Друг моего брата

Они все ещё шокировано смотрели на меня, но вещи снимать начали. Марат бросил мне свою толстовку и отвернулся, оставшись лишь в чёрной майке. А я поняла, что была слишком строга к его фигуре. Парень был очень худым, да, но в то же время жилистым и спортивным, и несмотря на чисто славянскую внешность, телосложением напоминал азиатских актеров боевиков.

Дарья сняла грязную блузку и скомкав ее, бросила в урну.

– Вау, – не удержалась я, глядя на ее кружевной бюстгальтер и то что в нем находилось. Кажется, я начинаю понимать что Алекс в ней нашёл.

Дарья улыбнулась и даже подмигнула мне:

– Ответное вау!

Мы засмеялись и тут раздался ставший вдруг глухим голос Марата:

– Дамы, если вы сейчас начнете целоваться, ну или хотя бы потрогаете друг друга, хоть минутку, мой мазератти ваш.

– Придурок, – беззлобно сказала Дарья, а я поспешила поскорее надеть его толстовку, догадавшись, что несмотря на то что он отвернулся, в зеркало ему открывался отличный вид на наши прелести.

– Я серьезно, – не унимался парень. – У меня незакрытый гештальт! Клянусь вам, самое первое порно в моей жизни начиналось точно так же: школьная раздевалка, две любопытные красотки…

Мы с Дарьей одновременно закатили глаза и она попросила:

– Замолкни, пожалуйста, – и повернувшись ко мне, спросила:

– Так, теперь когда твоя одежда на мне и у тебя уже нет шанса передумать, я все-таки спрошу: зачем тебе это? Мы ведь едва знакомы!

– Алекс, – честно сказала я, понимая, что даже если бы у меня не было необходимости втереться в доверие к Марату, я бы все равно предложила ей свою блузку. – Так что можешь оставить слова благодарности для него, ему будет приятно. Он бы меня не простил если бы я просто прошла мимо.

– Спасибо, – сказала она серьезным тоном.

– Не хочется прерывать столь трогательный момент, – подал голос Марат, – но до конференции у тебя две минуты.

Дарья выругалась и рванула к выходу. Марат мне весело подмигнул и спросил:

– Ну что, принцесса, готова к выходу? Или просидишь здесь всю большую перемену, чтобы как можно меньше людей увидели тебя в этом «убожестве»?

– Только не говори, что это твоя любимая толстовка и назвав ее убожеством, я задела твои чувства. И нет, отсиживаться здесь я не собираюсь, я же говорила, что мне уже нечего терять.

– Тогда прошу, – он распахнул передо мной дверь и мы шагнули в переполненный коридор. Видимо, ему показалось недостаточным того факта, что мы вышли из женского туалета, поэтому он положил свою руку мне на плечо и так в обнимку мы и направились в столовую.

– Охренеть! Мне кажется, Дарья зря переживала насчёт своей блузки, она бы могла сейчас голышом идти за нами и никто бы не заметил. Каково это быть тобой, девочка-популярность?

– Думаешь, это только моя заслуга? Часто ты разгуливаешь по универу с девицами в своей одежде?

– Туше, – засмеялся он. – Ещё раз спасибо, принцесса. Если тебе когда-нибудь что-то понадобится от меня, не стесняйся.

– А сильно моветоном будет, если я прям сразу сейчас попрошу?

Марат удивленно вскинул брови:

– Жги, принцесса.

– Я слышала, у тебя на днях намечается вечеринка.

Мы зашли в столовую и я кожей почувствовала как все взгляды оказались прикованы к нам.

– Хочешь приглашение? Не вопрос, можешь подружку взять, особенно если она такая же красотка как ты. – Он бегло прошелся взглядом по занятым столам, в его глазах мелькнула озорная искра и он весело предложил: – Могу даже на колени встать, нам ведь и правда уже нечего терять! Ох, этот день становится все интереснее и интереснее.

И с этими словами он реально плюхнулся на одно колено посреди кафетерия и довольно громко зачитал мне приглашение на свою вечеринку.

А я вдруг подумала, что ещё месяц назад, я бы умерла на месте от такой клоунады, а сейчас вполне искренне смеялась и даже не думала что обо мне подумают окружающие.

Он вскочил с колен и обращаясь к нашей многочисленной публике, радостно объявил: – Ура! Она сказала да!!

Честно говоря, я рассчитывала, что мы пообедаем вместе и мне удастся незаметно расспросить его о пропавших девушках, но сразу после этого Марат помахал мне рукой и вышел из столовой. Разочарованная, я направилась к столику, за которым уже сидел Алекс с друзьями, вся компания взирала на меня с открытыми ртами. Да и не только они – оглядевшись, я поняла, что сегодня любопытных взглядов еще больше, чем обычно. Но, надо признаться, не все смотрели на меня с любопытством. Алиса, судя по всему, пыталась испепелить меня взглядом и ничуть не скрывала свое раздражение.

– Что это было? – первым в себя пришел Булавин.

– Именно! – процедила Алиса. – Что это было, Полина?

– Это была я, спасающая честь Дарьи. В знак благодарности можешь поделиться со мной обедом, – сообщила я другу, нагло стащив с его круассан и повернувшись к Алисе поспешила добавить: – На честь Марата я не посягала, честное слово.

– Причем здесь Дарья? – удивился Алекс, а Алиса вздрогнула и даже немного вжалась в свой стул.

– Ты чего? – уставилась я на нее.

Алиса промолчала, а Алекс теперь буравил взглядом нас по очереди дожидаясь ответа. Я вкратце рассказала что произошло в уборной и Богдан разочарованно вздохнул:

– Эх, я уже успел представить себе гораздо более интересную историю.

– Прости, что разочаровала, – улыбнулась я.

А вот Алексу было не до смеха, он продолжал сверлить взглядом Алису и, наконец, произнес:

– Это твоих рук дело? Ты облила ее кофе?

От его голоса по коже пробежал холодок и я начала всерьез переживать за девушку. Булавин всегда производил впечатление беззаботного парня, такого себе золотого мальчика, который подбирает бездомных котиков и помогает обездоленным. Мало кто знал на что он способен в гневе, а сейчас он именно в нем и прибывал.

– Я, кажется, говорил тебе оставить ее в покое, – отчеканил он.

– А я говорила ей оставить в покое Марата.

– Ты прекрасно знаешь, что Марат просто с тобой играет. Раньше тебя все устраивало.

– С Дарьей все по-другому, ему не пофиг, Алекс! – по ее щеке покатилась слеза. – На всех остальных ему всегда было наплевать, я знала, что они часть игры. Ты можешь сколько угодно внушать себе, что они друзья, но ты их не видел сегодня! Ты не видел как он ее обнимал!

Если это и было новостью для друга, он виду не подал, а стойко продолжил защищать честь Дарьи:

– Алиса, я сейчас повторю в последний раз: оставь ее в покое. Даже не приближайся к ней, поняла?

– Иди к черту, Булавин! – Алиса поднялась и сделала попытку уйти, но Алекс схватил ее за руку и процедил:

– Ты никуда не уйдешь пока я не услышу что ты меня поняла.

– Успокойся, придурок. Я тебя поняла, я не буду приближаться к твоей драгоценной Дарье. Только давай сразу договоримся, никаких рыданий на моем плече, когда до тебя наконец дойдет, что они не просто друзья.

– Договорились, – пообещал Алекс и отпустил ее руку.

Глава 38

Вскоре прозвенел звонок и Богдан с Аленой тоже заспешили на пары. Я же решила прогулять и остаться с другом.

– Я не знаю о каких объятиях говорила Алиса, но они не выглядели парой. Ему определенно на Дарью не наплевать, тут она права, но…

– Я знаю, – сказал Булавин гораздо спокойнее. – Но Марат все равно мудак, что втянул ее в это. Он прекрасно знал как отреагирует Алиса.

– Что между ними, вообще, происходит? Я в курсе, что там какая-то давняя история, но что за игра?

– Не спрашивай, – мрачно ответил друг и закатил глаза. – Они раньше встречались, потом Алиса его бросила, вроде как после того как его отец разорился, но сама видишь, чувства еще остались, хоть и проявляет она их очень странным образом. Что там Марат чувствует я без понятия, особенно если учесть, что он меняет баб как перчатки, но к Алисе никого близко не подпускает, хотя и сам вроде как не особо претендует на ее постель. Короче, не отношения, а готовый сценарий мексиканского сериала…

Столовая постепенно опустела, народ разошелся по парам, остались только мы с Алексом и компания пятикурсников за столом у окна. Не успела я порадоваться, что Максим и Глеб не в их числе, как они, словно двое из ларца показались у нашего столика.

Я закрыла лицо ладонями, в надежде, что они пройдут мимо, но кажется, лимит везения на сегодня я уже исчерпала.

– То есть, это правда…, – угрюмо сказал брат разглядывая мой наряд. – Мои поздравления, ты добилась своего. Могу я спросить как или мне лучше не знать?

– Лучше не знать, – я выдала ему свою лучшую улыбку.

– Полина. Как. На. Тебе, Оказалась. Его. Одежда? – спросил Урицкий, чеканя каждое слово. И я вдруг поняла, что он злится. Не просто злится… Наши глаза встретились и я с удивлением обнаружила в его взгляде обиду или даже боль. Он что, реально думает, что я переспала со Скалаевым ради приглашения на тусовку? Ну или как минимум зажималась и он в порыве страсти оторвал пуговицы с моей блузки и как истинный джентльмен, отдал мне свою одежду. Нет, ну действительно, чего еще от меня ожидать?

Не знаю почему, но мне вдруг захотелось рассказать им правду, хотя по идее их мнение о себе меня уже давно не волновало.

Остается только догадываться какие картины они успели нарисовать в своем воображении, потому что оба вздохнули с облегчением и Урицкий, наконец, разжал кулаки, которые до этого сжимал так, что побелели костяшки.

– Каковы мои шансы отговорить тебя идти завтра на “Фабрику”? – поинтересовался брат, кажется, заранее зная ответ. Урицкий точно знал, поэтому лишь вздохнул и протянул:

– Не переживай, я присмотрю за ней.

– Это вовсе необязательно, я пойду с Алексом.

– Ты уже ходила в клуб с Алексом, напомнить тебе чем это закончилось?

Я вспыхнула вспомнив лифт, а Глеб поспешно добавил:

– Я не это имел ввиду, я говорил о террасе и том придурке.

Максим удивленно перевел взгляд с друга на меня, но вопросов не задавал.

– Можешь не волноваться, на этот раз никаких красных платьев, – успокоила я его.

– Можно подумать, проблема была только в нем, – пробормотал Урицкий.

– Ладно, мне нужно успеть хотя бы к концу конференции, – сообщил брат, – но перед этим мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

На конференцию? Это та, на которую так торопилась Дарья? Брату-то зачем встреча с потенциальными работодателями если он будет работать в фирме отца? Язык жгло от желания задать все эти вопросы, но я сдержалась. Макс давно дал мне понять, что не желает видеть меня в своей жизни, а значит и мне должно быть все равно.

– Можешь говорить здесь, у меня нет секретов от Алекса. Но сразу предупреждаю, если это касается очередного жениха, то я за себя не ручаюсь, будь готов, что содержимое этого подноса полетит в тебя.

– Это не касается женихов, это касается последствий.

При этих словах, у меня земля ушла из под ног и я порадовалась, что сидела. Отец реально подослал его чтобы запугать меня еще больше? Может братец сейчас предложит мне выбор: добровольно ехать с ним в какую-нибудь навороченную клинику для реабилитации или ждать когда меня под белы рученьки выведут санитары? Хотя нет, отец на такую показуху никогда не пойдет, он позаботится о том, чтобы об этом никто не узнал.

Лицо, еще минуту назад, пылающее как от пожара, сейчас, наверняка побелело, по-крайней мере я чувствовала как от него отлила кровь. Алекс с тревогой посмотрел на меня, а Урицкий, о присутствии которого я каким-то образом умудрилась забыть, непонимающе уставился на нас.

– Как хочешь, – пожал плечами брат и вытащил из своего рюкзака пачку денег. – На первое время тебе должно хватить. – Стопка пятитысячных купюр приземлилась на стол передо мной и я перевела вопросительный взгляд на брата.

– Предлагаешь мне бежать из города? Все настолько серьезно?

– Что? – теперь настал черед Максима взирать на меня с недоумением. – Причем тут побег?

– Я думала ты хочешь помочь мне скрыться от отца, – ответила я. – Если дело не в этом, то нахрена мне твои деньги?

– Чтобы было на что жить. Зачем тебе бежать от отца? Он сделал свой ход и теперь ждет когда ты сама прибежишь к нему.

– Какой ход? – Меня, кажется, начало трясти. Он реально записал меня на реабилитацию, это не шутки…

– Полина, хватит валять дурака. Отец лишил тебя денег, я тебе их даю, что тут непонятного?

– Что? – Я всерьез начала опасаться, что мои глаза от удивления вывалятся из глазниц и через мгновение, когда до меня дошел смысл его слов, я почувствовала как где-то внутри зарождается смех и выплескивается из меня, словно цунами. Все напряжение, которое сковывало меня последние пару дней после разговора с отцом, испарилось и я не могла скрыть облегчения. Да, собственно и не хотела. Я продолжала хохотать и заикаясь пробормотала:

– Я боялась… Господи, он действительно всего лишь лишил меня денег?

– А ты не заметила, что твои карты уже второй день заблокированы?

– Не знаю… нет, – я попыталась вспомнить когда в последний раз платила за что-то. Вчера в столовой оплата не прошла, но я подумала, что дело в вечно неисправном терминале. Вечером, когда я подошла к администратору оплатить сессию с психотерапевтом, выяснилось, что Алекс произвел оплату заранее, а потом в кафе платил Урицкий.

– Выходит, зря он на меня наговаривал, не так много я и трачу, – сказала я уже спокойнее и придвинула пачку купюр обратно Максиму. – Твои деньги мне тоже не нужны, тем более, по сути они все равно принадлежат отцу.

– Полина, сейчас не время показывать гордость. На что ты жить собралась?

– Найду работу, – пожала я плечами. Конечно, я прекрасно понимала, что в ближайшее время моя жизнь круто изменится и прежней уже не будет. Возможно, случись этот разговор год назад, окна университетской столовой содрогались бы от моих рыданий, а не от смеха. Но сейчас мне это, действительно, казалось мелочью. “Мне не грозит психушка”, – как мантру повторяла я мысленно, – “мне не грозит психушка”.

– Серьезно? Какую, интересно? – голос брата отвлек меня от внутреннего ликования.

– Еще не знаю, но уверяю тебя, для того чтобы я взяла его деньги, мне как минимум должны отказать в должности уборщицы все конторы города. И даже после этого всегда остается панель, – мои губы расплылись в широкой улыбке.

– Какая панель с твоими данными? – встрял Алекс, – как минимум – эскорт.

– Спасибо, друг!

– Всегда пожалуйста, – улыбнулся он и подставил ладонь, чтобы я “отбила пять”.

– Полина, блин, я тебя не понимаю. Чему ты, мать твою, радуешься?

– Тому, что он всего лишь заблокировал мои карты, поверь мне, я готовилась к худшему.

– Что ты имеешь ввиду?

– Какая разница, – отмахнулась я.

– Чем он тебе угрожал? – спросил Урицкий, хранивший до этого молчание.

Я не стала отвечать и лишь махнула рукой:

– Вам, кажется, пора. Мне еще надо разослать резюме и составить пару объявлений для Авито о продаже…, – я перевела взгляд на свою руку, – скажем вот этих часов.

– Это и есть твой план? – вскинул брови Максим. – Распродавать украшения?

– А почему нет? – удивилась я. Честно говоря, меня всегда удивляло в фильмах, когда герои, теряя работу или доступ к своим счетам, как я, сразу начинали голодать. Я думаю, моих брюликов хватит как минимум на несколько месяцев беззаботной жизни, да и работу, я действительно, планировала найти. – Тем более, мне нужно всего лишь протянуть до лета. Если ты вдруг забыл, меня ожидает наследство от бабки. Не думала, что когда-нибудь буду испытывать к ней светлые чувства, но молодец старуха, что заставила меня ждать до 21 года.

– Что насчет учебы? – поинтересовался брат. – Ты хоть знаешь сколько стоит здесь обучение? Этот семестр оплачен, а вот следующий…

Об этом я, конечно, еще не успела подумать, но варианты все равно были:

– Возьму кредит. Или академ… ну или продам тачку накрайняк. Только подумать, что еще полчаса назад у меня была возможность заполучить “мазератти”…

– Это Скалаев, что ли расщедрился? – догадался Алекс. – Боюсь представить что он просил взамен.

– Зря боишься, готова поспорить, тебе бы понравилось, – усмехнулась я и подмигнула другу. – Мне всего лишь надо было поцеловать Дарью. Стоит ли уточнять, что эта великолепная идея посетила его когда мы с ней были в одном нижнем белье…

– Готов пополнить призовой фонд своей “бэхой”, – сказал Булавин мечтательно.

– Ставлю свой “мерс” туда же, – вдруг добавил Урицкий с насмешкой в глазах.

– И ты, Брут? – поинтересовался Максим и устало потер виски. – Я, конечно, понимаю, что преимущество не на моей стороне, но готов пожертвовать своей “ауди” лишь бы ты этого не делала.

– Можешь не переживать. Это будет моим запасным вариантом в промежутке между “отказали в должности уборщицы” и “эскортом”.

– Спасибо, – вполне искренне поблагодарил Максим и убрав деньги обратно в рюкзак, сказал: – Мне действительно пора.

Я не стала напоминать брату, что мы его, в принципе, изначально не задерживали, а вместо этого повернулась к Урицкому и улыбнулась:

– Не разочаровывай меня, пожалуйста, скажи, что тебе тоже куда-то надо.

Он не ответил, но за другом последовал, окинув меня напоследок холодной синевой своих глаз.

Глава 39

Алекс проводил взглядом удаляющихся парней и пробормотал:

– Богдан был прав, с твоим появлением жизнь в универе стала определенно интереснее.

– Боюсь представить куда бы я докатилась, если бы училась в этом корпусе с первого курса. Хотя, мы кажется выяснили, что во многом причиной моего занудства был Русеев.

– Ну да, Урицкий определенно на тебя лучше влияет, – усмехнулся Булавин и тем самым нарушил запретную тему.

– Эй, Урицкий на меня абсолютно никак не влияет. Мы с ним просто…, – я устало положила голову на ладони и заключила: – Я не уверена, что готова к этому разговору. Тем более, я вчера почти два часа об этом разговаривала с психологом.

– Ого, – присвистнул Булавин, – вот так… с места в карьер? Я думал на первом сеансе вы только к первым детским травмам подберетесь.

– С детскими травмами и так все ясно, – пожала я плечами, – а вот это… Я не знаю что между нами происходит. Точнее знаю, но не понимаю. Иногда мне кажется, что он все так же меня ненавидит, а потом он делает какую-то мелочь, проявляет заботу… да просто перестает быть мудаком хоть на пару минут и сердце сразу же пропускает удар. И в такие моменты я себя презираю еще больше чем его. Ненавижу за то как реагирую на него, ведь я его до сих пор не простила, я все также его ненавижу… Тогда какого хрена, Алекс?

– Он ведь так и не знает, что тогда произошло?

Я помотала головой, и вдруг вспомнив вчерашний разговор, горько усмехнулась.

– У него ни капли сомнения, что он тогда поступил правильно, но не поверишь, он готов признать, что я изменилась…

Булавин поперхнулся кексом и откашлявшись, заметил:

– По идее, в этот момент ты могла бы рассказать ему правду и наслаждаться его реакцией. Уверен, это бы стерло наглую ухмылку с его физиономии.

– Думаешь, он тоже изменился?

– Хочется в это верить, – пожал плечами друг. – Ему тогда было больно… и за себя, и за твою маму, которая ему была как родная, и за тебя. Ничего удивительного, что он так ухватился за шанс выместить всю свою обиду на тебе. Не думай что я его защищаю, нет. Урицкий мудак и будь моя воля, я бы его и близко к тебе не подпустил…

– Твои слова поразительно похожи на то, что мне вчера сказала психолог, – заметила я, теребя прядь своих волос. – Она считает, что я не спешу рассказывать Урицкому правду потому что на подсознательном уровне понимаю, что нынешний Глеб не сможет простить Глебу-тогдашнему свое поведение и решит, что недостоин меня. И самое ужасное, что я и сама понимаю, что еще как не достоин, но тем не менее, хочу растянуть то что между нами сейчас происходит на подольше… Это ужасно, да? То что я согласна перебиваться случайной близостью, боясь, что если поставлю на что-то большее, то потеряю и это?

– Нет, это не ужасно, – поспешно заверяет меня Алекс, – но даже если бы ты сделала что-то ужасное, я бы все равно был на твоей стороне. Я всегда буду на твоей стороне.

Булавин схватился за спинку моего стула и под аккомпанемент противного скрежета металлических ножек по кафелю притянул меня к себе. Я прислонилась к нему, моя голова оказалась на его груди и какое-то время мы просто сидели так, он меня обнимал, а я слушала ровный стук его сердца.

– Ты там спишь, что ли? – бесцеремонно поинтересовался друг.

– Прислушиваюсь к единственной стабильной вещи в своей жизни.

– Это ты сейчас стук моего сердца имеешь ввиду или урчание в животе из-за того, что кто-то сожрал весь мой обед?

Я подняла голову от его груди и с силой треснула ему по плечу.

– Ладно-ладно, прости, ложись обратно, – друг попытался снова притянуть меня к себе.

– Поздно, Булавин. Ты разрушил этот прекрасный момент. В любом случае, скоро конец пары, а я хочу поймать Алену, чтобы расспросить ее о Марате. Изначально я, конечно, планировала обратиться к Алисе, но что-то мне подсказывает, что после сегодняшних событий она меня пошлет.

– Она бы тебя и раньше послала, – сказал Алекс с уверенностью, – особенно если бы узнала, что ты его в чем-то подозреваешь. У них странные отношения, да… иногда кажется, что они готовы убить друг друга, причем наиболее мучительным способом, но на деле они глотку порвут друг за друга.

– Да поняла я, поняла… Надеюсь, Алена будет более сговорчивой.

К сожалению, моим надеждам на сговорчивость Алены не суждено было сбыться. Хотя, может если бы она была одна, то мне бы удалось ее разговорить, но из аудитории они вышли вместе с Алисой и на парковку тоже направились вдвоем.

Я уже почти смирилась с мыслью, что придется идти на “фабрику” вслепую, когда вспомнила о Диане. Они с Маратом однокурсники, а значит она должна знать хоть мало-мальские подробности о его жизни. Тем более, я обещала пригласить ее на “разбор гардероба”, почему бы не совместить приятное с полезным?

Глава 40

Диана заявилась ко мне через несколько часов с большой коробкой наперевес. Внутри были изумительные пирожные из моей любимой кондитерской.

– Это чтобы задобрить тебя и выманить побольше нарядов, – заговорщицки подмигнула она.

– Как быстро ты нашла ключ к моему сердцу, – я приняла коробку и поинтересовалась: – Чай или кофе?

Диана выбрала кофе и я отправила ее мыть руки, а сама направилась к кофемашине.

– Прикольная квартира, – заметила она. – И главное, близко к универу. А я каждое утро как минимум полчаса трачу на дорогу.

– Да, – согласилась я рассеянно, потому что вдруг подумала что понятия не имею сколько стоит арендная плата и когда ее надо вносить. Вполне возможно, что вскоре меня ждет переезд.

Диана, к счастью, смены моего настроения не заметила и продолжала с упоением рассказывать о предстоящем концерте.

– Подожди, – перебила я ее, осознав, что выступление состоится завтра. – То есть, ты на “фабрику” не пойдешь?

– Пойду. Туда все равно раньше 10 нет смысла соваться, я думаю, к 11 уже освобожусь, как раз веселье только начнется. А что? – Ее лицо виновато поникло, – Блин, если хочешь приглашение, то прости… это реально не в моих силах. Скалаев из универа редко кого зовет и только при условии, что ты на пятом… Честно, если бы я могла, я бы тебя провела…

– Приглашение у меня уже есть, – призналась я, вспомнив, что не видела Диану сегодня в универе, а значит о нашем “перфомансе” она не в курсе.

– Да ладно, – удивилась она. – Ты прикалываешься?

Я поведала ей о сегодняшних приключениях и она пожаловалась:

– Вот надо было мне именно сегодня прогулять! Такое шоу пропустила. Я представляю как все охренели когда Марат появился в кафетерии, там увечий себе вилками/ножами никто не нанес?

– Вроде нет, – пожала я плечами. – А что в этом такого?

– Ты что, не в курсе? Он же никогда не ест в универе. Да и вообще, на людях.

– В смысле не ест? – удивилась я. – Не нравится столовская еда?

– Я вообще не уверена, что ему нравится еда в принципе. Это одна из его фишек, никто никогда не видел чтобы он ел.

Мои глаза, кажется, полезли на лоб. Чего-чего, а такого поворота я не ожидала. Да и не похож Марат на человека, у которого есть свои “фишки” как выразилась Диана.

– Он что, под вампира косит?

Диана, откусившая в этот момент кусочек эклера, закашлялась и засмеялась:

– Нет. Хотя признаюсь, на первом курсе это была одна из наших теорий. Хотя тогда он еще не был таким…, – она замолчала, пытаясь подобрать слова, но потом махнула рукой и заключила: – таким странным, короче.

– Вот как раз об этом я и хотела поговорить, – я порадовалась, что мы так быстро подошли к интересующей меня теме. – Не поверишь, но до сегодняшнего дня я понятия не имела о существовании этого самого Скалаева. И после нашего триумфального появления в столовой все только и говорят о нем и о “Фабрике”, но по сути, ничего конкретного я не узнала, одни загадки и вопросы. Так что, только на тебя надежда, а то я уже начала сомневаться идти мне туда завтра или нет…, – я решила, что Диане лучше не знать истинную причину моего интереса к Скалаеву и то что на “Фабрику” я бы пошла в любом случае, даже если бы мне сказали, что он там устраивает развлечения по типу “Голодных игр”.