Мои сводные монстры

Приподнимается, становится на колени между моих ног, скользит по мне взглядом, удерживая руками мои бедра, не давая их свести.

– А если не идешь за ножом, то… – снова касается меня там, выписывает восьмерочки на клиторе, пальцем второй руки снова ныряет в меня, покрывая его смазкой, а потом выходит и приставляет его к моему анусу. – Кончай уже.

Толкается пальцем резко, легко преодолевая сопротивление мышц.

Я вскрикиваю, вздрагиваю всем телом, чувствую, как мышечное колечко плотно обхватывает его палец. По низу живота проходит сладкая судорога, и я как последняя его грязная шлюха начинаю двигать попкой, насаживаясь на палец до упора.

– Я бы проткнула твое чертово сердце самым большим ножом, – грызу собственные губы до крови лишь бы не стонать, – но у тебя его тупо нет.

– Нет сердца, – он шумно дышит, хватает за запястье мою руку, кладет ее на свой член, сжимает у головки и отпускает, позволяя мне действовать самой. Сам снова прищипывает мой клитор. – Все верно. Нет его.

– Ты отвалишь от меня, если кончишь? – выдыхаю я и двигаю рукой по его стволу, жестко надрачивая, чтобы это побыстрее кончилось.

– Если мы вместе кончим, – хрипит он, вижу, как закусывает красивую губу. – Потом можешь проткнуть сердце, которого нет.

– Я лучше перережу тебе горло, Гордей, – громко стону, пульсируя вокруг его пальца, и, чувствуя еще более мощный ток крови под пальцами. – Как же ненавижу, – почти плачу я, содрогаясь под ним.

– Да… Можешь даже оставить себе мою голову, Стефания, – он хрипло выстанывает мое имя, пульсирует в моей руке.

Сжимаю его в ладошке, чувствуя нечто похожее на превосходство, и взрываюсь, распадаюсь на тысячу осколков, которые отныне будут хрустеть под его подошвами.

– Все же не голову отрежу, – проговариваю сквозь сжатые зубы, глотая собственные крики, все еще слыша свое имя, произнесенное его нереальным голосом. – Тебе лучше меня опасаться. Сделаю из тебя евнуха.

Резко наклоняется ко мне, целует, врываясь языком в мой рот, вылизывает его, и я чувствую, как горячие капли падают мне на живот.

– Не сделаешь, – выдыхает в мои губы. – Ты захочешь продолжения.

– С тобой никогда, – огрызаюсь я, приходя в себя после сокрушительного оргазма. – Ты можешь сделать это снова только насильно! Ненавижу тебя! Ты просто жалок.

– Ври себе дальше, маленькая девочка, – кусает мою нижнюю губу, оттягивает ее чуть. Его палец выскальзывает из моей попки, а сам он поднимается с кровати, прячет член в боксеры.

– Если я захочу нормального секса, лучше пойду к нему. Хоть не так мерзко будет, – зло выдаю я, почти сразу пожалев о своих словах.

– Сходи обязательно, – усмехается, направляется к двери. – Сравнивать нас – твое любимое занятие.

– Тут и сравнивать нечего! – выкрикиваю, чувствуя себя оплеванной. – Понятно, что Руслан – не такое животное бессердечное, как ты.

– Ты знаешь, где лежат ножи, – смеется он уже из коридора.

– Сволочь, – реву уже в пустоту.

Мои сводные монстры только с виду друзья, на самом деле с горшка друг с другом соревнуются: кто лучше, родной сын или приемный.

Я вскакиваю с кровати, вся насквозь пропитанная его запахом, с его вкусом во рту и его следами на теле, бегу в душ, где тру себя жесткой щеткой до красноты и болезненной кожи.

– Хоть у тебя и нет сердца, я все равно сделаю тебе больно, – обещаю я, глядя на свое отражение в зеркале, пока привожу себя в порядок. – Ты не получишь того, чего хочешь.

Надеваю шелковую черную сорочку и кружевной халатик сверху, выхожу в коридор и иду навестить сводного братца, который тоже не сахар, но не такой прожженный извращенец.

Застываю у нужной двери как вкопанная. Влипаю в еще худшую хрень. Ну и пусть. Стучу. Громко и настойчиво.

Давай, открывай мне. Оборачиваюсь, прожигаемая взглядом. Гордей стоит, прислонившись плечом к косяку двери своей комнаты. Его глаза горят лихорадочным, животным блеском.

Стучу еще раз, демонстративно откидываю край своего халатика, чтобы он точно понимал, что я не к нему иду за этим самым, а к другому.

Поджимает губы, скорчивая уважительную физиономию, поднимает вверх два больших пальца. Нравится тебе? Хорошо. Потому что это не для тебя.

Да где ты пропал, Рус?

Дверь резко распахивается, и я почти врезаюсь в поблескивающий от пота торс младшего сводного брата, а потом натыкаюсь на горящие двумя льдинками голубые глаза.

– У вас, что, семейный слет? – ухмыляется он. – Или пришли побеспокоиться, не начался ли у меня столбняк?

– Прими девочку, дорогой, – ухмыляется Гордей. – С серьезным разговором к тебе.

– Ну раз с серьезным… – окатывает меня плотоядным взглядом, сдвигается в сторону и делает приглашающий жест. – Входи, Стеша.

Я бросаю последний уничижительный взгляд на Гордея и вхожу в комнату Руслана.

4 (Стеша)

Дверь за мной закрывается, и я тут же оказываюсь зажатой между ею и Русланом, который так близко, что я чувствую на себе его дыхание, вижу капельки пота над верхней губой, но хуже всего – взгляд. Он прибивает меня к дверному полотну раскаленным гвоздем, и я просто наблюдаю, как голубые глаза сводного брата словно заволакивает синими чернилами.

– Трахнулась с ним поутру и осталась разочарована? – проговаривает издевательски и упирает ладонь в поверхность в сантиметре от моего виска. – Или он довел тебя до слез, и ты пришла за утешением?

– Не твое дело, зачем пришла, – фыркаю я. Рассматриваю линию его подбородка, неосознанно цепляюсь взглядом за красивые губы. Хотя нет. Вполне осознанно. Еще я буду стонать. Громко.

– Помнишь, Стеша, когда мы были детьми, ты прибегала ко мне жаловаться, когда он тебя обижал? – его голос тихий, но глубокий, заползающий под кожу, заставляющий сердце биться быстрее. – Можно как тогда, только по-взрослому. Как он тебя трахнул, расскажи? Классика? Отсосала? Или дала в зад? А может, он поимел тебя и членом, и игрушкой, что вполне в духе Гордея?

– А какой вариант можешь предложить ты? – вздергиваю подбородок, смотрю максимально с вызовом. Вот сейчас и посмотрим, насколько я права, что снова оказалась разменной монетой в их вечных соревнованиях.

– О, детка, – его горячие губы скользят по моей шее, чуть прищипывают кожу. – Я тебе сейчас расскажу, как это будет. Сначала ты встанешь передо мной на колени и отсосешь. А потом я кончу на твое красивое лицо, разверну задом и трахну в догги-стайл. Как тебе план?

– Не нравится первый пункт, – бравирую я, чувствуя внизу живота вновь возрастающее возбуждение от его пошлых слов и действий. – Лучше ты встанешь передо мной на колени. И будешь нежным мальчиком.

– А ты ничего не попутала, а? – его рука резко ложится на мою шею, и пальцы сжимаются вокруг плотным кольцом, до легкой боли прикладывает меня затылком о дверь. – Комнатой не ошиблась? Или голова болит с похмелья?

– А ты меня со своей невестой не перепутал? – так же хватаю его за шею – моих пальцев мало, чтобы обхватить ее, но я все равно впиваю в кожу ноготки. – Она любит стоять на коленях, да? Хорошая девочка? Чего же ты вчера терся своим стояком о плохую?

– Хорошая, и сосет отменно, – хрипло шепчет мне в губы, – но мне нравится воспитывать сучек с гонором, Стефания.

Он не пытается убрать мою руку от своего горла, и меня не отпускает, но свободная рука сводного братца тут же оказывается под моей сорочкой, кончики пальцев гладят внутреннюю сторону бедра, заставляя меня дрожать.

– Ты такой дерзкий… – специально закусываю губу, доводя его до того самого слетания с катушек. – Такой властный… Заставь меня стонать. Выкрикивать твое имя. Сделай так, чтоб я кричала громче, чем с ним. Ты же слышал, верно?

– Ты больная на всю голову, – выдыхает и накрывает ладонью мой лобок, жестко трет большим пальцем клитор. – Ты провоцируешь, но я реально заставлю тебя орать так громко, что он точно услышит. Жестко, Стефания, нежностей не будет.

Встаю на носочки, тянусь к нему, замираю у самых его губ.

– Мне не страшно, – шепчу, едва касаясь его губ своими. – Я за этим и пришла.

– Нарвалась, – почти рычит Рус, жестко хватает меня за волосы и разворачивает спиной к себе. – Пропустим прелюдию, раз ты уже такая разогретая.

Впечатывает меня щекой в дверное полотно и коленом распихивает ноги по сторонам. В бедро утыкается горячая, твердая головка, которой он водит по моим складочкам.

Закатываю глаза и издаю стон. Сейчас. Все случится сейчас. Ну и пусть, не так, как я хотела, но тот, из-за кого я к двадцати трем годам еще ни с кем не спала, абсолютно этого не заслуживает. Годы, потраченные зря на абсолютного урода. Нет. Даже не на него, а… У меня явно не было головы все это время.

Руки Руслана обжигают, жестко блуждают по моему телу, воспламеняют кровь, чистят голову от ненужных мыслей и образов. Я прогибаюсь в пояснице, чтобы ему было удобнее. Давай, сделай уже это! А я не буду себя сдерживать.

Он раздвигает мои губки пальцами, и я чувствую, как в меня втискивается головка, большая, словно разрывающая меня. Замирает и выдыхает горячо мне в шею.

– Какого хера? – выругивается он и тут же выходит из меня, оставив после себя только саднящую боль. – Он что, тебя еще не трахнул?

– А тебе обязательно все подбирать за ним? – зло и разочарованно выдыхаю я.

– Тебе очень хочется другого, да, мамина принцесса? – усмехается он мне в лицо, развернув меня за плечо. – Или наоборот?

– Другого? Конечно, мне хотелось, чтобы ты не пугался, – фыркаю я, делая вид, что не понимаю, о чем он говорит. – Как девчонка. И это, очевидно, другое.

– Хочешь, забьемся, что после того, что сделаю с тобой я, ты тут же побежишь к нему? – прищуривается Рус и проводит кончиком языка по моей шее.

– Не побегу, – закусываю щеку изнутри. – Но, если не уверен в своих способностях, и точно знаешь, что мне придется идти и где-то догонять…

– Заткнись уже, Стеш, – хрипотца в его голосе царапает и возбуждает. Одним движением стаскивает с меня халат, который стекает по мне шелковой волной, тянет вниз лямки сорочки. – Стонать и кричать ты точно будешь.

Подступаю к нему, кладу пальчики на грудь, веду ими вниз.

– Так чего же ты ждешь?

– Поцелуй меня и получишь сладкое, – трется кончиком носа о мою щеку.

В этот раз мне легко выполнить этот шантажистский приказ-просьбу. Я скольжу ладонями по его плечам, нащупываю пульсирующую горячую венку на шее, притягиваю его чуть ближе и целую.

Рус проводит кончиком языка по моим зубам, давит на них и проскальзывает мне в рот, играет с кончиком языка, вылизывает нёбо и тихо постанывает.

Одной рукой он давит мне на затылок, а другой сдергивает сорочку. Отрывается от моих губ и прижимает к ним кончик пальца с моим запахом.

– Покажи, что можешь быть хорошей девочкой.

– Для тебя могу, – шепчу я и облизываю его палец, втягиваю его в свой рот, давлю на подушечку языком.

– Видишь, как приятно может быть, когда ты не кусаешься, – его дыхание сбито так, словно парень пробежал стометровку. – А будет еще слаще, Стефания.

Медленно вытягивает палец из моего рта и сразу прикладывает его, влажный, к моему клитору. Вздрагиваю, издаю тихий стон.

– Еще, – выдыхаю, упираясь затылком в дверь.

Он молча опускается на колени передо мной. Смотрит снизу-вверх, полным желания взглядом, от которого я теку нон-стоп.

5 (Стеша)

Мой сводный братец резко хватает меня за лодыжку и ставит мою ступню себе на плечо. Я смотрю на него и не могу поверить, что это происходит с нами. Что он вообще на такое способен.

– Мы об этом пожалеем, – шепчу я. – Правда?

– Я разрешаю тебе об этом забыть, как только выйдешь за порог, – хрипло простанывает он и проводит кончиком языка от моей щелочки и до бугорка клитора. – Я хочу увидеть, как ты кончаешь, Стеша.

Закрываю глаза и полностью отдаюсь его умелым движениям. Скребу ногтями лак на двери, дышу шумно и так часто, что могу свалиться в обморок из-за гипервентиляции легких.

Он всасывает в рот клитор, который как нерв без оболочки, и я вскрикиваю, пронзенная горячей иглой от пяток и до макушки. Руслан посасывает его, а потом, прекратив меня терзать, заталкивает в меня кончик языка, и я вздрагиваю всем телом.

– Еще, – шепчу я, хочу, чтобы он снова вернулся к самому чувствительному месту, потому что от таких ласк до оргазма оставалось всего ничего. – Обратно… Быстрее…

– Не ты решаешь, – оторвавшись от меня, проговаривает, задыхаясь.

Он сильнее раскрывает меня пальцами и проникает языком еще глубже, вылизывает меня изнутри и трется носом и бьющий током клитор.

– Пожалуйста… – я хаотично шарю руками, хватаюсь то за пустой воздух, то за его волосы. Кажется, сейчас сползу по этой двери. – Пожалуйста…

Решает сжалиться надо мной: опять всасывает в рот чувствительный, набухший бугорок и перекатывает его в теплом, влажном пространстве, просто сводя меня с ума.

Сжимает мою попку почти до боли и утыкается в меня лицом, приводя в восторг пошлыми причмокиваниями и горячим дыханием прямо туда.

Меня взрывает. Просто разносит на миллионы осколков. Я вздрагиваю в его руках, бешено мигаю мышцами и кричу так громко, что эта сволочь точно слышит.

– Руслан, – выстанываю я имя сводного брата, бьюсь будто в конвульсиях у чертовой двери. Хочу сделать еще больнее, и громко выдыхаю то, что не сказала бы мужчине, даже если это правда, как в случае Руса. – Ты лучший.

– Иди сюда, принцесса Стефания, – рыкает он, поднимается на ноги, поворачивает меня спиной к себе и прижимает к влажной груди. – Я так тебя хочу, сейчас взорвусь от желания.

Он поднимает мои руки и упирает их ладошками в дверь, его член проскальзывает между моих бедер, твердый ствол вдавливается в складочки.

– Так возьми меня, – “давай же, пусть это будет с тобой” – бьется в моей голове.

– Просто сожми бедра, оставайся и дальше моей послушной девочкой, – стонет он, потираяюсь об меня почти до боли. – Хочу так.

Я хнычу, хочу по-другому, хочу выйти женщиной из этой комнаты и пойти ткнуть этому козлу в нос: смотри, он лучше тебя, он все сделал правильно. Но только сжимаю бедра, слушаюсь Руслана, стараюсь сосредоточиться только на своих ощущениях и его стонах в мое плечо.

– Так, девочка, – хрипит он и все ускоряет свои движения, растирает по мне смазку, долбится о мою попку пахом.

– Не называй меня так, – стону я, размазывая по двери выступающие слезы от переизбытка всего во мне.

Он покрывает поцелуями мою шею, прикусывает кожу, все сильнее вжимает мои лопатки в свое тело.

– Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? – выдыхает вместе со стоном.

– Главное, не так… – мои слова тонут в стоне, возбуждение вновь пронзает каждую клеточку моего тела, заставляет двигать попкой ему навстречу.

– Сожми сильнее, маленькая похотливая сучка, – утыкается носом мне в шею, и движения становятся судорожными, дергаными.

Напрягаю как можно сильнее мышцы бедер и таза. Кажется, слышу шаги за дверью и пугаюсь, что это вернулись домашние. Адреналин смешивается с огнем желания, и меня неожиданно снова скручивает оргазмом. Не могу себя сдерживать. Кричу, и с этим криком еще сильнее чувствуются пульсации моего тела.

Его дрожь добавляется к моей, руки сжимают грудь до боли.

– Сука, – простанывает Рус, и мне на бедра брызжет теплая сперма, скатывается тяжелыми по коленкам. – На хера ты пришла, Стефания?

Подхватывает меня, и мы вместе оседаем на пол у чертовой двери. Утыкаюсь затылком ему в грудь и пытаюсь восстановить сбитое дыхание.

– Пришла уже, – едва заметно пожимаю плечами. – Чего теперь спрашивать.

Целует меня в макушку и прижимает к себе.

– Придешь снова, оттрахаю во все дырочки и уже не отпущу к нему. Имей в виду, – кажется, что в его голосе звучит сожаление о том, что было только что. – Иди уже.

– Не отпустишь, – смеюсь я. – Невесту свою лучше держи.

Поднимаюсь на ноги, подхватываю свой халатик, натягиваю его на голое тело, сорочку просто беру в руки.

– Если я захочу тебя себе, – смотрит тем самым нехорошим взглядом, – сам черт меня не удержит. Так что не советую больше стучаться в мою дверь.

Оборачиваюсь, смотрю сверху-вниз.

– Я не черт, Рус. Разве ты еще не понял? – горько усмехаюсь, резко почувствовав какую-то пустоту в себе. – Я хуже.

– Ты еще прибежишь ко мне совсем как в детстве, когда он обидит тебя. Только сейчас он стал гораздо хуже, чем был до того, как ты свалила…

– Так и я там не цветы собирала, братик, – криво улыбаюсь, и почему-то сейчас думается, что совсем, как он. – Пока.

Открываю дверь, выхожу в коридор, оглядываясь по сторонам.

– Пошла ты, – летит следом злое.

– Пошла, – закусываю губу, говорю тихо и слышу в тишине дома, как хлопает входная дверь. Ушел.

6 (Стеша)

Смотрю на пошлое сердечко, нарисованное на молочной пенке, и чувствую, как закипаю. Беру ложку и перемешиваю напиток без сахара и лактозы так активно, что он расплескивается на стол. Не хочу думать об этом мудаке, но мысли о нем навязчивые, как привкус сахарозаменителя на языке. Морщусь, когда мое тело услужливо подкидывает живые воспоминания о его грязных касаниях. Их даже душ не смыл. Даже Руслан не стер.

Смотрю в никуда, поминутно проваливаясь из реальности в воспоминания о нем теперь… и тогда… Нет, нет, хватит… Не хочу помнить его версию пятилетней давности. Забиваю голову его образами, словами, поступками дня сегодняшнего. Ужасное, мерзкое животное, хуже подкроватного монстра.

Телефон коротко вибрирует, вибрирует, и мой взгляд сам собой прилипает к экрану. Дура… Чего я жду? Извинений? Объяснений его поступка?

Сообщение от Руса: “Как твое похмелье? А знаешь, было неплохо. Заходи еще, когда захочешь пожаловаться на него”. И тупая россыпь злобных смайлов. Еще один придурок на мою голову.

Пишу быстро: “Если соберусь прийти, твое разрешение мне не понадобится”. Тыкаю в экран на кнопку “отправить”, не сразу попадаю от злости и раздражаюсь еще больше.

– Что-то случилось? – мама напротив меня вскидывает брови в холодном любопытстве. – Кто настолько важен, что ты отвлекаешься от диалога с матерью, которую не видела почти пять лет?

– Прости, – мажу по ней рассеянным взглядом. – Просто хотела выключить телефон, чтоб не отвлекал. И голова болит ужасно, – тру виски для убедительности.

– Отчего же она болит? – мама складывает салфетку тонкими пальцами с идеальным маникюром. – Ты плохо спала?

– Да, ужасно спала, – отвечаю я чистую правду, вспомнив свое пробуждение, и почувствовав, как мое тело снова отзывается на мысли о нем. Нас вместе. Как же стыдно за это возбуждение, от которого ноют половые губки. – В моей комнате очень душно. Да и шумно было.

Мама смотрит на меня своими бесконечно голубыми глазами, которые умело акцентированы с помощью легкого макияжа так, что она выглядит не матерью, а максимум старшей сестрой.

– Стефания, – говорит она тем самым тоном, который заставляет меня напрячься. – Ты же помнишь, о чем мы с тобой говорили?

– Давай не будем, мам, – пытаюсь я отмахнуться от разговора, который не хочу возобновлять. – Ты мне лучше расскажи, что тут нового произошло, пока меня не было.

– И это как раз в тему именно того самого разговора, – чинно садится, промакивает салфеткой уголок рта. – Гордей получил долю. Отмотать обратно это невозможно, я узнавала. Его акционный пакет достаточно велик, чтобы разрушить дело всей жизни Григория… или вывести на новый уровень. Но, будем откровенны, этого он делать не будет.

– Мам, ну есть же еще Руслан, – пожимаю плечами, делая вид, что мне пофиг на это, а у самой все внутри сжимается. Теперь понятно, почему он ведет себя еще ужаснее, чем тогда. Осознал свою власть.

– Я была против, ты же знаешь, – теребит кольцо с огромным бриллиантом. – Но Гриша меня не послушал. Полгода назад это чуть не привело… к непоправимому, и я отступила. Но теперь, ты вернулась. И я не хочу, чтобы повторилась та история.

– Та история никогда не повторится, – выпаливаю я скороговоркой, сжимая в пальцах салфетку. – Будь уверена. Я такой дурой была…

– Стефания… Я не хочу, чтобы ты даже разговаривала с ним. Такой… кхм… человек, как он, способен на все. А ты слишком хрупкая натура, моя девочка, чтобы пережить подобное еще раз. Мне бесконечно жаль, что я не могу оградить тебя от него.

Пережить подобное… Иногда мне кажется, что я и сама уже не понимаю, и толком не помню, что тогда случилось. Что было между нами. И так удобно прятаться за ее версией. Особенно сейчас, когда он стал таким.

– Я и не собираюсь с ним общаться, – фыркаю я, вздергиваю подбородок. – С Русланом тоже.

– Ты понимаешь, что человек, который, – она кривится, – совратил свою сестру, с которой он вырос, и которая младше на целых семь лет, априори ненормален. Я так рада, моя хорошая, что я успела вовремя тогда, – тянется рукой ко мне и сжимает мою ладонь. – Мне жаль, что я допустила до такого. Пообещай мне, что… если он хотя бы посмотрит на тебя не так, ты мне расскажешь.

Совратил… Может быть, так оно и было, но тогда мне казалось, что это любовь. У меня, по крайней мере. У этого бессердечного монстра точно нет.

– Конечно, – натянуто улыбаюсь. – Все хорошо, не переживай.

– А насчет Руслана, я не была бы так категорична, – отстраняется мать, снова надевая на себя маску непробиваемого холода. – Он хороший мальчик. Не заслуживает твоего такого к себе отношения.

– Хороший, да, – отпиваю глоточек давно остывшего кофе. – Ты всегда хорошо к нему относилась.

– Потому что он не чужой нам, – безапелляционно, спокойно, словно о котятах. – Он часть семьи. Гордей – нет. Ты должна это понимать. Особенно, после того, что он сделал.

– И все же дядя Гриша ему доверяет, даже после того, что он сделал, – отчего-то мне все еще больно слышать ее рассуждения о нем.

– Мы же не будем такими легковерными, как Григорий, верно, Стефания? – мама приподнимает бровь, склоняя меня к одному верному в ее понимании ответу.

– Конечно, нет, – киваю я и резко меняю тему: – А Руслан действительно женится? Все так серьезно с этой… Не помню имени.

– Да, прекрасная девочка из нашего круга, – мама заметно расслабляется. – Ты вспомнишь ее, когда увидишь. Виктория, дочь Черных Ярослава Викторовича, партнера Григория. Сегодня как раз мы едем знакомиться с семьей невесты. Конечно, мы уже знакомы давным-давно, но, знаешь ли, в новом статусе встретимся впервые. Ты отправишься с нами?

7 (Стеша)

– Нет, не думаю, что это уместно, – хватаю свою сумочку с соседнего стула. – Знаешь, я ужасно устала. Поеду домой и лягу пораньше.

– Ну если устала, то поезжай, конечно, Стефания, – протягивает недовольно и подставляет напудренную щеку под поцелуй. – У нас с Гришей планы на вечер, так что позвони, как доберешься до дома. И закройся на замок на ночь.

– Конечно, – бросаю я и иду к выходу из кафе.

Вхожу в темный холл и надеюсь, что мне повезет не наткнуться ни на одного из них. Или, наоборот, жалею. Хочется либо высказать всю обиду Гордею, либо оторваться с Русом.

Принимаю душ, надеваю любимую пижаму, подсовываю под живот подушку и почти сразу забываюсь сном.

Звонок врывается в мои сновидения ураганом. Я не сразу понимаю, что происходит, сердце колотится ото сна. Нащупываю, наконец, на тумбочке смартфон. Щурюсь, смотрю на экран и замираю.

Видеозвонок от него. Он что теперь каждую ночь меня будет доводить? Нажрался, вероятно, и звонит. Ну все, сейчас я точно выскажусь, и рот он мне не заткнет. Тяну трубочку на зеленое поле.

– Что те…? –замолкаю на полуслове, физически чувствуя, как округляются собственные глаза.

– Помаши ручкой, красавица, – его хриплый голос близко к микрофону.

На экране темноволосая девушка старательно двигает головой, пытаясь затолкать его член как можно глубже в свое горло. Смотрит прямо в камеру и машет мне рукой.

– Ты… – задыхаюсь, слова не идут, вязнут в горле, и такое чувство, что я почти чувствую там его член. – …мерзкий извращенец.

– Глубже, малышка, – вместо ответа командует он, кладет руку ей на затылок, давит на него. Двигает навстречу ее рту бедрами, дышит шумно, и эти звуки вколачиваются мне в мозг. – Вот так, да…

Я вижу, как она начинает дергаться, пытается его оттолкнуть, бьет ладошками, но он отпускает ее только тогда, когда хочет сам. Ниточки слюны тянутся от члена до ее рта и не рвутся, даже когда она надсадно кашляет.

– Ты животное, – проговариваю, морщась, а сама не могу оторвать взгляда от экрана. Уговариваю себя сбросить вызов. И не могу.

– Просовывай ручку в свои шортики, девочка, – Гордей ненадолго переключает камеру на себя, закусывает губу, чуть ли не закатывает глаза, и мне становится маниакально интересно, что там происходит. – Порно в режиме реального времени. Как раз для таких лицемерных сучек, как ты.

Переключает камеру снова, и я вижу, что уже какая-то блондинка насаживается ртом на его член, а та, первая девушка, с чавкающими звуками втягивает в рот его яички.