История Церкви. Вторая ступень. История

Почти через две тысячи лет эти строки могут казаться либо отчаянной попыткой понравиться сильной власти и прекратить гонения, либо подхалимством. Но на самом деле это лишь проявление чувства ответственности за судьбы Церкви.

Тертуллиан и другие апологеты понимали, что христианство не может завоевать мир как подпольная секта, как несколько десятков или сотен разрозненных общин, как сообщество людей, ждущих лишь скорой смерти и конца света. Христианство могло выжить, лишь став Вселенской Церковью, чей голос слышен во всех уголках империи. Для этого новой религии нужен был союз с Римом, нужна возможность свободно исповедовать свою веру.

Христиане говорили о своей лояльности и хотели, чтобы власть была веротерпимой и соблюдала принципы римской цивилизации с ее полирелигиозностью.

Это не означает, что христиане были патриотами в римском понимании этого слова. Для римлян Вечный город и Отчизна были высшими ценностями, за которые можно было отдавать жизнь. Последователи же новой веры все время напоминали, что земная слава мимолетна, что страны и города могут разрушаться и умирать, подобно людям. Есть лишь одна высшая ценность, один источник всего существующего в мире – Христос.

Однако христоцентричность не мешала авторам апологий понимать значение римской цивилизации и власти и пользоваться ими для распространения Евангелия. Христиане предлагали императорам заключить «договор о ненападении», при котором они обещали трудиться на благо Рима, если последний не будет ограничивать их религиозных свобод.

Наиболее ярко это выразил автор «Рассказа о святом Христомее». Он повествует о чудесном преображении варвара-людоеда Христомея – «ростом… в шесть локтей» (от двух до трех метров. – А.З.), лицо его «было диким, глаза горели, как огненные лампады, зубы свешивались изо рта, словно у дикого кабана, ногти на руках были кривыми, как серпы, а на ногах – будто у крупного льва. Он выглядел так, что, увидав его лицо, невозможно было остаться в живых»30 – в цивилизованного человека и доброго христианина.

По молитве апостола Андрея Христомей становится кротким, но затем к нему вновь возвращается природная дикость, и он защищает христиан на арене цирка от диких зверей, после чего снова превращается в разумное и спокойное существо.

Идея о том, что христианство укрощает суровые нравы и улучшает человеческую природу, стала одним из любимых тезисов апологетов и проповедников и позволила в конце концов расположить к себе сердце одного из римских императоров – Константина Великого. Впрочем, не будем забегать вперед, а скажем еще несколько слов о значении апологетов для истории Церкви.

Иустин Философ, Тертуллиан и их младший современник – Ориген сделали очень многое для того, чтобы язычники перестали смотреть на христиан как на страшных сектантов, людей невежественных и несчастных.

Ориген, родившийся около 185 года в Александрии, был одним из блестящих умов своего времени. Он преподавал философию, теологию, диалектику, физику, математику, геометрию, астрономию, стал основоположником библейской текстологии и заложил первые основы современной филологии. В этом богослове и ученом многие образованные христиане и язычники видели человека, воплотившего в себе лучшие достижения античной философии и науки и христианской аскетики.

Христианские апологеты продолжили дело мучеников и засвидетельствовали своими текстами истину новой веры и лояльность ее последователей государству. Все это позволит Церкви очень скоро придумать формы проповеди и собственного устройства, остающиеся эффективными до наших дней. Но об этом мы поговорим в следующей главе.

Глава 6

Зачем нужны епископы, или Пара слов о православной иерархии

Знаете ли вы о том, что апостольскими преемниками были… «надзиратели»? Так с греческого языка на русский можно перевести слово «епископ».

После Воскресения Христова апостолы отправились на проповедь новой веры, их успешные труды часто завершались основанием новой общины. Ученики Христовы отправлялись дальше, а для местных христиан оставляли человека, который мог бы научить их основам веры, проводить регулярные собрания, заботиться о бедных и больных членах общины, то есть был бы одновременно наставником и администратором. Кроме того, нужны были люди, которые отвечали за братские трапезы, за хозяйство. В результате у христиан возникают разные служения и церковная иерархия.

В Деяниях апостольских рассказывается о том, как появились диаконы31. Апостолы понимали, что не могут одни справиться со всеми нуждами, и предложили христианам выбрать служителей (так с греческого языка переводится слово «диакон»). В Древней Церкви эти люди помогали священникам и епископам. Они приносили Причастие больным единоверцам, заботились о порядке во время собраний, о том, чтобы люди просто могли попить и поесть.

Вскоре христиан стало еще больше: в крупных городах появлялось по нескольку общин, по всему Средиземноморью возникали церкви, и апостолам нужны были помощники, которые бы следили за порядком, разрешали споры между христианами и заботились бы о проповеди. Так появилось служение епископов.

Но число христиан все увеличивалось, и вот уже епископы не могли возглавлять все собрания верующих в одном городе или области. Появились священники (иереи, пресвитеры), представляющие епископа в конкретной общине (сейчас бы мы сказали «в храме»). Так возникает иерархия из трех степеней священства: диаконы – священники – епископы.

К слову, в Древней Церкви епископы могли быть женаты. Апостол Павел в Первом послании к Тимофею перечисляет качества достойного кандидата в архиереи (еще одно наименование епископа): епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен, честен, страннолюбив, учителен, не пьяница, не бийца (драчун. – А.З.), не сварлив, не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив, хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякою честностью; ибо, кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией? (1 Тим. 3: 2–5).

Столь высокие требования объяснялись важностью фигуры епископа: преемник апостолов, он был гарантией исторического существования Церкви. Лишь архиереи могли рукополагать новых епископов и священников. Чем старше становилась Церковь, тем больше была в ней роль епископов: они участвовали в Соборах и имели решающий голос в вопросах вероучения, во время гонений архиереи часто становились мучениками, они распоряжались церковным имуществом и выполняли множество административных функций, без которых Церковь не могла бы развиваться и расти.

Конечно, среди епископов были люди недостойные и даже еретики, но все равно фигура архиерея была и остается очень важной для христиан. В конце I – начале II века Игнатий Богоносец в одном из своих посланий призывает священников и диаконов согласовывать свои действия с мнением архиерея и хранить единство Церкви. Более того, он отказывает тем, кто не признает епископа, в праве быть христианином32.

Такая строгость была для новой религии почти единственным способом выживания. Христианами становились разные люди, одни впадали в ересь, другие – в раскол, а третьи просто пользовались популярностью веры в своих интересах. Епископ защищал свою паству от таких лжеучителей, и Церковь была ему за это благодарна, приняв ряд административных правил для сохранения своего единства. Вот они в несколько упрощенном виде.

В каждом городе существует только одна епископская кафедра (не может быть одновременно двух епископов с титулом «московский», «киевский» или «иерусалимский».) Священники и епископы одной области подчинялись митрополиту и без его согласия не могли принимать каких-то важных решений. Епископы одного региона или страны выбирали из своей среды первого епископа (Патриарха, митрополита, Папу, архиепископа), который отвечал перед Богом за Поместную Церковь.

Сщмч. Игнатий Богоносец.

Фреска. Монастырь Высокие Дечаны. Косово. Сербия. XIV в.

На территории епархии (крупного города или области) мог быть один главный архиерей и несколько его помощников – викариев. Все остальные клирики (диаконы и священники) не могли без разрешения епископа переходить из одного города в другой или служить в разных храмах. Священник из одной епархии не мог служить на территории другой без письменного разрешения от архиерея.

Но и епископы тоже зависели от священников и мирян.

В Древней Церкви архиерея выбирали верующие. Часто это приводило к ожесточенным спорам – христиане делились на партии и поддерживали своего кандидата всеми возможными способами. Римский историк IV века Аммиан Марцеллин описывает преступления толпы при выборах Папы33.

Иногда лишь чудо спасало город от кровопролития. В 374 году в Медиолане (Милане) христиане никак не могли избрать епископа. Дело шло к драке, и тогда для успокоения верующих в храм пришел префект по имени Амвросий. В городе его очень любили за справедливость. Он поднялся на кафедру и сказал несколько слов о мире и согласии. В наступившей тишине раздался детский голос: «Амвросий – епископ!» Все присутствующие в базилике с этим согласились, и Амвросий был избран епископом, будучи на тот момент даже некрещеным человеком.

Еще сложнее было выбрать Патриарха. Для этого открывался церковный Собор, в котором участвовали епископы, священники, диаконы и миряне. Иногда в этот процесс вмешивались и представители светской власти. Предстоятеля Церкви избирали большинством голосов, иногда по жребию. Историк Василий Болотов описывает уникальный способ выбора Патриарха у сиро-персидских несториан и у коптов. Позволим себе привести его описание:

«Они поступали таким образом. Из всех лиц, имевших право избрания, выбиралось 100 человек, из этих 100 – 50, из 50 – 25, из 25 – 10, из 10 – 3. Из этих трех выбирался особым способом один. Решение выбора предоставлялось Богу. Имя каждого писалось на особом билетике, на четвертом писалось имя Иисуса Христа. Потом билетики скатывались и полагались на престол. Совершалась литургия, и после нее посылали ребенка, от которого нельзя было ожидать коварства. Он выносил билетик, и если на нем было имя какого-либо кандидата, то он признавался избранным; если же было имя Христа, то это означало, что Христос по-прежнему остается Добрым Пастырем вдовствующей церкви и никто их трех кандидатов Ему не угоден. Так это повторялось другой и третий раз, пока выбор не падал на одно определенное лицо»34.

О том, насколько разными могли быть кандидаты на епископское служение в Древней Церкви, рассказывает письмо святителя Афанасия Великого к Драконтию. Этот отрывок показывает, что уже в первой половине IV века в Церкви возникли споры о том, должен ли епископ избираться из монахов. Святой Афанасий отмечает, что главное – не происхождение кандидата, не его принадлежность к той или иной церковной группе, а его дела и поступки. Некоторые архиереи не жили в монастыре долгое время, а становились иноками лишь на краткий срок перед хиротонией. В Русской Православной Церкви епископ – обязательно монах, но многие достойные архиереи стали иноками в зрелом возрасте, после того, как их супруга умерла, а дети – выросли.

Впрочем, вернемся к разговору о православной иерархии. Важность епископства в Православной и Католической Церквах определяется понятием апостольского преемства. Христиане второго и третьего поколений, не будучи очевидцами земной жизни Христа и апостолов, бережно хранили предания о том, что их епископ был рукоположен апостолом или его ближайшим учеником. Списки епископов Поместных Церквей, отражающие непрерывавшуюся цепочку хиротоний от апостольских времен, можно найти в «Церковной истории» Евсевия Памфила35. Иногда в них обнаруживаются лакуны и неясности, но сама идея епископской преемственности – одна из важнейших для Церкви. Цепочку архиерейских хиротоний предстоятелей древнейших Церквей (Римской, Константинопольской, Иерусалимской, Антиохийской и Александрийской) теоретически можно проследить до наших дней. Все существующие ныне Поместные Православные Церкви сохранили эту апостольскую преемственность, а вот у еретиков и раскольников она прервана. Почему же столь значима для Церкви правильная епископская иерархия?

Для верующего человека очень важны таинства: Крещение, Евхаристия, Венчание, Исповедь, таинство Священства. Важны храмы и священники, которые в них служат. Но ни появление новых церквей, ни поставление на служение иереев, которые могли бы совершать таинства: возглавлять литургию, венчать, крестить, – невозможно без епископов. Апостольские правила и каноны Вселенских и Поместных Соборов говорят, что нового епископа должны рукополагать не менее трех архиереев.

В истории той или иной Поместной Церкви не раз были ситуации, когда число архиереев уменьшалось катастрофически (так, в Русской Православной Церкви накануне Великой Отечественной войны всего четыре епископа оставались на свободе), но православная иерархия как таковая сохранилась до сих пор.

Напоследок скажем несколько слов о сакральности епископского сана и о том, возможно ли, чтобы архиерей совершал ошибки, приносящие вред Церкви. Уже упоминаемый нами Игнатий Богоносец прямо сравнивает архиерея со Христом, говоря, что «всякого, кого посылает домовладыка для управления своим домом, нам должно принимать так же, как самого пославшего. Поэтому ясно, что и на епископа должно смотреть как на Самого Господа»36. Метафора эта может показаться чересчур смелой, но она лишь свидетельствует об уважении к архиерею и восходит к словам Христа апостолу Петру о камне, на котором воздвигнется Церковь (см.: Мф. 16: 18), и о том, что принимающий апостолов принимает самого Христа (см.: Ин. 13: 20).

Жизнь, конечно, сложнее красивых схем. Впереди будет и спор о статусе римского епископа, и ситуация, когда монах и богослов, преподобный Максим Исповедник, будет обличать самого Патриарха Константинопольского… Но апостолы и их ученики предусмотрели подобные ситуации: священники могли обращаться с жалобой на епископа к Патриарху, в церковный суд, к участникам Вселенского или Поместного Собора. И в истории мы знаем немало случаев, когда в результате такого суда архиерея лишали кафедры или даже сана. Иногда, как в случае со святителем Иоанном Златоустом или Патриархом Никоном, такой приговор был несправедлив, и Церковь признавала свои ошибки. В земной Церкви, как писал Антон Владимирович Карташев, не бывает безукоризненных формул, которые сами по себе гарантируют правильность решений. Так что епископ как человек мог ошибаться, Собор архиереев мог на какое-то время посчитать ересь православным вероучением, а Православие – ересью, но в конечном итоге время и Бог все расставляли по своим местам. Впрочем, об этом мы подробнее поговорим в главе, посвященной Вселенским Соборам.

Глава 7

Константин Великий: человек, изменивший мир

В марте 313 года в Милане два августа – Константин и Лициний – приняли исторический документ, в первых строках которого говорилось о прекращении гонений на христиан и о том, что «никому не запрещается свободно избирать и соблюдать христианскую веру и каждому даруется свобода обратить свою мысль к той вере, которая, по его мнению, ему подходит, дабы Божество ниспосылало нам во всех случаях скорую помощь и всякое благо»37.

Совсем недавно, в 303 году, император Диоклетиан развязал жесточайшее гонение на Церковь. Многие верующие погибли или были жестоко изувечены. Но Миланский эдикт открыл начало новой эпохи: впервые за долгое время на большей части территории Римской империи прекратилось преследование христиан, составлявших заметную часть ее населения.

В чем же причина этой революции? Почему одни считают Константина Великого циничным прагматиком, а другие – христианином и защитником новой веры? Попробуем разобраться.

Свою молодость будущий император провел рядом с Диоклетианом. Константин был сыном Констанция Хлора – одного из четырех соправителей Римской империи. В 293 году Диоклетиан разделил свою империю на части и выбрал себе трех помощников, одним из которых и был отец Константина Великого.

Сам же Константин всю юность провел в Никомидии – небольшом городе в окрестностях Константинополя, который в тот момент назвался Визáнтием. Современники отмечают красоту Константина, его храбрость и умение отлично держаться на лошади, а также талант к дипломатии. Все эти качества пригодились ему в долгой борьбе за власть, которую он вел с перерывами всю первую четверть IV века.

В 306 году Константин, обманув наемных убийц, спешит в Британию к своему престарелому отцу. Констанций Хлор вскоре умирает на руках сына, оставив по себе добрую память (в Британии практически не было гонений на христиан, подданные не облагались непомерными налогами). Евсевий Кесарийский в своем труде «Жизнь Константина» рассказывает о щедрости Констанция Хлора. Посланники Диоклетиана упрекнули его в том, что он собирает мало налогов для Рима, тогда правитель Британии собирает своих подданных и просит их доказать «свободную преданность василевсу» добровольным пожертвованием. Казна быстро наполняется, и Констанций Хлор просит посланцев передать Диоклетиану то, что они увидели38.

Фрагмент капитолийского колосса (статуи императора Константина). Рим

Здесь нужно сказать пару слов о самом Евсевии и его творениях. Он был епископом Кесарии Палестинской, участником I Вселенского Собора, доверенным лицом Константина Великого, тонким дипломатом и первым историком Церкви. Для любителей прошлого интересны два его сочинения – «Церковная история» и «Жизнь Константина». Первое рассказывает об истории христиан от момента основания новой религии до 324 года. Второе представляет собой большое хвалебное жизнеописание императора Константина, построенное по образцу античных биографий. Евсевий пристрастен: он не знакомит читателя с неприятными сторонами жизни своего героя. Однако «Жизнь Константина» до сих пор остается одним из главных источников, позволяющих приблизиться к пониманию личности императора.

Но вернемся к нашему герою. 25 июня 306 года армия провозглашает Константина августом. Но обстоятельства складываются так, что управлять Константин может лишь Британией. Ситуация меняется в 312 году, когда римские сенаторы просят Константина освободить Вечный город от тирана Максенция. Будущий защитник христианства собирает свои легионы и идет на Рим, где его с большим войском ждет противник. Решающая битва произойдет у Мильвийского моста. Незадолго до этого во время молитвы богам Константин наблюдает странное явление на небе – «составившееся из света» и «лежавшее на солнце» знамение Креста; на кресте была надпись: «Сим побеждай!»39. Той же ночью Константин видит во сне Христа, Который повелевает ему сделать особое знамя для своих воинов (описание этого штандарта также есть у Евсевия40). Послушавшись повеления, Константин в итоге выигрывает свою очередную битву за власть. Новый император торжественно входит в Рим, а в марте 313 года на свет появляется Миланский эдикт.

До сих пор историки спорят о причинах его появления. Самая распространенная версия приписывает Константину желание опереться на Церковь в борьбе за власть и объединение империи. У этой гипотезы есть свои изъяны. К началу IV века христиан в Римской империи по самым оптимистичным прогнозам было не больше 15%. Большинство подданных было равнодушно к религии и почитало римских богов скорее по привычке. Если отбросить предположение, что Константин Великий обладал гениальным даром предвидения, то Миланский эдикт можно рассматривать в целом как способ умиротворения всех жителей империи с помощью провозглашения принципа полной религиозной свободы. Свидетельства этому есть и в самом документе, где говорится, что отныне каждый волен «свободно, по своему желанию избирать себе веру», что вполне «соответствует нашему мирному времени (…) так определено нами, дабы не казалось, будто мы умаляем достоинство какой-либо веры»41.

Вряд ли можно согласиться и с Евсевием Кесарийским, считавшим, что в 313 году Константин уже фактически был христианином. Вероятнее всего, император заинтересовался христианской религией после своего видéния.

Тем не менее значение Миланского эдикта невозможно переоценить. Впервые христиане получили от светской власти юридическое право на существование; Церкви возвращалось имущество и храмы, отобранные в годы гонений. Мечта раннехристианских апологетов сбылась: последователи новой веры теперь были полноправными гражданами своей страны. Но за все приходится платить.

Константин Великий иногда вмешивался в дела Церкви или выступал арбитром по богословским вопросам, император мечтал, чтобы все его подданные были объединены одной верой. Впрочем, это желание василевса сыграло в пользу Церкви: именно стараниями Константина Великого на 1 Вселенском Соборе (325 г.) в Символ веры было внесено слово «Единосущный», что позволило православным иерархам поставить надежный заслон против ереси пресвитера Ария, считавшего, что Бог Сын не равен (не единосущен) Богу Отцу. Отдельные42 же промахи первого византийского императора в церковно-государственной политике не могут перечеркнуть тот факт, что именно Константин Великий даровал христианам возможность свободно исповедовать свою веру.

Нам осталось рассказать лишь о крещении основателя Византийской империи.

В IV веке многие люди откладывали совершение таинства Крещения почти до самой смерти. Они знали, что в нем человеку подается прощение всех ранее совершенных грехов, и это часто было причиной промедления. Не стал исключением и Константин Великий. В 337 году больной император просит отвезти себя в Никомéдию и там принимает Крещение. Евсевий Кесарийский сохранил для нас несколько идеализированный монолог Константина, произнесенный перед совершением таинства:

«Пришло то желанное время, которого я давно жажду и о котором молюсь как о времени спасения в Боге. Пора и нам принять печать бессмертия, приобщиться спасительной благодати. Я думал сделать это в водах реки Иордан, где во образ нам, как повествуется, принял Крещение Сам Спаситель; но Бог, ведающий полезное, удостаивает меня этого здесь. Итак, не станем более колебаться, ибо если Господу жизни и смерти угодно будет и продлить мое существование, если однажды определено, чтобы отныне я присоединился к народу Божиему и, как член Церкви, участвовал в молитвах вместе со всеми, то через это я подчиню себя правилам жизни, сообразным с волей Божией»43.

Константин Великий, несомненно, изменил судьбу мировой истории. Он был достаточно мудр и решителен, чтобы в молодости принять совет Христа, который обеспечил ему победу. Он искренне считал, что в обязанности императора входит забота о единстве Церкви. Своими действиями он продлил жизнь восточной части Римской империи больше чем на тысячу лет и открыл непростую, но очень важную для Церкви эпоху богословских споров и Вселенских Соборов.

Константин Великий почитается христианами как святой, в чине равноапостольных. Без Миланского эдикта, без обращения этого императора в христианство Церковь могла бы так и остаться гонимой, а христиане не стали бы равноправными гражданами Римской империи. Совсем скоро святитель Амвросий Медиоланский убедит императора Феодосия Великого сделать новый шаг в сторону Церкви… Но об этом речь пойдет в следующей главе.

Глава 8

Амвросий Медиоланский: новатор, заложивший традиции Церкви44

Вторая половина IV века. Христианство активно распространяется в границах Римской империи и за ее пределами. Только что завершилась неуклюжая попытка Юлиана Отступника возродить язычество, а во втором по значению городе в западной части империи – Медиолане – вот-вот вспыхнут кровопролитные споры… Предотвратить беду спешит второй по значимости человек после императора – префект Северной Италии по имени Амвросий.

Он родился около 340 года, а умер в 397-м, прожив всего 57 лет, но за эти годы святой епископ смог изменить и Церковь, и империю. В молодости он был адвокатом, а затем стал префектом. Его резиденция находилась в Медиолане (нынешний Милан). На посту префекта Амвросий отличался справедливостью и строгим соблюдением законов, а потому в 374 году его назначили арбитром в споре между арианами и православными по поводу избрания нового епископа Медиолана.

Амвросий без охраны входит в базилику, поднимается на кафедру, призывает сограждан к порядку и… вскоре принимает Крещение и сам становится епископом Медиоланским. Под этим именем он и войдет в историю Церкви.

Несколько лет после 374 года Амвросий усердно учится: изучает Священное Писание и отцов Церкви, а затем начинает говорить проповеди, в которых сравнивает библейские тексты с сокровищами римской и греческой философии, литературы и истории. По мнению многих исследователей, делает он это не для того, чтобы римляне убедились в правоте нового учения: Амвросий хочет остановить процесс разрушения римской цивилизации и убедить христиан не чуждаться богатства, заложенного в античной культуре.