Проект N

Мужчина подошел ко мне, осмотрел, пощупал пульс на шее и направился к выходу. У двери он остановился и спросил у девушки с повязкой:

– Ты можешь что-то сделать?

– Я не умею воскрешать мертвых, – спокойно ответила она, глядя ему прямо в глаза.

– Жаль. От нее надо избавиться.

Мужчина вздохнул и ушел. Девушка с повязкой осторожно закрыла дверь и подошла к моему серому телу, тоже прощупала пульс. Не поднимая глаз, тихо и беспечно она проговорила:

– Не возвращайся в свое тело, не отходи далеко, следуй за ним.

И она ушла. Я боялась пошевелиться, чтобы нечаянно не вернуться в свое тело. Через несколько минут девушка с повязкой вернулась, открыла дверь и впустила верзилу Михана. Он поднял мое тело на руки и вынес из подвала. Девушка с повязкой ненадолго придержала дверь и подмигнула мне-призраку. Я пробежала мимо нее за верзилой, и только после этого дверь подвала закрылась.

Мы вышли на улицу. Было еще светло, наверное, я пролежала без сознания всего несколько часов. Мое серое тело Михан укладывал на заднее сидение джипа. Женщина была тут как тут и спросила у девушки с повязкой:

– Ты знаешь что делать?

– Мы оставим ее на другом конце города, недалеко от обочины, в лесу, – также беспечно ответила девушка с повязкой.

– Почему не хочешь уничтожить совсем? – спокойно спросила женщина.

– Вам не нужна шумиха в прессе. Ее уже ищут, ее подруга сообщила в полицию и описала Мишу. Ее тело должны найти и успокоиться. Это будет как несчастный случай. Иначе, все дойдет до Льва и Стефана. Я боюсь, вас не пустят на конференцию.

– Этого нельзя допустить. Сделай все, как надо.

Женщина развернулась на каблуках и скрылась в огромном особняке, в подвале которого меня держали. А я-призрак стояла возле машины и не знала, что делать. Верзила Миша уложил мое тело и захлопнул дверь. Потом уселся за руль, я-призрак осталась на улице. Сквозь машину я пройти не могла, а сквозь верзилу, пока он укладывал тело, – побоялась. Девушка в повязке обернулась ко мне и медленно подошла к машине. Она открыла дверь, поправила плед, которым укрыли мое тело, и нечаянно обронила на землю один из своих кулонов. Пока она медленно опустилась, чтобы подобрать его, я-призрак проскользнула в машину и кое-как уселась рядом со своим телом. Девушка в повязке подобрала кулон и захлопнула дверь. Потом села на переднее сидение рядом с Мишей и машина тронулась.

– Ты такая медленная, – протянул Миша. – Ох, придать бы тебе ускорения по одному месту!

– Поспешишь – людей насмешишь, – спокойно ответила девушка, глядя в окно.

– Вот смотрю я на тебя, Ариша, и думаю – страх девка потеряла. Со всеми на «ты», все тебя слушаются…

– Прислушиваются, – поправила девушка.

– Да не важно. А ведь против нас была. И с силами тебе повезло, и с мозгами. А мужика нормального у тебя нету.

– Ты не в моем вкусе, – улыбнулась Арина.

– Ну, конечно, вам нравятся такие, как Влад, – Миша скривился, выговаривая это имя. – Холеные, богатые…

– И занятые, – беспечно закончила Арина.

– Да. А простые работящие мужики вас вообще не интересуют!

– Простые работящие мужики не обладают должным умом. Сила есть, ума не надо. А был бы ум, не пришлось бы уничтожать тело.

Арина махнула на меня. Миша насупился и замолчал. Арина так беспечно с ним разговаривала, как будто ее вообще ничего не интересовало в жизни и давно не удивляло. Мне было очень интересно, почему она не выдала меня.

Скоро мы остановились в лесу на обочине грунтовой дороги. Верзила Миша вытащил мое тело из машины и потащил через лес к неглубокому оврагу. Я-призрак следовала за ним. Хотя отставать мне не приходилось – если расстояние между мной и моим телом увеличивалось до двух метров, меня словно веревками за ноги тянуло за ним. Арина замыкала шествие. Остановившись на краю оврага, Миша размахнулся и швырнул мое тело вниз. Меня потащило за моим телом, и мы кубарем скатились на дно оврага. Но мне не было больно. Я-призрак встала и ощупала себя и свое тело – вроде ничего не сломано.

Арина положила руку на плечо верзилы и произнесла своим беспечным тоном:

– Иди к машине. Мне нужно сделать так, чтобы ее нашли.

Верзила послушно поплелся к машине. Арина дождалась, когда он скроется из виду, и медленно спустилась по склону оврага ко мне.

– Жаль, что ты не можешь слышать мысли сейчас, – тихо сказала она. – Мне придется говорить тихо, чтобы он не услышал.

Она махнула головой в сторону ушедшего Миши. Потом склонилась к моему телу и аккуратно убрала прядки волос с моего лица.

– Это интересная способность, – проговорила она. – Разделять тело и душу. Я еще не видела такого. В тебе много загадок. Ты доставишь нам много проблем.

У меня сердце упало в пятки – сейчас она меня добьет. Арина улыбнулась и приподняла мою голову. Все! Сейчас она свернет мне шею – и дело с концом.

– Я не могу этого сделать, – продолжала улыбаться Арина. – Ты не должна доверять мне, но не должна и бояться.

С этими словами она осторожно одела мне на шею черный тонкий шнурок с маленьким камешком.

– Это талисман, – пояснила она, расправляя шнурок. – Не снимай его ни на секунду. Тебя больше не увидят, ты будешь нормальным человеком. Со стороны, конечно. Твои способности останутся при тебе. Ты можешь пользоваться ими, тренироваться, и никто не сможет тебя выследить. От нас ты будешь скрыта. Но и от Стефана тоже.

В груди кольнуло при упоминании его имени. Арина опустила глаза:

– Он не сможет тебя найти. Стефан не знает, что ты выжила, хотя тебя и не нашла группа зачистки в его квартире. Он не может видеть твою душу, это моя способность. Он не приедет, чтобы удостовериться в твоей смерти. Ты – очередная ошибка.

Мне хотелось заплакать. Я – ошибка. Да я во всех смыслах ошибка!

– Не вини себя, – ответила Арина, словно прочитав мои мысли. – Он испугался и ушел, не проверив. Ты многого не знаешь. Мужчинам не свойственно терпение. Как только ты снимешь талисман – Стефан увидит тебя. И мы тоже обнаружим тебя и придем, чтобы убить. Мне жаль, но это так. Ты нужна Элеоноре как источник силы, она бы высосала тебя до капли, но тебе повезло. Сейчас.

– Почему ты меня отпускаешь? – спросила я, не услышав собственного голоса.

Но Арина услышала и ответила, смутившись:

– Стефан меня не простит.

Я абсолютно ничего не понимала. Арина за плохих, или все-таки за Стефана? Или вообще двойной агент? Она быстро заговорила:

– Нет времени объяснять. Я никому ничего не скажу, так надо. После того, как мы уедем, выжди еще несколько минут и возвращайся в свое тело. Не забудь – не снимай талисман. Пойдешь прямо по дороге, выйдешь к поселку. От него доберешься до города. И усмири свою подругу – она подняла на уши всю полицию, ФСБ и СМИ. Никто не должен знать, что ты жива и что тебя нашли. Если твое лицо мелькнет в газете или на телеэкране – нам обеим конец.

Я закивала – лишние проблемы мне ни к чему – и прошептала:

– Спасибо.

– Я принимаю твою благодарность, но делаю это не столько для тебя, сколько для Стефана.

Она тепло улыбнулась, развернулась и легко поднялась по склону оврага. А я стояла и размышляла – очень странная эта Арина. И что их связывает со Стефаном? Мне кажется, она в него влюблена. А он? Меня кольнула ревность. Да что я вообще тут придумываю? Почему меня должна заботить личная жизнь Стефана? Между нами ничего не было, нет и быть не может. Вот и нечего ревновать. Но я понимала, что это не так. Я влюбилась…

Машина давно уехала, а я стояла и боялась пошевелиться. Правду ли сказала Арина про талисман, что с ним меня не найдут? Страшно. Вот угораздило меня вляпаться в историю. Уже стемнело, надо выбираться из леса. Я моргнула и очнулась в своем теле. Оно словно было деревянным – ноги, руки, пальцы не гнулись. Только через несколько минут я смогла встать и выкарабкаться из оврага. Несмотря на сильный удар о землю при падении, у меня ничего не болело, только мышцы немного затекли, но в целом я чувствовала себя хорошо.

Я вышла на дорогу и направилась назад, откуда мы приехали на машине. Вскоре добралась до небольшого поселка. Грунтовая дорога вела мимо небольших домиков к шоссе. Я направилась сразу к нему, но ни одной машины не было видно ни слева, ни справа. Зато метрах в тридцати от меня находилась крытая автобусная остановка с вывеской.

Я осталась без сумки, но телефон вроде бы положила во внутренний карман куртки. Я пошарила по карманам – ура! Телефон на месте! Значит, меня не обыскивали. Или это опять Арина? Я достала телефон и увидела на дисплее сто шестнадцать пропущенных звонков. Восемьдесят семь из них были от Иришки, остальные от мамы. Телефон был на тихом режиме, даже без виброзвонка. Я всегда отключала звук перед тем, как идти на работу. Поэтому его не слышали в подвале. Я очень обрадовалась и набрала мамин номер. После второго гудка мама закричала в трубку:

– Олеся! Где ты? Что с тобой?

– Мамочка, все хорошо, – я не смогла сдержать слез. – Я в поселке «Ольховка», понятия не имею где это. Но машины здесь не ездят.

– Борь, иди заводи машину, я сейчас, – сказала мама папе и обратилась ко мне: – С тобой все в порядке? Что он с тобой сделал?

Я поняла, что Иришка расписала маме все в наихудших подробностях.

– Ничего, – сказала я. – Я… Его… Его кто-то спугнул и он уехал, а меня бросил в лесу. Со мной все хорошо, правда.

– Мы с отцом сейчас за тобой приедем. Как ты сказала, «Ольховка»? Мы найдем. Там есть что-нибудь? В смысле, как тебя найти?

– Я сижу на автобусной остановке под огромной вывеской «Ольховка».

– Хорошо. Мы уже едем. Ох, как же ты нас напугала! Я уже думала – все… – она всхлипнула. – Ты говори со мной, только не отключайся…

– Мам, успокойся. Со мной все хорошо. Я сейчас позвоню Ире и ее успокою… Она наверное такую панику развела. А потом перезвоню тебе, хорошо?

– Хорошо. Мы уже едем… мы скоро…

Я завершила звонок и сразу набрала Иришке. Она ответила встревоженным голосом:

– Олеся?

– Да, это я. Со мной все хорошо. Мама с папой едут за мной…

Мне пришлось убрать трубку подальше от уха. Иришка и кричала, и плакала, и смеялась, и ни слова было не разобрать. Но последние слова «я всю полицию подняла» заставили меня отреагировать. С трудом у меня получилось угомонить блондинку и я твердо сказала:

– Ира, сворачивай спасательную операцию. Со мной все хорошо, я скоро приеду домой.

– Точно все хорошо? Но как? Что он с тобой сделал?

– Ничего, его кто-то спугнул, – повторила я версию, которую рассказала маме. – И он бросил меня в лесу. Он ничего не успел сделать. Со мной все хорошо…

– Не переживай, его обязательно найдут…

– Нет! – рявкнула я. – Не надо никого искать.

– Ты что! А вдруг он захочет довести дело до конца, ну и… сама понимаешь… Он знает, где ты живешь!

– Ничего он не захочет! И вообще, если бы ты вела себя поскромнее, он бы к нам не подошел.

– Так это я что ли виновата? – заорала Иришка и вдруг замолчала. Через несколько минут она сдержанно сказала: – Ну, может быть, и я. Возможно, ты и права.

– Ир, только не обижайся…

– Нет, что ты. Ты права. Но почему он схватил тебя, а не меня?

– Я не знаю, – я старалась говорить как можно беспечнее. – Взял ту, что ближе стояла, наверное.

– Ну, да, наверное. С тобой точно все в порядке?

Иришка уже успокоилась, и я тоже вздохнула спокойно:

– Да, точно. Давай, разворачивай полицию, а мне нужен телефон – мама с папой едут за мной, и мне нужно будет их сориентировать, если они заблудятся.

– Хорошо. Да, кстати, я могу взять тебе справку из полиции для работы. На сегодня и на завтра. Так что, отдохни, а в понедельник с новыми силами жду тебя на работе.

– Спасибо! Отдохнуть бы мне не помешало. Ты настоящий друг.

– А как же! Ладно, позвоню тебе завтра. Пока!

– Пока.

Иришка просто клад, хоть и немного взбалмошный. Теперь можно будет спокойно отдохнуть у родителей. Я не хочу сейчас оставаться одна, да и мама меня одну не оставит.

Становилось темнее и холоднее. Я куталась в куртку, застегнулась до самого подбородка и наткнулась на маленький талисман. Я повертела камешек перед носом – серый, обычный камень, с дырочкой посередине, в которую вдет черный шнурок. Неужели, он действительно способен скрыть мои способности от чужих глаз? Вернее, чужих навигаторских способностей? Я сформировала в ладони энергетический шарик – мягкий, теплый, и не скажешь даже, что он взрывается. Я взмахнула рукой и отправила шар в поле через шоссе. Раздался взрыв, земля взметнулась ввысь, как от удара ручной гранаты. Во дворах залаяли собаки. Я вжалась в железную остановку. Еще не хватало, чтобы меня кто-нибудь из людей заметил. Вдалеке сверкнули яркие огни – по шоссе мчалась машина. Я сразу достала телефон и набрала мамин номер:

– Вы где?

– Едем, – ответила мама.

– Вы видите впереди металлическая остановка с вывеской?

– Ну, вроде бы, да, похоже.

– Я вас вижу! Я на этой остановке!

– Ох! Ну, наконец-то нашли! – выдохнула мама. – Если бы не навигатор, который ты отцу на день рождения подарила, я не знаю, как бы мы искали эту «Ольховку».

Папина девятка подъехала к остановке, и я быстро залезла на заднее сидение. Папа развернул машину и поехал обратно. Мама повернулась ко мне и, рассмотрев меня, спросила:

– Может, в полицию?

– Нет! Со мной все хорошо, он меня не тронул, не успел, я же говорила.

– Угу, а чего ты такая чумазая?

Я машинально потерла лицо и поправила волосы. Достала из волос пару веточек и листьев. Потом попыталась рассмотреть себя в зеркало дальнего вида. Папа взглянул на меня в зеркало и этого взгляда хватило, чтобы понять, как он злится. Как будто я в пятнадцать лет без спроса пошла на дискотеку, и ему пришлось отбивать меня от стаи разгоряченных парней. Папа, что сказать.

Я была действительно чумазая – лицо в пыли, на виске небольшая шишка. Я невзначай накинула на нее побольше волос, авось мама не заметит.

– Когда нас кто-то заметил, – ответила я, наконец, маме. – Он столкнул меня в овраг, а сам уехал…

– Ты ничего не сломала?

– Нет, я в порядке, – и машинально потерла шишку. Мама это заметила, поэтому я сказала:

– Похоже, головой обо что-то ударилась.

– Тебя не тошнит? Голова не кружится?

– Нет.

– Ну, может, все-таки нет сотрясения.

Папа сжал руль и пульнул в меня устрашающим взглядом через зеркало заднего вида. Этот взгляд заставил меня съежиться, как нашкодившего ребенка.

– И что, – строго начал папа. – Он ничего не успел сделать? Совсем ничего?

– Совсем ничего, – пискнула я.

Что-что, а папу я боялась больше всяких верзил.

– И ты целый день, с самого утра, провела в лесу?

– Я ударилась головой и, наверное, отключилась…

– А он просто уехал? – папа продолжал допрос.

Я поняла к чему он клонит. Щеки запылали, но я ответила:

– Я очнулась одетая, никаких следов, что он что-то со мной сделал – нет. Он столкнул меня в овраг и уехал – все.

Мама боялась влезать в разговор. Папа у нас авторитет, но за меня мама была готова вступиться. Сейчас она искоса посматривала на папу, выбирая удачный момент. Папа встряхнул головой:

– Он знает, где ты живешь, знает, где работаешь. Поймал тебя возле дома, привез в лес, столкнул в овраг и уехал? И побоялся вернуться? Ты это хочешь сказать?

– Ну, наверное, да, побоялся, – как можно спокойнее ответила я. Может, это была плохая идея, пожить у родителей до понедельника?

– И ты не хочешь его искать? Ты его знаешь?

– Нет.

– Почему тогда заступаешься?

– Я просто не хочу лишних проблем, – взорвалась я. – Я знаю, что он не станет меня искать. Это была случайность!

Папа снова тряхнул головой, нервно улыбаясь, и замолчал. Я тоже молчала. Если он снова начнет докапываться – я уже не знаю, что говорить.

– Куда тебя везти? – строго спросил папа, когда мы въехали в город.

– К нам, конечно, – сказала мама.

– Ну, нет уж! Пусть сама скажет, куда ее везти, – язвительно произнес папа.

У меня на глаза наворачивались слезы. Как он может? Его дочь чуть не погибла, а он вот так…

– Боря, – сказала мама тихо. – Ну, что ты говоришь…

– А что я сказал? Я спросил, куда ее везти. Я ж не знаю, что это за хмырь был. Может, это ее новый ухажер. Мы ж о нашей дочери не знаем ничего – как она живет, с кем она живет. Ушла к себе, и про нас совсем забыла…

– Боря…

– Что?

Папа сорвался. Он очень переживал за меня, я это знаю. Но у него включился защитный механизм от стресса, и он начал обвинять в моих бедах меня саму. Хоть я это и понимала, было очень обидно. Я старалась скрыть слезы. Мама смотрела то на меня, то на папу, и у нее на глаза тоже слезы наворачивались.

– Олесенька, – наконец, сказала она. – Поехали к нам, я тебя супчиком вкусным накормлю…

Папа опять тряхнул головой:

– Да на кой ей твой супчик? Она у нас такая самостоятельная, такая взрослая, а ты ей – супчик!

– Боря…

– Домой, – твердо сказала я. – Отвези меня, пожалуйста, ко мне домой.

Папа метнул взгляд в зеркало дальнего вида – он понял, что перегнул палку. Наверное, он ждал, что я кинусь его умолять: «Папочка, прости меня, забери меня, пожалей меня…» Но у меня язык не поворачивался. Я твердо выдержала его взгляд. Слезы высушила обида. Но это не я обижалась. Это их я обидела. После развода я закрылась в своей раковине, очень редко к ним приезжала и редко звонила. Общалась, в основном, с мамой. Папа прав. Он ничего обо мне не знает, и в этом полностью виновата я. Я от них закрылась. Я от них отдалилась. Я больше не их маленькая девочка, я взрослая женщина, да к тому же разведенная.

Папа остановился возле моего дома. Мама тихо попрощалась и попросила позвонить через час. Ей было стыдно за папу, но она не решилась ему перечить. А папа молчал. Он знал свою ошибку, но не собирался ее признавать.

– Спасибо, что забрали меня, – сказала я. – Я вас очень люблю.

И вышла из машины. Маму мои слова добили и она заплакала. Папа нажал на газ и уехал. Я поплелась на второй этаж, в свою маленькую одинокую квартирку. У двери меня осенило – ключи в сумке, сумка потеряна. Я заплакала – ну, почему все так? За что мне все это?

Я набрала Иришкин номер и дрожащим голосом сказала:

– Прости, что так поздно. Я поругалась с родителями. Ключи от моей квартиры остались в сумке…

– Без проблем! – прервала меня Иришка. – Гена в командировке, я одна. Вызывай такси. Как подъедешь к дому – набери, я спущусь и расплачусь. Чмоки-чмоки, жду!

И отключилась. Я невольно улыбнулась сквозь слезы – какая все-таки Иришка хорошая.

Через час такси привезло меня в элитный район города. Иришка ждала меня у подъезда, расплатилась с водителем и повела в квартиру своего ухажера Гены. Это была красивая двухкомнатная квартира на девятом этаже шестнадцатиэтажного дома. Чем-то она напомнила мне квартиру Андрея – тот же шик, те же изыски, та же холостяцкая функциональность. Но если я ничего не пыталась менять у Андрея, то Иришка привнесла в чисто мужской дизайн свою изюминку. На диване, креслах и кровати разбросано множество подушек разной величины, туалетный столик в спальне с громадным зеркалом, и ярко розовое покрывало на кровати. Гене либо было все равно, либо он слишком сильно любил Иришку, чтобы ей перечить.

Я была у Иришки в гостях впервые. Она повела меня на кухню и предложила выпить. Было около одиннадцати вечера, Иришке завтра на работу. Но она отмахнулась:

– У меня не бывает похмелья. И вообще, мы же не будем напиваться. Так, по рюмочке. За чудесное спасение.

Я согласилась. Мне нужно расслабиться, слишком много я в последние дни пережила. Пока она готовила перекусить, я приняла душ, нарядилась в чистую Иришкину ночную рубашку и засунула свои пыльные вещи в стиральную машину. За первой рюмочкой последовала вторая, за ней третья.

– Вот мужики, – рассуждала Иришка, немного заплетающимся языком. – Они все одинаковые. Вот знаешь, почему Гена меня замуж не зовет? Он боится за свою свободу. Ты представляешь? То, что он у меня под каблуком сейчас ползает – это нормально! А со штампом в паспорте – конец свободе!

Она захихикала и налила еще по рюмке коньяка.

– Да какая там свобода! – вставила я. – Вот видишь, какой у меня отец? Он знает, что не прав, но все равно настоял на своем! И не подумает извиняться!

– Они вообще извиняться не умеют! Это мы всегда ползаем, умоляем… А они так – букетик кинули, конфетки в коробочке – и типа все, должна простить.

– Но он меня любит! Он просто очень за меня испугался, вот и наговорил лишнего.

– Но признать свою ошибку – нет, никогда! Он тогда не мужик!

Мы рассмеялись. Я очень переживала за папу. Он не виноват, что сорвался. Это я его довела. Я не в своей тарелке в последнее время.

Мой телефон громко зазвонил, так что мы с Иришкой даже подпрыгнули от неожиданности. Это была мама. Я шикнула на Иришку и попыталась как можно тверже и спокойнее ответить:

– Алло.

– Олесь, ты не позвонила. Я переживаю. Отец не хотел тебя обидеть, он не со зла…

– Я знаю…

– Ты на него не обижайся. Приходи завтра, помиритесь, я тортик испеку, а?

– Да, хорошо. Я знаю, он просто сильно за меня переживает.

– Да-да, конечно. Он и сейчас переживает, что наговорил тебе всякого… В общем, отдыхай. А завтра выспишься, и приезжай к нам.

Мы попрощались, а я про себя подумала – ага, как же, выспишься. Завтра с утра Иришка на работу поедет, а я домой, дверь ломать…

– Ну, что, еще по одной? – прервала мои мысли Иришка.

– Нет, хватит. Мы и так уже засиделись, завтра вставать рано. Где мне можно устроиться?

– Я тебе в гостиной сейчас постелю. Пойдем.

Иришка постелила мне постель, пожелала спокойной ночи и поплелась в спальню. А я, засыпая, думала о том, что у меня теперь наконец-то будет тихая спокойная жизнь, без всяких энергетических шаров и людей со сверхспособностями, которые то и дело собираются от меня избавиться. Главное, не снимать талисман. Я зажала его в ладони и уснула.

Глава 8

Утром Иришка отвезла меня к моему дому, где уже ждала – вот сюрприз – бригада рабочих, готовых не только замок сломать, но и дверь вынести, если понадобится. Трое рослых парней, накаченные и умные (так меня уверяла Иришка) – подарок мне от ее ухажера Гены. Когда только она успела нажаловаться? Но мне некогда было это выяснить, потому что Иришка укатила на работу, а парни ловко и быстро взломали мой старый замок, поставили новый и вручили ключи.

– Может, что еще починить надо? – спросил один из них, подмигивая.

– Спасибо, – ответила я. – Я и это как-то не планировала.

Я махнула рукой на входную дверь.

После того, как они ушли, я выпила кофе, приняла душ, натянула свои любимые джинсы и футболку, и отправилась к маме. Папа принял меня холодно. Но уже после второго бокала вина начал извиняться и оправдываться. Мол, он так за меня переживал, уже не надеялся увидеть живой. И попросил впредь быть с мужиками на чеку. Я послушно закивала (ну, не перечить же отцу после бутылки вина) и осталась у родителей ночевать.

Вот и началась спокойная жизнь – работа, дом, родители. Иришка не потеряла надежду выдать меня снова замуж, поэтому я частенько стала бывать у них дома на дружеских вечеринках. У ее Гены было много друзей, и большинство из них были не женаты.

Я полностью обновила гардероб и косметичку, поэтому друзья Гены чуть ли ни в очередь становились, чтобы со мной потанцевать или просто пофлиртовать. Я наслаждалась мужским вниманием, но никто не переступил порог моего дома. Когда я разрешала себя проводить, мужчины были уверены – на этот раз до спальни. Но я прощалась у подъезда, разрешая максимум поцелуй в щечку, и поднималась к себе одна. Нет, были, конечно, инциденты – и за руки хватали, и настаивали, и угрожали, намереваясь довести дело до моей кровати. Но легкий удар током моментально отбивал все желание. Какое тут может быть желание, если лежишь ночью на тротуаре в конвульсиях?

Я не боялась использовать свою способность пускать электрический ток, и не чувствовала себя виноватой – я не обязана ложиться в постель с первым встречным, и если мужчина не понимал этого, то получал по заслугам. Я научилась пускать электрический импульс дозировано, чтобы не покалечить или, не дай Бог, не убить. Поэтому и не жалела. Я была уверена в себе. Впервые за долгое время.

Мне нравилось мужское внимание, и только. Я не собиралась заводить серьезные отношения. При одной такой мысли перед глазами встает спальня Андрея, и он с рыжей девицей на нашей кровати. Никогда не смогу его простить. Никогда не смогу поверить мужчине. Даже Стефану. Особенно Стефану.

Мысли так и крутятся вокруг его персоны. Я пытаюсь отвлечься, но каждого мужчину непроизвольно сравниваю с ним. Я больше никогда его не увижу.