Усафар. Остросюжетный роман в стихах

Усафар

Остросюжетный роман в стихах

Валерий Костюк

Две вещи наполняют душу всё

новым и нарастающим удивлением и благославлением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, – звёздное небо надо мной и моральный закон во мне.

Философ Иммануил Кант

Вот я и на УСИНСКОМ БОЛОТЕ,

это не болото, а чудовище.

Болотовед Ярослав Гетманов

© Валерий Костюк, 2019

ISBN 978-5-4490-3615-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Пролог. На реке Усе

Скользили чайки над водоюС моторкой нашей вперегонИ пел мотор, не зная сбоя, —Застывшей ноты гулкий звон.Качая лёгкими телами,Как будто души тёмных вод,Нёс ветерок легко над намиПернатый, парусный народ.Упруго выгнув, птиц качаетВолной воздушной за бортомИ резкий крик пролётных чаекМне эхом чудился потом.Шли отраженьем за бортамиСтволы белеющих берёз,Толпясь нестройными рядами,Как свитки древние берёст.И думал я, прикрывши веки,Чуть убаюканный рекой:«Как плавны северные рекиИ как задумчив их покой.Казалось бы, совсем недавноПолзли холодной лавой льды.Темнея, таяли исправноВ глуби чернеющей воды.Светлели реки так неспешно,Неся настой весенних вод,Что по стремнинам тьмы кромешнойКружили полуталый лёд.Несло по рекам глухоманиТот запах свежести снегов,Что опьянив, призывно манитВ затоны дальних берегов.А ныне – лето воды сноситНочами белыми во мгле.Дым паровозный, словно проседьЛожится прядями к земле.Тумана дымка невесома,Муаром рябь пошла в разводИ наплывает полусонноРеки дремавшей поворот.» —Так размышлял, плывя рекою,И холку скользкую волныЯ за бортом трепал рукою,А за кормой шли буруны.Плывёт рекой вдали сохатыйИ вдруг – медвежий рёв трубой.На косогоре, как опятаИзбушки выросли гурьбой.

А там, недале от селенья,Звон серебристый над Усой:Где пробегал ручей ОленийДом над рекой стоял большой.Скосился, выбитый дождями,Сработанный добротно сруб.Дверной косяк рыжел гвоздями,Забыв тепло касанья рук.Тот дом давно я заприметил,Здесь проплывая не впервой,Но на вопрос мне не ответилМой капитан, как тень смурной.Был, как Харон,* он малословенИ не любил пространных слов.Нередко был к раздумьям склонен.Порой – излишне был суров.Он правил лодкою моторной,В безмолвьи коротая час.Считал достоинством, бесспорно,Молчанья вечного запас.В тот день особо отмечал я,Что был не в духе наш моряк,Коль уж решился клад молчаньяСменять на мятый мой трояк.Взбодрился вмиг внезапно Стёпа,Волною окатив причал,И, торопясь, в село потопал,Невнятно что-то прокричав.Вернулся в духе он приметном,Дымя крепчайшим табаком,А по глазам одно заметно:«Теперь спроси-ка хоть о ком!»Клубистым дымом папиросыТут затянувшись пару раз,И, вмиг припомнив все расспросы,Повёл неспешно свой рассказ:

Харон* – в греческой мифологии —

лодочник в царстве Аида

Глава I. Таинственный поселенец

«Жил в доме, нынче – захудалом,Давным-давно кривой Федот.Не вспомню, как о добром малом.Скорей, скажу наоборот.Был крепок непомерной силой —Косая сажень жмёт в плечах.Земля едва его носила,Послав на свет в недобрый час.Федот не стар, не молод – тоже.Замечу тут не для словца:Пугал любого из прохожихУжасный шрам на пол-лица.Зарубкой страшною отмечен,Едва ли видел левый глаз,Лишь облик придавал зловещий,Когда в упор глядел на вас.

Тогда, лет двадцать одинокий,Жизнь коротая сам на сам,Суровый нрав, подчас жестокий,Скрывал он чаще по лесам.Любил он только пса Батыя,К нему лишь не питая зла:Однажды, в годы молодые,Мать-сука жизнь ему спасла.Расчётлив был Федот Акимов,Тем чувства «сильные» питал,Не пропуская случай мимо,Когда блеснёт рублём металл.Себя всегда считал он правым,То не сочтя за тяжкий труд,И наделён тяжёлым нравом —Заносчив был, безмерно крут.Не знал никто, одни лишь толки, —Откуда пришлый был Федот.Синея на груди, наколкиНе проясняли оборот:О бурной жизни подмечалиСмесь якорей и купола.Пожалуй, – более печалиЕму судьба приподнесла.Он поселился в старой банеНа южном склоне у селаИ, как намечено заране,Работа жаркая пошла:Он не делился, правда, с нами,Но знал я, думаю, ответ:Был дом мечтой, что долго снамиЗа ним скиталась столько лет.Сосною свежей стены пахли.Едва шурша, сжимался мох, —На белый ягель, вместо пакли,Ложились брёвна там «в замок».Так – годовым кольцом широкимЛожились брёвна внутрь бочкомИ вот – в намеченные срокиБелел здесь сруб под новый дом.Затем, лукавить тут не стану,Тем, скажем, – честь ему в помин:Федот по собственному плануСложил занятно печь-камин.Он крышу крыл смолистым тёсом.Навес приладил над крыльцом,А на коньке с фрегатным носомФигуру вымудрил резцом.Пришлось и поспешить немногоВ преддверьи первых холодов.Зима стояла у порога,Но дом – почти уже готов.

Глава II. Неприветливый сосед

Федот не жаловал соседей.Не скажет лишнего словца —Не зная отчества, от ФедиСам не узнал бы про отца.Стал шоферить на старой АМО*:Шофёра труд всегда в чести,Да был завистлив и упрям он —Не становись тут на пути!И коли что ему по нраву,То можно здесь не размышлять:Считал, что лучшее – по правуЕму придётся лишь под стать.Здесь, так сказать, тяжёлый случай,Но если что «попало в глаз», —Федот себе достанет лучшеИли… сосед своё продаст.Будь он душой чуток пошире —Быть первым парнем на селе.Ведь жить с людьми, с собою в мире,Куда на свете веселей.Тому и Север наш порукаИ ночь бела, как свет в пути,Чтоб всякий мог войти без стукаИ каждый мог себя найти.Открыты Севера просторы,Как дверь охотничьей избы.Запас тепла да соль и порохВ нужде всегда найдёте вы.На деле он – добрейший малый.Наш Север с виду лишь суров.Недуги тёмных душ усталыхИзлечит лучше докторов.Случайно оступился, может?Был малодушен и несмел?Тому в беде всегда поможет,Лишь только б сам того хотел.Но тот, кто с сердцем росомахиСебя лишь знает одного —Дела его, скажу, не ахтиИ вреден Север для него.Был и Федот того ж замесаИ под себя лишь вёл расклад.В себе кормил он верно беса —Был лишь своим удачам рад.Шло время, мало что меняя,Как волн пологих череда.Высокий берег омывая,Спешила к западу вода.Со старшею сестрой ПечоройУса, на встречу торопясь,Несла волну кружалью скорой,В разводах красочную вязь…»

АМО* – первый советский автомобиль

Глава III. Закаты болот Усафар

Степан смолкал, шурша кисетом,Я же томить не стану васИ пару слов скажу при этом,Раскрасив сдержанный рассказ.Так – впечатлений малость личных,Заметок в тему на пути,Надеюсь, не совсем излишних,Рискну я вам преподнести:Закаты здесь – особый случай,Уж коли к слову довелось, —Нигде ещё не видел лучше,Где побывать и мне пришлось.А побывал я в разных странахДа и родился не вчера.Встречал рассветы утром раноИ провожал я вечера.Но время зря своё не тратя,Разгадку слов ища моих,Послушай, что хочу сказать я,Пожалуй, лучше сам о них:Пора вечерняя… Смеркало…Осело солнце вниз и вот —По небу краски расплескалоСквозь призму сырости болот.Представь, – как бы… сиянье СеверВ июньском небе высокоТуманом радужным рассеялНа лёгких перьях облаковИ все иные краски сникли,А в небе тают здесь покаЛишь жёлто-розовые бликиВ зеленоватых облаках.Густеют сумерки, наверно,И стала явной зелень туч.Герой романа Жюля Верна*Искал такой зелёный луч.Увязло солнце аж по поясВ багряный клюквенный кисель;Едва за лесом чуть укроясь,С утра на небе, как досель.Здесь на десятки километровТуман болотный, словно пар,Сдувают утренние ветрыС болот бескрайних – Усафар.**Живи не ведая печали, —Когда б не гнус да комарьёВ грибную пору докучали,Здесь летом рай, а не житьё!Под вечер время вдруг такое:Приходит час совсем иной,Что никого не беспокоя,Звон комаров висит стеной.На фоне розовом, закатном,Пока диск солнца не исчез,Свершают танец свой обрядный,Столпившись, тучки вампиресс.В такую пору парни, девки,Ну словом, – собирались всеПод вечерок на посиделкиНа бережок к реке Усе,Где на воде неторопливоЗакат качается хмельнойИ где гармони переливыПлывут, играя тишиной.Так шло нешумное веселье,Порой до утренней росы,Когда туман в низинах стелютРассвета ранние часы.

Роман Жюля Верна* – «Зелёный луч»

Усафар** – такое название

Усинского болота я случайно

обнаружил на одной старой

геодезической карте

Глава IV. Свадьба Марьяны

Был и Федот охотник тожеПо зорьку время коротатьВ кругу девиц, собой пригожих, —Чтоб были те ему под стать.Но лишь одна была особа,Над ним имея сердца власть,Его душевная зазноба —Она Марьяною звалась.Сказать по правде, так МарьянуПрельщал не очень то Федот.Коль весел был – то, верно, спьяну,А чаще – всё наоборот.Рождён Федот не бестолковым,Был крепче стали он зубил —Раз приглядел он Бажукову,То, как участок застолбил.Был наделён медвежьей силой —Бил в драке сходу наповалИ так нередко выходило,Что сам на сам троих бивал.Два года знал он лишь заботу —Всех ухажоров гнать гурьбой.Отбил бока им и охоту,Оставив Марью за собой.Проходят годы – ей за двадцать.Марьяна всё ж решила так:«Не в девках мне же оставаться?И парень, видно, не дурак.»Под осень свадьбу сговорили,На бабье лето подгадав.Пекли, солили и варилиПод ароматы пряных трав.Так, не скупясь в своих расходах,Чтоб удивить весь здешний мирИ тему дать всем местным «одам»,Решил Федот устроить пир.Да – он завистлив, но не жаден.И это сказано к тому,Что не останется в накладе,Коль позавидуют ему.Летел напев, дивясь раздолью.В просторах музыку несло.Собралось к званому застольюЕдва ль не целое село.Нет, не скажу, что Бабье летоСовсем диковинное здесьИ что особая примета,Во всём отличная, в нём есть.Пожалуй – только акварелиТайги осенней на просветБогаче красками горели,Как яркий в зелени букет.Ещё, быть может, дуновеньеОсенних ветров чуть свежей, —Уже намечено вторженьеХолодных, затяжных дождей.Но есть и главное отличье,Пора прощанья чем мила, —Южанам было б непривычноЖдать восемь месяцев тепла.Вернулось лето ненадолго,Подзадержавшись до поры,И время здесь проводят с толком —Накрыты празднично столы.Под солнцем, прямо на пригорке,Столы белеют стройно в рядИ угощений сочных горкиГостей забористо бодрят.Снедь из таёжных разносолов:В судках – семужная икраИ грузди, прямо из рассола,С лучком и маслом на столах.Вот – после лёгкого просола,Всего лишь в несколько часов,Почти прозрачно-невесомыйК столу был хариус готов.Пикантного посола комиКраснеет сёмга… за душок.Гурманам местным – смак, а кроме,Кто не привык, – внушает шок.А мне, скажу, она по вкусу:Ведь без привычки, до поры,Кому – воняет только уксус,Кому-то – лучшие сыры.С картошкой шаньги и с грибами,Брусничный свадебный пирог —Растают мягко под зубамиПод славный чаговый чаёк.Графины с клюквенной настойкойПотеют от тепла давно,А для девиц, к питью нестойких,Есть земляничное вино.Уха молочная не стынетНа жарких угольках костра.Исчезнет – не было в помине,Вкусна, душиста, чуть остра.Парит лосиное жаркое.Там – глухариный дух котлет.Тянуло запах над рекою,Как паутины лёгкой след.Был день, и впрямь, поярче солнцаВ сусальном золоте берёзИ голубого неба донцеРаззолотила Осень—Крёз!

Веселье шло знакомым ходом,Привычной свадебной гульбой, —Гармонь и песни до захода,Да угощенье – на убой.Три дня гуляли, пили вволюЗдесь, на окраине села.Никто не помнил, чтоб дотолеТакая свадьба тут была.Затея удалась Федоту,Немало вызвала похвал,А если недоволен кто-то —Сам, верно,… свадьбу затевал.

Глава V. Рождение сына

Бежали дни вперёд гурьбоюСвоим намеченным путём,А время шло, не зная сбоя,Как след роняя день за днём.Почти три года миновалоИ детский крик ворвался в дом.Федот обрадован немало,Частенько думая о том.Сказать по правде – срок немалый,Когда об этом речь идёт:И раздражался он бывало,И опечален был Федот.Умами шутки полетели, —Что мол, не всякий де кузнец,Когда приходится на деле,На сеновале молодец.Был зол Федот. Брала досада.Известно, что на всяк роток,Пусть даже это очень надо,Ты не накинешь свой платок.Вот, наконец, пришла удача —Родился сын под Новый Год.Умолкли бабы, не судачатИ замолчал тотчас народ.Морозы жгли калёной стужей,Сквозь дрёму щурился рассветИ обрывался ночью вьюжнойКоротких дней недолгий свет.Ночною бездною сменяяСвет невесомых зимних дней,Мерцали сполохи СиянийГирляндой ёлочных огней —За тонкой дымкой кроясь где-то,Где ветер Солнца нёс и нёсТуман расплавленной кометыПод мишурою дальних звёзд.Суровы Севера красоты.Они поклонников не ждут.И то сказать – они ФедотуПорядком уж обрыдли тут.И впрямь ли был он глух душоюИль холода не по нутру,Но с неохотою большоюОн просыпался поутру,Когда в трескучие морозыХолодный солнечный желтокЕдва алел бутоном розыИ расцветал зарёй восток;Когда под небом тёмно-синимСнег голубеет, как неон,Искрит алмазом хрупкий иней,Свет обрывает зимний сон;Когда прозрачно розовелиБерёзы шалями снегов,Морозный пар в низинах стелит…Всё – мало трогало его.Характер теша свой строптивый,Однажды в шутку так скажи:«Я не люблю вещей красивых,Коль то – не мне принадлежит».Имел одну мечту он тайно, —Она манила, как агат:«Пускай не скоро, не случайно,Но буду крепко я богат!»Федот и раньше браконьерил,Скрываясь тропами в глуши.Капканы ставил, бил он зверяИ сёмгу крупную глушил.Теперь совсем уже без счётаФедот тайгу дербанить стал.Неволей сделалась охота,Но рос заветный капитал.Всем промышлял, как росомаха,Поживу чувствуя, ФедотИ, верно, там не даст уж маху,Где был весом его доход.Не по себе Марьяне былоОт этих мужниных забот.Порою сердце глухо ныло,Как будто что произойдёт.Спроси – так просто не ответить,Что вдруг за тайная печаль?Какую весть принёс ей ветер,Покинув Будущего даль?

Глава VI. Сказы знахарки Варвары

Давным-давно, когда-то в детстве,Любила Марья с детворойХодить к старушке по соседствуВечерней сумрачной порой.За окнами – метель и стужа,А в доме печь гудит трубой.Здесь, у огня, садились дружно,Вмиг приутихшею гурьбой.

Вот поведёт рассказ старушка,Умы ребячьи бередя,И побегут стеной избушкиРазводы жёлтого огня.Здесь Коми древние сказаньяЛетели полночью в тишиИ слушали, тая дыханье,Тот сказ о прошлом малыши:О временах, что шли доселе,Когда нет неба и землиИ лишь болот бездонных мелиКовром бескрайним пролегли.О богах, Омоле и Ене,Создавших твердь и небосвод,О ком молвою поколенийПреданья ветхие несёт.Ещё о Войпеле узнали,О Боге северных ветров,Чьи слуги земли укрывалиОт непосильных холодов.Витают старые поверья,Горячий воздух клонит в сон.Сквозь дрёму чудится за дверью,Что там таится кто-то!… Он!!!Быть может домовой ОлысяСердито ждёт уход гостейИ в темноте сеней таитсяСреди развешанных сетей?А может банный дух, Пывсяна,Зашёл погрется на часок —В сенях всё бродит, словно пьяный,Под скрип рассохшихся досок?Вон кто-то в окна, незнакомый,Несёт снега наперебой!Быть может это Вёрса с Йомой,Сам Леший с Бабою-Ягой?!К кому-то добр и ласков Вёрса:Кто чист душой – тому везло,А кто хитро в доверье втёрся,Тому и прибыль шла во зло.Был скуповат тайги хранитель,Ворчлив и злобен до порыИ не всегда, впустив в обитель,Он отдавал свои дары.Но коли взял он на примету,Что кто-то с мерой не в ладу, —Захлопнет быстро дверцу эту,А будут злить – так жди беду.Федот смеялся всем опаскам:«Не позабудь-ка только, мать,Те замечательные сказкиЕгорке на ночь рассказать.»Он лобик целовал ребячийИ прижимал к себе слегка,И становилась даже мягчеЕго шершавая рука.

По-детски сам был рад немалоИ не скрывал ничуть того, —Его ужасно забавляло,Что сын похож был на него.Возился он охотно с сыномС лицом счастливого отца:Всех умиляла та картина,Когда он брал качать мальца.Под материнскую заботуОн оставлял бесценный кладИ, убегая на охоту,С охотой шёл всегда назад.Та – в колыбель снесёт малютку,Баюкать станет нараспев.Подчас он хныкал не на шутку,Смориться к ночи не успев.«Спи – умолкни. Засыпай-ка,Баю-баюшки баю.Медвежонок спит и зайка.Колыбельную спою.За окном стихает вьюга.Баю-бай, усни малыш.Тишина, как сон, – ни звука.Что же, милый, ты не спишь?Будешь плакать, мой звоночек,Сам не зная почему, —Косолапый выйдет к ночи,Заберёт тебя в тайгу.Там, в берлоге, нет кроватки.Баю-баюшки баю.Не уснёшь без мамы, сладкий.Больше песен не спою.Если долго будешь плакать,То проснётся Водяной.Унесёт с собою ВакульВ глубину волны речной.Будет там тебе несладко, —Нет там солнышка в окне.Баю-бай, в сырой кроваткеНе уснёшь на тёмном дне.Спи, не хныкай. Засыпай-ка.В облаках закат затлел.Прокрадётся Гидня-айка*И тебя утащит в хлев.Раз не хочешь спать ты в доме,Баю-баюшки баю,Тебе ветры на соломеКолыбельную споют.Баю-баю, засыпаетМой любимый голубок.Никого, теперь я знаю,Мы не пустим на порог.»Едва сморясь, умолк ребёнокПод колыханье тихих словИ напослед чихнув спросонок,Уснул, сопя, счастливым сном.А на стекле узор мудрёныйУж режет северный мороз.Прищуря глаз, сквозь негу дрёмыКот глубже в мех укутал нос.Кружась за прорезью проталин,Порхает зимний пух лугов, —Как в невесомости виталиЛедышки розовых снегов.Ползут багряным, сонным светомОбрывки солнца по стене,Как будто заблудилось летоВ холодной, зимней тишине.Так проблеснёт сквозь воздух стужиСредь вьюг и снежных передряг —Здесь этот луч холодный служит,Как лета дальнего маяк.

Гидня-айка* – дух хлева в мифологии коми

Глава VII. Хромой гость

Но зимний день уже кончался.Растаял в воздухе напев.Вдруг кто-то тихо постучалсяИ дверь впустила, заскрипев.Вот распахнулась дверь проворно.Влетел, клубясь морозцем, снег.Тут в дом вошёл, хромая, в чёрномЕй незнакомый человек.Лишь только саван снежный, белыйТулуп овечий покрывалИ ясно было, что по делу,Но здесь ни разу не бывал.Он поздоровался чуть слышно,Спросил: «Не дома ли Федот?»И не прощаясь, тихо вышел,Сказав, что вновь еще зайдёт…Под утро разыгралась вьюга.Снега без устали несло.Федот, вернувшись, был напуганВизитом странным на село.Верней, узнавши от Марьяны,Что незнакомец был хромой,Он стал вести расспросы рьяно,Вмиг потеряв былой покой.Давно подметила МарьянаЗабавный с виду оборот:«Поди поверь, что как не странно,…Хромых боится мой Федот!»Ему нередко докучала, —Пытаясь вызнать то хитро.Всегда с ухмылкой отвечал он,Мороча женское нутро:То скажет, что: «Когда-то в детстве,» —А рассказать он был мастак, —«Жил с ними в доме по соседствуХромой уродливый маньяк.»То, – не моргнув, опять обманет,С серьёзным, каменным лицом,Что: «Не украли чуть цыгане,Когда я был ещё мальцом.»Или про страх свой безотчётныйОн ведал ей, – что был таков:«Боятся многие, без счёта, —Кто – темноты, кто – пауков».Пытался всякий раз он шуткойУкрыть невольный свой испугИ хоть порядком было жутко,Умел унять дрожанье рук.Но вновь спокойствие забыто —Хромает кто-то вдалеке,Как будто чёртово копытоВ кирзовом пряча сапоге!Однажды Марья пошутила,Но вышел в шутке перевес:«Угрюмый тот, хромой детина, —Не по твою ли душу бес?»Он, вздрогнул, словно бы от плетиИ побледнел как полотно,Но ничего ей не ответив,Взглянул рассеянно в окно.А ночью слышала Марьяна —Метался муж почти без снаИ всё шептал он, словно спьяну:«Чёрт, отпусти! Отдам сполна!»Оставив тему под запретом,Не вспоминала с давних пор.Когда б не случай и об этомСам не завёл он разговор:«Скажи, не видела ль приметы —Под правым глазом шрама след?»Она помедлила с ответом,Но отвечала твёрдо: «Нет.»Повеселел Федот приметно,Тревог рассеяв кутерьму.Уснул, как мёртвый, до рассветаИ сны не  виделись ему.За частоколом чёрных елей,Чуть только утро занялось,Потолковать о важном делеЯвился в дом вчерашний гость.Был разговор не слишком долгим.Для верных и доходных делДалёкой и забытой полкиФедот в помине не имел.Марьяна слышала, но мало,В делах домашних занята.Куда сильнее занималаДел каждодневных суета.Обрывок фраз был, правда, краток,Но мыслям дал он верный ход:«Что ж, по рукам?…» и «Вот – задаток.» —Такое, кто же не поймёт?Знать по всему – была тут сделка,Хоть и неясен сам предмет.Но показала «Ясно» стрелка,Раз не сказал никто здесь «Нет».Федот доволен был по виду —В любых делах он был гораздИ то сказать – себя в обидуУж верно, никому не даст.Увидев мужа в добром духе,Расспрос Марьяна повела,Чтоб уточнить свои же «слухи»:«Что там за важные дела?»Федот отнекался сначала,Да похвалиться сам хотел.Ему по жизни не встречалосьЕщё таких доходных дел.Ей рассказал он по секрету:«И чтобы ни душа, ни-ни!Смотри, о деле ты об этомСлучайно где-то не сболтни.Недавний гость пришёл с заказом,На тему вышел не спеша:Ему нужны, зачем-то сразу,…Два медвежонка-малыша.»Зачем? – Не спрашивал он просто,Умея вовремя понять, —Где меньше лишнего расспроса,Щедрей монеты там звенят.Для цирка или зоопарка —Какая в том ему печаль?Ему – ни холодно, ни жарко.Хоть на жаркое – всё не жаль!

Глава VIII. В поисках берлоги

Скажи, – что нет судьбы на свете!Верстах в десятке, у воды,Под осень позднюю приметилФедот медведицы следы.Тотчас, припомнив этот случай,Прибавил лихо для словца:«Чего желать ещё бы лучше?Зверь сам выходит на ловца!»Пустился в путь он спозаранку.Шёл месяц следом втихаря.С собою новую берданкуОн прихватил на глухаря.Холодный воздух чист прозрачно,Да чуть приметно отсырелИ тени лунные враскачкуВ тайгу уходят, посерев.Ещё светало неохотно,Но март уже был на пути:Тепло весеннего приходаРождалось где-то впереди —Там, где полудни солнце выше,Темнеет снега белизнаИ где ползут снега по крыше,Уже готовилась Весна!Четыре дня искал берлогу,Ночами греясь у костров,А ветер искры нёс полого,Бросая в звёздности миров,Где, расплескав шагами Млечность,Медведи звёздные бредутИ, замыкая кругом вечность,Друг друга вечно не найдут.Что думал он, глазея в небо?Какая мысль не знала сна?А Млечный Путь шёл лыжным следомИ пыль морозная несла.Сегодня только увенчалоУдачей нудные бега.Чуть слышно лайка зарычала.Федот прицыкнул: «Фу, Тайга!»Пар тонкой струйкой поднимало,Курился царственный сугроб, —Одно лишь только означалаПримета верная берлог.Ноздрёю спящего драконаПарилась узкая дыраИ каждый шаг был здесь рискован,Но… начата была игра!Федот подполз, как можно ближе.Лежал так битых полчаса,Пока на радость не услышал,Как пропищали голоса.Теперь уж знал Федот наверно —Добудет точно медвежат,А поступал ли здесь он скверно? —К тому и мысли не лежат.Зарубки делал, как заметки,Он для обратного пути.Слегка надламывал и ветки,Чтоб без помех назад прийти.

Глава IX. Буран

Едва лыжнёй скользнули вёрсты,День как-то враз пошёл на спад:В потухшем небе краски стёртыИ вихри снежные кружат.Бурлило небо снежной пеной,Касаясь тучами земли.Здесь и зимой, обыкновенно,Такие вьюги не мели!Всё завертело в диком скачеСтеною снежной, как туман.Пурга звереет, не иначе, —Перерастёт она в буран!Не в шутку был Федот напуган:«Что за невиданный курьёз? —Чтоб в марте здесь такая вьюга,Какой же чёрт её принёс?»И было то ему тревожно,Что вихрей снежных заворотЗдесь пережить довольно сложноСреди безлесистых болот.Случись всё раньше только часом,Когда лесами шёл Федот,Не получил бы тут сейчас онСтоль неприятный поворот.Искал недолго путь к спасеньюВо всём удачливый Федот.Наметил он без опасеньяСовсем простой и верный ход:Под полушубком греет телоСобачье жаркое тепло.И часа минуть не успело —Обоих снегом занесло.Буран ревел часа четыреИ пусть «зимовка» недолга,Да всё ж уютнее в «квартире», —Где пёсий жар от «очага».Там, наверху, уже стихало.На полутоне таял звук,Как будто взмахом обрывалоОркестр нестройных, диких вьюг.Федот, пожалуй, час с лихвою,Казалось, время так идёт,Под кровлей бился снеговою,Круша, почти метровый свод.Ворвался свет, белея солнцем,Морозной свежестью в приютСквозь прорубь снежного оконцаИ ослепил на пять минут.Назад летели, как на крыльях,Хоть и с трудом пришлось идти:Снегами свежими накрылисьВсе проторённые пути.Домой Федот пришёл под вечер,Забылся вмиг усталым сномИ тёк закат, в бордо расцвечен,По небу пролитым вином…Он по утру проснулся поздно.Бледнел в окне луны изломИ ветер с лёгкостью морознойКлубы дымов вязал узлом.Порхал, шутя, снежок летучий.Ребячьи крики далеки.Стрелой летели сани с кручи,В снег зарываясь у реки.В печи щи суточные* млеют,Их аромат плывёт, маня.Молила Марья: «Ту затеюОставь, послушай раз меня:Боюсь, смеёшься ты напрасно,Дразня таёжный дух лесов!Нам не всегда бывает яснымЯзык далёких голосов.Не всё отмечено словами,Не всё так просто и светло,Но всё, что происходит с нами,Каким-то знаком нам дано!»Тут отмахнулся он досадно,Как будто тем сказать хотел,Что мол: «Кончай на том и ладно —Быть бабе лучше не у дел.»Он не встречал ещё такую,Сказать по правде, на пути,Чьи бы слова напопятуюЕго заставили пойти.Федот не мог уже иначеВ известном деле повернуть.Да и зачем своей удачеОн должен вдруг подрезать путь?

Суточные щи* – особый вид щей,