Граница Пуст0ты

– Новичок. Им нужно больше времени, чтобы отвязаться от жертвы. Как долго вы общались?

– Около года. Она подсела ко мне за стол в баре. День тогда выдался паршивый. Я не хотел ни с кем говорить, но ей все же удалось втянуть меня в разговор.

– Вы спали с ней?

Он усмехнулся, но уходить от ответа не стал.

– Как примитивно, Пустой. Не все отношения между мужчиной и женщиной ведут к сексу.

– В случае со связистом – всегда. Для закрепления связи прибегать к таким средствам, как «секс», необходимо. Так доверие из разряда избирательного выходит на уровень абсолютного. Легче добиться расположения, согласия, смены позиции. Скажете нет?

– Вы и ее будете искать?

– Пустая трата времени. Нам нужен только Картель.

– Даже если я скажу вам, где он… Мое содействие пойдет прахом, после того как я кинулся на вас. Я оказал сопротивление. Только это суд и услышит.

– Нет, если мы не скажем об этом.

Я не видел Джона, но его удивленное лицо живо стояло у меня перед глазами.

– Пустые ведь не лгут.

– Я и не собираюсь лгать. Я поступаю так, «как лучше для Корпорации». Казнить одного идиота? Или весь Картель? Я даю тебе жизнь взамен на жизни других. Это называется обоюдная выгода. Слышал о таком?

– Он и вправду это сделает?

Раньше Джон сомневался лишь в моих методах, сейчас же он сомневался во мне в целом. И пусть его слова говорили об обратном, я четко слышал недоверие, которого раньше не было.

– Да, он это сделает.

Напарник повторил это несколько раз, будто пытался убедить в этом не только Тернера, но и себя.

– Твой прогресс зависит не только от стимуляторов, но и от характера мыслей. Очевидно, единственное, что надежнее всего в тебе закрепилось, и что проявляется даже при низкой активности,– долг перед семьей. И любая попытка усомниться в твоей верности и преданности отцовству провоцирует душевный всплеск; налаживает связь между разумом и душой. Только подумай. 2% за пару минут, а я еще даже не переходил на личности.

В глазах Тернера появилось сомнение в том, что я блефую, в том, что он безнадежен, в том, что он не сможет выкарабкаться и его ждет смерть. Мне уже не требовалось тщательно подбирать слова. Хватало того, чтобы произносить их медленней обычного, тем самым давая мыслям Тернера пойти дальше услышанного и дойти до того самого конца, где он вместе с дочерью встречается в комнате ожидания и, в конце концов, выходит на свободу.

– За пару дней такой стимуляции мы сможем подойти к красной черте. Тебе нужно 40% из 100%, чтобы из потенциального висельника стать прекрасным кандидатом для заключения. Получишь срок, сможешь видеться с дочерью. Не худший расклад при всех имеющихся.

Глаза его забегали из стороны в сторону, а на лбу проступил пот. Он уже был согласен, и единственная причина его молчания – попытка вспомнить тот день, когда почти что лишился души.

– Я помню лишь стук колес. Может, трамвайная станция или автострада. Было очень шумно, когда меня туда вели

– Этого мало.

– Я понимаю. – Он прижал большой палец ко рту и начал нервно покусывать.– Воздух был сырым. Не такой, как здесь, в центре города.

– Уже кое-что. Можешь продолжать…

4

«Хранение, равно как и использование, оружия специального назначения(далее – аббревиатура «Михаэль-12»), сотрудником полиции строго запрещено. Вышеперечисленные действия допустимы лишь при осуществлении их сотрудником министерства «Пустых».

Правило 22 Кодекса Полиции

Отдел полиции

3 дня спустя

Элайс

– Посмотрите внимательно на карту…– Нильсон указал на развернутый макет города, где отдельным квадратом на первый план выступал южный район, начиная от старой пристани и заканчивая переходным каналом. – Красной линией отмечен маршрут, по которому 24 числа Тернер следовал вместе со связистом. Однако маршрут не закончен. Он обрывается на пересечении 3 и 2 улицы южного района. Очевидно, они ушли в слепую зону, которая тянется вдоль всей линии канала. Все камеры в этих местах находятся в частном владении предприятий, арендующих территории баржи. Чтобы получить доступ ко всем, понадобится много времени. К тому же велика вероятность спугнуть нарушителя и дать ему возможность уйти. Поэтому из всего обширного списка я выделил наиболее подходящие для Картеля места. Оборудование для извлечения занимает немало места, плюс прессовочный станок для изготовления триггеров и складное помещение для химвеществ. Известно, что в состав оболочки входят вещества, которые при использовании оставляют заметный след в атмосфере. Даже с хорошей очистительной системой невозможно полностью скрыть наличие того или иного элемента в воздухе. Этим мы и воспользовались, чтобы сократить список. Всего у нас десять точек. На каждую будет послан отряд из 15 патрульных и равного им количества пустых. Начало операции запланировано на пять часов. В это время людей на улице много, и мы не привлечем особого внимания. У вас будет два часа, чтобы добраться до места. Те, кого я назову первыми, отправляйтесь прямо сейчас. Южный район – это вам не пара домов и одна улица. Чтобы достигнуть конечной точки, придется пересечь полгорода. Итак…

В общей сложности мы провели в кабинете Нильсона около часа. А перед этим потратили куда больше времени на объяснения произошедшего в клинике и суд, который Корпорация решила не откладывать из-за особенности преступления. Адвокаты в таких делах скорее усугубят положение обвиняемого, чем поспособствуют его оправданию. Тесты сшивателей подтвердили, что Тернер отдал свою душу, чтобы покрыть долги больницы на предстоящую операцию дочери. Но вот процентное соотношение между стандартной массой души и ее объемом во время сверки дошли до критических значений.

45 % – цифры не идеальные, но от них уже можно отталкиваться, чтобы говорить о смягчении приговора, равно как и о частичном изъятии вместо полного. 15 лет заключения – для этого вида преступления настоящий подарок. Для многих даже суда не устраивают, не то что рассуждают о наказании. Пришлось вытащить наружу всю подноготную Тернера, чтобы подвести его к этим 45%. По большей части все три дня мы провели с ним вдвоем. И на суде он трясся не столько от раскаянья, сколько от гнева и желания пройтись мне по лицу пару раз. Никому не нравится правда. Особенно когда эту правду приходится слушать из раза в раз; еще и от пустого.

Джон поправил отчеты, заменил кое-где даты, придал поискам несуществующую сложность. Поиск Тернера должен был выглядеть как поиск, а не как пятиминутные разъезды по городу с длинным перерывом на обед. Джону все это не особо нравилось, хотя он и не высказывал возражений. Я воспользовался его милосердием, привлек к истории ребенка, взыграл на чувствах отца и все ради того, чтобы найти Картель. Я поступил «человечно» по сравнению с прошлым разом. Хотя это «человечно» все равно не так «человечно», как хотелось бы Джону.

До выезда около получаса. Съездить домой я не успею, да и нет смысла. Душ есть и в отделе, а запасную одежду я еще в прошлом месяце оставил в раздевалке. Под струями горячей воды мышцы налились тяжестью. Я не спал два дня и не ощущал усталости до настоящего момента. Если я не работал, я должен был занять себя работой. После удара Тернера я несколько раз ловил галлюцинации. Образы возникали из ничего, как возникает у человека сон. Вот только я не спал, и я не человек. Я уперся лбом в стену и прикрыл глаза.

– Ты как?

Джон вошел в душевую, стянул одежду и встал под соседний душ.

– Голова не кружится?

– Я в норме.

– Я так не думаю.

Краем глаза я мог видеть его лицо. Слишком озабоченное чужими проблемами, но не собственными синяками и усталостью. Шансов поймать Картель у нас немного. На суде, несмотря на всю его конфиденциальность, могли присутствовать люди Картеля. И тогда все, на что мы можем рассчитывать,– вещи, в спешке оставленные при сборах.

– Я в норме, Джон. Просто устал. Я сделан из того же, что и ты. Мне тоже иногда необходим отдых.

– Я работаю с тобой три месяца, Элайс. Как-то ты не спал две недели и выглядел куда лучше, чем сейчас.

– Любая вещь когда-то изнашивается. Я работаю на Корпорацию 14 лет. Кто-то не переходит и пятилетнюю отметку. Я способен защитить тебя. Будь иначе, я бы сам обратился в отдел за заменой.

Я повернул кран и направился в раздевалку.

– С тобой что-то происходит, Элайс. Я это вижу.

– Лучше присмотрись к другим вещам.

Больше мы к этому разговору не возвращались. К пяти часам мы прибыли к своей точке. Джон вышел из машины, чтобы проверить уровень активности вблизи рыбного склада. Показатели превышали норму в два раза. Склад имел несколько входов. В списке сотрудников значилось всего двадцать человек. Все они, если верить расписанию, должны еще находиться внутри. Особых проблем это не доставит. Все-таки это не концерн, где рабочих несколько тысяч.

Я шел одним из первых вместе с Джоном. Часть офицеров осталась охранять боковые выходы; другая держалась в стороне на случай погони. Внутри температура резко упала.

– Это странно. Морозильные камеры расположены на нижнем этаже. Здесь проходит лишь погрузка.

Джон достал тепловизор и начал медленно вести от одного угла к другому.

– Сигнала нет. Они могли сойти на нижний ярус. Там температура еще ниже. И требуются специальные костюмы. Они удерживают тепло внутри и не дают тепловизору засечь сигнал.

– Даже если транспортировка осуществляется лишь утром и вечером, на первом этаже должен быть кто-то, чтобы контролировать процесс.

– Ты прав. Давайте разделимся. Кто-то пойдет к рабочему лифту, кто-то к погрузочному. Останется еще лестница и конвейер.

Из-за шума погрузочной машины я практически ничего не слышал. Джону пришлось ткнуть меня в плечо, чтобы заставить идти.

– По моей команде начинаем спускаться!

Как только мы вошли в лифт, я достал пистолет и направил на дверь, чтобы при необходимости сразу использовать. Нас всего двое, а лифт едет так, будто в кабине целая тонна груза. Джон настроил рацию и обратился к остальным группам.

Те, кто уже успел сойти вниз, твердили одно и тоже: «Пусто!» Джон нервно постукивал пальцами по ноге и то и дело переводил взгляд на табло.

– Не накручивай себе раньше времени, Смит.

Он хотел что-то сказать, но истошный крик в рации опередил его.

– Что там у вас происходит?! Энрико, ответьте!

Пока Джон пытался хоть что-то разобрать среди стоящего в наушниках шума, лифт резко остановился и замер между третьим и четвертым этажом. Я попросил Смита отойти от стены и нацелился на цифровую панель. Небольшой разряд должен перезапустить механизм и вернуть лифт в движение или хотя бы ослабить створки двери, чтобы мы могли выбраться наружу.

Как только снаряд закрепился на панели, лампы под потолком замигали. Двери разошлись в разные стороны, и в кабину влетел мужчина с пистолетом в руках. Я поддался в сторону и потянул за собой Смита. Снаряд отскочил от стены и приземлился на пол. Я поднялся на ноги и атаковал в ответ. С какой бы периодичностью я ни стрелял, я не мог попасть по нему. Он будто знает, когда и куда я буду целить. Вопреки моим атакам, противник не спешил атаковать в ответ. Из темноты коридора выползли еще трое, через минуту их было уже семеро. Они пристально следили за мной, и, когда я подумывал выстрелить в кого-то из них, пулю сбивал ответный снаряд.

Я сунул руку за спину и протянул Джону пистолет.

– Я постараюсь отбросить их назад. Как только появится возможность, беги.

– Думаешь, я тебя кину здесь?

– Рация не работает, а нам нужна помощь, Джон. Для фабричных работников они слишком хорошо двигаются. Нас просто перебьют, если хотя бы один не доберется до машины и не вызовет подкрепление. Ты меня понял?

Он неохотно кивнул и сильно сжал пистолет в руках. Я вытащил у него из кармана дубинку и двинулся вперед. В рукопашном бою фабриканты оказались несильны. Они двигались резко во время огневой атаки, но были медлительны при прямом противостоянии. Я ухватил у одного из них пистолет, кинул назад Смиту, а себе забрал тот, что попал мне в руки следом.

Сколько бы я ни стрелял, фабриканты продолжали наступать. Они будто не чувствуют боли, даже малейшего покалывания. Их стало больше. Я перестал считать, скольких оставил позади, и смотрел лишь на тех, кто впереди. У меня не было времени перезарядить обойму, и я бил прикладом, забывая на какое-то время, что у меня в руках пистолет. Если они многоликие, то число их душ превышает десять. Невозможно двигаться с таким количеством зарядов в теле. Джон мельтешил где-то рядом, как и я, пользуясь пистолетом как палкой для битья.

– Что там у остальных?!

Джон лишь покачал головой и попытался в который раз добиться ответа по рации.

– Похоже, выйти на лестницу не получится! Их слишком много! Возвращайся в кабину! Я закрою дверь с этой стороны!

Вместо возражений и криков он выстрелил мне в спину, чем вызвал, пожалуй, первую реакцию у фабрикантов. Они застопорились, будто все разом перехотели драться.

– Я не кину тебя здесь!

– Подумай об остальных! Они не выпустят нас вдвоем!

Он глянул на «толпище костюмов», сгущающихся вокруг нас серым облаком, и нехотя перевел взгляд на кабину.

– Если умрешь, я тебя убью.

– Я уже мертв, Джон.

Смит ушел; сдвинул двери лифта, и кабина лениво потащилась обратно наверх. Я сломал кнопку вызова, чтобы ему не могли помешать, и вернулся к фабрикантам. Они напирали со всех сторон. Царапали мне лицо, пытались повалить на пол и там уже забить до смерти.

Один из них, уже будучи совсем близко, вдруг остановился. До этого его взгляд не отражал ничего, даже заинтересованности в моей смерти. Но сейчас в нем появилось отчаяние и слезы. Он истошно закричал, схватился за голову и стал трясти ей из стороны в сторону.

– Вон! Вон! Вон из моей головы!

Не знаю, с кем он разговаривал, или кто разговаривал с ним, но в какой-то момент, его руки, сжимающие пистолет, сошлись у горла. Он не ослаблял хват ни на секунду, и как бы не было тяжело, держался до тех пор, пока ноги сами не подкосились, и он не оказался, лежащим на земле. Его «напарники», пораженные толи моим бездействием, толи действием своего товарища, застопорились. Взгляд их изменился. Он, будто наполнился жизнью, которой прежде, в нем не было.

– Кажется, ты загнан в угол, Эли. Что теперь будешь делать?

Они говорили все разом, и одинаковость их голосов, будто на повторе крутилась в голове. Если они решат нападать одновременно, я не смогу отбиться.

Пока я думал над тем, что делать дальше, и как лучше использовать оставшиеся патроны, фабрикант передо мной бросил оружие. Я не понимал посыл его действий, равно, как и бездумные шаги, к зияющему лестничному проходу. Как ни в чем не бывало, он раскинул руки в стороны и сделал шаг. Не знаю почему, но на этот раз, я не смог смотреть. Отвратил глаза в сторону, будто никакой опасности не было; будто меня не поджидали впереди еще десять таких же лбов. Но люди, в которых я видел угрозу, представляли угрозу только для себя. Один, за одним, они следовали друг за другом; расправляли плечи, и с неожиданной легкостью, бросались вниз.

Грохот падающих тел заставил меня бежать сломя голову к лестнице, будто мертвые еще могли подняться и остановить меня. На других этажах ждала похожая картина. Мертвых было больше, чем живых. А если живые и были, их поиски придется отложить, из-за шума наверху.

Из погрузочной доносились звуки стрельбы. Я попал под перекрестный огонь, как только сошел с лестницы. Снаряды неслись отовсюду, и в те недолгие минуты, когда мне удавалось засесть за одним из ящиков, чтобы перезарядить обойму, я искал глазами Смита.

Его прижал один из рабочих, схватил за горло и приподнял над землей. Джон пытался вырваться, стрелял громиле в голову, бил ногами, но хватка не ослабевала. Я кинулся к нему и спустил весь тот запас пуль, что у меня остался. Здоровяк пошатнулся, разжал ладонь и бросил Смита на землю. Пока он пытался совладать с головокружением и избавиться от парочки пуль, я оттащил Джона как можно дальше и попытался нащупать пульс. Руки тряслись, и я не понимал, бьется ли это сердце под кожей, или все дело в моих дрожащих пальцах.

Я попытался привести Джона в чувство, но лишь наставил ему новых синяков. К этому времени громила содрал с себя приличный слой кожи и двинулся к нам. Я не мог заставить себя пошевелиться. Тело отказывалось подчиняться. Я мог лишь надеяться, что в нужный момент сумею подцепить нож, лежащий в заднем кармане, и всадить его фабриканту в горло. Очевидно, его способна остановить лишь смерть.

Так я думал, пока он не замер в паре от меня. Молча навис сверху, натянув на лицо широкую улыбку. Кожа его вся пропиталась кровью и теперь блестела в свете прожекторов. Это напомнило мне о Синхе, лежащем на грязном асфальте; о красном ящике, в котором я прятался от сестры. Она нарочно обходила комод стороной, будто не знала, что я сижу именно там, а потом резко открывала дверцы и отодвигала мамины платья, пока не натыкалась на меня.

Здоровяк все еще стоял надо мной, и мой пристальный взгляд лишь сильнее раззадорил его. Он провел кончиком пальца по моей щеке и едва ощутимо сжал.

– Кажется, я снова нашла тебя, Эли. Что теперь будешь делать?

Раздался треск стекла; отовсюду полетели осколки, из окон повалил серый дым. Пустые вбежали внутрь и разбрелись по всему этажу. Те немногие, что остались, побросали на пол оружие и сами, словно потеряв все силы, повалились на пол. Последнее, что я помню, как чья-то рука надавила мне на плечо и потянула за собой, а дальше – темнота.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.