Детская комната

ЧУДОВИЩЕ

Будильник прозвонил с сатанинской точностью. «Ненавижу» – промелькнуло в голове у Мамы, когда она в темноте пыталась нащупать голосящий мобильник. Выключив требовательный будильник и еще несколько минут прячась под одеялом, она вспомнила, что хотела рассказать с утра Дочке. Села на раскладном диване, почесала голову, оглянулась на зеркало на шкафу. Там в неприятной темноте стекалась складками кожи к горке из одеяла странная, темная, зазеркальная Мама. Потянулась за спортивными штанами, футболкой. Кое-как пригладила щеткой волосы.

– Проклинаю ваше дитя, пускай оно каждый вечер превращается в жуткого зверя…

Мама выскользнула из спальни и быстро огляделась в полутемной гостинной, отметив про себя ночные разрушения. Сегодня была ее очередь спать. Папа приполз в постель почти под утро, когда оно уже достаточно порезвилось с книжной полкой и порядком устало.

– А он неплохо справился, – отметила Мама про себя. – Почти ничего не задето.

Свет на кухне зажегся неправдоподобно ярко. В такой ранний час нужно запретить яркий свет, подумалось Маме. Он травмирует не только сетчатку глаза, но и психику. Цокнув языком, Мама поставила чайник на плиту – газ обрадовался яркими, синими языками – и отправилась умываться.

– Ну что, новый день? – спросила Мама у зазеркалья, усердно чистившего зубы. – Новый, – подтвердил блеск сонных глаз зазеркальной Мамы.

Включить бодрящую музыку на радио. Молоко. Яйцо. Соль. Сахар. Крохотку черного перца. Корица. Ванилин. Взболтать. Действия доведены до автоматизма. Плеснуть на сковороду капельку масла. Ну ладно, не капельку, а как вышло – щедрых ложки три столовых, не меньше. Пускай греется. Обвалять в молоке и яйце кусочек белого хлеба —кто вздумал его оставить в хлебнице с вечера? Хлеб подсох с одной стороны, настоящая мучная мумия; Мама по-хозяйски ткнула пальчиком в мякиш ломтя с другой стороны и убедилась, что ночь не успела отобрать всю мягкость у хлеба.

– Странно, – подумала Мама. – Что такое ночь? Это шесть или восемь темных часов. Почему они разрушают все, до чего могут добраться?

Убрав довольно урчащие гренки со сковороды на тарелку, Мама наконец вспомнила, что с утра не пила чаю. Кофе она не любила. Крохотные личинки зеленого чая ринулись из пакетика в чашку, чтобы раскрыться листьями, расцвести терпким и горьким, окрасить коричневым каемку, до которой дотянется напиток.

– Лишь бы не было слишком крепко, – подумала Мама, заливая заварку горячей водой.

Оставался самый важный утренний вопрос. Какао. Без него никак, но нету молока. Мама критично поболтала пакет в руках – ну, в лучшем случае полчашки наберется. Недовольно поджала губы – а она ведь просила Папу купить молоко вечером, когда тот возвращался домой. Делать нечего – придется варить какао на воде.

Ложка какао. Еще половина. Полстакана горячей воды. На огонь в кофейной турке – все равно никто и никогда ею не пользуется, пускай послужит хотя бы так. Вскипело – скорее убрать с огня, перелить в чашечку, но пока не заливать молоком.

И вот почему. Оно уже в коридоре. Оно проснулось.

Дверь со скрипом открылась. На пороге – ах, привычная картина для буднего дня – Мама увидела Чудище. Нечесанное, обросшее. Волосатые лапки с длинными пальцами даже вызывают некоторое умиление, впрочем, лишь на время.

– Доброе утро, солнышко, – с приторностью Мама хватила лишку.

– Аргхх, – пожаловалось сонное Чудище, протирая глаз. – Арг… хххх! – окрысилось, показало клыки, оглядывая, что тут можно истребить.

Скользнув мимо Мамы, оно обнажило когти. Мама инстинктивно отдернула руку. Чудище кинулось на занавески, уже и так видавшие виды, оставляя длинные, некрасивые следы когтей. Ловко подобралось к карнизу. Ухмыльнулось оттуда – арггхыы? – и кинулось на верхнюю полку стеллажа.

– Блин, – подумала Мама, – только вчера расставила все по местам. Вроде, не кидалось уже пару недель. Но вслух сказала:

– Солнышко, я испекла твои любимые французские гренки. Иди завтракать!

– Хххыы, – утробно отозвалось Чудище откуда-то с карниза. Оно хочет порвать когтями, вспоторшить зубами, истребить новую цель. Но какую? На всякий случай Мама передвинулась в дверной проем. Чудище, чуть заскучав на миг, ринулось буянить на полке – переворачивать казанки да кастрюли. Раздался звонкий гул, кастрюли весело запрыгали по полу.

– Они легкие, что им сделается. В худшем случае, помнутся, – с некоторым облегчением подумалось Маме.

– Ргххх! – требовательно выглянуло Чудище с полки на Маму, будто призывая быть участником разрушения. Маленькое, но сердитое, оно забралось в толстостенную старинную гусятницу, с грохотом сместив крышку. Чудищу никак не удавалось сбросить эту гусятницу на пол, и оно решило, видимо, уничтожить ее изнутри.

– Рххх, – с упоением грызло Чудище гусятницу. – Ргххх!

Гусятница не поддавалась. Мысленно поблагодарив свою бабушку, которая подарила гусятницу, Мама выждала минут пять и устремилась к центру кухни.

– Солнышко мое, слезай, – увещевала Мама. – Иди ко мне, пора завтракать – потягивала руки.

Чудище, уже безо всякого удовольствия поворчав и поточив зубы о гусятницу, потянуло лапки к Маме, жалобно повизгивая. Мама, взобравшись на табуретку, сняла уныло бурчащее Чудище с верхней полки, лихо спрыгнула на пол и уселась за столиком.

– Ты мое чудо, – нашептывала она, поглаживая хрюкающее Чудище по голове. – Ты мое любимое чудовище.

– Урррр.

Тут Мама вспомнила, что она хотела сказать в момент пробуждения и, отогнув шерсть с уха Чудища, зашептала:

– Доченька, я тебя очень люблю. Понимаешь? Как ты любишь французские гренки по утрам – так и я тебя люблю, только больше!

– Фшшшш, – отозвалось Чудище, оседая и делаясь будто более податливым. Оно вяло потянуло лапку за гренкой, ухватило самую зажаристую и усердно ее жевало, пока Мама почесывала рыжеватые волосы Чудища на загривке.

– Чудо мое. Лапочка. Самая лучшая доченька…

Чудище будто подавилось. Стало мелко жевать.

– Ма…мочка, – пробасило оно, – доброе утро ма… мочка!

– Ух, наконец-то, – подумала Мама и взяла небольшую щетку для волос. – Марьянка, а ты собрала листья для гербария класса?

– Угу, – давилась Марьянка какао без молока. – Вчера, пока с папой шли домой, я набрала кленовые, дубовые и орехно… орехо… орешные листья. Мам, а чего какао такое невкусное?

– Ой, – спохватилась Мама, – чтобы не остыло, я молоко не добавляла. Вон, хватай пакет.

– Угу, – Марьяна потянулась за пакетом. – Мам, а что я разрушила с утра?

– Ничего, – Мама покачивалась в такт дочкиному жеванию, прислушиваясь к нему от макушки, —ничего не разрушила, ты сразу ко мне пришла милая и сонная. Идем поднимать Папу?

– Мрр,– заурчала дочка над свежей гренкой. Мама тихо поглаживала детские плечики. Осталось одеться и в школу.

***

– Мааа, я ушла! Пока! – Папа, покачиваясь после ночного бдения над квартирными разрушениями, кивнул Маме, пока Марьяна подпрыгивала в дверях. Девочка вела Папу к себе в школу, а затем ему следовало отправиться в рискованное путешествие на работу и не заснуть по дороге. Наскоро всех перецеловав, Мама заперла дверь и метнулась к окну, чтобы посмотреть, как эта странная парочка из очень спокойного папы и звонкой, всегда подпрыгивающей девочки движется по аллейке около дома.

Потом Мама пошла на кухню и, достав аптечку, долго искала нужные пузырьки. Перекись, хлоргексидин, йод, зеленка – что тут еще можно применить?

– Чертова злая фея, – пробормотала Мама, обрабатывая свежий порез на руке.

ЖИВОЙ УГОЛОК

В школу привезли клетки.

Мы рассматривали из окна класса, как огромные клетки, обмотанные пленкой, выгружают из грузовика.

– Ого, – оценил Костя, – здоровенные какие. Мне дед одну такую показывал у них на базе, там сторожевых собак держат. Они злючие.

– Я видела в одном фильме, как один дядька перепилил прутья решетки зубной нитью, – встряла Динка, стараясь протолкнуться поближе к окну.

– Дура, – толкнул ее под бок Костя. – Нельзя перепилить решетку зубной нитью. Для этого нужна пила.

– Сам дурак, – отозвалась Динка, в ответ наступая на ногу Косте, – в фильме такое было.

– Не пила, а ножовка, – прокомментировал Даня. – Ножовку можно соорудить в тюрьме, а пилу надо пронести.

– В батоне! – с восторгом заорала Маринка с другого конца класса.

– Интересно, зачем им клетки? – спросила Аня, выглядывая в соседнее окно.

– Может, у нас в школе будет живой уголок, ребзя? – крикнул кто-то сзади.

– Какой уголок? Живой? Это что?

– Это раньше в школах было, – обернулся я. – В классах биологии был живой уголок с настоящими зверями. Хомячками, попугайчиками, кроликами. Голубями. Собаками…

– Ну, про собак ты загнул, – махнул головой Костя. – Кто же в школу собаку пустит? Ей надо поставить будку во дворе. Станет скучно – посмотрит на солнышко, побегает – и снова весело.

– А кто… А кто будет за зверями убирать? – обычно тихий Владик насторожился. У Владика была какая-то неизвестная науке аллергия, которая сводила с ума его маму.

– Все, – обернувшись, сделал широкий жест руками Костя. – Дежурные по школе или дежурный класс. Приходят после уроков, убирают.

– А кормить тоже все будут? – затрепетала от радости Юля. У нее дома жил целый зверинец – кроме младшего брата, еще и собака, кот и попугай. – Можно, я первая буду кормить?

– Давайте на листике запишем очередь, кто когда будет кормить, – встрепенулся Даня. – я тоже хочу кормить зверей, а убирать за ними не очень хочу.

– Придется, – назидательно заметил Костя.

– Эй, народ, а какие звери будут у нас жить в живом уголке? – крикнул я. – Это надо решить, потому что зверей еще найти надо! Вряд ли их школа купит, давайте сейчас решим и скажем родителям, чтобы принесли их сюда!

– Тигры, – мечтательно взвизгнула Соня.

– Кто-нибудь мелкий. Хомячок, крыска, кролик. Или морская свинка, – прагматично заметила Женя.

– Кто-нибудь, кого нельзя убить, – зачарованно глядя на клетки, предложил Ваня.

– Вань, ты чё? Всех зверей убить можно!

– Ну, в смысле, если не покормить его один день – он не умрет, – пояснил Ваня. – Вот верблюд – отличный зверь.

– Ой, смотрите, там еще клетки везут! – завизжала Маша.

– Где? – даже те, кто раньше безразлично сидел за партой, кинулся к окну, прокладывая путь щелчками, тумаками и оттаптыванием ног.

– Дети, что вы тут устроили посреди урока? – возмущенный голос Людмилы Георгиевны застал нас врасплох. Мы бросились к своим партам.

В классе творился кавардак. В ожидании урока мы изрисовали доску плохими словами и забыли их стереть. Но полу стояла лужа воды из перевернутого ведра. А швабра валялась за шкафом, потому что мы играли в боевого коня и увели ее в стойло.

Людмила Георгиевна брезгливо перешагнула бумажный самолетик.

– Дети, – торжественно произнесла она, – после этого урока мы с вами спустимся в спортивный зал. Наш директор хочет поделиться с вами одной важной новостью.

– А мы уже знаем! – выкрикнул Костя. – У нас в школе будет живой уголок! Мы уже даже записали очередь дежурных, чтобы зверей кормить!

Людмила Георгиевна скорчила улыбку, но было заметно, что ей неприятно. Зря Костя так сразу все выдал. Это как с днем рождения, когда заранее находишь свой подарок в дальнем углу шкафа, но до самого вручения надо делать вид, что тебе совершенно неизвестно, чем же тебя порадуют на этот раз. Даже если этот свитер ты сам с мамой в магазине примерял.

– Дети, давайте вернемся к уроку, – Людмила Георгиевна степенно вытирала доску, размазывая белые разводы мела. – Дежурные, это кошмар, а не тряпка, идите и вымойте как следует.

Юля юркнула с тряпкой в коридор.

Весь урок мы не могли сосредоточиться, но сегодня Людмила Георгиевна как-то слишком мягко реагировала на то, что мы валяем дурака. То Влад книгу уронит, то Соня что-то ляпнет невпопад, то Наташки на задней парте захохочут так, что всем станет интересно. Костя передал мне записку:

«Вовка, что думаешь про броненосцев?»

Звонок. Мы вскочили, но не знаем, как себя вести. Со двора перестали грохотать стальные клетки.

– Дети, – предупредительно подняла руку Людмила Георгиевна, – теперь мы дружно идем в спортивный зал.

– Еще скажите – по парам строится! – выкрикнул Костя, но все на него зашикали. Быстро кое-как выстроившись в колонну, мы медленно побрели в сторону спортзала.

– Черепахи! – возбужденно воскликнул Костя. – Нам в живой уголок надо черепах! А что? Едят мало, спокойные, можешь гладить, сколько влезет.

Оказалось, что в зал привели только наш класс. Нам открылось удивительное зрелище: 24 новые клетки стальными прутьями сверкали на солнце. Дверцы в них были гостеприимно открыты, клетки были просто огромные, просторные, такие, что и верблюд бы поместился.

– Дорогие дети, – торжественно произнесла директор Оксана Юрьевна, – пока не подошли другие классы, я хочу рассказать кое-что важное именно вам. Но прежде, чем я начну, я хочу попросить вас проверить, надежны ли эти клетки.

Нас просить дважды не надо. Костя первый, растолкав всех, сорвался с места и с визгом кинулся к клеткам. По-хозяйски подергал прутья – крепкие. Похлопал дверцей. Мы оглянулись в ужасе – но Оксана Юрьевна улыбалась. Это стало сигналом: весь класс ринулся изучать клетки.

– Смелее, смелее, ребята, – подбодрила нас директор.

– Ой, а я заперся, – крикнул Костя. – Я – опасная обезьяна! – стал кривляться он, переставляя ноги на поперечной планке между прутьями. – Я всех дерьмом закидаю!

– Васильев, что за слова! – прикрикнула было Людмила Георгиевна, но директор посмотрела на нее так… Может, мне показалось, правда, и я бросился дальше изучать клетку. Сонька, настоящий акробат, забралась на клетку сверху и голосила оттуда, что ее некому достать – правда, сама быстренько слезла и стала хлопать дверью.

– Костя, а как ты клетку запер изнутри? – крикнул Серега.

– Хлопни дверцей – вот и все! – визжал Костя, повиснув на руках на прутьях крыши клетки.

– О, вышло! – удовлетворенно крякнул Серега. – Я тоже опасная обезьяна, не, я опасный тигр и я сожру сердце каждого!

– Тигр он, как же, – язвительно заметила Маша, пытаясь руками раздвинуть прутья клетки. – Прочная клетка, хорошая, Оксана Юрьевна! Большие звери не убегут, а морских свинок сюда лучше не сажать! А кролики тоже пролезть могут, закажите им отдельные клетки поменьше!

– Дети, у меня к вам есть еще одна просьба, – заговорила Оксана Юрьевна. – Нам надо проверить, насколько прочные замки. Ну-ка зайдите в клетки и прихлопнете дверцу. Сможете открыть? Не бойтесь, мы вас как-то да откроем.

– Не открывается, – заметил Костя, зацепившись ногами на крышу и повиснув вниз головой. – Хороший замок, мой дед бы оценил.

Послышались щелчки закрываемых дверей. Я тоже поскорей хлопнул дверью, чтобы не выделяться. Замок покорно щелкнул.

– Работают замки, Оксана Юрьевна, – крикнула Оля.

– Отлично, – просияла Оксана Юрьевна. – Я хочу еще кое-что вам сказать, дорогие дети. В последнее время ваше поведение… Ай, ладно. Дело в том, что вы – самый худший класс в истории нашей школы. Вы изводите своего классного руководителя. У вас ни единого отличника. Родители не могут с вами справиться. Мы посоветовались с вашими родителями…

– Оксана Юрьевна, а в спортзале берет вай-фай? – крикнул Костя. Он уже спокойно уселся на пол и уставился в свой мобильник.

– Да, берет вай-фай. Так вот, – продолжала Оксана Юрьевна, – мы посовещались с вашими родителями, получили от них соответствующие разрешения и решили организовать живой уголок для старших классов.

– А тут будут всякие экзотические животные? – поинтересовался Влад, приникнув лицом к прутьям.

– Ничего, что вызвало бы у тебя аллергию, – отчеканила Оксана Юрьевна.

В этот момент в дверном проеме показалась толпа вихрастых старшеклассников.

– Эй, вы, мы тут! – стали мы орать и размахивать руками.

– Дети, успокойтесь и сядьте на пол, – резко прикрикнула на нас Оксана Юрьевна, оборачиваясь к двери. – Дорогие одиннадцатиклассники, – обернулась она к старшим, – мы решили согласиться с вашими родителями и организовать для вас живой уголок. Общение с существами, которые не наделены таким разумом, как вы, обычно расширяет горизонты человека, заставляет думать и понимать больше. Может, вы сможете подружиться с кем-то из этих замечательных живых существ. А может, кто-то из ваших питомцев умрет – это будет вам печальной наукой до конца дней, ведь именно вы недоглядели, не принесли свежей воды или еды, не выгуляли – словом, были невнимательны к зверьку. Вот, – широким жестом указав на клетки, – ваши питомцы.

Старшеклассники хихикнули.

– Оксана Юрьевна, – воспользовавшись паузой, громко спросил Костя, роясь в мобильнике, – мне в туалет надо. Можно выйти?

– Нет, животное, – мягко, но уверенно ответила Оксана Юрьевна, обернувшись к нам.

НЕУДОБНЫЙ РЕБЕНОК

– Миша, десятый час, немедленно в ванную! – в голосе мамы Вики прозвучало уже изрядное раздражение. Пятилетний Мишка, вздохнув, обреченно поплелся на банные процедуры.

– Стой, дружок, а как же игрушки? – спросил папа, озираясь в разгромленной гостиной.

– Па, я так устал, что хочу, чтобы сегодня игрушки убрал ты, – хитро оглянулся мальчик.

Папа Сережа открыл было рот, но вдруг покорно нагнулся за деревянным паровозиком.

– Между прочим, я в твоем возрасте сам игрушки собирал! – назидательно кинул он сыну и тут же осекся под сердитым взглядом жены.

– Вот видишь, а в моем возрасте за меня убираешь ты! – лучезарно улыбнулся Мишка и попрыгал на одной ножке в ванную.

Вика осталась помочь собрать машинки, солдатиков и россыпь деталек лего, пока Мишка самозабвенно обливал из душа ванную комнату.

– Как день прошел? – вполголоса поинтересовался Сережа.

– Такой стыд, – у Вики даже скулы покраснели. – Представляешь, он играл с Костей из соседнего подъезда в песочнике и они начали спорить. Я хотела вмешаться, а он вдруг: мам, хоть бы ты помолчала пять минут! И все, я ни слова не могу сказать… Вокруг мамочки эти хихикают надо мной… И Наташка эта, Костькина мама, тоже смеется. Детские забавы, говорят. А мне так обидно, так обидно – не передать.

– Маа, где моя пижама? – раздалось из ванной. Вика с вскочила с пола и уже через минуту прибежала к сыну с пижамкой и полотенцем в руках.

– Я взбодрился, – сообщил Миша, забегая в комнату после душа. – Готов играть дальше.

– Нет, дружок, уже поздно, пора спать. Завтра будет новый день, снова выстроим город, – дружелюбно предложил папа.

– Я сейчас хочу новый день! – за окном плотные синие сумерки уступили место теплому майскому утру. В крайнем недоумении зачирикали птички.

– Сын, мы уже об этом говорили, – папа строго посмотрел на Мишку. – Всему свое время.

Мальчик надулся, слюняво чмокнул папу в щеку и не спеша поплелся в свою комнату.

– Мишенька, захоти обратно вечер, – заискивающе попросила мама. – Людям спать охота, а тут опять на работу.

– Какие вы, взрослые, скучные, – вздохнул Мишка. – Ладно, я вечер тоже хочу. Но ты мне чаю тогда приготовь, хорошо, мам? С тем печеньем, которое мы купили.

– Сейчас будет, – кивнула Вика, поставила в кухне чайник на плиту и вернулась помочь мужу со сбором игрушек. Всем родителям известно: собирать игрушки – дело нешуточное, даже если каждый самолетик лично известен тебе в лицо. Но когда паровозики, замки, конструкторы, машинки могут множиться за день в геометрической прогрессии – тут самому не управиться и приходится работать в четыре руки.

– Не расстраивайся из-за того, что сегодня случилось на площадке, – вполголоса обратился к Вике Сережа, сгребая многочисленные детали конструктора с пола в коробку. – Вспомни про дом – на этот раз не все так плохо.

Месяц тому к Вике приехала в гости подружка с сыном Андрюшей того же возраста, что и Мишка, и пока мамы мирно точили лясы на детской площадке во дворе, дети так сдружились, что без единого приступа драки выстроили огромный город из песка. Было весело и азартно; Мишка тут же признал в Андрюхе своего человека и предложил дружить домами.

– Домами не можем, – грустно констатировал Андрей, – наш дом слишком далеко отсюда.

– Тогда пусть у вас будет два дома: один близкий, другой далекий, – рассудил Мишка, и старая пятиэтажка напротив стала с жутким грохотом раздвигаться, как телескопическая труба. Стены раскладывались вверх, как причудливое оригами. Раздались взрывы – из стен, вздымая фонтаны пыли, вылетали куски кирпича, высвобождая место для оконных проемов. Мамы на площадке испуганно молчали, глядя на это странное зрелище. В полуметре от Мишки приземлился увесистый, облепленный раствором кусок кирпича.

– Тебе не кажется, что стоит увести детей в дом? – прокричала Вике в самое ухо подруга.

– Пустое дело, дома будет не лучше, – махнула Вика рукой и надела на голову подруге детское ведерко – защитить от летящих во все стороны кусков цемента и кирпича.

Как будто паутина, в пустых глазницах новых этажей пятиэтажки нарастала белая кромка рамы. Заблестели стекла. Новые этажи чуть покачивались, как слишком высокая шапка пены. Между первым и третьим этажом пролегла угрожающая молния трещины.

– А сделай красную крышу! – попросил Мишку Андрей.

– Андрей, ты дурак? – обернулся Миша. – Красная крыша – это некрасиво. Я хочу серую крышу.

– Сам дурак, – обиделся Андрей. – Вот и живи сам в доме с серой крышей!

Без пяти минут друзья надулись и разбрелись по площадке. Люди, выбежавшие из дома кто в чем был, с удивлением рассматривали непрочную надстройку.

– Сына, так не годится, – Вика подошла к сыну и присела, чтобы видеть его глаза, – надо исправить этот дом.

– Это землетрясение или погром? – с жутким воем выглянула из окна второго этажа бабушка Варвара Борисовна.

– Да ну его, этот дом и этого Андрюшу, – махнул рукой Миша. Надстройка взорвалась пышным грибом пыли.

– Теперь уже погром, – ответили бабушке Варваре Борисовне со двора.

Ближайшие два дня Вика гуляла с Мишей в парке, стараясь не попадаться на глаза соседям.

– Мишка, пей чай, пока совсем не остыл, – Вика поставила на тумбочку вечернее угощение.

– Ну, чего такой холодный? – возмутился Мишка. – Я хочу горячий! – мальчик взял чашку в руки и с восторгом стал наблюдать, как чай закипает и бурлит в чашке. – Ну хватит, не хочу горячий, хочу холодный! И не чай, а молоко! – жидкость в чашке побелела.

– Миша, не балуйся! Пей чай, чисть зубы и давай проговорим наш вечерний ритуал! – Вика строго сдвинула брови.

Быстро проглотив чае-молоко и раскрошив по всей постели печенье, Миша проигнорировал мамины слова про чистку зубов и юркнул под махровую простыню.

– Давай вместе, – Вика примостилась на коленках перед кроватью так, чтобы сын видел ее лицо. – Повторяй за мной. Я хочу…

– Я хочу, – послушно повторил Миша.

– … чтобы все дети в мире были здоровы, – продолжала Вика.

– …были здоровы, – промямлил Миша.

– Чтобы не было войны и голода, —вела Вика.

– …и холода, – кривлялся Миша.

– Чтобы все люди на свете были счастливые и здоровые…

– … здоровые как коровые…

– А все дети послушные…

– скушшные…

– Миша, ты сегодня совсем не стараешься! – возмутилась Вика.

– А чего мне стараться? – Миша ощупывал большой палец левой ноги. – Это же ты хочешь, а не я.

Вика глубоко вздохнула, бегло поцеловала сына в лоб и выпорхнула из комнаты. Чуть задержавшись в дверях, она щелкнула выключателем и обернулась к сыну.

– Миша, я надеюсь, завтра вечером ты постараешься как следует, хорошо? Спи!

Дверь закрылась. Миша вскочил и стал сердито прыгать на кровати.

– «Чтобы детки не болели», – перекривил Миша, слегка отдышавшись. Мальчик сел на постели и стал смотреть, как легкий весенний ветер колышет занавеску. Та извивалась причудливыми воланами, напоминая волшебные снежные сугробы.

– Хочу Новый год. И мандарины. И елку, – решил Мишка. – И чтобы снег валил!

Слопав два мандарина, Миша злорадно забросил шкурки под кровать, закрыл окно и, закутавшись в махровую простынку, крепко уснул.

– Ну вот, опять, – вздохнул Сережа, выглянув в окно. Снег крупными хлопьями облепил зелень деревьев. Двор побелел, и соседка с мопсом на длинном поводке удивленно замерла, задрав голову.

– У мамы в селе снова, наверное, картошка померзнет, – выглянула в окно Вика.

– Все равно легко отделались, – ухмыльнулся Сережа. – Что врачи говорят-то – перерастет он или нет?

ЧАЙНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ ДЛЯ КУКОЛ

Ириша не пошла сегодня в садик. Она достала из коробочки игрушечный сервиз и решила устроить чайную церемонию для кукол.