Синайский мираж

– Все в порядке. Можете выгружать оборудование и приступать к работе. Они, – он указал на стариков, – сведут вас с жителями поселка. – Максум помолчал и добавил: – Вначале они не хотели вам помогать. Думали, что вы американцы. Но я им сказал, что вы из России. Здесь не любят американцев. А русских уважают.

– Спасибо, – поблагодарил Никита.

И журналисты принялись выгружать из джипа аппаратуру и готовиться к съемкам. Евгений же тем временем подошел к старикам и вежливо поздоровался с ними на арабском языке. Старики ему ответили. Между Евгением и стариками завязался разговор.

– Ты знаешь наш язык, – одобрительно произнес один из них. – Это хорошо. Мы уважаем тех, кто знает наш язык. Американцы и израильтяне не знают нашего языка. Они хотят, чтобы мы говорили на их языке. И очень сердятся, если мы их не понимаем. Мы их не уважаем. Они плохие люди.

– Я учил ваш язык целых шесть лет, – сказал Евгений.

Старики в ответ удивленно покачали головами и поцокали языками.

– Мы хотим снять о вас фильм, – сказал Евгений.

– Я знаю, что такое фильм, – кивнул один из стариков. – Но зачем? Что будет в вашем фильме?

– Вы там будете, – сказал Евгений. – И другие люди, которые живут в поселке. Ваши слова там будут.

– Слова о чем? – спросил старик.

– О вашей жизни, – пояснил Евгений. – Об израильтянах и американцах. О том, как вы к ним относитесь.

– Мы их не уважаем, – повторил старик.

– Вот об этом и скажите! Пусть другие люди во всем мире услышат ваши слова. Пускай они узнают правду. Кто же еще им скажет правду, как не вы?

– Зачем другим людям наша правда? – спросил старик.

– Ваша правда изгонит израильтян и американцев с вашей земли, – ответил Евгений. – Правда – это тоже оружие. Разве не так?

– У нас говорят: правдивое слово лучше острой сабли. Сабля может притупиться и заржаветь, а правдивое слово – никогда, – в раздумье произнес один из стариков.

– Ну, вот видите! – радостно воскликнул Евгений.

– С вами женщины, – сказал другой старик. – Это хорошо. Это означает, что вы уважаете наши законы. Израильтяне и американцы не уважают наших законов. Они приезжают к нам без женщин. И сами хотят говорить с нашими женщинами. Так не принято. Наш закон этого не позволяет.

– Одна из наших женщин также знает ваш язык, – сообщил Евгений.

– Она тоже учила наш язык целых шесть лет? – спросил старик.

– Да, – ответил Евгений.

Старики опять ничего не сказали и опять удивленно покачали головами.

* * *

К исходу дня документалисты наснимали уйму всяческого материала. Были здесь и интервью, и натурные съемки. Сняли несколько разрушенных израильтянами зданий и развалины колодца, который израильтяне вместе с американцами взорвали. Они его взорвали просто так, походя, без всякой нужды. А что такое колодец в пустыне? Это источник жизни, это сама жизнь. И хорошо, что в поселке оставались еще два колодца. А если бы их не было? Да и эти колодцы в любой момент могут взорвать. И что тогда делать жителям поселка, куда им деваться вместе со скотиной? А отсюда сам собой возникает вопрос: разве можно любить того, кто взорвал твой колодец? Разве не нужно гнать со своей земли таких плохих людей?

Все пятеро журналистов готовы были снимать и вечером, но, поразмыслив, не стали. Вечером у местных жителей и без того хватает дел. Тут и уход за скотиной, и за детьми, и приготовление ужина, и прочие дела… И все они делаются не то чтобы втайне, а просто лишним будет в этот случае глаз кинокамеры, и такими же лишними будут расспросы журналистов. Поэтому решили закончить съемки утром следующего дня, поблагодарить отзывчивых жителей поселка за помощь в съемках и отправиться на поиски другого поселка, а за ним и третьего, и четвертого, и пятого…

Журналистов радушно накормили ужином – таким же простым и незатейливым, как проста и незатейлива сама пустыня. А затем уложили спать: женщин, само собою, отдельно от мужчин.

Утром журналисты закончили съемки, погрузили аппаратуру в автомобиль и распрощались с жителями поселка. Жители дали им в дорогу еды и воды и, кроме того, сказали скупые и добрые напутственные слова, которые, если разобраться, были еще ценнее, чем еда и вода.

Таким способом документалисты в сопровождении охраны объездили еще четыре поселка, затратив на все про все пять дней. И везде примерно с тем же результатом. Вначале местные жители встречали их в штыки, но, узнав, что они не американцы и не израильтяне, распахивали, можно так сказать, свои сердца навстречу пришельцам из далекой России.

Было уже отснято немало материала, но все это был хоть и ценный, но все-таки однообразный материал. Чтобы получился фильм, да и не один фильм, нужен был еще материал, другого свойства. Например, следы недавних боев арабов с израильтянами. Ведь если шла война, то, стало быть, должны где-то остаться и ее следы. Хорошо бы их отыскать и заснять на пленку.

– Да, такие места должны быть, – ответил Максум на просьбу журналистов. – Но я не знаю, где они. Никакой сплошной линии фронта здесь не было. К тому же эти места, скорее всего, уже занесло песком. Это же пустыня… Но если на такое место мы натолкнемся, я вам об этом скажу.

На том и порешили и поехали дальше. И надо же так случиться – повезло! Неожиданно они выехали на разрушенный поселок. Раньше, похоже, здесь был оазис с пальмами и колодцами, а коль так, то здесь жили люди. Конечно же, здесь жили люди! То там, то тут виднелись развалины хижин. А еще везде валялись полузанесенные песком стволы пальм, а вдобавок – там и сям виднелись остовы каких-то обгоревших машин и прочих механизмов. Мертвых тел нигде видно не было: то ли их похоронили, то ли их занесло песком, то ли останки растащили звери…

– Вот место боя, – сказал Максум журналистам. – Не знаю, кто победил в этом бою. Виден только результат. Плохой результат, страшный. Сто лет здесь не будет людей и зверей тоже, потому что, где нет людей, там не бывает и зверей. Будет только пустыня. Ей люди не нужны…

Журналисты, столпившись, молча осматривали печальную, страшную картину.

– Да, – сказала, наконец, Марина. – Остатки войны… А по сути, кладбище… Ни одного деревца не осталось целого, ни одной хижины.

– Будем снимать, – дал короткую команду Никита. – Всем приготовиться. – Он помолчал и добавил: – Мы и прибыли сюда, чтобы снимать войну. Войну, а не народные арабские гуляния.

Снимали долго, до самого вечера. Спорили, переснимали снятое ранее с других ракурсов. Закончили, когда начало темнеть.

– Все, – сказал Никита. – Закругляемся! В темноте много не наснимаешь.

И корреспонденты, и оба оператора в изнеможении рухнули на песок. Они устали. Съемка – тяжелая работа. Особенно когда снимаешь мертвое, разрушенное поселение, где раньше жили люди. Всем хотелось пить, все были голодны.

– Вы закончили вашу работу? – спросил у журналистов Максум.

– Да, – ответил Никита. – Сейчас переведем дух, умоемся, сообразим ужин.

– Не надо, – коротко произнес Максум.

– Чего не надо? – не понял Никита.

– Отдыхать не надо, умываться не надо, ужинать не надо. Садитесь в машину, и поедем, – сказал Максум.

– Это почему же? – удивленно спросил Алексей Кудря. – Мы устали.

– Поедем! – настойчиво повторил Максум. – Отъедем подальше и отдохнем, и поужинаем. А здесь не надо.

– Но почему же? – спросила на этот раз Анастасия.

– Плохое это место, – сказал Максум. – Здесь недавно гуляла смерть. Нельзя долго оставаться на том месте, где гуляла смерть. Это плохо. Смерть любит возвращаться в те места, где она недавно гуляла. Так говорит наш обычай.

– И что здесь делать смерти? – поддержал Анастасию Евгений. – Она уже собрала здесь свой урожай.

– Но мы живые, – возразил Максум. – И мы здесь. А значит, смерть может вернуться.

– Ну что, товарищи, прислушаемся к тому, что говорят древние арабские обычаи? – спросил Никита у коллег. – Или все же не станем верить предрассудкам и заночуем на этом самом месте?

– Надо бы уехать отсюда куда подальше, – сказала Марина. – Но я так устала, что, кажется, даже подняться и то не смогу.

– То же самое могу сказать и о себе, – поддержала подругу Анастасия.

– А я готов бросить вызов судьбе! – задорно произнес Евгений. – Поглядим, кто из нас удачливее – мы или старуха с косой!

– А я как все, – сказал Алексей Кудря. – Мне все равно: ехать – так ехать, оставаться – так оставаться.

– Что ж, – после небольшого раздумья произнес Никита. – Большинство за то, чтобы остаться. Значит, заночуем здесь. Максум, мы решили остаться и заночевать здесь. Все-таки лучше, чем в открытой пустыне…

Максум, услышав такие слова, ничего не сказал, лишь энергично и яростно взмахнул рукой и что-то вполголоса сказал другим охранникам. Среди охранников пробежал ропот, будто вдруг пробудился пустынный ветер и пробежал по верхушкам барханов. Пробежал и стих.

– Хорошо, – сказал Максум. – Раз вы так решили, значит, будет по-вашему. Никому без нашего сопровождения не отлучаться. Громко не разговаривать. Костры не разжигать.

– Но… – попытался возразить кто-то из журналистов.

– Я сказал! – жестко произнес Максум. – Разговоры в ночной пустыне слышны издалека. Костры видны издалека. А если ты в ночной пустыне один, тебя утащат шакалы.

– Но… – на этот раз попыталась не согласиться Анастасия.

– Помолчи! – с досадой прикрикнул на нее Никита. – Никаких «но»! Их не переубедишь! – кивнул он в сторону охранников. – Притом мы сами придумали себе такой ночлег. Все, товарищи, все! Ужинаем сухарями, запиваем их водой – и спать. Завтра – много работы. Который уже день мы в пустыне…

Журналисты перекусили на скорую руку и расположились на ночлег кто где. Охранники же, казалось, и не думали спать. О чем-то посовещавшись, они заняли позиции вокруг лежащих журналистов – что-то вроде круговой обороны.

Черная, мягкая, наполненная невнятными звуками ночь опустилась на пустыню, укрыла ее непроницаемым пологом, так что могло показаться, что в мире и вовсе нет никакой пустыни. Потому что разве может быть что-нибудь на свете такое, чего совсем-совсем не видно?

Глава 7

Разбудили их какие-то громкие звуки. Вначале никто из журналистов спросонья не мог сообразить, что это за звуки и откуда они раздаются. Казалось, что звуками была наполнена вся ночная пустыня, кто-то кричал разными голосами, и даже стрелял. Да-да, именно так – стрелял. Выстрелы, похожие на треск ломающихся сучьев, раздавались повсюду.

Никите Снегову вначале даже показалось, что это и в самом деле треск ломающегося сухого валежника, будто какие-то могучие звери подбираются к ним сквозь бурелом и вопят разными голосами. Но очень скоро он сообразил, что он в пустыне, где нет ни сучьев, ни валежника. Кто-то действительно из ночной пустыни в них стрелял и устрашающе кричал. Но кто же мог в них стрелять? И зачем в них стреляли?..

– Что происходит? – откуда-то из темноты вынырнул Евгений Генералов. – Кто стреляет?

– Где остальные? – вместо ответа крикнул Никита, стараясь перекричать треск выстрелов и непонятные звуки, раздававшиеся вокруг. – Марина, Настя, Алексей… Где они?

– Мы – тут! – раздался из темноты голос Алексея Кудри. – Девчонки со мной. Что случилось?

– Откуда мне знать! – крикнул Никита. – Стреляют… А кто в кого и по какой причине – понятия не имею. Никому никуда не уходить! Всем лечь! Лежать и не поднимать головы!

Судя по звукам, и мужчины, и женщины покорно упали на песок. Выстрелы и крики между тем продолжались.

– Максум! – крикнул в темноту Никита. – Максум!

Вскоре из темноты возникла чья-то смутная тень, похожая на полусогнутую человеческую фигуру. Кто-то упал на песок рядом с журналистами.

– Максум? – спросил Никита.

– Да, – ответил Максум, тяжело дыша.

– Что случилось? – спросил Никита. – Кто в нас стреляет? Почему?

– Не знаю, – сказал Максум. – Какие-то люди напали на нас. Их много, они со всех сторон. Они стреляют по нам, мы – стреляем в ответ.

– Но кто они? – спросила на этот раз Анастасия.

– Не знаю, – повторил Максум. – Может быть, это Гюрза и его люди. По нашим данным, они должны быть поблизости.

– Кто такой Гюрза? – спросил Никита.

– Разбойник, – ответил Максум. – И все его племя такие же разбойники. Кочуют по пустыне. Берут в плен, требуют выкупа. Убивают.

– А может, это израильтяне или американцы? – спросил Евгений.

– Не думаю, – сказал Максум. – Не те повадки. Да и речь из темноты на арабском… Лежите. Не вставайте. Скоро я вернусь за вами, и мы… – он не договорил и исчез в темноте. И уже оттуда, из темноты, раздался его голос: – Плохое это место. Я говорил… Надо было уходить. Сюда пришла смерть…

– Но что… – начал было говорить Никита, да умолк, потому что почувствовал: Максума рядом уже нет и он не услышит.

– Всем лежать! – повторил приказ Никита. – Алексей, Настя! Где аппаратура?

– В машине, – сообщил Алексей. – А, черт!.. А ведь действительно! Покрошат пулями нашу аппаратуру! И зачем мы без кинокамер будем нужны в этой пустыне?

– Алексей, Евгений! Ползком за мной к машине! – скомандовал Никита. – Надо взять из нее аппаратуру. Девчонки остаются на месте!

– Мы тоже – ползком! – не согласилась Анастасия. – Какая разница, где лежать – здесь или у машины?

– Ну, и вы с нами… – не очень уверенно ответил Никита и пополз в сторону машины, загребая локтями и коленками песок.

Все поползли за ним – кто как умел.

– Вот машина! – сказал Никита. – Девчонкам – лежать! Мужчины, вытаскивайте аппаратуру!

Пригнувшись, трое мужчин подбежали к машине и на ощупь стали выбрасывать из ее кузова кинокамеры и прочую аппаратуру.

– А! – вдруг болезненно вскрикнул Евгений. – Вот зараза!

– Что такое? – испуганно спросила Марина.

– Не знаю… – ответил Евгений. – Больно в плече. И, кажется, кровь… Ох, как же больно…

Марина вскочила и подбежала к Евгению.

– Где больно? – спросила она. – Покажи!

– Вот здесь, – простонал Евгений. – Рука… Или плечо… Ах ты ж… Кажись, зацепило меня!

– Ложитесь! – крикнул Никита. – Всем лежать!

Евгений и Марина опустились на песок. Евгений прислонился спиной к машине.

– Как же больно! – сквозь зубы проговорил он. – Подстрелили меня, как страуса… Есть же здесь у них страусы?

– Я сейчас! – торопливо произнесла Марина.

В числе прочего в их багаже были и бинты, и лекарства. Но где их сейчас искать, в темноте?

– Я сейчас! – повторила Марина.

Она торопливо сорвала с себя никаб, свернула его в жгут и на ощупь перевязала Евгению руку прямо поверх одежды.

– Вот так, – сказала Прокопьева. – Главное – остановить кровь. Я знаю, меня этому учили… Потерпи. Скоро рассвет, найдем бинт и лекарство, и я перевяжу тебя как следует. Потерпи, Женечка!

– Чертова пустыня! – сквозь зубы произнес Никита и добавил еще несколько слов. Он был растерян, не знал, что делать и какие команды давать своим коллегам, да и нужны ли здесь вообще какие-либо команды?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.