Детская комната

– Чайная церемония, – рассуждала она вслух, – это удивительное волшебство. Это погружение в мир тонкого вкуса и аромата. Приятная беседа во время церемонии отвлекает людей от их проблем, и поэтому хозяйке стоит как следует настроиться.

Первым делом Ириша покопалась в шкафу и нашла мамин китайский шелковый халатик с птицами. Укуталась в него, как широким поясом обвязалась галстуком.

– Подготовка к чайной церемонии не терпит суеты, – приговаривала Ириша, расстилая салфетку на низеньком столике. – Вид комнаты должен вызывать умиротворение у гостей. Заходя сюда, они должны оставить свои беды за дверью, очиститься от плохих мыслей. Пусть в комнате звучит тихая и приятная музыка, – и девочка замурлыкала какую-то песенку, то и дело отвлекаясь на рекомендации вслух.

– В комнате обязательно должны быть цветы, – Ириша остановилась перед вазой с тонким горлышком, и которого торчало несколько веточек искусственной цветущей сакуры. – Впрочем, их не должно быть слишком много, – девочка отщипнула несколько цветочков и аккуратно разложила на салфетке.

– Каждому гостю полагается поставить две чашечки, тонкую и толстую, – девочка замялась, ведь в ее сервизе все чашки были одинаковые. Недолго думая, она накрыла стол на четверых, поставив каждому по две одинаковые чашки. «Надо из пластилина слепить в следующий раз. Или у мамы попросить».

– Чайная церемония дарит спокойствие и душевное равновесие. Хозяйка должна поддерживать легкую беседу, – девочка проинструктировала саму себя, когда пришел первый гость, пупс Нина.

– Ниночка, дорогая, как я рада тебя видеть! – Ириша жеманно расцеловала пупса в обе щеки. – Проходи в комнату, сейчас мы дождемся еще двоих гостей и начнем. Чайная церемония не терпит суеты, поэтому не торопись, поделись со мной тем, что тебя беспокоит и я стану хранителем твоей проблемы на все время нашей церемонии. Хорошо?

Едва Нина открыла рот, как раздался стук – пришла барби Лена.

– Девочки, как же я рада вас видеть! – завизжала она с порога.

– Леночка, разуйся, – мягко, но уверенно указала Ириша. – Наша обувь носит за нами наши беды, а в этой комнате не долго быть негативных энергий.

Барби стянула обувь, не прекращая тараторить.

– Ой, а у нас что сегодня, только чай? Даже тортика нет? Даже печенек? Я голодная как волк!

– У нас сегодня Чай! – с достоинством парировала Ириша. – Чай на чистой родниковой воде и пища для ума! Мы будем говорить о чайном боге, и я поведаю вам… Леночка, я думала, ты будешь с Мишаней.

– Он с работы едет, – махнула рукой барби. – Можем его не ждать. А толпа большая будет?

– Нас будет четверо, – махнула головой Ириша. – Только таким небольшим коллективом мы можем достичь сопректно… сопри… касательства душ.

– Чего достичь? – накрашенные глаза барби чуть не вылезли из орбит. – Этим вообще можно заниматься, да? – спросила она будто в сторонку. Ириша ожесточенно закивала головой.

Снова постучали в дверь.

– Чертовы пробки, – ввалился злой медведь Мишаня. – в центре не протолкнуться, час тошнил в тянучке.

– Привет, дорогой! – барби прильнула к Мишане. Они уже несколько лет жили вместе.

– А, ты уже здесь, дылда, – беззлобно рыкнул Мишаня. Он комплексовал из-за высокого роста подруги.

– Ну, если все уже в сборе, прошу садиться за стол, – торжественно пригласила Ириша.

– Садиться? Слышь, хозяйка, стулья позабыла! – осклабился Мишаня.

– Каждый может удобно устроиться на циновке, – пояснила Ириша. – Подберите под себя ноги или сядьте в позу лотоса. Сидение на стуле неестественно для организма, из-за него пережимаются кровеносные сосуды и пищеварение это… как его…

– Блин, Ирка, я с работы, я б сейчас на кресло какое упал. Или на диван кое с кем, а, малая? – Мишаня игриво ущипнул Лену за пластиковую попу. Лена хихикнула. Ириша неторопливо, размеренно подошла к столику и заняла место возле чайника. Широким жестом пригласила гостей за стол. Пупс Нина безропотно заняла место справа от Ириши. Барби ловко запрыгнула на циновку слева и мгновенно поджала под себя ноги. Мишаня кряхтел, ему, толстому и неуклюжему, было нелегко усесться.

– Я рада вас всех видеть, – Ириша одарила гостей лучезарной улыбкой. – И сперва я хочу рассказать вам одну древнюю легенду, – жеманно поправила складку на халатике. – Когда-то жил один монах, и он очень хотел ме…дировать… дятлировать… медировать. Но вдруг он почувствовал, что засыпает…

– Я тоже щас засну, – пробурчал Мишаня. – Хозяйка, тащи уже пироги.

– Не перебивай, Мишаня. И когда монах понял, что он вот это вот… медировать уже совсем не может, он взял нож и отрезал свои глаза. То есть, веки..

– Фигасе, поворот, – удивился Мишаня. Нина шумно вздохнула. – Он че, дебил?

– Он посвятленный! – Ириша на секунду потеряла терпение, но вовремя взяла себя в руки. – Он отрезал свои веки, чтобы медировать!

– Мишаня, не перебивай, такая сказка хорошая, – барби Лена миролюбиво погладила медведя по лапе. – Дай людям дослушать.

– И вот, – несколько разочарованно продолжила Ириша, – он бросил свои отрезанные веки в чашку и получился чай.

– Хорош чаек, – с сарказмом заметил Мишаня. – Пей, детка, компотик, пока не свернулся.

– Эта прекрасная легенда рассказывает нам о том, – воодушевилась Ириша, – что чай – удивительный и бодрый напиток. Бодрящий, то есть. Сегодня мы с вами прикоснемся к душе удивительного чая – синего улуна. Сейчас я передам вам сухие листья, чтобы вы…

– Нам их снюхать или скурить? – захохотал Мишаня.

– Дебил! – сердито зашептала барби Лена.

– … чтобы вы вдохнули аромат сухих листьев, – сердито завершила мысль Ириша и резко отставила руку со спичечной коробкой в сторону Нины. Пупс равнодушно сунула в коробочку нос, чихнула и передала Мишане.

– Это что за трава? – Мишаня набрал щепотку чая и раскрошил между пальцами. На салфетку посыпалась мелкая пыль.

– Не делай этого! – не выдержала Ириша. – Отдай сейчас же!

– Подумаешь, на, забирай свою траву, – Мишаня передал коробок с уцелевшей заваркой девочке.

Ириша приняла коробочку и, покачав головой, вздохнула.

– Теперь мы заварим чай, – с деланным пафосом продолжила она. – Знаете ли вы, что можно пить только вторую или третью заварку? Древние китайцы считали, что первая заварка только смывает пыль с листьев…

– Идиоты, – заржал Мишаня. – Встряхнули бы чайный пакетик – из него бы пыль и вышла, дальше пей-не хочу. Это ж самый крепкий такой, черный, а вторая заварка – моча мочой. Люблю чефирь! Девчонки, вот эти все хухры-мухры, монахи и медирвации – вы чефирь пробовали? Мертвого на ноги поставит! Запивон гениальный, с бодуна идет за милую душу, золото, а не чаек! Хозяюшка, намути-ка нам крепкого черного чайку баночку и чайничек кипяточку, чтобы аж булькал! Уж я вас по-простецки, по-нашенски угощу!

– Мишаня, – Ириша старалась быть сдержанной, – кипяток убивает листья. Он не дает им раскрыть аромат и вкус, он только ошпаривает.

– Ай смотрите, какие мы нежные! – сердито блеснул глазами Мишаня, но Лена ласково погладила его лапу. Медведь насупился.

– Теперь, – настроение Ириши упало совсем, – мы помещаем наши волшебные листья в чайничек, заливаем горячей водой и тут же сливаем…

– Зачем добро переводить? Мне налей, – опять не выдержал Мишаня. – А чо? Я выпью! Это вам не по феншуям, а мы не из того теста слеплены!

Ириша молча налила медведю полную чашку первой заварки, остальное вылила в специально припасенную для этого чашку.

– Хозяйка! А сахар у тебя где?

– Нету сахара! Нельзя сахар! Сахар – зло! – не выдержала Ириша. – Сиди, слушай легенды, мечтай, медируй или что там еще, но не мешай мне!

– А че ты такая нервная? – Мишаня приподнялся на жирных коленках, и даже шепот барби Лена не мог его урезонить. – Совсем сдурела со своими чаями? Хозяйка, блин. Не знаю, что там у этих твоих монахов, но у нас слово гостя – закон. Слышала такое? Тащи сахар! Пирог неси!

– Мишаня, – Ириша пыталась успокоиться, хотя отчаянно хотелось плакать, – сегодня у нас не застолье. Сегодня у нас – чайная церемония. Это такой специальный обряд, когда все вместе заваривают чай, а потом пьют его, и им хорошо на душе. Понимаешь? Мы сейчас – не просто подружки и друзья, мы сейчас – таинственные гейши!

– Вы не гейши, а бляди, – зло сверкнул глазами Мишаня. Ириша густо покраснела. Она слышала это слово и раньше, от нянечки ее старшей группы детского сада, но слово это ей казалось каким-то особенно неприятным. Оно обижало одним своим существованием.

В дверь постучали.

– Ириша, ты занята? – мама в длинном шелковом халате с синими цветами заглянула в детскую. – Ой, да у тебя тут настоящая чайная церемония!

Мама обошла вокруг маленького детского столика и остановилась возле окаменевшей и красной как рак Ириши. Наклонилась к дочери.

– В комнате, где ты проводишь чайную церемонию, обязательно должны быть цветы, – зашептала мама, достала из вазочки с узким горлышком искусственную веточку сакуры и уложила на столик возле чайника. – Но их не должно быть слишком много. Древние китайцы считали, что излишество ведет к бедам, а умеренность – к богатству.

Мама бегло поцеловала дочку в висок и шепнула напоследок:

– Не мешаю, играйся!

Дверь закрылась за длинным маминым шелковым хвостом. Ириша вскочила и сбросила ненавистную ветку сакуры на пол. Грубо запихнула медвежонка и кукол в ящик с игрушками. Ссыпала посуду в коробку. Подпрыгивая, сдернула с себя халат. И долго, долго грустила у окна, глядя, как дождь седыми полосами режет улицу за стеклом.