати, отец тоже мне три завещал. Послушаешь? Тогда вникай.

В двадцать лет силы нет – ее и не будет.

В сорок лет ума нет – его и не будет.

В шестьдесят лет денег нет – их и не будет.

И комментарии по пунктам.

1. В двадцать лет надо ум включать, отправив кулаки на отдых.

2. Вторую четверть жизни помнить Черчилля – от пораженья к поражению, не теряя оптимизма.

3. К шестидесяти годам обеспечить старость.

И что могу сказать о себе в итоге?

1. В девятнадцать лет бежал в морчасти погранвойск от хулиганской перспективы.

2. В тридцать семь осознал, что в коммунизме мне не жить.

3. А в шестьдесят…. как у зубатого грузина: мои года – мое богатство.

Ну, что имеем, то и есть.

Божество от вдохновения

Реальность – это то, во что ты веришь.

Бернар Вербер

Знаешь что, давай и мы расслабимся немного – дадим волю фантазии и выпьем легкого вина из амфоры со дна Понта Эвксинского. Пить будем по-эллински – несколько капель на бокал воды. Те же, кому для задушевной беседы нужны водка, хлеб черный, хвост селедочный или соленый огурец, пусть улицу пересекут, как советовал старик О. Генри. А мы для полноты антуража – паллиатив здесь не годится – опять перенесемся на берег Подборного.

Бывал здесь много раз и никак не могу привыкнуть – всегда нахожу что-нибудь новое, удивительное для себя: прям до холодка под ложечкой, до пресечения дыхания с сердцебиением. Так заводит – просто жуть с ружьем!

Ты посмотри, красотища какая! Ветра нет, а волны не спеша моют пену на песчаный брег. Возьми в ладонь – видишь: она белая как снег и мылкая на ощупь. Это свойство щелочной воды, которая как зеркало в волновом обрамлении – скроишь своему отражению рожицу, а оно в долгу не остается.

В дымке испарений чуть колышется сказочная перспектива берегов лесных. И удивительный покой. А как легко дышится! И настроение – абсолютного довольства жизнью. Верно? Такое здесь случается тринадцать раз на дюжину.

Или скажешь – немотивированные эмоции? Ну да, все познается в сравнении. Может, ты без ума от пейзажей мегаполиса – от них заражаешься энергией, более похожей на суету. Кажется, именно это явление Фрейд называл сублимацией. А по мне так – растворись она в воздухе, сила нечистая! Ибо, кто жизнь познал, не будет торопиться.

Ты прислушайся: кукушка ворожит – ну, совершеннейшая парвеню!

Кукушка-кукушечка, сколько лет мне осталось жить? Один, два, три, четыре… не переставай, пожалуйста,… восемнадцать, девятнадцать, двадцать… ой, не переставай, щедрая ты моя…! Жажда бессмертия рванула по экспоненте.

И сколько бы ни осталось мало, хочется прожить их здесь, в общении с Природой, у которой есть такой мудрый закон – все когда-нибудь кончается. Начинается, продолжается и заканчивается. Все проходит – и печаль, и радость – ничто не вечно в этом мире. Как все гениальное – просто. Но далеко не все простое – гениально. И нет ничего тайного, что не стало бы явным. Например, срок жизни. Как говорится, не рассчитывай на многое – не будешь разочарован.

Мысль материальна. Кто сказал? Ну, точно не дурак: знал, что говорит – чувствуешь вкус напитка тех времен, когда почитали естество, а духовность не считали верой в Бога? Так давай выпьем за ту эпоху, когда душа и тело были двуедины, а не двулики, как теперь. К месту сказать, моя личная народная примета – если начать беседу с глотка доброго вина, то разговор не будет зряшным.

Это, скажем так, концептуальное начало.

О чем поговорим? Давай, если не против, за духовность.

Отец мой, коммунист, не разрешил меня крестить. Но время шло, и подошло – задуматься: а дальше что? куда с нажитым? Ведь в саване карманов нет, а жизнь так устроена – мы друг у друга учимся: один дом построил, другому хочется; один машину купил…. В результате вырастаем, какие есть – как близнецы похожие и с одинаковым набором ценностей: дом, машина, жена, скотина….

В то время как в каждом из нас достаточно таланта, чтобы стать лучшим в чем-то и непохожим на других. Проблема лишь в том, как его в себе сыскать. Тот, кто не понимает как, годами мечется туда-сюда и лишь закапывает себя еще глубже в рутину бытия. Поэтому лучшими и непохожими на других становятся не все – очень многие просто хоронят себя при жизни и остаются ни с чем. Все получается лишь у тех, кто верит в свои способности с самого начала. Из тех же, кто не верит в себя и свои возможности ничего путного не получается.

Но веры одной, жизнь доказывает – увы, не хватает.

При всей широте талантов наших – кто-то рождается, чтобы музыку сочинять, кто-то прохожих грабить, кто-то дома строить и в футбол играть, кто-то в магазине рыбой торговать или ракеты в космос отправлять. При правильном выборе жизненного пути, когда вроде все должно получаться здорово – чаще всего встречаются на жизненном пути Непредвиденные Обстоятельства, и все загаданное к чертям собачим.

Удивляешься, как это я отбился от стаи – живу один, как трепанг на дне океана: без жены, без скотины; не пью, не курю и все такое – чем занимаюсь и как заставляю себя это делать? А вот так и заставляю – представлю начальника грозного или Бабариху законную, подскачу, козырну: «Есть приступить к выполнению задания!» И выполняю.

Кто-нибудь скажет: совершенно ненормальный и безнадежно свихнувшийся тип в коротких штанишках с чужого плеча – мол, абсолютно клиническая картина, и пора его к психиатру на прием отправить, раз сам с собою разговаривает. А я отвечу – с умным человеком завсегда приятно.

Вот нынче модным стало в церковь ходить. Так, может, и мы с тобой?

Думаешь, вдруг мысли о Боге взяли и пришли? Нет, дорогой! Я уже всю голову насквозь продумал. С одной стороны – Его как бы нет; а с другой – люди-то что, дураки все? Иль считаешь, что в церковь хитрецы одни ходят – хотят как-то Боженьку облапошить: мол, я поклоны Тебе, а Ты мне за это пошли здоровья, денег и удачу. Получается не вера, а торговля. Вот когда действительно возникнет душевная потребность, то…

Впрочем, и те, которые искренне думают, что их кто-то спасет, потом разочаровываются. А ведь способности человека переносить трудности безграничны. Главное – надеяться и верить в себя, и уметь применять их, эти способности….

Но давай по порядку.

Любопытство Пандоры наслало на человечество страшные болезни, несчастья и зло. Ей удалось захлопнуть крышку, прежде чем улетела надежда. И это единственное, что у нас осталось от дара Богов – так гласит мифология.

И мой жизненный опыт подтверждает: надежда есть у всех, всегда, во всем. Даже когда уж совсем ничего не остается, как говорят: ни единого шанса, будет она – очень верная штука. Надежда человека крепче всего в жизни держит и вытащит из любой напасти – болезни, беды, отчаяния. Только надо ее как следует потренировать и подпитать – как, например, ослабленные мышцы. И тогда, окрепнув, она превратится в веру – в хорошее, в себя… или в добрую и всемогущую силу. Назовем ее Богом.

Только не думай, что теперь шибко маюсь, вспоминая весь ужас своей стыдной жизни безбожника-коммуниста. Просто время пришло, время торопит, и надо понять – не понять и молча гибнуть не могу: не девица Татьяна Ларина.

Как часто на судьбу мы ропщем:

Судьба – злодейка, говорим.

То сожалеем мы о прошлом,

То зло отчаянно храним.

А то уныние лелеем:

В душе обида и тоска.

Неизлечимо мы болеем,

Коль рухнет замок из песка.

За что, мол, беды и напасти? –

Не изменить, не пережить…

И рвётся существо на части,

Что воедино не сложить…

Покоя хочется и лада

В стремленье праведном – понять…

И надо жить, и верить надо…

А с прошлым нить не разорвать.

Плыть по теченью? – Невозможно!

Душа бунтует и горит.

Что в жизни истинно, что ложно, –

Быть может, кто-то объяснит?

Несём судьбы лихое бремя:

Смиренье кроткое… Протест…

Надежда лечит. Вера. Время.

Но всем и каждому – свой крест…

Мы сквозь чистилище проходим:

Теряем, ищем, чтоб найти.

И иногда себя находим –

К концу нелёгкого пути…

(Т. Гостюхина)

Вот бы развеселились мои коллеги по Увельскому райкому партии, представив, что когда-нибудь я озабочусь мыслью: а есть ли Бог? Наверное, не поверили – ведь слыл средь них жестким прагматиком. Да и сам не поверил бы, заикнись кто тогда.

Вот какая от Бога польза? В рай к нему, как в кремлевский санаторий, то ли попадешь, а то ли нет, но в церковь ходи, свечи ставь, поклоны бей – сплошной расход времени и средств. А ведь не дурак сказал: «Не мечтайте о несбыточном – вдруг ваша мечта исполнится». Попадешь в рай – и что там?

Нет, я не нытик и не мизантроп – просто хочу разобраться, что к чему, что людей заводит из поколения в поколение. Пусть кому-то изыски мои пустыми покажутся, доброго слова не стоящими, но когда знаешь, что делаешь и для чего, как-то спокойнее на душе. И потом, со школьной скамьи, когда ударником был, в голову вбил – нет пределов разуму человеческому: до всего можно докопаться, если взяться. Стало быть, и этот знак вопроса есть шанс разогнуть в восклицательный.

И не надо думать, что характером склочный – мол, все верят, а я единственный сомневаюсь и ищу возможность заявить об этом. А кто подумает – чихать на того хотел. И кто боится Божьей кары, пусть продолжает. Тут ведь как: поверишь – сбудется. Да и как может склочником стать бывший отличник боевой и политической подготовки морчастей пограничных войск?

Пусть неважно я подкован в вопросах теологии – не удосужил, каюсь – но собственное представление о мироздании таки имею.

Начнем с того, что теология – тоже наука, и как наука имеет свои законы, главный из которых утешать страждущих. А нестраждущий к Богу не сунется – незачем, раз все уж есть и ничего за это не будет. Гром грянет – вот тогда мужик и крестится. Но не это интересно. Душу греет эволюция религии – как она туполобо, до смертной казни инакомыслящих, отстаивала постулаты о плоскости Земли, о ее центральной роли во вселенной и тому подобной, ныне признаваемой ереси.

Еще занимательнее ее история. Сначала были государства-города и у каждого свой Бог-Покровитель – в Афинах Паллада, Апполон в Трое, ну и так далее тому подобное. Объединились крепости в большие царства, появился единый Бог-Утешитель. С возникновением буржуев, умеющих считать и зарабатывать, религия стала покладистой – в Лету канули церковная десятина и индульгенции: пошел боженька на службу к деньгам имущим. Где и состоит ныне на взаимовыгодной основе.

При таких взглядах на религию подозреваю обоснованный вопрос – мол, какого лешего зову тебя креститься? Да лишь по той простой причине, что символом мужества в твоей душе не Рембо Джон надеюсь, а Коловрат Евпатий. Православие – вот что сохранило для нас духовное наследие наших предков. Ну, не труды ж историков – право смешно!

Религия, сын мой – это культура, а не массовый психоз. И Православие – самобытность славянская. Наши попы спасли ее, не пойдя по пути католических падре с их целибатом. Наши всегда любили женщин, и, если это взаимно – почему нет? Это своеобразное проявление жизнелюбия во всех его смыслах.

Ты любишь жизнь? Так почему ж не хочешь стать одной веры с дедом Егором, в Петровской звоннице крещенным в 1918 году? Или с прадедом Кузьмой Васильевичем, в том же году, но месяцами раньше погибшим недобровольцем в колчаковском ополчении? Или с крепостным прапрапра…., выигранным в карты питерским кутилой графом Мордвиновым и пригнанным новоселом на Южный Урал из деревеньки курской в эпоху царствования Блистательной Екатерины?

Что потомочкам своим будешь рассказывать – какого роду-племени они? Иль думаешь, нам погордиться нечем? Скажу надменно – ты не прав, и приведу пример. Дом, который построил руками своими Федор Кузьмич, старший брат твоего деда, с тридцатых годов до Перестройки был украшением центральной улицы села Петровка. Бог даст – век простоит. Как строитель зацени – ведь рублен из сосны….

А не знаешь, что говорить, не говори ничего – не дурак сказал. Пусть это не сильно педагогично, но я уверен, кровь славянская и гены предков…. Словом, закон Природы – судьба и на печи найдет. Со временем все само к ним придет, к дочкам твоим, внучкам моим – и понимание, и желание понять кто мы, откуда и для чего на этой Земле. Поймут и умножат дела добрые доброго рода. Не дурак сказал: человек жив, покуда о нем помнят.

И это правильно. Дом Федора Кузьмича Агаркова снесут, а о нем самом, его красавице жене полячке Марте (в обиходе Матрена) и других «курякАх» и казаках из рода Богатыревых будут читать многие, очень многие – тысяч сто, наверное, человек или двести, и рассказывать своим детям и внукам. Хорошо будут думать о героях романа «Самои» – с удовольствием и благодарно, потому что знали наши предки, как быть счастливыми. Не всем удалось, правда, но это уже происки Обстоятельств….

Впрочем, стоп. Мы, кажется, о духовности затеяли, а не о родственниках – о них-то могу сколь угодно. На эту тему никакой силы воли нет: готов без конца рассказывать об истории своего рода, сияя «как лужа под солнцем» – заявили мне такое однажды. Но не смутили: ведь брехать не пахать – в смысле, языком, а не насчет правды.

Для настроя на тему сделаю то, что лучше всего у меня получается – маленькое лирическое отступление.

Есть ли в природе запах чудеснее аромата свежескошенной травы? Дивно пахнет жарким летом и осенней свежестью, клубникой, арбузом… и счастьем! Настоящее наслаждение для носа! Так пахнет дождливое воскресенье, когда не хочется (да особо-то не нужно!) вылезать из-под одеяла и куда-то топать. Так пахнет белье с мороза. Так…

Упадешь в ряд, литовкой подбитый, закроешь глаза, вдохнешь полной грудью – Господи, верую!

Из множества звуков летнего леса: шелеста листвы, стрекота сорок иль перестука дятлов самый лиричный – утренняя песня соловья. Едва солнечные лучи позолотят верхушки деревьев, невидимый в густой зелени певец начинает свои серенады, удивительно красивые и волнующие – настоящее наслаждение для слуха! На радостное сердцебиение пробуждающегося леса похожа эта замечательная песня.

Полон жизни заповедный Хомутининский бор – выводят трели дрозды, пересвистываются рябчики, красочные малиновки насмехаются над невзрачными воробьями, стратегическим бомбардировщиком натужно гудит шмель, пролетая над ухом. Но когда запоет соловей, смолкают все, и хочется воскликнуть – Господи, верую!

Каждый год в конце августа и сентябре Земля пересекает хвост кометы и случается метеоритный дождь, похожий на фантастический фейерверк – быстрые стежки на полотне ночного неба. Завораживающее зрелище – ежеминутно вспыхивает серебряный штрих: скобка, восклицательный знак, запятая; знаки препинания, написанные светом для слов, которые так трудно произнести. Над Подборным это зрелище сродни неземному – там небосклон ярче и ближе, утверждают очевидцы и я с ними согласен. Звездопад – настоящее наслаждение для глаз! Хотя на самом деле не звезды падают, а космические камни, которые влетают в атмосферу и загораются от трения.

То, что мы видим, загадывая желание, просто след в атмосфере от осколка, но так и хочется воскликнуть – Господи, верую!

Допустимо? Или урбанизированным такие эмоции не по силам?

Слушай дальше.

Приснилось мне, будто каким-то блатом попал в Чистилище. Сам-то живой еще – мне на землю грешную можно вернуться, а вот душу решил пристроить.

– Не примите, – спрашиваю смотрящего, – душу безгрешную в кущи райские до срока? Обязуюсь ни чем ее не подвести за остатние дни свои.

Тот долго не артачился.

– Стой смирно! – велит – чик! – и вынул из меня душу.

Та немного подергалась, посопротивлялась – потеряв тело, выглядела жалкой. Села на скамеечку у входа и пригорюнилась.

– Отдохнешь в раю, – смотрящий ее утешает, – подлечишься, и мы тебе новое тело подыщем. А от этого, – строго так зыркнул на меня, – никакой пользы Господу: одна обуза.

«Обуза для Бога» подошла к душе осиротевшей.

– Прости, – говорю. – Он прав – здесь тебе лучше будет, чем со мной.

– А как же ты?

– Пока не знаю.

– Не боишься, пожалеть потом? Я плохо понимаю, что ты задумал, но считаю – поступаешь неразумно. Тебе не жалко, что меня отдадут другому?

– Не раньше, чем я избавлю этот свет от себя любимого – а потом уж все равно. Зато ты отдохнешь в козырном месте – в люксе, может быть, или первом классе. Для тебя ж стараюсь, дурочка! А то попадет шлея под хвост, иль бес в ребро – такое гульбище учиню на старости лет, что полетишь ты кувырком в Тартарары на кипящую маргарином сковородку.

Душа покачала головой.

– И все-таки ты совершил ошибку. Разве мы плохо жили с тобой?

– Не увлажняй пространство и так сыро.

Тут смотрящий за Чистилищем мне жестом – прочь, мол, пошел.

Не обращая на него внимания, шепнул душе:

– Плохо будет, беги отсюда иль знать дай – я за тобой вернусь.

Душа еле слышно вздохнула и украдкою слезу смахнула.

– Отсюда, надо думать, не сбежишь. Приходи, если сможешь, на свиданку – хоть иногда будем общаться.

Я кивнул и потрепал бедолагу по плечу, потом повернулся к смотрящему:

– Могу навещать ее?

– Здесь хороший уход: трехразовое питание, каждый день прогулки на свежем воздухе – тебе не о чем беспокоиться.

Беспокойство за сердце тут же схватило:

– Э, ты чего говоришь? Здесь же рай, а не тюрьма!

Но слов моих никто не слышал – ибо проснулся я. Как водится, в поту холодном.

Что к чему?

Нет, ну а, правда – как там, за Вратами все организовано? Кто умер в старости, так и ходит беззубым и лысым? Или утопленники – синие, с вздутыми животами и отъеденными раками ушами? А те, кого убили на войне – без рук, без ног, без головы? Жуткое, совсем не для рая зрелище! Моя душа, слава Богу, еще ничего – должна бабам нравиться….

На самом деле, верующие говорят: душа – бесполая, безликая…. просто субстанция такая, хоть и была когда-то частицей живого существа, сиречь человека. И зачем такой рай? Может ли она заценить понятие «райское наслаждение»? Мы-то, живые и грешные как это понимаем? Закатив глаза: «райское наслаждение!» – о вкусной еде, ласках женщины, глотке холодной воды в сухую знойную погоду….

А существует ли вообще душа человеческая? И если да, то конечна она или бесконечна? Исчезает она с нашей смертью или таки переживает плоть и как-то существует дальше? Может, в другой оболочке?

Ответов на эти вопросы у меня нет. Я лишь знаю наверняка, что у меня есть сознание и подсознание – как два полушария мозга. Сознание оценивает внешний мир, мои возможности и принимает решение по обстоятельствам. Подсознание оценивает деятельность его и критикует (чаще всего). Вот так и живу в постоянной зависимости от согласия или вражды двух этих начал самого себя. И замечаю – двойная зависимость не только причина психического дискомфорта, но и физических хворей, в совокупности разрушающих мое драгоценное здоровье. А примирить их волей настолько ж пустое занятие, как, допустим, мелочь на ощупь пересчитать в обоих карманах сразу.