Увещание к подвигам добродетели. Сборник бесед святого отца нашего Иоанна Златоустого духовно-нравственного содержания

Полная версия

Увещание к подвигам добродетели. Сборник бесед святого отца нашего Иоанна Златоустого духовно-нравственного содержания

текст

Святитель Иоанн Златоуст

Жанр: духовная литература духовные наставления путь к Богу духовные ценности православная библиотека православные святые толкование

Язык: Русский

Год издания: 1876

Добавлена: 17.04.23

О книге

Читать онлайн

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

<1...7 8 9

На страницу:

Перейти

9 из 9

Но как возможно, скажешь, человеку светскому, привязанному к судилищу, молиться по три часа в день и приходить в церковь? Возможно, и весьма легко. Если же и нельзя придти в церковь, так можно и привязанному к судилищу помолиться, стоя там, пред дверьми: потому что для этого не столько нужно слово, сколько мысль, не столько простертие рук, сколько напряжение души, не столько известное положение тела, сколько расположение духа. И Анна (матерь Самуила) была услышана не потому, чтобы испускала громкий и сильный голос, но потому, что крепко вопияла внутренно, сердцем. Глас ея не слышашеся, говорит Писание (1 Цар. 1, 13); но Бог услышал ее. Это часто делали и многие другие: тогда как начальник внутри (судилища) кричал, грозил, напрягался, бесновался, они, стоя пред дверьми, оградив себя (крестным знамением) и произнесши умом краткую молитву, входили в судилище, и изменяли судию, укрощали его и из свирепого делали кротким; и ни место, ни время, ни молчание, не было для них препятствием к такой молитве. Так и ты сделай: восстенай горько, вспомни о грехах своих, воззри на небо, скажи умом: помилуй мя Боже, и кончена молитва твоя. Кто сказал: помилуй, тот сделал исповедь, и сознал грехи свои, потому что желать помилования свойственно согрешившим. Кто сказал: помилуй мя, тот получил отпущение грехов; потому что помилованный не наказывается. Кто сказал: помилуй мя, тот получил Царствие Небесное, потому что Бог, кого помилует, того не только освобождает от наказания, но и удостаивает будущих благ. Не станем же говорить в свое оправдание, что дом молитвы не близко: благодать Духа нас самих сделала храмами Божиими, если только мы бдительны; стало быть (молиться) для нас по-своему весьма легко. Наше Богослужение не таково, каково было прежнее у иудеев, имевшее много чувственного и требовавшее множества обрядов. Там молящемуся надлежало и взойти в храм, и купить горлицу, и принести дрова и огонь, и взять нож, и стать пред жертвенником, и исполнить множество других постановлений: здесь же не нужно ничего такого, но, где бы ни был, везде с тобой и жертвенник, и нож, и жертва, потому что ты сам и жрец, и жертвенник, и жертва. Где бы ты ни был, везде можешь поставить жертвенник, покажи только добрую волю, и не помешает тебе место, не воспрепятствует и время; нет, хоть ты и не преклонишь колен, не станешь бить себя в грудь, и не прострешь рук к небу, а только покажешь горячую душу, так сделаешь все (нужное) для молитвы. Можно и жене, сидя за прялкой или занимаясь тканьем, воззреть умом на небо и призвать Бога пламенно; можно и мужу, выходя на площадь, или идучи по себе, совершать усердные молитвы; другому, и сидя в мастерской и сшивая кожи, можно вознести душу к Господу; можно слуге, и покупая, и поднимаясь вверх, и сходя вниз, и занимаясь на кухне, совершать искреннюю и усердную молитву. Бог не гнушается местом: Он требует только одного пламенного сердца и целомудренной души. А чтобы увериться тебе, что для молитвы требуется не известное положение тела, место или время, но мысль доблестная и добрая, послушай, как Павел, лежа в темнице распростертый, а не стоя прямо, (потому что не позволяла ему этого колода, в которую забиты были ноги его), как он, помолившись с усердием, лежа, потряс темницу и поколебал ее основание, устрашил темничного стража и затем привел его к святому таинству. Опять Езекия, не стоя прямо, и не преклонив колена, но лежа на постели по причине болезни, и обратившись к стене, как с жаром и целомудренной душою призвал Бога, так и отменил произнесенный уже приговор, и привлек к себе великое благоволение Божие, и получил прежнее здоровье. И это случалось не только со святыми и великими мужами, но и с порочными. Так разбойник, и не стоя в доме молитвы, ни приклонив колена, но распростерт будучи на кресте, немногими словами приобрел Царствие Небесное. Иной в тине и во рве, другой во рве и со зверями, иной даже в чреве китовом, призвав Бога, прекращал все бедственные обстоятельства, и привлекал к себе Вышнее благоволение.

Говорю это, чтобы убедить вас чаще приходить в церковь, и дома молиться в тишине, в свободное время, и преклоняя колена и воздевая руки. Если же в какое-либо время или в каком-либо месте будете находиться среди множества других людей: и тогда не надобно оставлять обычных молитв, но таким же образом, как я сказал любви вашей, молитесь и призывайте Бога, в надежде получить не меньшую пользу и от такой молитвы. Это я сказал не для того, чтобы вы мне рукоплескали и удивлялись, но чтобы исполнили то на деле, занимая и время ночи и дня, и время работы молитвами и молениями. Если мы так устроим себя, то и настоящую жизнь проведем в спокойствии, и получим Царствие Небесное, которого да удостоимся все мы по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, ныне и всегда и во веки веков.

Аминь.

Беседа 37

О милостыне[39]

Милостыня есть великое благо и Божий дар; и подаяние милостыни уподобляет нас по возможности самому Богу. Это наипаче и делает человека человеком. Посему некто представляя образец человека, сказал между прочим: великое дело человек, и драгоценное – человек милостивый. Благодать сия важнее дара воскрешать мертвых. Ибо напитать алчущего Христа гораздо важнее, чем именем Иисусовым воскрешать мертвых. Там ты благодетельствуешь Христу, а здесь Он тебе. И награда тому, кто сам делает добро; а не тому, кто принимает от другого добро. При совершении чудес ты делаешься должником Богу, а в деле милостыни ты одолжаешь Бога. А творим милостыню, когда подаем оную охотно, щедро, когда думаем, что не даем, но сами принимаем; когда признаем ее для себя благодеянием и приобретением, а не потерей.

Если же иначе подаем, то милостыня – не благодать.

Оказывающий другому милость должен радоваться, а не печалиться. С чем сообразно, если, облегчая скорбь другого, сам скорбишь? Тогда твое подаяние уже не милостыня. Ибо если печалишься о том, что избавил другого от печали: то подаешь пример крайней жестокости и бесчеловечия. Лучше не подавать, нежели так подавать. И действительно – о чем ты печалишься? О том ли, что уменьшается у тебя золото? Если так рассуждаешь, то совершенно не давай. Если не веришь, что отлагается тебе на небе великое сокровище, то не уделяй. Но ты хочешь воздаяния здесь?

Для чего? Пусть милостыня будет милостыней, а не куплей. Правда, многие получили воздаяние и здесь, но сие не значит, что они будут иметь больше тех, кои здесь не получили. Напротив, некоторые из них получили вознаграждение здесь, как немощнейшие; потому что еще не сильно возжелали будущих благ.

Как люди жадные, незнающие приличия и раболепствующие чреву, быв призваны на царскую трапезу, и не дожидаясь надлежащего времени, подобно малым детям, – лишают себя истинного удовольствия, когда хватают вперед и наполняют чрево худшими яствами; так и те, которые ищут награды здесь, и получают оную, уменьшают будущую свою награду.

Давая в заем, ты желаешь обратно получить отданное по прошествии долгого времени, а не вскоре, чтобы таким замедлением увеличилась лихва. А в деле милостыни тотчас требуешь воздаяния; и хотя знаешь, что не здесь, а там будешь жить вечно; что не здесь будеш судим, а там отдать отчет. Если бы кто построил тебе дом там, где тебе не жить, – то не счел ли бы ты сего бесполезным: как же ты желаешь быть богатым здесь, откуда еще до наступающего вечера можешь не один раз отойти? Разве не знаешь, что мы подобно странникам и пришельцам пребываем здесь на чужой стороне? Разве не знаешь, что пришельцев изгоняют, когда они не ждут того и не надеются? Такой участи подлежим и все мы на земле. Посему, что ни приготовляем здесь, здесь же и оставляем. Господь не позволяет нам при отшествии отсюда брать с собой, настроим ли домов или накупим полей, рабов, сосудов, или чего другого тому подобного. И не только не позволяет отходя отсюда брать это с собой, но не дает за то и платы. Ибо наперед сказал тебе: не собирай и не трать чужого, но собирай и трать только свое. Для чего же ты, оставив свое, трудишься над чужим и тратить чужое, чтобы погубить и труд и награду, и после подвергнуться вечному наказанию? Не делай сего, молю тебя. Но поелику мы пришельцы по естеству, то будем пришельцами и по произволению, чтобы там не быть пришельцами презренными и отверженными. Если пожелаем сделаться здешними гражданами, то не будем гражданами ни здесь, ни там. Если же здесь останемся пришельцами, и будем жить, как свойственно жить пришельцам: то получим права граждан и здесь и там. Ибо праведник, даже ничего не имея, и здесь располагает всем как своим; и, перешедши на небо, узрит вечные свои кровы; здесь не потерпит он никакой неприятности; ибо кто может сделать странником того, для кого вся земля отечество? А достигши своего отечества, он получит истинное богатство. Итак, чтобы нам воспользоваться и теми и другими благами – как настоящими, так и будущими, будем употреблять настоящие, как должно. Ибо, таким образом, будем и гражданами небесными, и получим великую свободу, дай Бог, приобресть всем нам благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава со Отцем и Святым Духом. Аминь.

Беседа 38

О том, чтобы не гневаться на оскорбляющих, и приходить к ним для примирения[40]

Какого прощения достойны будем мы, которые во вражде и ссорах бываем подобны диким зверям, называем врагов наших злодеями, проклятыми? Простительно ли даже, что имеем врагов? Разве ты не знаешь, что воздающий честь другому воздает честь самому себе? А мы бесчестим самих себя. Ты обвиняешь другого, что он оскорбил тебя, но для чего сам предаешься обвинению? Для чего сам наносишь себе рану? Будь бесстрастен, будь неуязвим; желая уязвить другого, не причиняй зла самому себе. Не довольно нам других душевных тревог, возбуждающихся без всякой причины, как то: неуместных пожеланий, огорчений, сетований и тому подобного; надобно еще умножить их новыми! Но как можно, скажешь, терпеть, когда меня оскорбляют? Как невозможно, скажи мне? Разве слова наносят нам раны? Или делают шрамы на теле? Какой же нам от них вред? Нет, если захотим, мы можем терпеть. Положим себе законом не оскорбляться, и перенесем. Скажем самим себе: это происходит не от вражды, а от немощи; и точно это происходит от немощи; когда нет мысли о вражде или злонамеренности, тогда оскорбляемый хотя бы потерпел тысячи оскорблений, может удержаться.

Если мы будем представлять только это, т. е. что это происходит от немощи, то перенесем все, оскорбителю простим и сами постараемся не предаваться тому же. После этого я спрошу всех вас присутствующих: можете ли вы, если захотите, быть так любомудрыми, чтобы терпеть оскорбления? Думаю, что скажете: да.

Так, оскорбляющий наносит тебе оскорбления невольно и не по своему желанию, но по принуждению страсти; удержись же. Не видишь ли беснующихся?

Как они подвергаются этому не столько от вражды, сколько от немощи: так и в нас огорчение происходит не столько от свойства оскорблений, сколько от нас самих. Ибо, почему мы переносим те же самые оскорбления от беснующихся? Мы переносим также, когда оскорбляющие суть или наши друзья, или высшие.

Не безрассудно ли в этих трех случаях, т. е. от друзей, от беснующихся и от высших переносить оскорбления, а от равных и низших не переносить? Я многократно говорил, что это лишь мгновенный порыв: воздержимся немного, и пройдет все. Чем кто более оскорбляет, тот тем более слаб. Знаешь ли, когда надобно оскорбляться? Когда оскорбляемый нами молчит; ибо тогда он силен, а мы слабы. Если же бывает напротив, то нужно даже радоваться; тогда ты достоин венца, достоин провозглашения. Не выходя на место борьбы, не подвергаясь неприятным действиям солнца, жара и пыли, не сходясь и не схватываясь с противником, но только пожелав, сидя или стоя, ты можешь получить великий венец и не просто великий, но гораздо больший, чем те борцы, ибо не все равно – низвергнуть противоборствующего врага или притупить стрелы гнева. Ты победил, не схватываясь с противником, низложил возбуждающуюся в тебе страсть, умертвил свирепого зверя, обуздал неистовый порыв, как доблестный пастырь, тогда как предстояла тебе внутренняя брань, домашняя война.

Как враги, обложившие город и осаждающие его извне, когда возбуждают в нем междоусобную брань, тогда и одерживают победу; так и оскорбляющий, если не возбудит в нас самих страсти, не в состоянии будет преодолеть нас; если мы сами не воспламенимся, то он не будет иметь никакой силы. Пусть же искра гнева хранится в нас и воспламеняется лишь благовременно, не против нас самих, не для того, чтобы причинить нам множество зол. Не видите ли, как в домах огонь содержится в определенном месте и не разбрасывается везде, и на сене, на одеждах, и где случится, дабы он не воспламенился от дуновения ветра. Когда или служанка зажигает светильник, или повар разводит огонь, то строго им внушается, чтобы делали это не на ветру, не близ вещей деревянных и не в темноте; а когда наступает ночь, то мы тушим огонь, опасаясь, чтобы во время нашего сна, когда некому смотреть за ним, он как-нибудь не разгорелся и не сожег всего. Точно также будем поступать и с гневом: пусть он не сопровождает все наши помыслы, но хранится в глубине души, дабы не возбуждал его ветр от слов противника, но дабы это возбуждение он получал от нас, а мы возбуждали бы его умеренно и безопасно. Как он возбуждается извне, то не знает меры и может пожечь все; он часто может возбуждаться и во время нашего сна и пожечь все. Будем же воспламенять его в нас только для того, чтобы он светил; ибо гнев издает свет, если он возбуждается, когда следует; будем употреблять этот светильник против тех, которые обижают других, и против диавола. Пусть не везде полагается и не везде разбрасывается эта искра, но хранится у нас под пеплом; будем содержать ее в помыслах смиренных. Не всегда она бывает нам нужна, а только тогда, когда надобно что-нибудь исправить и умягчить, когда надобно преодолеть упорство, или вразумить чью-либо душу.

Сколько зла происходит от раздражения и гнева! И, что особенно тяжело, когда мы находимся во вражде, то не хотим сами положить начало примирению, но ожидаем других; каждый стыдится придти к другому и примириться; разойтись и разделиться не стыдится, напротив сам полагает начало этому злу; а придти и соединить разделившееся стыдится, подобно тому, как если бы кто отрезать член не усомнился, а срастить его стыдился. Что скажешь на это, человек? Не сам ли ты нанес великую обиду и был причиной вражды? Справедливость требует, чтобы сам же ты первый пришел и примирился, как бывший причиной вражды. Или ты обижен, и тот был причиной вражды? И в этом случае следует начать примирение тебе, чтобы тебе больше удивлялись, чтобы тебе иметь первенство как в одном, так и в другом: как не ты был причиной вражды, так не тебе быть и причиной ее продолжения; может быть и тот, сознав вину свою, устыдится и вразумится. Но он высокомерен?

Тем более ты не медли придти к нему; он страдает двумя болезнями: гордостью и гневом. Сам ты высказал причину, почему ты первый должен придти к нему; ты здрав, ты можешь видеть, а он во тьме; ибо таковы – гнев и гордость. Ты свободен от них и здрав; приди же к нему, как врач к больному. Говорит ли кто-нибудь из врачей: такой-то болен, поэтому я не пойду к нему? Напротив, тогда врачи и идут к больному, когда видят, что он сам не может к ним придти; о тех, которые могут придти сами, они менее заботятся, как о больных неопасно, о лежащих же напротив.

А не тяжелее ли всякой болезни гордость и гнев? Не подобны ли этот сильной горячке, а та развившейся опухоли? Представь, каково страдать горячкой и опухолью. Иди же, угаси его огонь; ты можешь сделать это при помощи Божией; останови его опухоль, как бы примочкой. Но что, скажешь, если от того самого он еще более возгордится? Тебе нет до этого нужды; ты сделаешь свое дело, а он пусть отвечает сам за себя: только бы нас не упрекала совесть, что это произошло от опущения с нашей стороны чего-нибудь должного. Ухлеби, говорит Апостол, врага твоего: сие бо творя углие огненно собираеши на главу его (Рим. 12, 20). Впрочем, и при этом он повелевает идти, примириться и благотворить врагу, не с тем, чтобы собрать на него горящие уголья, но чтобы он, зная это исправился, чтобы трепетал и боялся этих благодеяний больше, чем вражды, и этих знаков любви больше, чем обид. Ибо для враждующего не столько опасен враг, причиняющий ему зло, сколько благодетель, делающий ему добро: потому, что первый вредит хотя немного и себе и ему, а последний собирает углие огненное на главу его. Поэтому, скажешь, и не должно делать ему добра, чтобы не собрать на него угольев. Но разве ты хочешь собрать их на собственную голову? Это и происходит от памятозлобия.

А что если я еще более усилю вражду? Нет; в этом виновен будешь не ты, а он, если он подобен зверю; если и тогда, как ты благодетельствуешь, оказываешь ему честь и желание примириться, он упорно будет продолжать вражду; то он сам на себя собирает огонь, сам сожигает свою голову; а ты нисколько не виновен. Не представляй себя человеколюбивее Бога; иначе испытаешь множество зол; или лучше, хотя бы ты и захотел, ты не можешь достигнуть этого нисколько.

Якоже отстоит небо от земли, говорит Господь, тако отстоят помышления ваша от мысли моея (Ис. 55, 9); и еще: аще вы лукави суще умеете даяние блага даяти чадом вашим, кольми паче Отец ваш небесный даст вам (Мф. 7, 11). Нет, это отговорка и предлог. Не будем же перетолковывать заповедей Божиих. А как, скажешь, мы перетолковываем их? Он сказал: сие творя, углие огненно собираешь на главу его; а ты говоришь: боюсь за врага, который жестоко оскорбил меня. Не так ли говоришь ты? Но для чего ты приобрел себе врага? Почему ты за оскорбителя боишься, а за себя не боишься? О, если бы ты заботился о самом себе! Не делай добра врагу с этой целью; или лучше делай, хотя с этой целью. Но ты не делаешь.

Скажу тебе не только, что соберешь на него горящие уголья, но и нечто другое большее; только делай. Павел говорит все это для того, чтобы побудить тебя прекратить вражду, хотя надеждой на наказание врага. Мы столь жестоки, что не иначе хотели бы примириться с врагом, как в надежде навлечь на него какое-нибудь наказание; почему он и дает нам, как бы какому зверю, эту приманку. Но Апостолам Господь не сказал этого, а что? Да будете подобны Отцу вашему, иже есть на небесех (Мф. 5, 45). С другой стороны и невозможно, чтобы благодетельствующий и получающий благодеяния остались врагами, потому Апостол и дал такую заповедь. Для чего ты, любомудрствуя на словах, не соблюдаешь должного на деле?

Хорошо, положим, что ты не насыщаешь врага для того, чтобы не собрать на него горящих угольев; следовательно, ты щадишь его? Любишь его? Благодетельствуешь с этой целью? Бог знает, точно ли с этой целью, как говоришь ты; может быть, ты хитришь пред нами и играешь словами. Ты заботишься о враге? Боишься, чтобы он не подвергся наказанию? Следовательно, ты погасил свой гнев; ибо кто питает такую любовь, что презирает собственную пользу для блага другого, тот не имеет вражды. Так мог бы ты сказать. Но доколе мы будем шутить в предметах не шуточных и непростительных? Посему увещеваю вас, братие, возлюбленные Господом Богом и Спасителем нашим Иисусом Христом, прошу и умоляю, оставив эти предлоги, не будем невнимательны к законам Божиим и непослушными Его заповедям, дабы нам благоугодно Господу провести настоящую жизнь и сподобиться обетованных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, вместе со святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков! Аминь.

Беседа 39

О том, что христианин должен иметь все признаки верного[41]

Вижу, что многие после крещения живут небрежнее не крестившихся, и даже не имеют никакого признака христианской жизни. Посему ни на торжище, ни в церкви, не скоро различишь, кто верующий, и кто не верующий; разве только при совершении таинств можешь увидеть, что одни бывают высылаемы, а другие остаются в храме. Но надлежало бы отличаться не по месту, а по нраву. Ибо достоинства внешние обыкновенно познаются по внешним признакам: а наши достоинства надобно распознавать по душе. Верующий должен быть виден не только по дару, но и по новой жизни. Верующий должен быть светильником для мира и солью. А ежели ты самому себе не светишь, не предотвращаешь собственной гнилости: то по чему нам узнать тебя? По тому ли, что ты погружался в священные воды? Но это может довести тебя до наказания. Величие почести для не желающих жить сообразно оной увеличивает казнь. Верующий должен блистать не тем одним, что получил от Бога, но и тем, что ему собственно принадлежит; надобно, чтобы он по всему был виден, и по поступи, и по взору, и по виду, и по голосу. Сказал же я о сем для того, чтобы нам соблюдать благоприличие не для показа, а для пользы тех, кто смотрит на нас. А теперь с которой стороны ни стараюсь распознать тебя, везде нахожу тебя в противоположном состоянии. Хочу ли заключить о тебе по месту, вижу тебя на конских ристалищах, на зрелищах; вижу, что ты проводишь дни в беззакониях, в худых сходбищах, на рынке, в сообществе с людьми развратными. Хочу заключать о тебе по виду твоего лица; вижу, что ты непрестанно смеешься и рассеян, подобно развратной блуднице, у которой никогда не закрывается рот. Стану ли судить о тебе по одежде; вижу, что ты наряжен ничем не лучше комедианта. Стану ли судить о тебе по спутникам твоим; вижу, что ты водишь за собой тунеядцев и льстецов. Стану ли судить о тебе по словам; слышу, что ты не произносишь ничего здравого, дельного, полезного к нашей жизни. Буду ли судить о тебе по твоему столу; здесь открывается еще более причин к осуждению.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Хр. Чт. 1849 г. 6 Бес.

42 Бес. на 1 пос. к Коринф.

3 часть Бес. на мес. Св. Пис. с. 331.

31 Бес. Хр. Чт. 1849 г. бес. о перем. имен.

Бес. на 41 псал.

23 Бес. на 2 пос. к Коринф.

9 Бес. на Пос. к Колос.

29 Бес. на кн. Быт.

Бес. на 4 Псал.

1 Бес. на кн. Быт.

4 Бес. на 2 посл. к Коринф.