Граница Пуст0ты

– Выглядишь не очень, Кейн. Тяжелая ночь?

Сколько я помню себя в министерстве, Сара всегда была здесь. Девочка за стеклянным куполом в конце коридора; девочка на раздаче зерокса, на операциях по извлечению, на проверке качества, подготовке имплантов – всего. Министерство готовит сшивателей чуть ли не с рождения. Как и пустые, они предрасположены к своей работе, но это не значит, что они ее выбирали.

Сара обошла стороной кресло, выдвинула спинку и подвела зеркало душ. Стеклянная панель полностью покрыло тело. Пару минут я не видел ничего, кроме своего отражения и мелькающих время от времени на экране световых частиц. Раздался звук работающего механизма. Меня прижало к креслу, и все ощущения свелись к одной лишь тяжести. Обычно сканирование занимает не больше минуты, затем давление начинает спадать, спина перестает липнуть к стулу, а панель – трещать, будто заведенный двигатель. На экране появляется финальный снимок, из принтера выползает его бумажная копия.

Сара откатилась к столу, забрала готовый снимок и протянула мне.

– Все чисто. Никаких признаков души. Ни одного светлого вкрапления; показатели активности по нулям. Сплошной черный лист.

– Это все? Я могу идти?

– Да, но если собираешься навестить Донован, то не советую. Сшиватели только начали операцию. Они не перейдут к извлечению, прежде чем остановят деление.

– Разрыв продолжается?

– Да. Ей ввели двойную дозу препарата, но трещины в душе продолжают появляться. Если они приступят к извлечению, разрыв может пойти в других имплантах, а это приведет к смешению душ. Ты знаешь, чем это грозит.

– Ты поэтому так долго ко мне шла? Мешала другим работать.

– Тебе обязательно быть таким грубым?– Она откинулась на спинку стула и насупила брови. Обида Сары тянется ровно столько, сколько она может выдержать молчание – не долго, при условии, что есть что сказать (а что сказать, есть всегда).

Через пару минут она вернулась к своему обычному беззаботному виду и продолжила говорить:

– Донован определили в лабораторию, где наша группа заканчивала операцию. Мне не нужно было с кем-то говорить или, как ты сказал, «отвлекать», чтобы понять, в чем дело. На ее снимках все отлично видно. К тому же сшиватели очень торопились начать операцию. Если успокоительное действует, это ни к чему.

– Смешение произойдет, если они не извлекут имплант, который вызвал деление.

– Сейчас разрывы в нескольких местах оболочки. Если они не зашьют их, душа Донован продолжит вступать в реакцию с имплантом и спровоцирует полный разрыв. А это фактически смерть. Вам лучше найти триггер и работать с ним. Имплант новый, вряд ли она успела израсходовать весь запас.

– На черном рынке другая система выдачи. Они не штампуют триггеры партиями, а выдают строго по графику и не больше таблетки за раз. Только так они могут отсрочить разрыв.

– Не понимаю, зачем так рисковать? Расщепление на черном рынке равно количеству внедрений. Редко, когда имплант и носитель находят общий язык. Но даже при наличии баланса всегда существует шанс разрушить связь неверным приемом триггеров. Слишком часто, и начнется расщепление. Слишком мало, и начнет отмирать имплант. А это даже хуже повреждения оболочки.

– На дешевый продукт всегда найдется спрос. Даже если Корпорация снизит цену, черный рынок никуда не денется.

– Ты служишь Корпорации, но не веришь в ее успех?

– Чтобы служить Корпорации, вера мне не нужна.

– В отличие от нас, да? – она глянула на меня и едва заметно улыбнулась.

– В отличие от людей.

Сара отвела взгляд, схватила первый попавшийся документ со стола и начала пристально изучать. Сшиватели не люди, хотя ближе к людям, чем пустые. Рождены человеком, воспитаны человеком для нужд человека, но все же не человек. Высокая чувствительность и полное отсутствие самосохранения. Они созданы, чтобы удовлетворять других, сопереживать им, создавать ощущение нужности, важности, но за рамками этого они – никто. Ограничены своей безграничностью.

Я поднялся, сунул в карман заключение и направился к двери.

Сара нагнала меня перед подъемом на второй этаж и схватила за руку, призывая остановиться.

– Куда ты сейчас?

– В лабораторию. Мне нужно больше информации.

– А потом?

– Тебя не касается.

– У меня образовалось свободное время. Подумала, неплохо было бы сходить выпить. Составишь мне компанию?

– Зачем?

– Тебе обязательно задавать так много вопросов?

– Да, если мне непонятна причина.

– Я просто хочу выпить со своим другом. Разве этого недостаточно?

– Мы не друзья.

Она вскинула руки, будто принимая поражение, а в реальности лишь беря короткую паузу для нового наступления.

– Я ведь сшиватель, как минимум полезно будет со мной пообщаться.

– Разве ваши походы в город не ограничены?

– Есть обязательный тест. Если показатели в норме, можешь хоть поселиться в городе.

– Тест?

– Расскажу, что это, если согласишься пойти со мной.

– Ладно. Но учти, я уйду, как только наш разговор потеряет для меня смысл.

– Хорошо. Буду ждать тебя у центрального входа.– Она радостно хлопнула в ладоши и направилась обратно по коридору.

3

«Сохранение жизни многоликого – является первостепенной задачей при проведении операции любого толка. Исключения составляют незаконное обращение к услугам черного рынка. В данном случае решение принимается на усмотрение сшивателей при согласовании с пустым».

Правило 23 Кодекса министерства «Сшивателей»

В Лаборатории, где оперировали Патрицию, стояла тишина. Зеркало душ закрывало большую часть ее тела, оставляя видимым только голову и ступни ног. Каждое действие сшивателей отображалось движением частиц на экране. Пока один соединял отколовшиеся части воедино, другой готовил аппарат для извлечения душ. Чтобы ни говорили о черном рынке, но даже их импланты после извлечения и обработки используют для изготовления суррогатов. Многоликие – главное сырье нового века. Без них Корпорация не смогла бы существовать.

Один из сшивателей заметил меня и отложил лазер в сторону. Я стоял слишком далеко, чтобы слышать, о чем они говорят; а маски на лице лишали меня возможности попытаться понять. Я спустился вниз и двинулся навстречу сшивателю. Издалека он виделся мне худым и высоким. Смена позиций ничего не изменила, разве прибавила ему бледности, присущей всем, кто здесь работает.

– Пустой…Боюсь, мне нечем вас порадовать. Операция сложная, потребуется много времени, прежде чем мы сможем говорить хотя бы о предварительных результатах.

– Сколько?

– Все зависит от того, продолжит ли душа делиться. Пока идет расщепление, мы не можем перейти к другим этапам операции. Возможно, нам придется прерваться на какое-то время, чтобы дать организму отдохнуть. Даже с нашей помощью тело может не выдержать нагрузки и дать сбой.

– Вы сможете извлечь имплант? Он нужен нам для дальнейшей работы.

– Я все понимаю. Но сейчас в нашем приоритете жизнь носителя. Мы не можем остановить сшивание, не рискуя вызвать разрыв других оболочек. Нужно закрыть все разъемы и только потом заниматься извлечением.

– Начните извлечение сейчас. Ее жизнь должна быть приятным бонусом, а не главным стремлением. Она нарушила закон и убила 15 человек, прежде чем оказалась здесь.

– У этой женщины есть ребенок. Я видел досье.

– Значит, вы невнимательно читали. Ребенок был, пока она его не задушила.– Потому, как сошлись его брови у переносицы и опустились глаза, стало понятно, что он сожалеет; не ясно из-за чего именно, из-за девочки или своей невнимательности, а может, из-за того, что ему придется спасать человека, который не дал нам спасти другого. Впрочем, это неважно.– В таких ситуациях вы обязаны подчиняться мне. Так что извлекайте имплант, мистер…

Он не назвал своего имени; выдавил из себя короткое «Хорошо» и вернулся к операционному столу. Какое-то время я стоял и смотрел за их ровными, отлаженными движениями и, убедившись, что слова сшивателя не были сказаны впустую, вышел из лаборатории.

4

«Пренебрежение внедрением – показатель низкого достатка? Или извращенного ума?»

Заголовок еженедельной газеты от ХХ.ХХ.ХХХХ года

Бар, в который привела меня Сара, находился в паре кварталов от министерства. Закуток «У Тэрри».Тэрри здесь, действительно, есть и не один.

По словам Сары, хозяин еще при жизни установил негласное правило – наливать бесплатно каждому Тэрри, заглянувшему в бар. И, судя по количеству людей, не соврал. Не без труда нам удалось протиснуться к барной стойке и занять два свободных места с краю, не особо популярных из-за близости к туалету. На нас никто не обращал внимания, пока спор за игральным столом не утих. Поначалу это были короткие переглядывания, а спустя полчаса уже никто не стеснялся пялиться на нас в открытую. Госслужащие, не считая полицейских, особым уважением не пользуются, как и единичники.

В Саре сошлись оба пункта. Для людей важен статус. А статус, как и в любое другое время, определяют либо власть, либо деньги. Определенная власть, может, у нас и есть (хотя бы над их умами), а вот количество денег ничего не изменит. Служащим запрещено иметь больше одной души, чтобы отдаваться своей работе полностью. Нас воспринимают как обслуживающий персонал. Создавая Корпорацию, никто не говорил о равенстве. Магистр хотел упростить жизнь, сделать ее терпимее, чуточку сносней. Можно сказать, у него получилось. Жить, действительно, проще, когда эта жизнь не одна.

За то время, что мы ждали, пока бармен подойдет к нам, Сару дважды пытались уговорить пересесть за соседний стол, к компании нетрезвых дам и уединиться в туалете от «героя», взявшего весь куш в последней партии в покер. Одна из причин, почему министерство ограничивает передвижения сшивателей, – частые случаи изнасилования. Людям нравится экспериментировать. А когда у твоего партнера чувствительность как у кошки по весне, они прямо слюной заливаются. Пустым подобные предложения поступают нечасто. Но раз на раз, и хладнокровные ублюдки пользуются спросом.

– Почему ты заказал именно виски?

– Потому что это первая позиция в меню.

Она усмехнулась и, едва притронувшись к бокалу, отставила его в сторону.

– Ты совсем ничего не чувствуешь?

Если бы я мог, я бы удивился этой повсеместной манере спрашивать меня об очевидном. Будто именно мой ответ способен кого-то убедить.

– Я чувствую вкус пищи, но не могу сказать, «нравится она мне или нет». Для меня это набор белков, жиров и углеводов. Моя склонность к чему-либо основывается на его полезности; и неважно, о чем именно мы говорим: о еде или человеке. Нет тех, кто бы мне нравился, или кого бы я ненавидел. Мне одинаково все равно на всех.

Я опрокинул стакан и кивнул бармену, чтобы плеснул еще.

– Нам не особо много рассказывают о пустых. Мы знаем, зачем вы существуете. Но не как вы к этому приходите. Как вы становитесь пустыми? Раз вы ничего не чувствуете, сам выбор – для вас всего лишь слово. Как вы можете служить магистру, если не признаете авторитетов?

– Не мы делаем выбор. Это все упрощает. Когда заложена основа, все прочее развивается, согласно заданной установке. Мы размышляем так, как нас научили. Пустой принимает существование вещей как необходимость и не задается вопросами зачем и почему.

Она обхватила стакан руками и осушила его дочиста.

– Иногда я тебе завидую. Ты не обязан понимать всех, задаваться кучей ненужных вопросов, заботиться о чужих чувствах. Ты когда-нибудь видел, как создается душа?

– Нет.

– Сшиватель касается ее голыми руками. Нащупывает нужные человеку качества, стремления, взгляды и отделяет их от остальных. Когда все компоненты собраны, он склеивает их воедино. Процесс может длиться часами. Мы фактически создаем человека. Сплетаем отдельные части вместе, наделяя тем самым их смыслом. При контакте с душой ты чувствуешь все, что чувствует она, и я бы не назвала это приятным. Ты словно стоишь посреди дороги, и мимо тебя один за другим проезжают машины. Они гудят, гремят, поднимают пыль, мусор. А ты стоишь так близко, что, кажется, еще немного, и тебя снесет, придавит этим потоком. Нас накачивают препаратами для стимуляции эмпатии и всякий раз повышают порог, которого мы должны достигнуть, чтобы приступить к работе.

Годами нас учат понимать человеческие чувства, не имея при этом своих, храня лишь отдаленную память о них. Мы должны видеть изменения в лице человека, его мимике, движениях, голосе; наблюдать за каждой реакцией, чтобы понять, на что давить и как вести себя для достижения стопроцентного результата. Глядя на Сару, я вижу раздражение вперемешку с отвращением. Только не ясно, причина тому – мои слова или ее личные чувства. В нашем разговоре все это как-то смешалось.

– Ты уже создавала душу?

– Да, пару раз. После долго стояла под душем. Надеялась отмыться от присутствия чужого внутри. Плохо получилось.

– Поэтому ты носишь перчатки? Все еще пытаешься отмыться?

Она улыбнулась, но взгляд отводить не стала.

– Ты всегда так прямолинеен?

– Плюс отсутствия чувств – перестаешь заботиться о чувствах других. Я сказал то, что могло дать ответную реакцию. Если бы не сработало, у меня были и другие варианты.

– Урок манипуляции от пустого?

– Сарказм от сшивателя?

За столиком у окна кто-то уронил стакан и теперь пытался собрать разлетевшиеся осколки прежде, чем бармен узнает о потере. Я отвернулся всего на пару секунд. За это время рука Сары переместилась мне на бедро, а сама она оказалась так близко, что я смог разглядеть комочки туши на ее ресницах. Она молча смотрела на меня и, прежде чем я успел что-либо спросить, поддалась вперед, впилась мне в губы. Поцелуй был недолгим. Сара отстранилась практически сразу, но рукой продолжала вести верх по бедру, пока не коснулась ширинки.

– Зачем?

Вместо ответа она попыталась поцеловать меня еще раз, но передумала и с серьезным видом произнесла:

– Переспи со мной.

– Вопрос остается тем же. Зачем?

– Для человека, которому все равно, ты задаешь слишком много вопросов.

– Для человека, которому должно быть не все равно, ты слишком легкомысленна.

– Я хочу переспать с тобой, потому что ты один из немногих, кому плевать на мои чувства. С кем я могу знать, чем все закончится, и надеяться, что все будет по-другому.

– Мне от этого какой толк?

– Может, вы ничего и не чувствуете. Но ваше тело все еще требует еды, воды, секса. Так что не задавай очевидных вопросов. Какая тебе разница с кем?

– Ты ведь понимаешь, что, как только я получу свое, все закончится. Мне плевать на твое удовольствие, или к чему ты там стремишься.

– Большего мне и не нужно.– Ее улыбка стала шире.

Она подозвала бармена, заказала нам еще две порции виски и потребовала счет.

5

«Употребление зерокса – необходимое условие для поддержания «пустоты» сотрудника; предотвращение появления отростков души; малейших отклонений, которые поставят под сомнение беспристрастность сотрудника».

Правило 5 Кодекса министерства «Пустых»

Открыв глаза, я перевел взгляд на вторую половину кровати. Сара ушла еще ночью. Я слышал, как она спешно подбирала вещи с пола, шуршала одеждой, пока одевалась. Шум прекратился, но она все еще была в комнате, стояла надо мной. Будто надеялась, что я проснусь и попытаюсь остановить ее. Но я лишь плотнее закрыл глаза и вскоре услышал хлопок двери.

В потребностях пустых нет ничего личного. Все делается для поддержания физической оболочки, снятия напряжения, но никак не для удовольствия. Но всегда находятся те, кто не прочь поспорить с данным фактом. Они вертятся вокруг тебя, надеясь пробудить желание, которое встречали у других. И разочарованно уходят, когда спустя пару минут все заканчивается, и ты оставляешь их лежать голыми на постели и бубнить что-то себе под нос (с теми же надеждами, что ты прислушаешься). Мне понятна наивность других, но непонятно, почему Сара решила сыграть из себя «такую».

На столе завибрировал телефон. Я потянулся за ним и задел локтем флакон с таблетками. Капсулы разлетелись по полу, какая-то часть закатилась под тумбу и исчезла под кроватью. Я спустился, подобрал флакон и, все еще удерживая телефон, начал собирать таблетки.

– Доброе утро, Кейн…

– Смит…Нашли что-нибудь в квартире?

– Нет. Ни выписок, ни счетов, ни пометок на рабочем столе. Мы передали всю технику в отдел, чтобы они могли проверить почту, провести анализ переписок, адресных ссылок и всего прочего, что помогло бы нам выйти на поставщика Донован.

– Картели редко используют сеть для связи с клиентами. Они работают напрямую, подсылают кого-то из своих и на длительный срок закрепляют за потенциальным покупателем.

– Знаю, но для всего найдется исключение. Тем более если мы имеем дело с новичками.

– Что насчет триггера? Извлечение импланта под вопросом. Так что нам не мешало бы иметь подстраховку.

– Мы нашли две упаковки с таблетками. В реестре номера совпали с образцами, выданными Донован чуть больше месяца назад. Флетчер и Сок отдали образцы на экспертизу. Флакон мог служить для отвода глаз, чтобы не вызвать подозрение касаемо содержимого.

– Те, кто идет на черный рынок, особо не заморачиваются с конспирацией.

– Я тоже слабо верю в такую удачу, но даже у Картелей случаются проколы. Ты сам всегда говоришь, что лучше учесть все варианты.

– Лучше бы ты прислушивался ко мне в другом.

На какое-то время на линии повисло молчание. Джон не умеет извиняться, хотя делает это часто. Даже он умеет стоять на своем, когда дело касается личных принципов.

– Я знаю, что из-за меня мы могли упустить многоликого…Но ребенок…Мне казалось, привязанность Донован к ребенку поможет нам наладить с ней контакт, и мы сможем обойтись без принуждения. Я полез вперед лишь потому, что ты не из тех, кто убедителен в вопросах чувств … – он начал запинаться в словах; извинение все больше походило на обвинение, и когда он это осознал, повесил трубку и перезвонил снова лишь спустя пять минут.– Извини. Больше я не буду мешать тебе.

– Мне все равно, Джон. Твой случай не единичен. Все вы, патрульные, пытаетесь стать теми, кем вас видят – героями. Вы не можете довольствоваться меньшим, потому что меньшее для вас под запретом. А вина, которую ты сейчас испытываешь, ко мне не имеет никакого отношения.

– Как я и говорил, ты не очень хорош в вопросах чувств.

– Я хороший наблюдатель, Джон. А это куда важнее.

– Ты никогда не думал, что можешь ошибаться?

– Вероятность моей ошибки куда меньше твоей или Сары. Любого, кто примешивает к ситуации личное.

– Кто такая Сара?

Я произнес ее имя случайно, но это «случайно» помогло разрядить разговор и перейти от взаимных препирательств к обычному диалогу.

– Тебя это не касается. Лучше скажи, ты сделал запрос в банк?

– Да, мы попросили главу расчетного отдела прийти на работу пораньше. Судя по истории операций, последний раз Донован снимала деньги со счета три месяца назад. Сумма незначительная для расценок черного рынка. Около полугода никаких отчислений на счет не поступало. На работе она могла попросить делать расчет наличными. Накладные в таком случае хранятся непосредственно в резервах Компании. В ближайшее время я съезжу туда.

– У нее могли быть заработки на стороне. Многие предприятия не против совмещения при наличии нескольких имплантов.

– Да, возможно. Но информация об этом также находится в резервах Компании. Есть результаты по вскрытию?

– Я просил сшивателей начать извлечение импланта. Прошло около шести часов. Есть смысл побеспокоить их снова.

– Тогда выходи, подброшу тебя до министерства.

– Я в состоянии добраться сам. Если хотим скорее выйти на Картель, таскаться повсюду вдвоем не лучшее решение.

– Кажется, ты забыл, но свою машину ты оставил на мосту. Эвакуационная служба позвонила мне ночью. Они забрали ее на стоянку. Хочешь потратить лишние два часа, выуживая ее оттуда, или предоставишь это кому-то из отряда?

– Уговорил.

– Жду тебя внизу.

Он усмехнулся и бросил трубку. Покончив с таблетками, я оставил одну для приема и забросил в рот. Если бы извлечением все заканчивалось, многоликие исчезли бы за пару месяцев. Операция не дает гарантий, что новые «отростки» не появятся. В случае с пустыми возрождение грозит более серьезными последствиями, чем деление. Чем дольше ты существуешь без души, тем меньше приспособлен к ее возвращению. Это как питаться одними овощами и резко вернуться к мясу(несварение – самое безобидное, что с тобой может случиться). 60 лет назад Корпорация выпустила новое поколение нейтрализаторов. Количество отклонений сократилось, а вот количество жаждущих заполучить зерокс возросло.

Я сунул таблетки в карман и спустился на парковку. Джон ждал меня в машине с двумя стаканчиками кофе.

– Я подумал, нам не помешает взбодриться. Ночка та еще вышла.

– Да, тут ты прав.

Даже если бы солнце светило вовсю, а облака от заводов унесло ветром, город от этого не стал бы чище, чище от мусора, людей, заголовков общества «душ». Несмотря на утренний холод, кто-то сидел прямо на обочине, прикрывая полученные за ночь синяки – синяки от побоев, секс-игрушек, второсортных наркотиков. Кто-то только возвращался домой, едва перебирая ногами. Большинство же, как и мы, ютилось в пробках, для которых было еще слишком рано, но они встречались на каждом переезде.

Примерно через час Джон высадил меня у ворот в министерство, а сам направился обратно в отдел, чтобы продолжить работу. Многие патрульные избегают министерства. Счастливые лица в холле заставляют их сомневаться в своем выборе служить долго и безвозмездно или же пробуждают злость, что, собственно, ведет к одному – к сомнению. Редко кто спокойно минует коридоры и не вынуждает себя отворачиваться, когда новая партия душ прокатывается мимо него в тележке.

В регистратуре меня направили в седьмую лабораторию. Вскрытие проводили восемь человек, но для консультации хватит и одного. Я прождал около десяти минут, прежде чем дверь снова открылась. Это был тот же сшиватель, с которым я говорил вчера. Он выглядел все таким же бледным и усталым, и именно эта усталость лишила его былой враждебности. Он приветственно протянул мне руку и, не дожидаясь, когда я отвечу тем же, сжал мою ладонь.

– Мистер пустой. Я Сэм Эшмол. Простите меня за вчерашнюю грубость. Я не должен был так реагировать на вашу просьбу. Мы ведь делаем одну работу.

– Что по результатам? Вы смогли извлечь имплант?

Он уклончиво улыбнулся и кивнул на стоящий рядом стол.

– Ночка была тяжелой. Мы смогли извлечь лишь половину. Остальное пришлось экстренно зашить и оставить до утра. Но мы делали идентификацию и с меньшим количеством.

– Вы уже прогнали имплант по базе?

– Давно, результат отрицательный.

– Что это значит?

– Человека с таким строением души в министерстве нет. Если бы донором был государственный многоликий, система бы выдала совпадение в структуре. Но ничего, даже малейшего пересечения.

– Значит, кто-то со стороны. Иначе он бы был в реестре.

– Да, но у нас нет совпадений даже в теневой базе. А там собраны данные по многоликим именно с черного рынка. Как правило, Картели набирают себе определенное количество душ и отпускают многоликого. Активность его души слишком высокая, чтобы спрятаться от радаров полиции, если разок засветиться. Возможно, ваш донор – единичник. В этом случае база полиции вам в помощь.

– Только идиот пожертвует своей единственной душой, зная, какое за этим последует наказание.

Эшмол развел руками и немного погодя произнес:

– Вы не хуже меня знаете, на что готовы пойти люди ради желаемого.

– Вы смогли остановить деление?

– Да, но я не даю гарантий, что оно не повторится. За разрывом импланта последовала реакция между душами. Долгое взаимодействие вызывает изменения в структуре, отсюда идет деление, и отсюда начинается разрушение структуры слабейшего из образцов.

– То есть Донован может не выйти отсюда?

– Об этом пока рано говорить. Но есть возможность, что ее переведут в сектор D, к другим многоликим. Если, конечно, ее сердце не откажет раньше.

– Меня интересует оболочка триггера. Она растворяется в течение 9-12 часов. Ее след еще должен быть внутри.

– Да, мы нашли немного. Вывести наружу не смогли, но состав установить удалось. Не самое плохое сочетание компонентов. 12 совпадений из 15 возможных. Для черного рынка это прорыв. Хотя за 100 лет никто так и не смог достигнуть уровня оригинала.

Эшмол протянул мне папку с анализами и указал отдельно на графу с составом.

– Я могу забрать результаты с собой?

– Да, конечно.

– У меня есть еще один вопрос.– Он поддался вперед и стал внимательно слушать. – Вы сможете распознать генетический след у импланта?